Стоя на балконе с чашкой кофе в руках мужчина смотрел на опостылевшие ему высотки, что тянулись в небо, становясь преградой для взора. Эта граница не давала смотреть не только вперед, ограничивая пространство, но и вверх, прибавляя ночами света и заглушая блеск далеких звезд. И если Луну он мог видеть на небе со своего балкончика, то звезды - нет, для этого приходилось уезжать дальше от города, где было меньше огней и меньше шума. В такие моменты Сальери скучал по своему дому, где не был уже много лет, да и не к кому ему было туда возвращаться. Только пустые стены, прогнившие балки потолка и прогнувшаяся крыша. А может там уже жил кто-то другой и те стены больше не хранили отголоски былых жильцов, чей маленький сын рисовал что-то на стенах, за что потом получал по рукам от отца. Это было так давно, но Антонио все помнил и хотел бы вернуться в то время, чтобы сказать как сильно он любит своих родителей, но былого уже не вернуть.
Ложка звонко стукнула о стенки чашки и Сальери посмотрел как дрожит напиток в его руках. Где-то снизу доносились крики прохожих, гудки машин, а он смотрел на кофе, который все не решался выпить.
Легкий перебор струн. Такой близкий и спокойный донесся до его слуха и Сальери вспомнил о уличных музыкантах, что вечерами выходили на улицу и играли, собирая толпы людей. Конечно, их игра не всегда была чистой, многие из них были самоучками, у которых не всегда были средства или время на обучение у репетиторов, но в их репертуаре можно было встретить знакомые многим песни, которые притягивали людей. На миг в голову Антонио закралась мысль, что и под его окнами сегодня будет какой-нибудь подобный концерт от самоучки, но музыкант продолжал настраивать гитару, а мужчина как бы ни пытался разглядеть хоть кого-то внизу - не смог обнаружить ни одного человека с гитарой, ни любопытных зевак. А звон струн продолжал доноситься до него, пока не стих и не сменился тихим проигрышем знакомой лирической мелодии.
Сальери свободно выдохнул, потому что впервые музыка звучала хорошо и в какой-то момент стало не так важно откуда она идет. Огни города уже так не резали глаза, расплываясь обычными светлыми пятнами, как и все эти перемигивающиеся вывески, словно синхронизировавшиеся с музыкой. Мужчина усмехнулся, подвинул к себе коричневое плетеное кресло, с накинутым на спинку пледом, и сел в него.
Незаметно чашка в его руках опустела пока Антонио прислушивался к новым песням, что исполняли на гитаре. Плохое настроение начала этого вечера испарилось, сменившись умиротворением, когда ничто не раздражало, даже те высотки напротив, только мелодия заполняла его сознание и душу, в какой-то момент он даже стал стучать пальцами по подлокотнику в такт этой музыке, время от времени забываясь во всплывающих воспоминаниях. На лице сама собой начала появляться улыбка от того тепла, что зарождалось глубоко внутри благодаря чьей-то медленной и тихой игре, которая оказалась идеальной от первой до последней ноты.
Сальери покинул балкон только спустя некоторое время после того, как перестала звучать гитара. После того как вернулся со своим привычным шумом окружающий мир, он ждал в надежде услышать хотя бы еще одну песню, но этого не случилось, только шум машин внизу и редкие гудки, достигали его слуха. Вечер сменялся ночью, в которой все замирало перед новым днем. И в эту ночь Сальери впервые за долгое время спал спокойно.
Следующие дни тянулись очень долго. Стрелка часов почти не двигалась, пока он на своей скучной работе перебирал бумажки, слушал возмущенные голоса клиентов по телефону и старался как можно спокойнее все объяснить. Держаться спокойно получалось как с первого, так и с пятого раза повтора одной и той же информации, но доходило все до людей порой с десятого. Мало кто понимал, что простой подчиненный не может решить их проблемы после одного звонка, что он винтик в системе из множества звеньев. Сальери с каждым днем все чаще кидал взгляд на часы, мысленно торопя эту медлительную минутную стрелку, сначала чтобы она быстрее дошла до обеденного времени, когда можно будет немного пройтись, а позже и до конца очередного рабочего дня полного рутины..
