наплачется

Минги не умел настраивать модемы, зато в нём было достаточно роста, чтобы закинуть коробочку на полку, где чудо техники могло поймать хороший сигнал и позволить интернету на компьютере Сана работать в полную силу дряхлого соединения. 

— Я знаю ещё один сайт, который потянет, — Минги встал на колени перед столом и прислонился к подлокотнику кресла, на котором всё это время сидел Сан. — Какой посмотрим сегодня? 

— Да любой… — пробормотал Сан и поёрзал на кресле. Он хотел подорваться и уступить место. Сидя работать у компа ведь намного удобнее? Сан даже сделал попытку, но Минги замахал руками и продолжил стоять на коленях. 

— В прошлый раз мы закончили на ужастиках, но в этот раз — точно нет! — он поймал недоверчивую улыбку Сана и ещё более строго сказал: — Мне не страшно!

— Мы не будем их смотреть, — обещание, которое может быть расторгнуто в любую минуту. Минги подмигнул и отвернулся — не успев заметить, как от этого беззаботного жеста у Сана щёки порозовели. Даже в полутёмной из-за зашторенных окон комнате это было заметно. Сан съёжился, подтянув к себе колени, обнял их и глянул в окно: горело-разгоралось вечернее солнце.  

Позже шторы они раздвинули, потому что светом больше не било в глаза и ничто не мешало смотреть в экран. Вот уже давно за полночь… Не меньше, чем два часа за полночь. Они сидели тихо, как мыши, развалившись на стульях. Сан притащил для Минги из гостинной самый удобный.

Они слушали кино, тихо-тихо настроив колонки. Родители Сана спали, было бы ужасно стыдно разбудить их фильмом в такой поздний час. Минги весь засмущался и громко хохотнул, когда ему торжественно вручили полотенце и подушку — если вдруг к вечеру захочется принять душ или, быть может, даже остаться на ночь… “Ну, поспите в одной кровати, что с вами станет! Чуть что, Сан-и, постелишь себе в гостиной...” — сказала мама. 

Когда она закрыла дверь в родительскую спальню, они с Минги были в прихожей и вот уже решили разойтись по домам… Передумали. Минги поймал пальцы Сана в свои и нерешительно поцеловал кончики. Сердце защемило. Минги посмотрел из-под кудрявой рыжей чёлки щенячьими глазками. Во взгляде так и читалось: “Не отпускай меня, не бросай”... Сан обернулся, стрельнул взглядом по сторонам, проверяя, не слышат ли его родители. 

Дёрнул Минги за футболку на себя, приглашая обратно в дом. 

Наушники тоже пригодились. Длинные, но недостаточно, чтобы позволить Сану быть слишком далеко. Иногда Минги уставал сидеть и налегал на подлокотники из приставленных плотно друг к другу стульев. Иногда он клал свою голову на плечо Сана, и вот тогда становилось совсем не смешно, даже если фильм изо всех сил пытался вытянуть улыбку. 

Минги вообще всё было смешно, пока Сан задыхался от волнения. 

Ему казалось, он впервые ощущает подобный трепет. В груди защекотало, а потом эта дрожь перебралась на руки. Внизу живота всё стянулось в узел от нетерпеливого желания…  

Сану бы хотелось верить, что не с его уст слетела усмешка: “Могу чмокнуть”, когда Минги завистливо потянул, что тоже хотел бы целоваться — на экране герои недвусмысленно прижимались друг к другу в страстных лобзаниях. Хотелось бы верить, что внезапно замолчавший Минги его осуждал или думал, как скорее свалить из дома от свалившейся ответственности. В городе так не делают? В городе не спешат и позволяют отношениям идти своим чередом? Не бросаются с обрыва в пропасть, не желают с кем-то заняться сексом после нескольких недель вожделения и томительных свиданий, всегда заканчивающихся поцелуями у дверей?

Хотелось бы верить, что когда Минги опустил взгляд на губы Сана, сказав: “Я не против” — он просто неудачно подыграл глупой шутке. 

Всё это было достато реально, чтобы поверить. 

