Весна пришла незаметно. Еще недавно Хогвартс накрывало тяжелыми снежными сугробами, теперь же к теплицам невозможно было пройти без того, чтобы не намочить грязной водой из луж подол школьной мантии. Школьный завхоз мистер Филч собственноручно сбил сосули со всех крыш, статуй и выступов под окнами, а всё остальное сделал за него март.

Оттепель пришла так неожиданно, будто весна нагло вытолкнула февраль из календаря, заняв своё законное место. На деревьях уже набухали почки, и отовсюду слышалось мерное журчание ручейков, стремительным потоком бегущих к Черному озеру.

Природа проснулась с приходом весны. А вместе с ней проснулись и ученики Хогвартса.

В марте Тигнари и Кавех всегда начинали совместно готовиться к предстоящим экзаменам. Этот год не был исключением.

В воздухе летали миллионы пылинок. Во владениях мадам Бинс всегда так, но сегодня солнце особенно ярко светило в окна. Кавех сидел напротив одно из них и лениво выводил в скетчбуке какие-то замысловатые узоры. Тигнари задерживался уже минут на двадцать и по зеркалу не отвечал. Раньше он никогда не опаздывал, но у Кавеха не было ни единого сомнения, почему теперь его друг ежедневно забывал про их совместную подготовку.

Активная работа в Лесном Дозоре занимала львиную долю времени Тигнари. А еще ему надо было готовиться к стажировке, успевать на занятия по целительству, да и про основную учебу не забывать. Но главное, что вынуждало Тигнари ежедневно опаздывать на встречи с Кавехом в библиотеке — Сайно и ежедневные с ним свидания.

Кавех тяжело вздохнул и мечтательно уставился в окно. Может, ну их, эти экзамены? И без того зима для него выдалась… необычной.

Они так и не узнали судьбу своей находки в храме сфинкса. Может, оно и к лучшему: такие дела лучше оставить тем, кто в этом хоть немного разбирается. Кавех таким экспертом явно не был. Разгадать головоломку — это одно, а выяснять, что за артефакт они нашли и куда его спрятать — совсем другое. Это дела Дамблдора, Ордена Феникса и Мародеров. Единственное, что Кавех знал точно: бутылка была всё ещё в Выручай комнате. Он лично проверял это по нескольку раз на неделе.

Потому что как раз у него-то времени было — хоть отбавляй. С учебой всё было более менее спокойно, с рисованием и подготовкой к тому, чтобы стать архитектором — тоже. Тигнари пропадал теперь с Сайно, а Хайтам… что ж, Кавех и сам не знал, в каком статусе их отношения.

Кавех вытянул руку на столе и улегся головой на сгиб локтя. Вздохнул.

Они так и не поговорили. Не было ни свиданий, ни совместных прогулок, ни романтичных жестов, ни держания за руки, как бы там не язвил по этому поводу Сириус…

Не было и признаний.

Но при этом были сладкие поцелуи, жаркий секс за закрытыми дверьми их общей спальни, метки на шее, которые теперь вообще никогда не сходили с его тонкой кожи. Узнай об этом администрация Хогвартса, их давно бы расселили не то что по разным комнатам — вообще по разным концам замка.

Не о таких отношениях Кавех мечтал. У них практически не было совместного досуга, не считая тихих посиделок в спальне за чтением и рисованием. При этом они всё также спорили, причем по большему счету из-за всякой фигни. То Хайтама опять не устраивало поведение Оушена, то книжку Кавех его не туда поставил, когда решил протереть на его полке пыль.

А еще были записки на стикерах в его тетрадях, на зеркале в их комнате, на скетчбуке... «Кавех, не забудь взять воду», «Кавех, ты забыл учебник в библиотеке», «Кавех, завтра поход в Хогсмид. Не забудь купить новых перьев. Деньги на столе. Спасибо», «Кавех, я заметил, что твоё расписание поменялось, не забудь, что после обеда тебе нужно на заклинания, а не на трансфигурацию».

