Квазикобольд Сураель магию ненавидел. До такой степени, что носил на макушке блокер, спрятанный под сизыми с проседью волосами. Погодите называть его сумасшедшим, или же пособником людей: история эта случилась до геноцида квазикобольдов. У Сураеля на то были свои причины.
Никто из его рода ещё не расставался с магией добровольно, однако Сураелю пришлось. Вся его юность прошла в страданиях от домогательств отца-холостяка, что взял его из приюта. Владея магией с рождения, Сураель мог воспользоваться ею для защиты, но и в этом плане отец оказался сильнее, ибо квазикобольда можно поймать, пленить, подчинить лишь магией таких, как он, особенно магией взрослого.
Понимая, что врождённый дар не способен помочь, Сураель возненавидел собственную магию и уже не пытался использовать её для защиты. И однажды, когда он больше не мог это терпеть, молодой квазикобольд сбежал из дома. К тому времени его тело представляло собой изувеченный внутри и снаружи полутруп, израненный и истощённый. Даже в таком состоянии отец всё равно истязал его, недовольный, что жертва стала покорной куклой и молча сносит все издевательства.
Сураель бежал – точнее, пытался. Скорее, брёл, словно пьяница, а после и вовсе пополз. Люди и редкие квазикобольды не обращали внимания, хотя последние прекрасно видели в темноте наступающей ночи. Не приученный жаловаться, Сураель тоже их сторонился. Он давно никому не доверял и не собирался, желая лишь одного: убраться подальше от отца и сгнить где-нибудь в канаве. Наверное, так будет лучше для этого жестокого мира.
Впоследствии Сураель не помнил, в какой момент чьи-то сильные руки подняли его и унесли, плохо помнил и дни реабилитации. Кажется, его долгое время держали в искусственной спячке, поскольку, когда он очнулся, за окном вместо промозглой осени расцветала весна.
Невероятно, но его исцелили даже без помощи магии, Сураель снова мог жить без боли и страха, как в раннем детстве. Человек, подобравший его в тот вечер, оказался начальником городского архива, и средства позволяли ему поставить на ноги даже квазикобольда, лечение которых в силу малоизученности и недостатка специалистов влетело ему в копеечку.
Чем мог ответить Сураель своему спасителю, что предложить в благодарность? Ну, разумеется, жизнь и вечное рабство по древней традиции квазикобольдов. И человек заключил с ним этот контракт, но с одной оговоркой: отношения их будут не рабскими, а родительскими. О таком счастье Сураель не смел и мечтать, и с ликованием согласился. Отныне и впредь он называл своего спасителя папой, как никогда не звал своего мучителя, требовавшего к себе обращения «отец».
Прошло время. В архиве Сураель помогал родителю вести каталоги, расставлять документы и содержать в чистоте каждую полочку. За давностью лет травмы прошлого подзабылись, но не исчезло отвращение к магии. Поэтому на макушке под волосами блокер в форме ромба запечатывал связь квазикобольда с тонкой материей, что связывала магию с их разумом. Поклявшись, что и умрёт с этой штукой, Сураель не желал даже слышать о магии, даже видеть, как её используют другие. А сильнее всего он ненавидел школу Ланбаст, раньше остальных догадавшись, к чему могла привести щедрость квазикобольдов и людская жажда контроля над этой силой.
С возрастом Сураель стал ещё невыносимее в своём отношении к магии. Когда его новый отец, звали которого Джейкоб, затевал беседу с одним из посетителей архива, то, едва услышав слово «магия», или, того хуже – «Ланбаст», квазикобольд вскакивал на передвижную лестницу, в мгновение ока добравшись до собеседников, и встревал в их разговор, будто так и надо.
- Прекратите плодить эту магию! – бурчал он. – Она несёт лишь зло! Спросите папу, как я выглядел, когда он нашёл меня!