Минги отвёл лицо и смазал уже играющий на их устах поцелуй. Сан чувствовал горячее дыхание и боялся поднять руки, хотя они зудели от желания вцепиться в широкие плечи и повернуть к себе снова.  

Его опередили. Минги приподнялся, чтобы нависнуть на Саном, обрамил его лицо ладонями: 

— Я ведь могу ещё?

Сан опустил ладони на его бока, несмело поднял глаза, чтобы поймать чужой невразумительно горячий взгляд. В груди задрожала неуверенность.

Вместе с ней — пылкое нетерпение.  

— Пожалуйста, — Сан слышал не голос, а жалобный плач. И Минги сцеловал эту горечь с его губ. Надавил пальцем на подбородок — грубовато и спешно; уверенно, но неумело проник языком в рот, отчего по спине пробежали мурашки. Сан потянул запястья Минги к своим плечами. Надавил на ладони, заставив опуститься пальцами к лопаткам. Минги едва не упал, соскользнув коленом с неудобной обивки стула, навалился сверху, оставив на щеках и шее горячее дыхание и смех. Время схлопнулось до секунды. 

— Подожди, — простонал Сан. Это могло выглядеть как отказ, если бы Сан сам не шарил по майке Минги, щупая узкую талию, не решаясь задрать одежду и холодными пальцами пробраться дальше за черту. 

— Уже не хочешь?

— Давай на кровати. 

Сан заметил, как Минги удивлённо вскинул брови и слишком красноречиво замялся, замер без комментария. Сан понимал, насколько двусмысленно прозвучало предложение. Даже намеренно не получилось бы так, как вышло сказать случайно. 

— Целоваться, — пробормотал следом. Губы пересохли и будто требовали, чтобы их снова целовали или оттянули зубами, с улыбкой прикусив… Сан прогнал наваждение и тяжело выдохнул, чувствуя нарастающий ком возбуждения в груди от одних только фантазий и их потенциальном продолжении. 

— Можно я закрою дверь? — спросил Минги, когда Сан вскочил со стула и пересел на кровать, положив ладони на коленки. Минги тихо прошуршал босыми ногами к двери, и ключ щёлкнул непозволительно громко. Сану показалось, что этот щелчок услышал весь дом. Он звучал, как начало чего-то запрещённого и непозволительного. Сан нервничал так, будто через секунды под окнами уже будет сигналить полиция, вынудив выйти из комнаты и сознаться в…

Сознаться в том, что он даже хотел, чтобы Минги включил едва испускающий свет торшер в углу комнаты. Хотел, чтобы можно было рассмотреть в этом тёплом цвете широкие плечи приближающегося наваждения. 

— Зачем свет? — жалобно пискнул Сан, когда Минги тихо сел рядом и провёл пальцами по его шее.

— Я плохо тебя вижу, Сан. 

Раз за разом щекотал, пока не добился своего. Сан откинул голову в момент, когда пальцы коснулись под подбородком. Минги приподнялся и хотел для начала прижаться губами, но Сан предвкушающе открыл рот и простонал имя в поцелуй. Голова кружилась от новых, неизвестных ещё ощущений. Сан почувствовал, как Минги придерживает его за голову, как ласково чешет шею, пропуская через пальцы отросшие пряди. 

Сан же смело запустил ладони в волосы Минги, сжимал кудри у самых корней, не разрешая от себя отрываться. Тянул, чтобы дать себе и Минги вздохнуть, добрать недостающего воздуха в лёгкие. Прекращать поцелуй не просто не хотелось. Они не могли остановиться. Минги нетерпеливо припал к Сану вновь, засосал нижнюю губу, пробуя новую ласку… 

— Минги, — простонал имя Сан, заныл: — Минги, Минги, ещё, Минги, я хочу ещё… Минги… 

Звучно стонал, пока всё не слилось в беспокойное мычание от касаний тела. Минги запустил пальцы под его рубашку и провёл кончиками по горячей коже. Гладил, разминал, тянулся провести ладонью по груди, но воротник майки не пускал. 

