Он не навещал это измерение уже довольно долгое время, — то ли из пожирающего чувства вины, то ли из боязни ненароком растормошить толком не затянувшуюся рану — но его память всё ещё хранила в себе отпечаток этого места: прохладу густой ночи, шелест намокшей от недавнего дождя травы, перебираемой холодным ветром, скатившимся с гор, и далёкие отголоски чьих-то неспешных разговоров. Но воспоминания имеют одно весьма коварное свойство — время в них статично, из-за чего создаётся иллюзия, будто заключённое в них положение вещей будет таким всегда и не изменится. И довольно легко стать пленником этих иллюзий, особенно если они обволакивают израненную душу приятной ностальгией и дают неуловимое ощущение бурлящей вокруг жизни, распаляя давно потухшее желание продолжать своё существование.
Однако иллюзии как быстро создаются, так и разрушаются, сталкиваясь с реальностью, — божество, находящееся сейчас в этом измерении, его с трудом узнало. Это место разительно отличалось от его воспоминаний, и если бы не определённые детали, оно бы подумало, что ошиблось измерением: всё же ветер продолжал резвиться возле склонов, растрёпывая уже высохшую, правда, траву, а кое-где вдалеке можно было услышать разговоры на том же языке — на сей раз тревожные, всё слабеющие и перебиваемые истошными криками.
Хастур не знал, что тут произошло, но любопытство, смешанное с некоторой ностальгической тоской и болезненным шоком, заставило его медленно продвигаться вперёд в надежде понять, что случилось.
Он не знал толком, куда идти, поэтому внимательно осматривал окружающее пространство в поисках хоть чего-то необычного, что могло бы помочь выбрать направление.
И жутковатые подсказки не заставили себя ждать: довольно скоро среди пожухлой травы стали различаться трупы, ещё не тронутые разложением, а на самой почве начали виднеться чёрные пульсирующие нити, напоминающие мицелий.
Задумавшись, Хастур на некоторое время остановился, вглядываясь в грунт, а затем гневно ударил по земле щупальцем, стиснув кулаки — он понял, чьих рук это может быть дело.
Дальнейшую часть пути он преодолевал быстрым шагом, неотрывно следя взглядом всё густеющую сеть оплетающего землю мицелия. И было ему уже всё равно на то, что окружающее пространство по мере его продвижения набирало мрачности — монотонно-серое небо постепенно начало наливаться свинцовой синевой, а среди безжизненной травы всё чаще виднелись тела, оплетаемые всё тем же мицелием и порой уже доведённые до состояния невнятной бурой массы.
Хастур был настолько занят следованием маршруту, что даже не заметил, как достиг своей цели — посреди долины внезапно образовалась чёрная вытянутая фигура, спокойно обратившаяся к божеству:
— Здравствуй.
На секунду правитель Каркозы остановился и вздрогнул от неожиданности, оторвав затем взгляд от земли. Некоторое время он бегло осматривал пространство, выискивая источник звука.
— Ты, — гневно рявкнул Хастур, вцепившись взглядом в собеседника. — Как ты посмел так поступить с этим измерением?
— Что, не нравится вид? — холодно, хоть и с некоторой усмешкой, ответил собеседник. — Я думал, тебе станет легче.
— Легче? — вновь рявкнуло божество. — Ты опять поиздеваться решил?
— Вовсе нет, — спокойно продолжил визитёр. — Просто я рассудил, что раз это место так часто фигурирует в твоих болезненных воспоминаниях, то его уничтожение должно принести некоторое облегчение.
В ответ Хастур лишь нервно усмехнулся, через некоторое время вновь начав говорить, вкрадчиво цедя каждое слово:
— Ты хоть понимаешь, что ты претворением своих рассуждений в жизнь наделал?! Что сделанного тобой уже не исправить, а результата от этого никакого?
— Не стоило так надрываться, — проигнорировав злобную интонацию, сущность обратила внимание на ставший более сиплым голос собеседника. Из скудных сведений о нём она смогла выудить, что Хастур крайне редко срывается на крик, да и в целом не особо разговорчив. — Не проще ли тебе пустить меня к себе в сознание и продолжить дискуссию уже таким способом?
— Тебя? Ко мне в сознание? Да никогда в жизни! — в очередной раз хрипло воскликнуло божество.
— Что ж, раз ты на данный момент не настроен разговаривать, предлагаю вернуться к этой теме уже когда ты поуспокоишься, — интонация собеседника всё ещё не выражала никаких эмоций, а сам он уже собирался последовать своим словам и физически уйти от разговора, вернувшись в своё измерение, но внезапно осознал, что попросту не может открыть портал.
— Не-ет, Ньярлатотеп, сейчас я тебя никуда не пущу, — злобно протянул Хастур. — Ты остаёшься здесь.
— Вот как, — спокойно прокомментировал ситуацию глашатай Азатота. — Понимаю, конечно, твоё состояние, но сомневаюсь, что от моего здесь присутствия будет какая-то польза. Поэтому предпочту всё же уйти.
Ньярлатотеп попытался открыть портал во второй раз, но вместо него прямо перед его глазами возникла скала, находившаяся секунду назад где-то вдали.
— Ты. Остаёшься. Здесь, — отчеканил Хастур, продолжая неотрывно глядеть на собеседника.
В ответ посланник хаоса лишь слегка помотал головой и повернулся в сторону второго божества.
— Хорошо. Допустим, я здесь остаюсь. Какой от этого будет толк? — снисходительно произнёс Ньярлатотеп.
— Я хотя бы получу объяснения, почему ты решил так поступить, — процедил Хастур.