К его огорчению, посетителей лишь забавлял склочный служитель архива, ну а отец, памятуя травму Сураеля, не смел и припугнуть наказанием, да и поздно уж лупить по одному месту квазикобольда, перешагнувшего пятидесятилетний рубеж. Оставалось лишь набраться терпения и заранее просить посетителей не произносить слова-триггеры, пока рядом сыночек. Также в его присутствии нельзя было использовать магию. Это касалось всех, кроме самого Джейкоба – он магии не обучался и благодарил себя за выбор иной профессии, иначе б Сураель его со свету сжил.
Слишком сильно привязанный к человеку, чтобы однажды его потерять, квазикобольд наслаждался благодатным местом под солнцем, надеясь, что так будет всегда. Они с отцом успели слегка постареть; Сураель носил небольшие круглые очки, и зачёсывал назад отросшие до небольшого хвостика сизые с проседью волосы, облачаясь во что попало как на работе, так и дома, и всё чаще брюзжал всё о той же магии. Лишь блокер на макушке, словно клеймо, оставался с ним символом выбранного пути против собственной природы.
Путь, с которого однажды пришлось свернуть.
Человек, в который уж раз приходивший к папе, с самого начала не понравился Сураелю. Не потому, что болтал о магии – нет, этот тип всё время требовал какую-то книгу, которой в архиве никогда не числилось. Здесь хранились лишь документы из разных ведомств города, начиная с давних времён, книги тоже имелись, но, понятно, не художественные: гроссбухи, метрические книги, переписи населения, и прочее в этом духе. Премерзкий мужчина этого явно не понял ни с первого раза, ни с десятого. Убравшись подальше от собеседников, когда тот вновь явился, Сураель принялся протирать один из стеллажей, ворча и мечтая, чтобы неприятный человек побыстрее убрался. Хорошо, что отсюда ему не слышен их разговор.
В какой-то момент квазикобольду нехотя пришлось вернуться по зову отца. Оказалось, тип в цилиндре и наглухо застёгнутом сером пальто выразил желание с ним поговорить, и Сураель, скрыв удивление, угрюмо воззрился на человека, от души желая, чтобы тот сквозь землю провалился.
- Сураель, - пояснил папа. – Этот джентльмен хочет спросить тебя, - сделал он акцент на последнем слове. – Похоже, это по твоей части.
Растерянно покосившись на Джейкоба, Сураель не уловил ничего хорошего в предстоящей беседе. Меньше всего на свете ему хотелось глядеть на подозрительного типа, но ради папы он смирил свой нрав.
- Чем могу помочь? – как можно учтивее отозвался квазикобольд.
- Всеведущая книга, - без предисловий бросил тип, надменно и резко. – Я ищу конкретный экземпляр, не у тебя ли он часом?
- Видишь ли, Сураель, - вступил Джейкоб с улыбкой. – Мы долго не понимали друг друга лишь оттого, что джентльмен позабыл точное название книги, а сегодня, заметив тебя, мелькающим в фонде, вспомнил.
То, что папу это так веселит, печалило Сураеля. Если б он только знал, что чувствует его сын, то прогнал бы визитёра, а вместо этого… На что человеку книга, которая абсолютно идентична у каждого квазикобольда, и выражение «конкретный экземпляр» попросту не имеет смысла?
- Разумеется, у меня тоже есть книга, - с трудом выдавливая слова, обратился он к посетителю. – Знаете что, сперва обойдите всех квазикобольдов города, а уж после заходите сюда.
- Сураель, не хами, - возмутился отец. – Что с тобой сегодня такое?
Отвечать Сураель не спешил, да и смех незнакомца со зловещими нотками лишил дара речи служителей архива.
- Ой, простите, - поклонился тип. – Постоянно забываю, насколько мой смех неприятен для посторонних. Ваш квазикобольд презабавный, вот я и не сдержался… Хорошо, я поступлю, как он желает, - развёл он руками, мельком глянув на Сураеля, и этот мимолётный взгляд, равно как и смех, ничего хорошего не сулил.