Сан отпустил запястья Минги только когда он объяснил свой побег: “Я хочу снять твою майку”. Сан терпеливо убрал руки и упёрся ладонями назад, чтобы не свалиться. Позорно соскользнул ладонью по постельному белью, когда Минги перекинул ногу через его бёдра, встав на коленях перед ним. 

Минги улыбнулся очень смущённо и закрылся ладонями. 

— Не смотри так испуганно… Поднимайся, — Минги протянул свои большие ладони. Сан только спустя секунды понял, что от него хотят. Замерли, когда он оказался носом у чужой груди и не знал, куда деть взгляд. — Ты можешь подняться, неудобно же?

— Да, я… Я... — Сан облизал губы. Вся уверенность испарилась в момент, когда действия перешли границу того, что Сан мог почерпнуть из редких книг и фильмов с таким сюжетом. — Ты можешь… Тебе же неудобно стоять… Ты можешь сесть мне на бёдра… 

Сан вздрогнул смеха, дёрнулся от поцелуя в щеку. Минги мягко почесал его за ухом и пробормотал: “Я же тяжёлый”.

— А я и не сахарный, — Сан почувствовал укол раздражения. Он упал руками на бёдра Минги и настойчиво надавил, подвинувшись чуть вверх, чтобы удобнее усесться. — Садись. 

Когда Минги опустился на его бёдра, до Сана дошло, как неловко это было не только предложить, но и осуществить.

Минги, обняв его за шею, выдохнул что-то вроде “какой стыд” и потянул за майку. Поторопил, поскребшись ногтями о плечи. “Снимай, давай”, — когда Сан задрал руки вверх, позволив приподнять футболку, прохладными от волнения ладошками  гладить каждый новый открывающийся уголок его тела. Минги намеренно задел пальцами горошины сосков, раз за разом обводил ореолы, гладил под грудью. Он надавил на плечи, чтобы повалить на кровать.  

Сан стеснялся оставаться обнажённым один, но Минги схватил его руку за запястье и отвёл в сторону, не позволив закрыться. 

— Подожди, — попросил осипшим голосом. Его кадык ходил вверх вниз, и Сан завороженно наблюдал за волнительным рваным дыханием Минги. Тот опустил глаза вниз и молчал, шаря глазами.

Сан догадался сам. 

Он опустился сначала на ладонь, потом упал на локоть, а следом изогнулся в спине, выставив себя напоказ в тусклом свете. Ему думалось: “Что я делаю?”, “Разве это красиво?”, “А вдруг он посчитает это странным?” — а Минги смотрел, открыв рот и мял запястье Сана, которое всё так же держал в ладони. 

Когда Сан откинул голову и от внезапного желания найти какую-то толику физического удовольствия приподнял бедра, Минги наклонился и снова его поцеловал. Этот поцелуй был жадным и нетерпеливым. Он вылизывал Сану рот, торопился, будто опаздывал, но Сану хотелось всё делать медленно. Он схватил Минги за щёки, укусил за язык. Кусал каждый раз, когда тот пытался нарушить заданный Саном ритм. Он сплёл свой язык с языком Минги, целовался неспешно, почти лениво. Смаковал мягкие пухлые губы, которые радостно подставляли под истязания.   

Его футболка тёрлась о голую кожу Сана. 

Сан потянул её край по спине вверх, задевая ногтями кожу. 

Минги оторвался от его губ и с чувством застонал так, что пришлось прижать ладонь к его рту и обернуться на предусмотрительно закрытую дверь. Они замерли, прислушиваясь к тишине. Не слышно было ничьих шагов или недовольного ворчания. На втором этаже было тихо, все давно спали, не замечая за своими снами двух стонущих во весь голос подростков в самой дальней комнате. 

— Громко! Родители же, мои родители… — затараторил, залившись краской, Сан. Минги только выдохнул ему в ладонь. Сразу после этого Сан почувствовал влажное прикосновение и как язык Минги  раскрывает его пальцы, вылизывая фаланги. 

Сан, должно быть, потерял рассудок, раз это зрелище ему так нравилось и убирать ладонь совсем не хотелось. 

— Сделай так ещё раз, — попросил Минги, когда Сан опустил руку, вдоволь насмотревшись, как ему вылизывают ладонь. 

