- Чудная пастораль.

Гробовщик оперся спиной на простую изгородь и прищурился. С недавних пор человеческое изобретение – контактные линзы немного улучшили его качество жизни в обход приказа не давать очки дезертирам. Для сбора душ они не годились, но вот оценить пейзаж жнец мог. И какой пейзаж: огороженный газон с хлевом-лабораторией по левую руку и четырьмя очаровательными овечками, мирно пасущимися в лучах почти закатного солнца.

- Долго они ещё будут копаться? – а вот и его личная заря, по правую руку, уже заскучавшая в их небольшой поездке.

- Потерпи, золотце, - он похлопал по руке Грелля – сегодня тот был без перчаток. - Потом сходим в один паб с чудесным названием и хорошими стейками.

- Это какой же?

Гробовщик хихикнул:

- «Роза и Корона».

- Всё, как ты не любишь. – Грелль, как те самые розы, не мог не уколоть старого жнеца насчёт его неприязни. Нет, сами бутоны и запах нравились Гробовщику, но он не мог вспомнить ни одного раза, когда вредные шипы не вонзались в руки бедного похоронщика или не цепляли волосы. Ни одни цветы больше себе такого не позволяли со жнецом, но ради Грелля приходилось их терпеть. - Ладно, пойду разомнусь.

И Сатклифф направился к пристройке – рассматривать оборудование, в котором ничего не смыслит. В загон вошёл сотрудник университета.

- Сэр, вот результаты, - Гробовщику вручили запечатанный конверт и, после благодарного кивка, отправились назад: время было позднее и молодой человек спешил домой, подальше от странного «спонсора», которого днём радушно приветствовало начальство.

Гробовщик специально выбрал это время, чтобы посетить Ноттингемский университет. Семестр окончен, студенты разъехались, конец рабочего дня – никому дела нет до двух посетителей, кроме тех, кого заранее предупредили. И сюда, к знаменитой ноттингемской четвёрке – удачным клонам легендарной овечки Долли, их пустили не просто так. Жнец хотел убедиться лично, что этот рубеж люди тоже преодолели. Остался один – этический, и с ним будут разбираться ещё долго.

Пока он вскрывал конверт и вчитывался в результаты тестов, Грелль выбрался из хлева и направился прямиком к счастливой четвёрке.

Гробовщик любил четвёрку. Это его счастливое число: четыре – символ смерти, это число было в его индивидуальном номере, когда-то давно один колледж произвёл четыре идеальные кандидатуры на роли сияющих звезд, для сбора четырёх типов крови. Четыре старых знакомых в итоге замяли дело, со своей ненаглядной зарёй он полноценно познакомился только в апреле, четвёртом месяце 1889 года. Теперь его талисманом стали четыре клонированные Долли, чьё появление он спонсировал, и благодаря кому держал в руках положительный тест. И кто с ужасом блеял в руках алой смерти сейчас.

- Детка, отпусти овечку! – Гробовщик не мог не засмеяться над позой Сатклиффа, держащего поперёк бедное животное и мечущимися по загону овцами, но утихомирить жнеца всё же стоило. - У нас дома полно баранины, пожарим, сколько нужно.

- Я хочу клонированную! – крикнул в ответ Грелль и понёс брыкающуюся жертву в сторону Гробовщика. Тот уже успел сползти вниз по ограде от смеха, но бумаги предусмотрительно спрятал в карман пальто, рядом со своим маленьким «сокровищем».

Да, его скорбные медальоны в итоге вернулись к нему. И по сути, у него сейчас было всё для полного счастья: свобода, любовь всей посмертной жизни, старое любимое дело и новый проект – оружие от тревожных мыслей.

Ведь теперь, даже если найдётся сила, способная отобрать у него Грелля Сатклиффа (убить или простить до раз воплощения, это совсем не важно), Гробовщику достаточно скопировать технологию и достать из ещё одного медальона, на шее, генетический материал, чтобы вернуть его физическую форму. А копию воспоминаний на плёнке старый жнец знает, где найти.

Но это всё когда-нибудь потом случится или нет. А сейчас надо спасти четвёртую Долли и увести голодного жнеца в сторону паба, чтобы накормить хорошим стейком с кровью.