"Когда уже это прекратится" - думал он прежде чем снова погрузиться в бумаги, взять трубку телефон, чтобы услышать очередной возмущенный голос, и выдыхая только когда покидал здание.
Раньше Сальери лениво шел домой, не ожидая там ничего кроме пустоты и тишины, но сейчас, с надеждой на новый музыкальный вечер, он торопился. Чтобы быстрее разобраться с домашними делами, приготовить ужин, напевая себе под нос услышанную недавно мелодию, заварить чай и, наконец, сесть на балконе и слушать-слушать гитару. Освободиться с ней от пут, что сковывают его в течение всего дня, от мыслей, что тяжелым грузом тащат на дно и быть, наконец, свободным. Дышать полной грудью и ощущать себя хоть несколько мгновений, но живым.
В один из таких дней, Антонио не заметил, как остановился возле музыкального салона. Он опомнился только тогда, когда подошел к стене, на которой висели акустические гитары, а внизу в ряд стояли электрические. Их было так много, что Сальери мысленно потерялся в вопросах выбора инструмента, но тут же очнулся от этого наваждения, вспомнил кто он есть и сколько ему лет, отчего в душе поселилось в очередной раз сожаление о, пожалуй, упущенных возможностях.
- Что-нибудь подсказать? - вежливо улыбаясь, поинтересовался парень в черной футболке и джинсах, что до этого разбирал футляры со скрипками, обтянутые стрейчем и небольшие коробки.
- Нет, спасибо, - бросил в ответ Сальери, стараясь меньше смотреть на продавца, в надежде на то, что тот больше не будет у него ничего спрашивать. Он снова посмотрел на гитары и отвел взгляд, готовясь уйти.
- Играете на гитаре? - не без сомнения спросил продавец, останавливаясь рядом. - Моей первой мыслью было, что вас больше интересует скрипка.
Антонио замер на месте и снова взглянул на продавца, который пошел в другую часть зала, туда, где находилась касса.
- Почему вы так подумали?
Тот пожал плечами.
- Не могу сказать. Появилось такое ощущение. Так что, не хотите посмотреть гитару или все же подумаете о скрипке? - поинтересовался он, в надежде не упустить возможного покупателя.
- Нет, благодарю, - сухо ответил Сальери, все же покидая магазин, на выходе из которого, едва переступая порог, он тихо добавил, - время для этого все равно упущено.
К своему дому в этот день Антонио подошел позже, чем обычно, занятый своими мыслями он сталкивается с кем-то в дверях, когда выходит из лифта. Ему что-то говорят мягким голосом, но Сальери совсем не слышит слов, только к образам другой реальности, в которой он то играет на гитаре, то неожиданно для него самого, на скрипке, добавляется чья-то светлая макушка, удаляющаяся в сторону лифта. Антонио роняет на пол ключи, которые, неожиданно перестают подходить к замку квартиры и чертыхается вслух, возводя глаза к потолку. Его взгляд замирает на номере квартиры и он снова чертыхается, но теперь упрекая себя в невнимательности. В который раз сам себя упрекает во всех неуместных сейчас фантазиях, из-за которых вышел этажом раньше, и направляется к лестнице..
Квартира по прежнему встречает его холодом и тишиной, только это сейчас не так важно. Ближе к девяти часам вечера ужин уже шкворчит на плите, пока Сальери разбирает оставшиеся бумаги с работы, постоянно хмурясь и вслух комментируя встречающиеся ошибки. Когда-нибудь у него не будет всех этих бумажек засоряющих его голову и трепящих нервы. Когда-нибудь.
Он бросает взгляд на часы, отсчитывая оставшееся время и кидает в чашку чайный пакетик. Безобразное подобие, но другого у него сейчас не было.