— Как? — не понял Сан. Минги дёрнул плечами. 

— Ногтями. 

Сан с опаской вернул ладонь на спину Минги и погладил под лопатками. На пробу нажал сильнее и, когда под ладонями податливо прогнулись, задел ногтями кожу. У него были короткие ногти, но их длины было достаточно, чтобы оставить красные полосы. Сан ещё раз впился в спину Минги — и следы стали длиннее и более красными. Сан надавил на лопатки, и Минги упал лицом ему в шею, тяжело выдохнул, недвусмысленно проехавшись промежностью по чужим бёдрам. Сан вновь поставил ногти под его лопатки:

— Сильнее?

— Не надо, — быстро ответил Минги. Он положил руку на шею Сана и погладил большим пальцем под ухом. Приподнялся, чтобы посмотреть ему в глаза, а пожар в груди становился от этого взгляда лишь сильнее и разрушительнее. Минги поцеловал Сана, а в поцелуе надавил ногтем на кожу, провёл вниз почти не болезненную линию. Сан испуганно ахнул в поцелуй. — Вот так. 

Сан боялся, что приложил слишком много усилий, но Минги заглушил свой низкий рык в поцелуе, и волнение испарились. Сан разгорячённо провёл пальцами вдоль налившихся красным цветом полос, успокаивающе погладил, а потом торопливо дёрнул за собравшуюся над лопатками майку. “Снимай, снимай её” — захрипел в губы, и Минги послушно скинул одежду, выпрямившись. 

Он поднялся над Саном, а зрелище было из сексуальных. Возбуждающих. Сан вытянул руки вперёд, и Минги замер в свете. Сжался под изучающим внимательным взглядом, а потом расправил плечи, слегка отклонился и изогнулся в спине. Сан понял, какие именно чувства одолели Минги в тот момент, когда он увидел извивающееся под ним обнажённое тело. 

Сан хотел раздвинуть ноги, чтобы положить ладонь между ними. Минги подпрыгнул, глянул, как Сан молча пытается выползти из под него, и сказал: “Подожди”.

Сан вернулся в сознание, когда между его ног оказалось чужое колено. То, как хотелось о него потереться, было мучением. Он закинул ногу на бедро Минги и почувствовал сильные пальцы, которые скользнули вдоль лёгкой ткани штанов к ягодицам. Сан накрыл его ладонь своей и надавил на пальцы, вынуждая сжать. От давлентя он притёрся пахом к ноге, проехался вверх по бедру и наконец запрокинул назад голову, устав смотреть вниз, как двигаются их тела. Он хватал ртом воздух, боясь потерять рассудок в тот момент, когда Минги по своей инициативе снова надавил между его ног коленом, оставил на коже следы от ногтей. Сан не без удовольствия подумал, что там останутся красные полосы, лунки. На Минги они тоже будут. 

— Нацеловались, — хрипло пробормотал он с улыбкой. Безвольно положил руки на постель, отдавшись ощущениям внизу. Минги опустил руку между его ног, подлез под штаны и робко сжал чётко выпирающий стояк. Провёл пальцами по влажному белью. Сан закрыл глаза ладонями, скрыл горячее от стыда лицо — от этого как будто стало легче поддаваться Минги, когда тот уселся между его ног. Он спустил штаны до середины бёдер и с хихиканьем свёл колени Сана вместе.

В следующий миг раздался громкий стон, из-за которого они снова замерли, встревоженно навострив уши. 

Сан прижал ладони ко рту и тяжело задышал, пытаясь вырваться из захвата. Минги держал его колени сведёнными, крепко игнорируя попытаки развести их. 

— Я не хочу останавливаться, ты знаешь, — сказал он. — Можно мне не останавливаться?.. 

Он потянул за бельё и штаны вверх, стянул их с коленей и опустил до щиколоток, пока Сан молча наблюдал за этими неторопливыми приготовлениями. Он был совсем обнажённым, в свете едва горящей лампы торшера. Раскиданный на кровати, с вздымающейся от возбуждения грудью, с позорно торчащими от возбуждения покрасневшими сосками, которые он из интереса гладил, глядя Минги в глаза... 

