повязка

***

Му Цин носит эту повязку на своём запястье сколько Фэн Синь себя помнит.

Она уже была на руке Му Цина, когда они познакомились. А познакомились они через пару дней, после студенческого посвята на первом курсе. И вот тогда — по какой-то непонятной причине — она приковала к себе его внимание.

Фэн Синь вечно бросал на неё взгляд. Буквально. Ему всё время казалось, что за ней скрывается что-то такое, что ему необходимо знать. Почему? Фэн Синь не ответит на этот вопрос. Порой ему казалось, что он накручивает и придумывает себе многого с этой чёртовой повязкой. Может, Му Цин носит её просто так для красоты.

Но, несмотря на эти разумные мысли, повязка всё равно притягивала к себе, словно магнит. Манила к себе каждый раз, когда он ненароком бросал взгляд на неё. У Фэн Синя глупое детское любопытство играло в душе. Оно не давало нормально жить, в очередной раз нашёптывая, чтобы он подошёл и спросил Му Цина о ней. Но Фэн Синь всячески себя контролировал, не давая взять верх своему любопытству. Потому что прекрасно осознаёт, что если тот скрывает что-то — значит это не его дело.

Фэн Синь этого не знает, но по секрету можно сказать, что повязка на руке Му Цина появилась после того незабываемого посвята, где они и впервые познакомились. Вот только… не всё так просто, как кажется на первый взгляд.

Фэн Синю может признать, что он относился как раз к той категории студентов, которые пили. А пил он всякое разное и много. И при этом всём Фэн Синь не напился до того состояния, когда не можешь стоять на ногах и ничего совершенно не соображаешь. Такого не было. Он даже сам дошёл до общаги, сумел умыться, переодеться и лечь спать.

Вот только было одно большое «но» в этом всём — Фэн Синь не помнит один важный промежуток времени. Какой именно? А тот момент, когда на его предплечье красивым почерком появились слова, сказанные его соулмейтом.

Главный парадокс в том, что Фэн Синь помнит прекрасно весь вечер: что пил, с кем знакомился, с кем разговаривал. Помнил, как шёл обратно в общагу и как ложился спать. Но именно на этом одном единственном моменте его память сыграла с ним злую шутку. Именно этот кусок воспоминаний, где он разговаривал со своим соулмейтом, Фэн Синь не помнит совершенно.

Когда это было? Кто это был: парень или девушка? Что он такого сказал, что на его коже такие слова появились?

На самом деле, когда, проснувшись поздно в обед, Фэн Синь увидел на руке эту надпись, то первая мысль, которая у него появилась, — над ним решил подшутить его сосед. Жаль только Пэй Мина в комнате не было и некого было допрашивать. А зарядка на телефоне сдохла ещё прошлым вечером, поэтому Фэн Синь, кое-как поднявшись, отправился в ванну и пытался смыть надпись всем, чем только можно.

Но она никуда не хотела исчезать. И тогда до его сонного и не пришедшего в себя мозга дошло, что это не шутка Пэй Мина. Надпись на его руке — это первые слова, сказанные его соулмейтом.

«Подкат, конечно, тупой, но зачтено».

Нет, конечно, Фэн Синь не был романтиком в том смысле, что его никогда не заботило, какие слова будут на его коже, когда он впервые встретит свою родственную душу. Потому что ситуации бывают разные, как и первые встречи со своими соулмейтами. Вдруг вы обматерите друг друга или пошлёте далеко и надолго. Никто не знает, когда вы встретитесь. И поэтому как-то готовиться, подготавливать слова и прочее, Фэн Синь считал неразумным.

Так что слова на его коже не вызвали у него какого-то разочарования, но... они заставили его озадачиться. Фэн Синь целый день потратил, чтобы вспомнить: к кому именно он подкатывал? При каких обстоятельствах и как это вообще произошло? Жаль только, что ответов на все вопросы у него не было.

Как бы не пытался Фэн Синь вспомнить, что происходило в тот, стёртый его памятью, промежуток времени, у него ничего не выходило. Он убил на это занятие не пару дней, а полтора с лишним месяца, но результат был нулевым. Просить кого-нибудь о помощи было бессмысленно, поэтому, сдавшись, Фэн Синь окончательно бросил это занятие.