— Я ведь уже тебе объяснил, — скучающе протянул посланник хаоса, попытавшись хотя бы отойти в сторону, но был остановлен невесть откуда взявшейся расщелиной. — Что это часто фигурировало в твоих не самых приятных воспоминаниях, так что…
— Это не является твоим истинным мотивом, — отрезал правитель Каркозы. — Можешь не притворяться, будто тебе есть какое-то до меня дело.
— Ладно, — изобразил вздох Ньярлатотеп. — По правде сказать, мне надоело ощущать твою нескончаемую боль, поэтому я рассудил, что если помогу тебе её облегчить, то от этого станет лучше и мне.
Ответа не последовало, и на некоторое время воцарилась напряжённая тишина, прервал которую внезапно разнёсшийся эхом истерический смех Хастура.
Посланник хаоса не понимал, к чему такая реакция, и с недоумением наблюдал за своим собеседником.
— Но ты ведь понимаешь, что лучше не стало? — так же внезапно прекратив смеяться, хрипло обратился к глашатаю Азатота Хастур, вновь вцепившись в него взглядом. — Ты ведь понимаешь, что стало только хуже?
На последнем слове правитель Каркозы сделал акцент — и пространство, будто вторя ему, исказилось странными волнами и на некоторое время разрезалось на множество лоскутов.
Ньярлатотеп же, до этого безразлично наблюдавший за происходящим, вдруг ощутил, как чужой гнев цепкой хваткой впился ему в горло — хотелось бы от этого чувства избавиться, но всё, что он мог сделать, это просто не подавать виду, что эмоции собеседника хоть как-то на нём сказываются.
— Допустим, ты прав, и действительно стало хуже, — пожав плечами, как можно более спокойно начал посланник хаоса. — Случившегося уже не исправить, я уже не могу вер…
— В этом-то и проблема, — внезапно тон собеседника сменился на холодный и не выражающий никаких эмоций — в нём сквозила лишь еле уловимая угроза, которая тут же была претворена в жизнь: горизонт начал кривиться и размываться, а из грунта стали появляться различного рода объекты, которых до этих пор не было.
Некоторое время Ньярлатотеп отстранённо смотрел на изменения в пространстве, изредка лишь уворачиваясь от возникающих из ниоткуда скал, растений и руин зданий, затем спокойно обратившись к Хастуру:
— Я понимаю, что ты зол, но… разве от такого пустого растрачивания сил тебе станет легче?
Ответа не последовало — Хастур лишь продолжил сверлить собеседника взглядом и изменять пространство.
— К тому же… — неспешно вновь начал посланник хаоса. — Своими действиями ты ещё больше разрушаешь этот мир, что идёт вразрез с заявленной тобой причиной злости по отношению ко мне.
В ответ правитель Каркозы опять промолчал, принявшись лишь размеренным, но твёрдым шагом приближаться к собеседнику. Когда же их уже делили считанные сантиметры, пространство вокруг внезапно заполнилось трупами на разной стадии разложения.
— Тут уже нечего разрушать, — всё тем же холодным тоном произнёс Хастур, указав затем на лежащую между ним и Ньярлатотепом бурую массу.
Некоторое время глашатай Азатота безразлично скользил взглядом по некогда живому существу, растёкшемуся по земле, вскоре не менее отстранённо начав говорить:
— Допустим, тут уже действительно нечего разрушать. В таком случае совершаемые тобой манипуляции пространством тем более не имеют смысла, так что, может, ты прекратишь выполнять бесполезные действия и мы на этом разойдемся?
В ответ Ньярлатотеп получил лишь осуждающий и злобный взгляд.
— Что ж, — изобразил тяжёлый вздох посланник хаоса. — Раз ты всё ещё злишься на меня, может, напомнить, почему всё это вообще произошло?
Внезапно Хастур отшатнулся и начал бегать по собеседнику взглядом — отчего-то ужас обжигающим холодом разлился по жилам.
— Жила здесь одна смертная — Кассильда, кажется? — которой не посчастливилось развить к тебе привязанность. И всё поначалу было хорошо, но стоило ей узнать тебя получше, как ей перестало хотеться иметь с тобой дело, — безжалостно начал Ньярлатотеп. — Конечно, ситуацию она пыталась исправить, но в силу того, что вторая сторона в лице тебя не была открыта к диалогу и желала лишь, чтобы всё было так, как она захочет, диалога, увы, не вышло. Поэтому логично, что единственным выходом из ситуации Кассильде показалось…
— Хватит! — не выдержав, резко выкрикнул Хастур. В этот же момент из земли со своеобразным треском внезапно прорезалась угловатая скала, состоящая из нескольких шпилей с довольно острыми гранями.
Ньярлатотеп успел избежать столкновения с ней, в то время как второе божество почему-то оставалось неподвижно стоять возле камня. Через некоторое время оно оперлось о скалу дрожащими руками и слабо скользнуло вдоль неё.
Судя по усилившемуся чувству чужого страха и сильной боли, разлившейся по телу, посланник хаоса понял, что что-то не так.
— Хастур, с тобой всё в порядке? — с некоторым недоумением обратился к собеседнику Ньярлатотеп, начав медленно к нему подходить.
Хастур же в ответ опять промолчал, быстро окинув второе божество испуганно-злобным взглядом, а затем, цепляясь за скалу, спешно зашёл за неё, скрывшись от собеседника.
Ньярлатотеп же, ещё больше насторожившись, начал быстрее подходить к камню. Однако когда он был достаточно близко и смог заглянуть за край скалы, за ней он никого не обнаружил.