Приподняв цилиндр и раскланявшись, незнакомец исчез – в буквальном смысле. Передёрнувшись от ненавистной ему магии, Сураель в тревоге взглянул отцу в глаза.
- Дал бы ты ему эту несчастную книгу, - разочарованно бросил Джейкоб. Тут его тон переменился. – Или ты что-то скрываешь? Пойми, сынок, нам не нужны проблемы.
Вместо ответа обиженный Сураель громко зарычал на весь архив.
- Да я понятия не имею, о чём этот ушлый тип говорил! – зашипел квазикобольд, хлеща хвостом. – Завтра принесу эту книгу, пусть забирает! Но чтоб ноги его больше не было в архиве!
- Ну всё-всё, остынь, - примирительно бросил отец. – Иди сюда, обниму. Извини за резкость. Мне он тоже не понравился.
Охотно бросившись в тёплые объятья, Сураель быстро сменил гнев на милость. Джейкоб умел утешать, умел заботиться, любить и оберегать, поэтому и стал для квазикобольда родным. Всего несколько тёплых слов из его уст – и квазикобольд позабыл о неприятной встрече, не догадываясь, что самое страшное ждало их впереди.
- Интересный ход: повлиять на разум немага так, чтобы тот решил, будто ты только что вспомнил название книги, едва увидев квазикобольда.
- Да, вот только этот дурной квазикобольд всё скалился и упирался, - хмыкнул уже знакомый нам тип в сером пальто, ударив кулаком по столу. В полутёмном кабинете их было двое, и внешне один от другого ничем не отличался – всё то же серое пальто, только без цилиндра на голове, и тёмные очки.
- Ему же хуже, - бросил первый, наливая вино. – Не знает, с кем связался.
- Эти рептилии даже не подозревают, что Орден высших магов подписал всему их роду смертный приговор. Геноцид не за горами, осталось найти Всеведущую книгу, чтобы не знали, куда линять – и можно начинать.
- Ты хотя бы свою работу начни, - рыкнул первый, должно быть, его начальник, - и закончи!
Жирной точкой его реплике послужило положенное на стол разрешение о применении боевой магии.
- Деньги только по завершении операции, - добавил он.
- Вы посылаете меня одного против квазикобольда? – оторопел подчинённый.
- Да, ты прав, слепцы плохие вояки, - неожиданно выдал второй, и в ответ на недоумённый взгляд пояснил: - Отчего-то я всегда знаю больше тебя, хотя это ты разведчик. Неужели так сложно заметить, что вся его магия под блокером? Спросишь, зачем? А мне почём знать? Чокнутая ящерица, не иначе. Вот и радуйся. Легче задания не придумаешь. Пойми, мы не прислуживаем правительству, оно уже давно прислуживает нам! Наш человек только что избран главой государства. Геноциду быть. Но если ты не постараешься с этой книгой, ничего не выйдет. Квазикобольды выживут – просто разбегутся, и ищи их под землёй по всему земному шару. Так вот, чтобы не пахать потом, как кони, мы и облегчаем себе задачу. Эти ящеры ни в коем случае не должны понять, что означают те строки! На заре нашей организации книга оказалась у нас, причём случайно. И мы, не понимая её ценности, просто сдали её в макулатуру! В макулатуру, понимаешь? – Шеф уже плохо сдерживал себя. – Идиоты тупые те, кто это сделал! Квазикобольды, они же никогда не уничтожат свою святыню! Тот, кто грузил книги в машину, и присвоил её. Теперь, когда след вывел нас на нужных лиц, ты завладеешь книгой любой ценою, слышишь?
На этом их разговор был окончен. Коротко кивнув, второй взял со стола лицензию на убийство и удалился.
В тот день Сураель, как и всегда, приводил в порядок вотчину отца. Всеведущая книга, что он принёс, лежала в подсобке, дожидаясь визита неприятного типа. И он явился.