Но чувство того, что он что-то упускает, не давало ему покоя. У Фэн Синя где-то в груди сидело ощущение, что разгадка слов на его руке, находится очень и очень рядом с ним. Маячит на горизонте, мельтешит перед глазами, а он совершенно не может ухватиться за неё.

Вот поэтому из-за этого странного чувства, повязка на запястье Му Цина не даёт ему покоя. Почему? Откуда взялось это чувство? Фэн Синь не может этого объяснить. Даже спустя столько времени, он не может понять этого ощущения, которое засело в груди, не собираясь никуда уходить. Была ли это интуиция или шестое чувство трудно сказать, но это просто есть и всё.

Как долго эта повязка не даёт покоя Фэн Синю, столько же он и не решается подойти к Му Цину и напрямую спросить, что скрывается за ней. Всякие думы наподобие: а вдруг он скрывает за ней шрам? Ну а что, всё же может быть. А вдруг Му Цин и вовсе носит её, как украшение и в этом нет ничего такого? Или же что-то ещё, о чём ему не надо знать? А он вот так нагло подойдёт и спросит об этом, нарушая личное пространство Му Цина. Фэн Синя ничего из этого совершенно не устраивало. Несмотря даже на то, что между ними были хорошие дружеские отношения.

У него позиция простая: если ему захотят рассказать — расскажут. Сам он не будет лезть с расспросами.

Хотя это была не единственная причина, почему Фэн Синь не решался подойти и спросить напрямую. Причина ещё была в том, что на втором месяце знакомства с Му Цином, он стал замечать за собой... странности. Да, именно странности, потому что по-другому он даже не может сказать.

Фэн Синь чувствовал внутри своей грудной клетки такие ощущения, которые он никак не мог понять. Потому что какое-то тепло разливалось внутри, что порой краснели непроизвольно уши, когда он вспоминал или улыбку, или смех Му Цина. Странная неловкость, которой никогда не было, сковывала всё внутри, когда он видел его. Почему-то непроизвольное и острое чувство накрывало с головой, из-за которого очень сильно хотелось обнять, прижать Му Цина к себе близко-близко и не отпускать. Хотелось взять за руку и переплести пальцы. Дотронуться до волос, запустив в них ладонь.

Фэн Синь просто физически не мог отвести взгляда от Му Цина, хотя очень сильно старался себя контролировать, чтобы, откровенно говоря, не пялиться на него. Жаль выходило с трудом. Ему не раз уже об этом уже говорили.

Фэн Синя пугали эти странные чувства, потому что он никогда за всю свою жизнь не испытывал такого. Он гнал их от себя прочь, не давая им захватить себя полностью. Не давая им жить у себя в голове, но выходило плохо. Чувства были сильнее. Они росли и прорастали в грудной клетке с каждым днём всё больше и больше. Они пустили корни по всем нутру, оплели всего и в конце расцвели красивыми цветами в груди. Эти чувства не оставили ему выбора. Они просто поставили его перед фактом, что они никуда не уйдут и буду продолжать расти, как бы сильно он не старался их подавить в себе, закрыть на замок и не думать о них. Чувства будут сильнее его. Поэтому Фэн Синь сдался.

Фэн Синь перестал убегать и подавлять их. Он принял эти яркие чувства, хотя ушло на это, конечно, не одна неделя и даже не месяц, но в конце концов он принял тот факт, что влюбился. Понял, что, как бы он не старался от этого всего скрыться, ему некуда было сбежать. Ведь от самого себя никуда не скроешься.

Чувства всегда бы его нагнали и напомнили о себе. А особенно остро Фэн Синь это ощутил, когда они все разъехались по домам, после всех сданных экзаменов на зимние каникулы.

Фэн Синь в тот день провожал Му Цина на вокзал. В тот самый момент, когда Му Цин уже сел на свой поезд, на прощание помахав рукой, он понял, что не хочет, чтобы тот куда-либо уезжал. Не хочет разлучаться с этим человеком, потому что в груди разом такая странная грусть и тоска от прощания (хоть и временного) накрыла волной, что Фэн Синь испугался.