 — Тебе можно, — Сан стопами стянул висящую на щиколотках одежду. Минги сбросил её на пол.

Он стиснул пальцы на коленях Сана — на этот раз по своей воле плотно сжатых. Опустился прикосновениями вниз по бедру. Сан протянул руки к Минги, привлекая к себе. Он разрешил склониться над собой так близко для поцелуя и отвернулся с улыбкой, а следом с дрожащим: “Можно” — поцеловал сам, теряясь в тяжёлом возбуждённом взгляде глаза в глаза. Ему казалось, что с каждым их поцелуем становится всё горячее, а по венам прокатывается лава, что сам он плавится и скоро превратится в пепел, который Минги будет пересыпать в своих ладонях так же ласково, как сейчас массирует бедро, нерешительно опускаясь пальцами к паху. 

Сан не торопил, но ему не терпелось ощутить ладонь Минги на своем члене не  через ткань трусов. Он раздвинул ноги шире, ударил ладонью по ладони Минги. Пока целовались, Минги сцепил их руки на животе Сана. Сан толкал ладони вниз, но руки Минги больше и сильнее. Он попросил в поцелуй: “Подожди” — и Сан оказался  пригвождённым к кровати. Минги завёл и вторую его руку за голову. От этой позы у Сана внизу защекотало от восторга и возбуждения. Он не знал, куда деть себя от нетерпения и тёрся бедро о бедро, пока наконец не почувствовал ладонь Минги на своем члене. 

Ахнул громко — снова, — теперь уже под шипение Минги, забыв, что именно в его комнате они занимались “этим”, что это его родители прибежали бы на подозрительные звуки, застучали бы в двери и попросили открыть с вопросом: “Что вы там, мальчики, смотрите?”. 

А может и открыли, как было однажды. 

У Сана от смятения ещё больше дыхание сбилось, и в уголках глаз собрались слёзы. Минги потрогал его неспеша, вёл вверх-вниз от головки до основания, чуть сжав выступающие венки. Он посмотрел на Сана, пока сам Сан не видел уже даже света, играющего на потолке, и терялся от того, как непроизвольно его подбрасывало, в очередной раз стоило задеть как-то по-особенному нежно. 

Минги старательно надавил на головку и прислушался к скулящему под ним Сану. Размазал предъэякуят, надавил пальцами беспорядочко, массировал в ладони яички, пока Сана на начал вырывать свои руки из захвата яростнее. Он изогнулся и как-то болезненно выгнулся, закусив губу. Держался из последних сил от звуков, готовых сорваться с языка. Губы — красные, а Сан всё терзал их, кусал, приоткрывал, чтобы сладко выдохнуть тихий стон. 

Минги не мог наблюдать спокойно, попросил на ухо быть тише, прекратил ласкать и не знал, обо что вытереть влажную руку, опомнившись, что не стоит ей касаться лица Сана. 

— Я… Мне так, так… Ты, — пробормотал Сан, заикаясь на каждом слове. Он сглотнул слёзы и закатил глаза, — почему остановился?.. 

— Тебе будто больно, мне страшно, — честно ответил Минги, а Сану от этой честности только хуже. 

И с губ сорвался смех. 

Минги удивлённо смотрел, как Сан закрывал ладонями лицо и заливался тихим смехом, щурился, глянув на Минги из-под влажных ресниц. Он по-особенному расплылся в солнечной улыбке, и Минги поцеловал её, слизав с губ каждый каждый стон и вдох. 

А затем Сан опустил губы на шею Минги, причмокнув возле кадыка, обвёл его языком, поцеловал и надавил, следя языком за каждым движением. Минги опустился на локоть, устав нависать сверху, и Сан с радостью воспользовался возможностью. Он толкнул Минги в грудь, провёл пальцами по взмокшей от жара и напряжения груди, опустился указательным пальцем по линии пресса к штанам. 

У Минги руки горячие. Ими он обнял Сана крепко, сжав за узкую талию. Крепко притянул к себе так, что Сан обеспокоенно прошептал в шею: “Испачкаю”. Отодвинул влажные бёдра, а Минги перекатился к нему лицом и сам подставил колено под промежность Сана. 