Ей богу, он же не маленький! И склерозом не страдает. Хотя, справедливости ради, он действительно поначалу опаздывал на заклинания, когда весной внезапно решили поменять расписание. Хорошо, что не наоборот: вряд ли Макгонагалл так легко бы закрыла на это глаза, будь он хоть четырежды ее лучшим учеником. И перья у них заканчивались слишком быстро. Вероятно это из-за бесконечных записок, и зачем только на двоих надо было закупаться!

А еще Хайтам стал частенько где-то пропадать. Кавех не понимал, чем он-то занят. У него же ни одного хобби, кроме бесконечного чтения. И занудства.

Были еще, конечно встречи в дуэльном клубе, но они проходили раз в неделю. И Кавеху, в отличие от Тигнари приходилось на них всё-таки ходить. Хайтам не отстал, пока не получил от него согласие. Теперь эти сомнительные мероприятия были посвящены исключительно тому, чтобы довести его до ручки, пытаясь научить сражаться. И на кой черт ему это надо?

И вообще, угораздило же Хайтама иметь такой врожденный талант к поцелуям… Серьезно, он же был девственником, откуда у него вообще такие навыки? Кавех хмыкнул. Наверное, именно из-за этого они так и не поговорили. Едва оставшись наедине с Хайтамом, всё, что ему хотелось — это целоваться.

В остальном же… мда, очевидно, что отношения Кавех строить не очень-то умеет. И вообще, можно было назвать это отношениями? Ну неужели он не заслужил хоть толику романтики?

Кавех снова вздохнул, для вида перевернул страничку лежащего перед ним учебника и отвернулся к окну.

Он хотел бы, чтобы Хайтам признался ему в любви. Хотя порой казалось, этот чурбан вообще ничего не чувствует. Именно по этой причине Кавех, однозначно, не скажет этих слов первым. Признаться и стать уязвимым, как это было с Сириусом? Нет уж, увольте. Пусть Хайтам и дальше думает, что у них просто секс по дружбе. Хотя и друзьями их не назовешь. Секс-партнерство? Да, пожалуй. Наверное, так Хайтам их и видит. Хотя Кавех не знает этого наверняка.

Они же так и не поговорили.

И не поговорят…

— Кави, у тебя всё нормально? — из-за спины раздался встревоженный голос Тигнари.

— А? — замечтавшийся Кавех испуганно подскочил на месте.

— Мне показалось, что ты тут от тоски сейчас умрешь, — хмыкнул Тигнари.

— С чего бы? — Кавех буркнул это себе под нос и снова улегся на стол. — Просто ждал тебя.

— Прости, что опоздал, — сказал Тигнари и принялся доставать тетради из сумки. Когда он наклонился, то из-за воротника мантии выпал конец яркого красно-золотого галстука.

— Не знал, что ты перевелся на Гриффиндор, — ухмыльнулся Кавех, заметив подмену. — И что вы с Сайно уже в таких отношениях.

— А? — Тигнари проследил за взглядом Кавеха и наконец-то заметил подвох. — Че-е-рт… — протянул он с досадой и принялся стягивать галстук с шеи. — И это я так полдня по школе ходил?

— Полдня? — Кавех приподнял одну бровь, удивляясь и гадая, чем в таком случае был занял Тигнари всё это время, пока он тут сидел и ждал его.

— Я собирал еще одну кипу документов для стажировки… Кошмар, надеюсь, Макгонагалл не заметила, что я не в том галстуке.

— И как же вы это их перепутали, а? — еще шире улыбнулся Кавех.

— Ну что ты, как маленький, — прошипел на него Тигнари. — Как будто вы с Хайтамом этим не занимаетесь…

Что?! Откуда он знает вообще, они же никому ничего не говорили!

— С чего это ты взял? — Кавех притворно округлил глаза и принял максимально невинный вид, какой только мог.

Тигнари хитро ухмыльнулся и откинулся на спинку стула.

— Ой, да ладно, кончай комедию ломать. Всё же ясно как божий день.

— Чего тут может быть ясного? — буркнул Кавех, заранее готовясь принять поражение.

— Во-первых, ты так и не научился прятать засосы, — Тигнари покосился на высокий воротник кавеховой водолазки и многозначительно поднял брови. — Серьезно, он тебя сожрать решил что ли? Вот уж никогда не подумал бы, что Хайтам такой собственник, — хмыкнул он.

