Людей не стало.
Городов не стало.
Одна первозданная природа, какой она была в дни сотворения.
Азирафаэль молча ступал по песчаной земле. На нем снова была белая ангельская роба — его костюмы сменялись от эпохи к эпохе, и последней человеческой одеждой, что он носил, был костюм для защиты от радиации. И вот, когда не стало последнего человека, земля задрожала и вывернулась наизнанку, словно ее стошнило.
Ангел никак не ожидал, что Армагеддон вернет все к началу. Но зачем? Почему Ее воля такова? Люди были уничтожены, и только ангелы да демоны помнили, что они когда-то существовали.
Нельзя сказать, что Армагеддон уменьшил количество небесной бюрократии. В миг Обновления обнулились и все их бумажки. На мгновение это казалось облегчением — вся работа окончена. Но неизвестность оказалась хуже постоянной бумажной волокиты, и ангелы быстро принялись за старое дело с чистого листа.
Им было хорошо, думал Азирафаэль, они приняли Армагеддон и исчезновение людей как летний дождик — ну сменилась погода, ну и что с того? Люди для них были чем-то сродни стопки бумаг. Они не горевали, потому что не ценили. Они не знали ничего о том, насколько прекрасным было человечество.
А он знал. Был ещё некто, кто знал и ценил людей.
Азирафаэль остановился и приветливо улыбнулся. Прохладное, скользкое тело обвило его ногу, поднялось выше, оплело запястье, улеглось на плечах. Ангел помог ему устроиться удобнее и все так же неторопливо направился вперёд. Куда ему спешить? Там, впереди, нет ничего. Вернее, ничего того, чего нет сзади. Да и имеет ли это значение для того, кто может в любой момент оказаться там, где захочет? Единственное, что отличало одни его минуты от других — это Кроули. Вдвоем им было не так тоскливо.
— Говорила ли Она что-нибудь о том, чтобы снова возродить человечество? — поинтересовался Змий.
— Она ничего нам не говорит. Армагеддон случился, все обновилось, но она не даёт нам ни объяснений, ни инструкций.
— Когда не стало людей, не стало и занятий. Демоны шляются по аду, по земле, и не могут найти никакого применения.
— Мы словно застыли, тебе не кажется? День и ночь сменяют друг друга, но это не имеет значения, потому что ничего не меняется. Все застыло. Прекрасное, первозданное, чистое и отвратительно неизменное, — сморщился Азирафаэль.
— Мне тоже тошно, ангел. Я не привык так много бездействовать.
— Мы могли бы что-то делать. Как и люди. Ведь если Адам и Ева смогли выжить в этом мире и дорасти до той цивилизации, что мы видели, то почему мы не можем ее возродить? — воодушевился Азирафаэль.
Но Кроули его радость не разделял:
— Потому что мы не люди, ангел. Ты ведь знаешь, как много значит человеческий фактор. Это все будет дешёвая имитация. Зачем постель, если нам не нужно спать? Зачем сельское хозяйство, если не нужно есть? Зачем дом, если нам не бывает холодно или жарко?
Азирафаэль вздохнул. Это было правдой.
— А чем мы занимались до сотворения людей?
— Ну... Не знаю, как ты, но у меня была насыщенная событиями жизнь. Я создавал звезды, потом пал, потом долго адаптировался, жил змеем в райском саду... А потом появились люди.
Азирафаэль кивнул:
— Да, точно, созидание. Мы создавали Вселенную. И последним, что создала Она, были люди. Но теперь уже все создано.
— И скучно. Раньше скучно не было. Я просыпался, грелся на солнце, ловил мышей, снова грелся на солнце, засыпал. И так день за днём. Ни скуки, ни тревоги. Скуку, видимо, изобрели люди.
— В некоторой мере. Они дали нам знание о многообразии развлечений. Они создали смысл и цель своей жизни. Ведь это так прекрасно: иметь причину просыпаться каждый день! Нам это не дано. Мы вечные, наш смысл — борьба друг с другом. А теперь, когда бороться не за что, мы потеряли всякий смысл. Других ангелов не тревожит это, — поделился Азирафаэль.
Кроули вздохнул и прижался головой к щеке ангела. Какое-то время они шли молча. Время... Время тоже перестало иметь значение. Они могли идти так час, день или год.
Азирафаэль остановился посреди леса и печально осмотрелся.
— Здесь был Лондон.
Кроули зашипел. Как он ни любил лес, но по городу очень скучал. А потом ему вдруг пришла мысль:
— Ангел, а что если... А что если мы сами будем создавать?
— Но ведь все уже создано, — печально ответил Азирафаэль.
— Да, но не... — Кроули сделал паузу, — но не люди.
Азирафаэль посмотрел на него широко раскрытыми, испуганными глазами.
— Но если у Нее другие планы? Если мы Ей помешаем?
— Но ведь Она с вами не говорит. Кто знает, каковы Ее планы? Да и если помешаем, Она ведь всегда может снова вывернуть мир наизнанку?
Азирафаэль раздумывал. Ему было страшно, он боялся, что за этим может последовать что-то ужасное.
— Я бы не предлагал это тебе, — Кроули заглянул в его мрачное лицо, — если бы мог сделать это сам. Я уже пал один раз, второго не будет. Мне нечего бояться. Но я не смогу без тебя. Для человека нужны наши полярные силы.
— Но как мы его создадим?
— Чудо, ангел. Так, как мы создавали предметы ранее. Человек сложнее, но если мы сложим свои усилия... Если ничего не получится, то мы, хм... Можем попробовать более традиционный метод.
Глаза Азирафаэля снова широко распахнулись. Щеки порозовели, а он сам открывал рот, не в силах вымолвить ни слова.
— В конце концов, если от этого действа не получится человек, то скучно нам точно не будет. И я действительно верю в то, что у нас все получится. Мы ведь, на самом деле, можем практически все.
Азирафаэль вздохнул. Твердо посмотрел на Кроули.
— Хорошо, давай сделаем это.