Как смерть сжимает в длани тихий град
и цепкая болезнь в сердцах пускает корни,
в обители твоей — у стонущих палат,
где зверя тяжких мук ещё надежда кормит,
ты мучишься не меньше, чем сей зверь,
и душу растолочь готовишься в неволе.
Я вижу, как твой светлый лик теперь
измялся под пятой бессилия и боли,
и страшно мне, и горько добела,
что тратим мы себя в проигранном уж споре!
Пойдём со мной — туда, где семя зла
не прорастёт вовек:
нас успокоит море.
Неизмеримо прав тот человек,
что средь печалей всех корону дал разлуке,
но хуже — коль под мягкой тенью век
ты вспоминаешь взгляд и бережные руки
того, кому открыть не можешь чувств;
лишь синяя волна так нежно гладит спину,
как ты бы не посмел. Молчанье уст
горит живым ключом под клетью для любимых.
От сердца к сердцу тянется та нить,
в чьём золоте немом мы станем вдруг согреты,
и лунной ночью так стремимся жить,
как никогда до этих дней смурного лета.
В ознобе улиц бродит тень судьбы,
но сила в нас — титан на инеевой тверди:
её не умалить тщетой борьбы
ни зверю тяжких мук,
ни трауру,
ни смерти.