— А во-вторых? — спросил Кавех.

— А во-вторых, Кави, ты же по утрам как пришибленный ходишь, — усмехнулся Тигнари. — Да еще и улыбаешься вечно по-дурацки. Хайтам, кстати, тоже. Повезло вам, конечно, в одной комнате жить, ничего не скажешь. Я одного не могу понять: почему вы скрываетесь?

— Ничего мы не скрываемся, — Кавех обиженно отвернулся к окну, подставляя кулак под подбородок. — Мы не в отношениях.

— Ну-ну. Не хочешь делиться — в душу лезть не буду, — Тигнари примирительно поднял руки в знак капитуляции. И добавил, немного подумав: — Только не доведи себя до того же состояния, какое было после Сириуса.

— Да всё не так, как ты думаешь, Нари. С Хайтамом мы… Вроде… просто спим вместе.

— М-м, да ладно? То-то он тебе по субботам завтраки в постель таскает, пока ты спишь.

— Боже, и про это ты знаешь?!

— Да вся школа знает, — пожал плечами Тигнари. — Ты бы поговорил с ним. А то ощущение такое, что только ты считаешь, что вы не в отношениях. Хайтам, конечно, не орет об этом на каждом углу, но и не скрывает ничего, делая вид, будто вы не вместе.

Кавех в шоке смотрел на Тигнари и не знал, что ответить.

— Погоди, то есть… Э-эм… М-да… — только и смог вымолвить он.

— Ага, подумай об этом. А я пойду, пожалуй. Всё равно сегодня явно не выйдет позаниматься. А мне еще эссе надо по травологии закончить и Коллеи помочь с домашкой.

Кавех в ответ только кивнул и задумчиво перевел взгляд в окно. Нет, похоже он точно не умеет строить отношения.

⬩◆⬩◆⬩◆⬩

Но, естественно, они всё равно так и не поговорили. После разговора с Тигнари Кавех стал замечать все эти незначительные знаки внимания, о которых тот говорил. И завтраки в постель, и молчаливую помощь, вроде той, когда ему просто нужно подать карандаш или принести воды. Хайтам будто его мысли читал, он ведь никогда и ничего у него не просил. Даже записки его вечные перестали бесить. И придирки начали казаться не пустым высокомерием, а просто замысловатым способом проявить заботу.

Да, он всё ещё был занудным. Да, чересчур требовательным к собственному комфорту. Да, практически не проявлял эмпатии — хотя, когда этого требовалось, Хайтам был самым заботливым человеком из всего его окружения.

Но Кавех так и не решился на разговор. Наверное, просто боялся, что всё испортит.

Вместо нормального разговора, он всё также продолжал раздражаться на придирки, выходить из себя по любому поводу и ругаться. Разве что решали проблемы и споры они теперь в постели.

Наверное, это неправильно.

Скорее всего даже ненормально.

Но Кавеху было страшно. И на разговор он так и не решился.

Таким образом время пролетело до самого лета. Экзамены были сданы, Тигнари планировал стажировку, Сайно собирался к Сайрусу, которого выписали из больницы Святого Мунго лишь спустя полтора месяца после происшествия в Египте. Они вдвоем собирались отправиться куда-то в Южную Америку или Австралию. Кавех не запомнил, да и не вслушивался толком в то, что рассказывал Сайно о своих планах на лето.

Не известно ему было только о том, чем собирается заниматься на каникулах его сосед. Не то чтобы ему было не интересно, но спрашивать он не стал из чистой вредности: когда Кавех рассказывал о своих планах, Хайтам пропустил всё мимо ушей, не удосужившись хотя бы покивать.

— Тебе настолько не интересно? — возмутился Кавех наконец, оторвавшись от его обнаженной груди, на которой удобно устроился несколько минут назад.

Это был последний выходной перед началом экзаменов. Накануне они снова уснули в объятиях друг друга, так и не удосужившись разойтись по разным кроватям. Это уже стало почти нормой, Кавех даже уже думал, а не стоит ли им их сдвинуть, но побоялся, во-первых, что эльфы домовики расскажут об этом преподавателям, а во-вторых, что таким образом стеснит Хайтама. То, что он и так его стеснял, регулярно вырубаясь в его постели после секса, Кавех в расчет как-то не взял.