Памятуя прошлую встречу, квазикобольд забился ещё дальше в архив, и, занятый делом, не слышал предсмертного хрипа отца, умиравшего от страшных заклинаний. И лишь когда убийца шагнул в лабиринт стеллажей и поджёг их, запах дыма заставил Сураеля запустить свою лестницу так быстро, что от удара об конец ряда она переломилась. Спрыгнув и помчавшись к столу, за которым всегда сидел отец, квазикобольд увидел, что путь преградило самое ненавистное ему существо.
- Папа! – в отчаянии вскричал Сураель.
- Такой большой, почти старик, а всё папу зовёшь, - прорычал высший маг. Взмахнув рукой, он призвал из подсобки Всеведущую книгу, и тут квазикобольд понял: случилось непоправимое. И даже если б он знал, насколько книга ценна, поступил бы так же, как теперь.
Взревев, словно дракон, он в мгновение ока взлетел на стеллаж в обход мага и уже оттуда в горе и ужасе узрел труп своего отца.
Пламя бушевало, подбираясь и к телу, и к стеллажам, но не это волновало Сураеля. Его полный слёз взгляд обратился к смеющемуся внизу убийце. Убийце, которому он не сможет отомстить, который сильнее в тысячу раз, просто потому что маг, а сам он до сих пор жив оттого лишь, что человеку нравится наблюдать за его бедой.
Голова раскалывалась – то ли от жара и недостатка кислорода из-за поднявшейся гари, то ли… Сураель хотел успеть напасть – и тут же погибнуть от рук мага. Что ещё оставалось? Но вместо этого дурнота заставила пошатнуться, почти упасть, и, уцепившись за верхушку стеллажа, он, едва не воющий от головной боли, вдруг с силой ударил по конструкции задними лапами.
Убийца отца уже подходил к стеллажу, когда тот рухнул, навалившись на соседний, и «домино» начало падать. Спрыгнув на пол, разъярённый квазикобольд оказался напротив мага. Нечто зловещее будто вселилось в него, настолько страшен был вид убитого горем Сураеля. Усмехнувшись, маг взмахнул рукою, призывая магию для уничтожения, и тут квазикобольд, прижав лапы к голове, издал оглушительный крик. Зрачки исчезли, глаза затмил ослепительно белый свет. Внутри распахнутой пасти тоже светилось.
- Прекрати! – в страхе завопил маг, роняя книгу и закрывая уши – за миг до того, как из них хлынула кровь. Он уже не услышал щелчка, с которым блокер на голове Сураеля раскололся надвое, упав к его ногам. Магия хлынула стремительным потоком, падавшие стеллажи вздрогнули, подпрыгнув на полметра и зависнув в воздухе. Подпрыгнул и убийца, успев в ужасе закричать. Крик оборвался, когда магия соединила его с полом давлением в тысячу атмосфер. От бывшего мага осталось в буквальном смысле мокрое место, от мебели же – груда опилок. Лишь когда свечение и крик Сураеля прекратились, переполненный давно забытым чувством магии в своих жилах квазикобольд рухнул наземь, не в силах очнуться из-за колоссальной растраты сил в непроизвольном выбросе магии, которую он не призывал – он просто хотел отомстить. А вышло… вышло нечто невероятное. Это он осознал, очнувшись в госпитале.
«Огонь… огонь внутри меня… Пламя, что бушевало во мне, никто не в силах сдержать. Но за что, почему… Кем был убийца отца, и что теперь делать, куда идти? Эта тварь заставила меня невольно освободить магию и применить её! Тела убийцы нет, значит, меня обвинят в поджоге и убийстве отца! Скорее бежать отсюда!»
Вскоре он понял, что не сможет: магию он ощущал, но не умел ею пользоваться. Как если бы можно было разучиться ездить на велосипеде, так и он, отказавшись от магии в юности, владел ею лишь на уровне детских забав с мыльными пузырями, или карточных фокусов. Не знал даже, что за заклинание расщепило мага и уничтожило стеллажи с документами. Скорее всего, то была спонтанная концентрация большого количества магии в одном месте, что, словно ядерный взрыв, превращает всё в ничто. Его ярость заставила эту магию пробудиться и восстать, показав свою неукротимость и дикую силу во всей красе. Магию квазикобольдов.
