Заместитель начальника, по совместительству же старший менеджер — Ян Чонин нагоняет ужас на весь отдел. Он достаточно холоден, крайне серьезен, а угрозы о том, как же быстро ты вылетишь из отдела, если повторишь эту тупую ошибку, из-за которой компания чуть не потеряла деньги, снятся в кошмарах всем.
Чонини же, узкую задницу которого он сейчас натягивает на свой член, стараясь войти глубже, отличается кардинально. Он сладко стонет, пока его глаза полны шального блеска, а на щеках цветет нежная вишня румянца. И Чан не может решить, который из Чонинов ему нравится больше.
Есть что-то по-бесовски соблазнительное, греховно-сладкое в знании, что под воротничком рубашки твоего начальника скрывается пара твоих засосов, а в заднице, обтянутой идеально сидящими штанами, спрятан небольшой вибратор, которым так удобно управлять при помощи специального приложения.
Так и сейчас. Бан облизывается, сжимая чужую тонкую талию чуть сильнее, рассматривая парня перед собой. Молодой, красивый, с лисьим прищуром и растрепанными волосами… Чан даже не уверен, как именно описать то, как между ними все это закрутилось. Он помнит лишь огромное количество алкоголя, как по ушам долбила какая-то попса, под которую удобно дергаться, а после прекрасного парня в костюме, что лишь подчеркивал все его достоинства. И как тот отсасывал ему позже в кабинке туалета. Обычное разовое знакомство.
Когда они встретились на работе, куда Чана взяли на испытательный срок, было неловко. Первые несколько дней.
Пока Чонин не пришел сам, уводя в один из закрытых изолированных кабинетов, где вновь отсосал. Жадно, заглатывая полностью и смотря так просяще, что было бы грехом не трахнуть его глотку. И дальше все завертелось как-то само собой.
— Ч… Чани! — Чонин стонет, почти хнычет, цепляясь за край стола, на котором его и уложил Бан, прогибаясь и сжимаясь сильней. Даже удивительно, как, учитывая то, сколько они уже спали, у Чонина оставалась все еще достаточно узкая, соблазнительно тугая, задница. Из которой он почти выскальзывает, чувствуя, как его бока сжимают изящные ноги начальника. Чан облизывается и толкается обратно, резко, заполняя его собой и вырывая из парня стон. Громкий, сладкий, постыдный, учитывая, что они все еще на работе, и скоро один из соседних кабинетов может кому-то понадобиться. И именно из-за этого Ян пинает его, пытаясь попасть пяткой по чужой ягодице, но получается плохо.
— Я тебя внимательно слушаю, Нини, — Чан облизывается и поглаживает тазовую косточку пальцем.
Чонин тонкий, аккуратный, похож на какой-то музыкальный инструмент в руках профессионального музыканта. И стонет так же сладко, как звучит самая сладкая симфония на арфе. Крис улыбается счастливо и довольно, пока ведет пальцами по чужому боку, чувствуя, как нежная кожа его молодого начальника сменяется кружевом, а после вновь кожей. И то, как Чонин ерзает, пытаясь уйти от ощущения щекотки, хныча из-за того, что он все еще на члене Чана. И то, как правильно тот ощущается внутри, почти сводит эту молодую лисицу с ума.
— Хватит тянуууть, — Чонин хнычет, пока Чан любуется. Расстегнутой рубашкой, которую на месте удерживает только галстук, кружевным корсажем, соединенным с поясом, к которому крепятся чулки. Тонкие черные чулки, которые обтягивают ноги парня, как нельзя лучше подчеркивая его изящность.
— Никогда не думал стать моделью, а, Нини?
Чан смеется, почти дразнится, чуть двигая бедрами, скорее раскачивая ими, создавая легкое трение внутри, но недостаточное, чтобы удовлетворить парня. Который обожает контролировать, даже когда дело касается секса. Наверное, поэтому в те разы, когда Чонин приезжал к нему или они останавливались в отеле, лис предпочитал позу наездницы.
До Ян Чонина Кристофер и не подозревал, что ему нравится, когда ему связывают руки или приковывают их к изголовью кровати.
Но на работе, из-за ограничений, главенствует и задает темп Чан. И сейчас он откровенно веселится, пока Чонин недовольно зыркает и вновь пытается шлепнуть.
Очаровательно.
Именно так это все может описать Бан.
— Трахни меня уже, пока я не разозлился! Черт тебя побери!
Чан смеется, пока Нини фырчит и пыхтит, приподнимаясь на локтях. И то, как выглядит Ян, заставляет что-то в сердце австралийца трепетать. Дрожать и вибрировать, словно резонирующие волны. И то, как парень вновь его пинает пяткой, лишь усугубляет волну смеха, которую Чан не может сдерживать, на что Чонин становится лишь более недовольным. Он дует губы, щурится и на какую-то сотую процента начинает напоминать не Нини, которому нравится секс с Чаном, а того самого начальника.