И вот утром уже следующего дня, Хайтам выводил пальцем какие-то замысловатые узоры на его плече, пока Кавех что-то говорил, и не понимал ни единого слова из сказанного. Он знал несколько языков, но почему-то сейчас не услышал ничего, кроме белого шума. Вероятно, всё дело было в том, что у Кавеха красиво переливались волосы на солнце, лучами пробивающимися сквозь незашторенные окна. И от этих бликов рябило в глазах, как при гипнозе.

— А что ты рассказывал? — уточнил он. Нельзя же ответить, что ему интересно или неинтересно, даже не зная темы разговора.

— Господи, ты невыносим, — закатил глаза Кавех, выбираясь из его объятий.

Они разругались в тот день. Да так, что не хотелось даже вспоминать. И больше не то что не спали вместе — не разговаривали, не прикасались, даже старались не смотреть друг на друга.

Вернее Кавех не разговаривал. И не смотрел.

А Хайтаму будто было всё равно.

В итоге они так и разъехались на лето, не помирившись, не обсудив ни совместных планов, ни даже договоренностей о переписке или созвонах.

Кавех вернулся в Лондон один. Они с матерью решили, что будет небезопасно ему приезжать в Париж. Всё-таки война продолжала набирать обороты, маглорожденные массово бежали из страны, а Пожиратели смерти только рады были таким образом отыскивать их семьи. Кавех, конечно, был полукровкой. Но стоило ли привлекать к матери столько лишнего внимания? К тому же весной она сообщила, что снова выходит замуж. И мамин избранник понятия не имел о том, что её сын — волшебник.

Праздновать свадьбу они не собирались, поэтому всё же сошлись на том, чтобы Кавех остался в Лондоне. Прошлую их квартиру продали, и ему пришлось бы похлопотать со съемным жильем, если бы не Тигнари, который предложил ему пожить этим летом у него. Отказываться Кавех не стал, хотя, безусловно, следующим летом нужно будет что-то решать с жильем…

Но это была проблема Кавеха из будущего. Кавех же из настоящего сидел и скучал на балконе Тигнари. И курил его же сигареты.

На календаре было девятое июля, на часах — начало двенадцатого ночи. Ему сегодня стукнуло семнадцать, а он был один. Вернее не совсем: на коленях лежал и мурлыкал Оушен. Но в целом — это было самое одинокое его день рождения за всю жизнь.

Тигнари задерживался на стажировке — как в общем-то и всегда. Он успел только чмокнуть его в щеку с утра, всучить кружку с кофе, пообещав торт на ужин, и убежать раньше, чем Кавех успел подняться с кровати.

От мамы накануне пришла посылка с художественными принадлежностями и открытка. После обеда она звонила, но поговорила с ним от силы минут пять, сообщив, что ей давно пора возвращаться к работе. Могла бы и вечером с ним связаться, чтобы хоть немного пообщаться с сыном, но видимо и для этого нашлось какое-то оправдание.

Сайно же связался с ним еще с утра по зеркалу:

— Когда у тебя день рождения, Кавех?

Он уже научился распознавать тон, которым Сайно рассказывает все свои шутки, поэтому только тяжело вздохнул в ответ и протянул:

— Сегодня.

— О, надо не забыть тебя поздравить.

Повисла пауза. Потом Сайно пустился в долгие объяснение, почему его шутка была смешной, так и не успев пожелать ничего, кроме счастья-здоровья, потому что из-за спины появился Сайрус и потянул того на какие-то очередные приключения в Южной Америке. Или Африке? Или Австралии? Кавех так и не запомнил.

Да и вообще, ну её, эту географию.

А Хайтам… не написал. И не связался по зеркалу. Про обыкновенный магловский телефон, который между прочим был у Тигнари в доме, Кавех вообще лучше промолчит. От Хайтама за все каникулы не было ни единой весточки — одно только глухое молчание. И сейчас, когда Кавех просидел совершенно один весь свой день рождения, это было больно.

Равнодушие убивает не хуже непростительных заклинаний, и Кавеху казалось, что от него осталась одна пустая оболочка.