Хотел ли Сураель, лёжа на койке, вновь убить в себе этот огонь? Личная трагедия научила его не бояться истинного себя, но, похоже, добавит проблем. Как ни крути, он – тоже убийца, и, вероятно, превратил в лужу влиятельное лицо. Интересно, это тюремный госпиталь, или обычный?
Ни на миг он не забывал отца, несмотря на дикую усталость и уже не такую сильную боль в голове. Уцелело ли тело в пожаре? Чёрт, ну почему он ушёл в конец архива и не услышал, как эта тварь напала на папу?
- Ладно, Сураель, - обратился он к себе. – Горевать будешь потом. Надо сбежать отсюда и вернуться на пожарище.
И тут квазикобольд вспомнил о книге. Шансов найти её уцелевшей после такого взрыва стремились к нулю, но раз она так ценна для врага, следует всегда носить её с собой.
Улизнуть незамеченным явно не выйдет, особенно если за дверью сторожит полиция. Нужна телепортация. И, как назло, это одно из сложнейших действий. В детстве выучить её легче лёгкого, но родителей – настоящих родителей, что учили бы его этому – у Сураеля никогда не было, и даже будь рядом наставник для таких вот «маугли», пришлось бы учиться месяцы.
- Эй, - послышался чей-то голос. – Вижу, очнулся, бедолага.
С трудом приподнявшись, Сураель заметил на койке чуть в стороне квазикобольда. Сосед по палате приветственно поднял перевязанную лапу. Собираясь поздороваться, Сураель открыл пасть – да так и застыл, увидев, как в лапу квазикобольда телепортировалась его, Сураеля, Всеведущая книга.
- За ней сбежать собирался? – усмехнулся он. – Э, брат, я ж мысли читаю будь здоров!
- Откуда… - Сураель даже закашлялся. – Откуда она у тебя?
- Оттуда же, откуда и ты, - улыбнулся сосед. – Я ж живу возле архива. Вдруг вижу: горит ярким пламенем всё. И крик вроде слышу чей-то. Бросился спасать и немного обгорел. Книгу, разумеется, тоже спас. Держи.
В лапах Сураеля оказалось то, что отныне он возненавидел. Со злостью швырнув её в угол, квазикобольд пояснил:
- Из-за неё папа погиб! Какие-то черти в пальто с ума сходят по этой книге!
- Да? – изумился сосед. – Если честно, я мало что понял.
- Я тоже, - вздохнул Сураель. – Интересно, в чём ценность Всеведущей книги, и на что именно эта книга людям?
- Меня зовут Нандель, - представился сосед, не найдя, что ответить. – Глава клана. Будем знакомы.
- Ага, - отрешённо отозвался Сураель, и, спохватившись, назвал себя. У Нанделя он спросил про тело отца и узнал, что оно в морге.
- Он был богат, но одинок, - поведал квазикобольд. – Отцом мне был.
- Ты хотел сказать – за отца?
- Нет. Отцом. Папой. Так я его называл. Отныне у меня ещё одна травма, но, кажется, я справлюсь. Большой уже, - невесело усмехнулся Сураель.
- Чем я могу помочь? – вдруг спросил Нандель. – А, знаю: буду другом тебе и приму в наш клан. Надеюсь, разница в двадцать лет не помеха?
- Как знаешь, - вздохнул Сураель и лёг, повернувшись к окну. Понять бы, каков его нынешний путь, и что делать с чёртовой книгой. Может, уничтожить назло врагу, и чтобы не напоминала о случившемся? Так размышляя, квазикобольд вскоре уснул, чересчур утомлённый, чтобы думать о собственном будущем.