С ужином Антонио разобрался за минуты, а вот посуде пообещал более позднее рандеву. Это все успеется, ничего страшного. И захватив чашку мужчина в выцветшей футболке, старых джинсах и черной кофте на распах вышел на балкон. Он был взбудоражен и впервые очень волновался.
"А вдруг сегодня ничего не будет? А вдруг его репетиции перенесутся в другое место?" - крутилось в его голове, пока с каждой минутой тихо таяла надежда услышать игру музыканта, что вот уже который день менял его привычно унылый вечер. Сальери всегда отличался терпением, но вот уже который год все его терпение без остатка выпивалось на работе так, что просто не хватало на что-либо еще. Он посмотрел на часы на руке, что показывали десять минут десятого, и ощутил разочарование в который раз за этот день. Чай в руках постепенно остывал, а холодный ветер, напоминая, что впереди осень, начинал пробирать своим холодом. Он стянул со спинки кресла плед и завернулся в него, стараясь как можно удобнее сесть в кресле. И вновь Сальери смотрит на ненавистные ему высотки, раздражаясь от собственной наивности. Ничто не могло длиться вечно, в конце концов на того музыканта могли пожаловаться за такую позднюю игру.
Как и в первый раз неожиданно зазвенели струны настраиваемой гитары. Сальери заметно встрепенулся, ставя чашку под ноги. Он выдохнул, словно отпуская все свои заботы, и положил голову на руки, покоящиеся на ограждении балкона. От этого плед немного распахнулся, но на удивление холодно не было. Только тихая, медленная мелодия кружила в воздухе. От этого ему так полегчало, что мужчина прикрыл глаза, позволяя воображению захватить себя и не заметил как уснул.
Проснулся Антонио от ощущения прохлады и того, как сводит тело. Было неудобно, нужно было поменять положение и сильнее укутаться в одеяло, но вместо него он поймал рукой только плед, а попытавшись сдвинуться, чуть не упал с кресла. Снизу доносился шум редко проезжающих машин, кто-то еще спешил вернуться домой и, судя по темноте в окнах напротив, уже было довольно поздно. Сальери осознал, что умудрился заснуть и чуть было не рассмеялся. Он весь день думал о том, чтобы послушать неизвестного музыканта, а в итоге заснул едва только тот начал играть. От этого стало несколько обидно на самого себя и он покинул балкон, пообещав себе на следующий день ни в коем случае не засыпать.
Пообещал - выполнил, но на следующий день и через день уже не было музыки. Чужая гитара молчала. Сальери ходил хмурый как туча и из-за этого мало кто хотел к нему подходить, а клиенты то и дело обещали пожаловаться на его работу, на что Антонио только повторял давно заученный текст. Он так устал уже от этой работы. С отсутствием того музыканта из его жизни будто забрали те крупицы радости, которые ему дарила живая музыка. Антонио подумывал прогуляться вечером по городу и послушать других музыкантов, что играли на улице, но в результате только доходил до музыкального салона, стоял возле витрины и шел в магазин за покупками, возвращаясь к привычной рутине. Он совсем не понимал почему теперь ноги несли его к этому магазину, он же сам сказал, что уже поздно, и знал это, но что-то внутри лишний раз зарождало в нем слабое сомнение.
“Или все же подумаете о скрипке?”
- Антонио, может тебе выходной взять? - предложила Вебер, обеспокоенно глядя на него, но он откровенно проигнорировал ее слова, пытаясь вникнуть в написанное на бумагах, в то время как в голове роились вопросы совершенно не касающиеся работы. Сальери недовольно сжал зубы, последнее время он слишком много отвлекался, а еще давно бы уже узнал хоть что-нибудь о том музыканте, ничто ведь не мешало ему с ним заговорить?
Сальери выпустил бумаги из рук и спрятал в ладонях лицо.
- Черт. Черт. Черт. - тихо произнес он и благо, что никто не слышал лучшего сотрудника отдела по работе с клиентами.