Он сделал еще одну затяжку. Надо будет купить Тигнари сигарет, а то он скурил в одиночку уже пару его пачек. А ведь еще совсем недавно гордо и демонстративно выбросил такую же, заверив самого себя, что никотин не успокаивает. Полгода прошло? Или больше? Вроде они тогда с Хайтамом в Хогсмид ходили, а потом поссорились.

Так то оно, конечно, так: успокоения никакого не было и в помине, но горечь сигарет перебивает неприятный вкус собственной жизни, а значит, всё-таки толк какой-то был. Хоть и противно до ужаса. И как Тигнари только всерьез это любит?

Интересно, Хайтам вообще помнит про его день рождения? Скорее всего…

Раньше он хоть письма присылал. До ужаса формальные — они же не только не встречались, а вообще даже не были друзьями. Да и сейчас… Эх….

Внезапный стук в окно отвлек Кавеха от горестных мыслей. Сова?

Когда он вставал с плетеного кресла, Оушен спрыгнул с его колен с громким мяуканьем убежал с балкона. Кавех открыл окно и впустил птицу внутрь.

— Германубис? Это ты что ли?! — Кавех удивленно вскинул брови и принялся снимать с протянутой лапы письмо, которое, вероятно, предназначалось Тигнари.

Когда у него всё-таки получилось отвязать конверт, филин Сайно протяжно ухнул и залетел в комнату следом за Оушеном. «Эти двое всегда ладили, — подумалось Кавеху. — Пусть пообщаются». Забавно, даже у его кота нашелся друг в его день рождения.

Он перевернул письмо адресом к себе, чтобы убедиться, что оно для Тигнари, и так и сел обратно в кресло. Конверт был подписан до боли знакомым убористым почерком. Он не мог его не знать, это был почерк аль-Хайтама. И отправлено было письмо на его — Кавеха — имя.

⬩◆⬩◆⬩◆⬩

Аль-Хайтам ненавидел недосказанность. Нет, ну правда, всё же было хорошо, так какого чёрта?

Если бы он начал понимать Кавеха хоть немного лучше, то, вероятно, не сидел бы один, окопавшись в библиотеке и пытаясь найти хоть какую-то информацию о той их находке в храме сфинкса.

Не то, чтобы это было нужно делать именно ему, — напротив, его-то это как раз не касалось, — однако Хайтам должен был признать, что ему просто необходимо было себя как-то отвлечь. Ему стало непривычно тихо без шуршания карандаша по бумаге, без вечных рассказов ни о чем, без нотаций и претензий, казалось бы, совершенно без повода. И от этого противного и нерационального чувства Хайтам пытался избавиться хоть каким-то способом.

Например, снова отправившись в жаркий Каир. Только на этот раз не за тем, чтобы посреди ночи взламывать древнюю гробницу, а за знаниями о темных магах Египта, могущественных артефактах древности и проклятиях.

Ведь в Лондоне без теплых объятий и поцелуев было как-то… прохладно что ли.

Хайтаму тяжело было описать словами, что именно он чувствует. Когда он понял, что весь тот богатый спектр эмоций, свалившийся на него вместе с Кавехом, был любовью, это и без того перевернуло весь его мир с ног на голову. Теперь же прибавилась… тоска? Вероятно, это она. Хайтам просто напросто очень скучал по Кавеху и не знал, куда себя деть.

Это раздражало. Но он ничего не мог с этим поделать: Кавех же ясно дал понять своим молчанием и обидой, что не желает с ним больше общаться. А Хайтам привык уважать чужое личное пространство. Так или иначе…

Сайно периодически связывался с ним по зеркалу, рассказывал, как у Тигнари и Кавеха идут дела. Хотя бы так Хайтам знал, что у него всё в порядке. Хотя по-сути Кавех в Лондоне этим летом был совсем один, ведь Тигнари пропадал на стажировке чуть ли не сутками. Его работа была одной сплошной головной болью, и Хайтам мог только посочувствовать. А еще поставить галочку в уме, что не при каких обстоятельствах не стоит работать в государственной структуре.