— Пачкай. 

Сан бездумно покрывал шею Минги поцелуями, пытался расстегнуть ширинку и неподдающуюся пуговицу. Он провёл ногтями по пояснице и схватил Минги за ягодицу, когда смог наконец свободно снять с него штаны хотя бы до коленей. 

Сан замер возле губ Минги в момент, когда тот положил руку ему на живот. Рука Сана остановилась на бедре Минги, и они выдохнули в губы друг друга, усмиряя торопливую неопытность. 

Сан попросил: “Только не останавливайся больше. Даже если я буду плакать”.

— А ты будешь плакать? — каждое слово отдавалось мурашками по спине. Он опустил пальцы пальцы ниже, и с губ сорвался нетерпеливый вздох. 

— Я, — Сан понимал, что краснеть ярче уже не сможет, и просто выдохнул, — плачу, когда кончаю.

— Ну, — Минги улыбнулся и лизнул Сана в уголок губ. — Поплачем вместе тогда?

И Сан действительно едва не разрыдался, когда Минги наконец сжал его в своей руке. Провёл по члену всей ладонью, размазывая влагу по нему, поёрзал на кровати, удобнее устраиваясь, чтобы обнимать Сана, лежа на боку. 

Перед глазами взрывались фейерверки, а в голове шумело и оглушало. Сан опомнился, когда Минги тихо попросил: “Можешь и ты?.. Нет?”.  Сан опасливо опустился ладонью между его ног, на пробу провёл зеркальным движением. Примерился ладонью, опустил глаза вниз и задохнулся не то от зрелища, не то от ощущений. Стало ещё более стыдно, и он уткнулся лицом в шею Минги, глуша рвущиеся стоны. Минги стонал низко и почти глухо, сдерживал каждый рык, поэтому самые громкое, что слышали оба — это влажные звуки того, как они трогали друг друга ладонями.  

Эти звуки были пошлыми и непристойными — ровно такими, какими были сейчас сами Сан и Минги, обвившие друг друга руками, в смятой постели комнаты с одним лишь едва горящим торшером. А за окном была глубокая и тихая ночь, в тишине которой были различимы только стоны и пылкие признания. Словно в горячке шептались слова, и казалось, что вот-вот рухнет либо небо на них, либо сами они провалятся куда-то в пропасть. 

Сан заплакал, а Минги поцеловал его щёки и суматошно гладил по талии, не зная, как приласкать и успокоить. Всё тело Сана обмякло, и он цеплялся за плечи Минги, испуганно пытаясь прийти в себя и не отключиться от сильных эмоций, от которых у него едва не остановилось сердце — так быстро забилось в момент оргазма. Мир перестал существовать. Остановился в мгновении, в котором они с Минги целовались и касались друг друга. Неумелые и страстные.

Влюблённые. 

— Я окей, — прошептал Сан, доверительно прильнув к Минги, когда тот поцеловал его в лоб и уголок глаза. — Я в порядке, я… 

Он опустил взгляд вниз на их прижатые телами руки. Стоило лишь слегка двинуться, как что-то потекло по животу и лобку. Сан сфокусировался, и дыхание спёрло, щёки вмиг стали красными. Минги тоже залился краской, проследив за взглядом Сана. 

Он чуть отодвинулся и севшим голосом сказал: “Салфетки надо, и покрывало застирать, я помогу…”. Сан же не мог отвести взгляда от их испачканных спермой тел. Вязкие капли и следы уже осели на ткани покрывало, на котором они бездумно друг друга ласкали. 

Сан провёл пальцами по своему животу. 

Поднёс их к губам.

— Горькая. 

Минги слышно сглотнул. 

— Я надеюсь, что родители не проснулись.

Сан не нашёл в себе силы подняться сразу, как это сделал Минги. 

— Мне уйти?

— Если и уходить, то только через окно теперь, — Сан сел рядом с Минги, а потом устало положил голову ему на плечо и прижался коленом к колену. Голова шла кругом. Он без мыслей посмотрел в стену и как на нее отбрасывали тени книжные полки рядом с торшером. Его комната был такой маленькой, но казалась целой вселенной рядом с Минги.