— Если ты меня не трахнешь уже нормально, черт тебя подери, то на хоть какую-то премию тебе придется натурально сосать. И я не шучу!
Бан лишь продолжает смеяться, кивая и, подмигивая парню, перехватывает чужие бедра удобней.
— Тогда, тебе придется побыть хорошей деткой и не быть слишком громким, не так ли?
Чонин хочет уже огрызнуться, сказать что-то недовольное, чтобы поставить Чана на место, но тот слушается. Выходит почти полностью, что в начальнике остается лишь головка его члена, а после толкается обратно, довольно рыкнув. И Чонин стонет, почти падая обратно на стол, чувствует, что Чан не замирает, не замедляется, как делал до этого, откровенно дразня, раззадоривая и выводя из себя, а двигается. Быстро, мощно входя в Чонина, что тот зажимает себе рот, когда с губ срывается очередной стон, переходящий в скулеж.
Чан втрахивает его в стол, явно пытаясь проверить тот на прочность, как предмет мебели, так и Яна. Но если стол еще вполне неплохо держится, то Чонин на грани. Он скулит и мычит на каждом толчке Чана, когда тот входит на всю длину, когда тот с нажимом скользит по простате, что глаза закатываются сами по себе. Он пытается вцепиться хоть во что-нибудь, чтобы чувствовать опору, пока под собственными ногами по ощущениям все ломается из-за подступающего оргазма.
Чонин уже чувствует, как в животе все напрягается, как ноет член, и он сам начинает сжиматься, пытаясь то ли приблизить собственный оргазм, то ли заставить старшего остановиться. И второе кажется сейчас абсолютно бесполезным. Чонину, если быть честным, нравится, когда Чан двигается так. Словно тебя ебет отбойный молоток, выбивая из тебя все лишние мысли и переживания. Неплохой способ расслабиться. Самое то, что ему нужно.
И Чонин всхлипывает и скулит, когда Чан начинает делать легкие паузы между толчками, стараясь вкладывать в них больше силы. И Ян не выдерживает. Он стонет, глухо, но все равно громко, как бы ни пытался быть тихим, сжимается и кончает на собственный живот. Мощно, почти ломаясь, пока Чан продолжает двигаться, нагоняя теперь и собственный оргазм. С каждым толчком по Чонину ползет трещина, как по искусному барельефу, с каждой порцией спермы, что выходит из его члена. И все меньше мыслей остается в его голове, что когда Бан входит на всю длину и замирает, кончая в собственного же начальника, Чонин лишь скулит и хнычет, не находя в голове ни то, просто цельной мысли, но даже намека на что-то, кроме желания.
Желания, чтобы Чан наполнял его спермой почаще.
Глупое желание, абсолютно иррациональное и бесполезное. В чем-то даже опасное, пусть они с Чаном и проверяются, но…
Чонину хочется быть наполненным спермой Бана Кристофера Чана. Как минимум сейчас.
Чан мягко гладит его бедра, чуть сжимает ляшки, медленно выскальзывая, пытаясь прийти в себя. У него, как минимум, на это надежд больше, нежели у Чонина. Потому что тот выглядит таким затраханным, что Чану хочется трахнуть его еще раз. И слушать чужой скулеж и хныканья, из-за того, какой он чувствительный после оргазма. И полный спермы. Его, Кристофера, спермы. Он облизывается и отходит на пару шагов, рассматривая результат своих действий. И ему нравится.
Чонин, лежащий на столе, греховен даже больше, нежели изображающий из себя начальника. Вот такой, лежащий, с широко разведенными ногами, мелко подрагивающий и напоминающий растаявшее мороженное. Чану нравится.
— Ты как, в порядке? — Чан подходит ближе, осматривая и, невольно хихикнув, возвращает парню пробку, что была в нем не так давно. Чонин хнычет, пытаясь выдать что-то утвердительное, пока Чан прикусывает губу. Ян очарователен. Преступно прекрасен. И из-за него щемит сердце. Оно бьется, щекочет и трескается, а все из-за Ян Чонина. — Тебе помочь?
— Мгм, — Чонин мычит, пытаясь прийти в себя, но, не получается. Пока что он лишь медуза на столе, которой, к несчастью, необходимо вернуться к работе… Как и Чану. И, какая радость, тот понимает все, помогая привести себя в порядок своему начальнику. Мягко гладит бедра, пока натягивает на него белье, оглаживает его ребра, пока застегивает мелкие пуговицы на рубашке и целует, мягко, нежно и трепетно, пока помогает сесть. И Чонин даже не знает, что бы он делал без Чана. Возможно… Возможно он замолвит даже словечко, чтобы тому продлили контракт после того, как закончится его испытательный срок.