Но близился день рождения Кавеха, и Хайтам понятия не имел, как его поздравить. И стоит ли вообще. С их нынешними отношениями это было не просто.

В конце-концов он решил посоветоваться с Сайно. Тот в свою очередь тоже не особо представлял, что делать, но его опекун был мудрым человеком. И предложил для начала извиниться. Правда Хайтам понятия не имел, за что именно. Но сама идея была довольно перспективной. Поэтому он попросил у Сайно одолжить его филина и написал Кавеху письмо.

Хайтам не уверен был, что стандартное: «Дорогой Кавех», было бы уместно, и, хотя правила этикета требовали именно этого, в начале просто поставил троеточие.

«Надеюсь, что хоть после этого мы поговорим», — мелькнуло в голове у Хайтама, и он покосился на зеркало, которое теперь никогда не убирал далеко.

Признаться честно, он очень хотел, чтобы подарок от Кавеха этим летом будет связывать его не только с Сайно.

⬩◆⬩◆⬩◆⬩

…

Кавех, вероятно, ты всё ещё обижен. Я так и не понял на что. Но, пожалуйста, прости меня.

Сайно порекомендовал мне воспользоваться услугами Германубиса и поздравить тебя с совершеннолетием хотя бы в письме.

Поздравляю. Желаю тебе большого счастья.

Аль-Хайтам

Кавех тупо смотрел на письмо и пытался не заорать во весь голос. И это Хайтам назвал извинением?! Да еще и поздравлением?

Да он, верно, над ним опять просто издевался, не иначе!

Руки сами потянулись в карман за зеркалом.

— Хайтам! — рявкнул Кавех. — Что это вообще такое?! Троеточие в начале письма?! Ты издеваешься, да?!

— Рад тебя видеть, Кави, — раздалось спокойное приветствие в ответ. — Я скучал.

⬩◆⬩◆⬩◆⬩

Время до конца лета пролетело незаметно. Остаток июля сбежал, уступив свое место августу. В Лондон вернулся Хайтам, и Кавех как-то сам не заметил, как перекочевал из квартиры Тигнари в дом Тарша и его бабушки.

Та так тепло его встретила, что Кавех совершенно растаял. Столько заботы он от родной матери не получал, сколько от бабушки Хайтама. Говоря начистоту, возвращаться в Хогвартс после этого не очень-то и хотелось.

Но так или иначе первого сентября аль-Хайтам, Сайно, Тигнари и Кавех все вместе собрались на платформе номер девять и три четверти, чтобы отправиться в Хогвартс в последний раз.

Мерный перестук колес Хогвартс экспресса — обычно самая лучшая колыбельная из доступных. Но почти ни в одном купе в этом году никто не спал.

Потому что накануне всю магическую Англию огорошила новость: Дамблдора отстранили от должности директора Хогвартса, обвинив в использовании темной магии и хранении опасных магических артефактов в школе. И вместо него назначили некого профессора Азара. Говорят, он был каким-то чиновником в министерстве.

Хогвартс экспресс гудел. И вовсе не из-за неисправности или оповещения о приближении к очередному населенному пункту. Это ученики, словно огромный пчелиный улей, жужжали и перемывали косточки своего бывшего директора.

Каких только обвинений не сыпалось на Дамблдора: от того, что было объявлено в официальной версии, до сумасшествия и растления несовершеннолетних. Кто угодно на это покрутил бы пальцем у виска и, в противовес, назвал бы обвинителей безумцами и глупцами. Но слухи на то и слухи. В них нет и доли правды.

Так ведь?

Галдеж в поезде прекратился только после обеда, когда добрая буфетчица уже развезла сладости на своей огромной тележке. После ланча планировалось собрание старост в вагоне машиниста, и Сайно с Тигнари приготовились выходить, переодевшись в школьные мантии и нацепив значки. Такое было впервые на их памяти, поэтому всё казалось до ужаса непривычным и неправильным.

— Мне будет, что рассказать о летних каникулах, проведенных с Сайрусом. И об отстранении Дамблдора, — напоследок сказал Сайно. И, памятуя о том, что Кавех и аль-Хайтам вечно ссорятся, добавил, сохраняя полную невозмутимость лица: — Постарайтесь здесь… не устроить переезд.