— Я не хочу снова упасть жопой в цветы твоей мамы… 

— Оставайся. Не уходи, — Сан обнял Минги за руку. Прозвучал жалобно и тоскливо. Накатило что-то странное: внезапно стало пусто и страшно, будто своим предложением уйти Минги отказывался не только остаться, но и от самого Сана. Конечно, это была глупость, но порыв этого внезапного страха оборвался: 

— Давай я соберу покрывало, а завтра утром пораньше проснёмся — и быстро в душ, — Минги дотянулся до салфеток на комоде недалеко от кровати и вытер ими живот. Он вырвал ещё несколько и прежде, чем Сан успел протянуть руку, сам начал вытирать с его бёдер и живота светлые следы. —  Покрывало сразу застираем. Сами. Заодно и мои вещи. И твои. Типа, стирку устроили. Учимся быть самостоятельными.

— Зачем мы учимся этому? — хохотнул Сан. 

— К твоему переезду в Сеул. 

Ах да, Сеул. 

Сеул?

Минги прозвучал настолько уверенно, что Сан не сразу заметил подвох в его словах. 

Когда же расслышал, то уставился с полным непонимания взглядом. Схватил Минги за подбородок, чтобы посмотреть в глаза, и тихо переспросил: “К какому ещё переезду?..”

— А ты не хочешь в Сеул? 

— Да я… И тут нормально, я не думал никогда вообще.

— А ты подумай вот, — Минги подхватил Сана под бёдра и тот испуганно вцепился в шею, только чтобы быть перенесённым чуть ближе к подушкам, откуда Минги уже стащил испачканное покрывало. — В Сеуле я, например…

Сан подмял под себя подушку и уставился Минги: 

— Это приглашение?

— Это приглашение.

Минги скинул покрывало на пол и кивнул в сторону стены: “Ты у края или у стены спишь?” — и Сан, опешивший, быстро прыгнул к стене, схватив подушку. А потом опомнился: “Трусы!”, — но Минги уже скинул ему одни. 

Сан не сдержал улыбки и смеха, потому что это выглядело примерно совсем не так, как он себе представлял может быть. 

Минги вытирался влажными салфетками и ждал, пока всё это время зависший в спящем режиме компьютер выключится. Он с разрешения натянул чужие трусы, которые туго впились в бёдра, и прошлёпал к торшеру, чтобы его выключить. 

Вслед за тьмой пришла и сонливость. 

Сан обнял Минги, когда он прыгнул к нему в объятия под тяжёлое одеяло. Они обнялись крепко-крепко, как прощание, которого не последует.

Утром Минги нехотя проснётся под звон будильника раньше всех в доме, чтобы переодеться и растормошить обнявшего подушку такого же засоню Сана. Вдвоём они  выкинут постельное бельё в стирку вместе с покрывалом. 

На вопрос матери Сан действительно скажет, что хочет переехать в Сеул. 

А она, глянув сначала на Сана, потом на Минги, подмигнет: “Ну, тогда заодно и завтрак сами себе соорудите, самостоятельные мои”. Когда она закроет двери ванны, Сан рассыпется в смущённом смехе вместе с Минги. И поцелует, более уверенно, чем до этого. Он будет целовать Минги каждый день, пока не придёт время прощаться. 

Скажет “пока”, спрятавшись за углом ото всех на станции; схватив за грудки, прижмёт к себе в объятии и не коснется губами губ, как бы Минги ни хотел. “Я приеду к тебе на новый год, — обещает, — и стирать мы будем уже твою постель”. 

Минги согласен с обещанием Сана.

Не согласен только остаться без поцелуя на ближайшие полгода, поэтому, прижав Сана к стене старой станции, в уголке, скрытом ото всех, всё равно целует. Просит не плакать. Они ведь даже не в постели! 

Сан гонит его к автобусу, не желая прощаться с ним слезами. 

Ну правда ведь… Наплачется ещё. 

Может и через полгода. 

Может и в Сеуле.

Может и в постели. 

Главное — с Минги.