Домой он возвращался заметно уставшим, снова притормозил возле салона с музыкальными инструментами и долго смотрел на скрипку, которую можно было увидеть через стекло. Возможно та была слишком дорогой, а может дешевой, но никто так и не купил ее. Он долго топтался перед входом, припоминая все, что вычитал об этом инструменте. Он был так далек от этого. Конечно, когда-то в детстве он чуть не пошел в музыкальную школу, но спустя два занятия учителя сказали о переезде. Старое здание попадало под снос, в сама школа переезжала в другое место, до которого маленькому Антонио было сложнее добираться, а у родителей не оказалось средств на покупку инструмента. Все это, давно забытое всплыло в его памяти неожиданно и оказалось таким ошеломляющим. И сейчас он как завороженный смотрел на то, как продавец проверяет скрипку, настраивает струны, дает услышать звучание инструмента, а потом, помещает ее в чехол. К его ноше добавляется новая, но такая по ощущениям необходимая.
В подъезд Сальери заходит с пакетом продуктов в одной руке и с футляром со скрипкой в другой, так до конца и не поняв, что час назад произошло в его жизни. Он подходит к лифту, двери которого уже начинают закрываться и Антонио не спешит их остановить. Всего то нужно было нажать одну кнопку, но он смотрит на медленное и плавное движение дверей, пока чернобелый кроссовок не встревает между ними, не давая закрыться окончательно. Механизм уступает возникшему препятствию и лифт открывается перед вторым пассажиром.
- Вам на какой этаж? - спросил у Сальери странно знакомый голос, когда тот не спеша зашел в лифт и попытался спрятать свою покупку за спиной, будто стесняясь ее.
- Шестой - коротко ответил он светловолосому парню, прислонившемуся спиной к кабине лифта.
- О, - протянул незнакомый ему человек, - значит мы в какой-то степени соседи. Я живу этажом ниже.
Парень открыто ему улыбался, будто они давно были знакомы, хотя Антонио видел его впервые. Его кожаная черная куртка была распахнута и под ней была белая футболка с надписью “Winter is coming”, а на запястье правой руки виднелся напульсник с желтым контуром смайлика, что озорно выглядывал из-под рукава куртки. Парень пытается не совсем заметно рассмотреть то, что Сальери прячет за своей спиной. В его глазах отражается интерес, который на удивление не смущает мужчину.
- Я хотел познакомиться со всеми, после того как заселился, но в одной квартире никого не было, - затараторил он, - возможно это ваша квартира номер двадцать три?
- Да, - неожиданно неуверенно ответил Сальери.
- Значит будем знакомы. Я- Вольфганг,- представился тот, протягивая руку, - смотрю вы тоже музыкант.
- Антонио, - ответил он на рукопожатие, перед этим перекинув пакет с продуктами в другую руку, - почему “тоже”?
Сальери обвел парня взглядом и заметил то, на что не обратил внимание сразу - большой черный чехол позади собеседника.
- Я-гитарист, - ответил Вольфганг, - самоучка правда, но разве это важно.
Антонио опешил. Осознание, что он вероятно встретил сейчас того самого музыканта, что-то оживило в нем. Все оказывалось не настолько плохим, как он думал пару часов назад будучи на работе.
Он чувствует как останавливается лифт и понимает, что надо что-то сейчас сказать, но не знает стоит ли это делать. Пребывая в мысленном сражении с самим собой он слышит сигнал прибытия на нужный этаж и двери медленно открываются.
- Надеюсь еще увидимся, - говорит парень, покидая лифт.
-Простите, а вы будете еще играть вечерами? - боясь не успеть, спрашивает Антонио, чтобы потом точно не жалеть об упущенной возможности.
Вольфганг замер у входа и обернулся, в который раз одаривая Сальери улыбкой.
- Да. - коротко ответил он, когда двери медленно поползли друг к другу и Антонио не заметил, как на его губах появилась ответная улыбка. Он сильнее сжал ручку своего футляра и будучи уже один в кабине сказал:
- Я буду ждать.