И они — эта странная грусть и тоска — не хотели его отпускать. А вернувшись в общагу с кашей из этих различных эмоций в груди, он упал, даже не раздевшись, на кровать. И в этот самый миг Фэн Синь только сильнее удостоверился в том, что влюблён. Влюблён очень сильно и бесповоротно.

Фэн Синь планировал столько раз признаться Му Цину, но вот только каждый раз смелости не хватало. Ни в их бесконечной переписки, которая могла продолжать до пяти утра, ни тогда, когда учёба вновь началась. Его вся смелость испарялась по щелчку пальца стоило ему только занести пальцы над клавиатурой телефона или увидеть Му Цина. Всякие тараканы в голове, не давали ему признаться в своих чувствах. Вдруг он как снег на голову свалится, а Му Цину в этот момент только этого до полного счастья и не хватало.

Но потом, спустя две недели учёбы, случается то, к чему он явно не был готов.

Это был обычный учебный день в середине недели, который не отличался ото всех предыдущих. Все те же лица одногруппников и преподавателей, все те же аудитории с неудобными до жути стульями. Но всё же что-то не давало Фэн Синю покоя со вчерашнего вечера. Какое-то странное… волнение вместе с нервозностью поселилось в груди, не давав ему нормально выспаться.

Эта смесь из нервозности и волнения всё же полной мере себя оправдывает. Почему? Потому что этот обычный скучный день Му Цин ловит его в коридоре между парами со словами, что им надо поговорить с глазу на глаз.

А Фэн Синь что? Растерявшись на мгновение, он нахмурился. Посмотрев на сосредоточенное лицо Му Цина, быстро подавил в себе панику и спросил, где они встречаются. Му Цин, легонько улыбнувшись, сказал, что будут ждать его после пар возле выхода из университета.

Му Цин ушёл, а волнение только сильнее сковало все внутренности Фэн Синя. О чём с ним хотят поговорить? Где он уже успел что-то сделать не так? Просто лицо его… друга было таким, будто он где-то сильно провинился. Фэн Синь, взяв себя более или менее в руки, отправился на оставшиеся пары, но паника грызёт его в течение всех занятий.

Как Му Цин и сказал: он ждёт его возле выхода из университета, засунув руки в карманы куртки и спрятав нос в шарфе. Волнение внутри Фэн Синя уже к тому моменту достигло своего апогея. Его даже не приводит в чувство холодный воздух, ударивший в лицо. У него в голове строем появляются мысли тактично сбежать отступить, но ему не дают этого сделать. Му Цин, выглядев его в толпе, подзывает к себе. Фэн Синю не остаётся ничего другого, как подойти к нему. А потом Му Цин, не дав ему что-то даже понять, берёт его за запястье своими ледяными пальцами, говоря:

— Я по тебе вижу, что хочешь убежать, но нам давно уже пора поговорить.

Фэн Синь даже не удивлён тому, что Му Цин понял его намерения позорно сбежать. Тот всегда мог читать его, словно открытую книгу. И на то была причина: он не умел скрывать свои эмоции, написанные на лице. А если Му Цин посмотрит ему прямо в глаза, то всё. Фэн Синь будет у него, как на ладони. Соврать или что-то ещё совершенно будет невозможно. А вот с Му Цином он такого не мог проделывать. Если Фэн Синь был открытой книгой, то Му Цин — закрытой. Иногда у него получалось угадывать о чём тот думает, какое у него настроение по мелким, малозаметным деталям, но в большинстве случаев нет. Хотя в последнее время получается намного лучше, но сейчас, когда он сам чересчур волнуется, — голова совершенно перестаёт соображать.

Фэн Синя озадачивает всё это. Почему им уже давно пора поговорить? Что этим хочет сказать Му Цин? Но ответа Фэн Синь не просит. Он знает, что ему сейчас не ответят.

И вот, уже сидя друг напротив друга в кафе, в которое их привёл Му Цин, они молчат. Фэн Синь начинает больше нервничать, теребя в своих руках салфетку. Он даже не прикоснулся к своему чаю и пирожному, которые заказал.

Это продолжается до того момента, пока Му Цин, тяжело вздохнув, и оставляет свою чашку с кофе в сторону. Тяжело вздыхает, бросая взгляд на Фэн Синя, а затем снимает повязку и протягивает руку к нему, кладя её на стол.

Фэн Синь хмурится. Волнение берёт своё, из-за чего он просто поднимает потерянные глаза на Му Цина. Он не понимает, что от него хотят. Фэн Синь так себе надёжно вбил в голову мысли о том, что ему не следует спрашиваться, что скрывается за повязкой, что сейчас — он в ещё большей растерянности. Потому что бросить взгляд на оголённый участок кожи, где раньше всё время была повязка, Фэн Синь не может. Ему остаётся только смотреть на Му Цина, пока тот не просит его прочитать, что написано на запястье.

Что? Он правильно расслышал? У него не слуховые галлюцинации? Фэн Синь теперь с удивлением смотрит на него.

— Давай-давай, — подгоняет его Му Цин, — читай.

Фэн Синю не остаётся ничего другого, как послушаться. Он переводит взгляд на взгляд на запястье, читая слова на коже Му Цина. Он издаёт характерное «кхм», прикрыв рот ладонь, чтобы не засмеяться. С одной стороны он в шоке от такого тупого подката, но с другой — это очень смешно и смело. Фэн Синь всё же не может сдержать и начинает тихонько смеяться. Он не может остановиться даже тогда, когда Му Цин одаривает его нечитаемым взглядом.

— И что ты смеешься? — вскидывает бровь. — Это твой гениальный мозг такое выдал.

— Что? — смех Фэн Синя резко прекращается: он резко начал кашлять, после такого заявления. Теперь Му Цин одаривают ошарашенным взглядом. — Я?.. — на него смотрят как на дурака, но Фэн Синь стойко выдерживает этот взгляд. Прочитав вновь тупой подкат на руке Му Цина под его внимательным взглядом, он хмурится. Закатывает рукав теперь уже на своём свитере, смотря на свою надпись нечитаемым взглядом. И тут до него резко доходит. — Так это был ты?!

— Вот до тебя, конечно, долго доходит.

Му Цин, стоит отдать должное, стойко держался, чтобы не засмеяться громко в голос с выражения лица Фэн Синя, но всё же он не выдерживает. Наклоняя голову к столу, прячет своё лицо в сгибе локтя, пытаясь хоть так заглушить свой смех. Откровенно говоря, у Му Цина выходит это плохо.

— Раз ты знал с самого начала, что это был я, то почему всё это время молчал? — интересуется Фэн Синь, дождавшись, когда Му Цин отсмеётся.

— Так я и не знал, что это именно ты был, — отвечает Му Цин, вытирая слёзы с глаз. — Если ты не помнишь, но, когда твой… — переводит взгляд на Фэн Синя и хмыкает, — гениальный пьяный мозг это выдал, то я не лучше твоего был. А может даже хуже… — бурчит последнюю фразу себе под нос Му Цин.

— А…

— Я догадался, что это именно ты месяц назад где-то, — признаётся тот, разводя руками.

— Почему тогда молчал? — спрашивает Фэн Синь, вновь начиная мять салфетку в руках, после некоторого молчания между ними.

— А ты почему молчал, что я тебе нравлюсь? — вопросом на вопрос отвечает Му Цин.

Фэн Синь краснеет в ушах и отворачивается от Му Цина, чтобы скрыть своё смущение. Но выходит, конечно же, плохо. Фэн Синь даже не удивлён тому, что Му Цин догадался о его чувствах.

— Если что, — Му Цин ставит локоть на стол и подпирает ладонью подбородок, — ты мне тоже нравишься.

Фэн Синь резко возвращает голову назад, видя, что Му Цин сам, произнося это, покраснел слегка в щеках. Поймав его взгляд, Фэн Синь мягко улыбается.

Му Цин улыбается в ответ краешками губ.

***