— Какой еще переезд? — удивленно спросил Кавех.

Тигнари, толкающий Сайно на выход, выставил того за дверь и активно замотал головой, так что уши его смешно задергались в разные стороны.

— Просто поверь: ты не хочешь понимать эту шутку.

И вышел вслед за Сайно.

— Как думаешь, зачем нас собирают? — спросил он, когда они двинулись в начало состава.

Сайно пожал плечами:

— Больше интересно, кто нас собирает. Макгонагалл обычно не ездит в школу на поезде.

— Думаешь, её тоже сняли с должности?

— Кто знает, — снова пожал плечами Сайно. — МакГонагалл всё равно никогда не предаст Дамблдора. Вдруг она ушла следом за ним?

— Она бы не оставила учеников Хогвартса, особенно в такие времена.

— Тут ты прав, — согласился Сайно. — Ладно. Поживем — увидим.

До первого вагона шли минут пятнадцать. Угораздило же их сесть в самый хвост поезда. Хотя, если говорить начистоту, то причина была в том, что Сайно и Тигнари по пути то и дело встречали знакомых, с которыми не виделись всё лето, а раз так — следовало не только поздороваться, но и перекинуться парой слов.

А еще они впервые за все каникулы наконец-то увиделись, поэтому то и дело останавливались в тамбурах, соединяющих вагоны и целовались так, словно это был их последний раз. До головокружения, дрожи в коленках и заходящихся громким стуком сердец.

Хорошо, что вышли они заранее. Почти не опоздали.

— Мистер Сааб, мистер Гордон, как прекрасно, что вы почтили нас своим присутствием.

Перед окном купе, где была назначена встреча, стоял никто иной как мистер Вингер — чиновник министерства, который допрашивал в прошлом году их с Коллеи. Он застыл спиной к выходу и смотрел вдаль на простирающееся бесконечное поле, которое сегодня выглядело особенно мрачным из-за низких свинцовых туч. Казалось, что вот-вот начнется дождь.

Кокоми и Аято — старосты Когтеврана и Слизерина — уже были здесь, поэтому Вингер даже не обернулся, — и без того знал, кто именно опоздал на собрание. Наконец он оторвал взгляд от окна и тут же кивком приказал Сайно и Тигнари сесть. Переглянувшись друг с другом, они всё же решили послушаться.

— Раз уж все в сборе, можем, наконец, приступать, — начал Вингер, жеманно улыбнувшись. — Всем вам уже наверняка известно, что Альбуса Дамблдора отстранили от должности. В связи с этим в школе наконец-то придет конец тому беспорядку, что там творился под его началом.

— Профессор Дамблдор прекрасно справлялся со своими обязанностями, — нахмурил брови Тигнари, а Сайно закивал согласно в ответ.

— Мистер Гордон, я попросил бы вас не перебивать, — осёк его Вингер. И продолжил: — Министерство назначило меня на должность инспектора. На протяжении следующего семестра я буду периодически посещать Хогвартс и проверять порядок и исполнение закона. Вы же, как старосты, будете мне в этом способствовать.

Вингер достал из сумки несколько свитков и раздал.

— Здесь списки всех известных организаций, учрежденных в школе. Когда приедем, первым делом вам необходимо будет повесить эти списки на информационных досках в ваших гостиных. Все эти организации считаются упраздненными до тех пор, пока не пройдут у меня лично всю процедуру регистрации.

Тигнари пробежался глазами по списку и нашел там не только все команды по квиддичу и клуб любителей игры в плюй-камни, но и собственный «Лесной дозор». Из всех известных ему обществ там не было разве что Дуэльного клуба Сайно и Хайтама, но его сложновато было бы назвать полноценной организацией. А зря, как раз они вдвоем могли бы навести в школе больше суеты, чем все остальные клубы вместе взятые.

— Мистер Вингер, должно быть вы шутите? — подала голос Кокоми. — Здесь буквально все. Вы решили упразднить социализацию в Хогвартсе?

— Всего лишь зарегистрировать, — улыбнулся он в ответ. — Я буду в школе до конца следующей недели, а потом уеду обратно в Лондон. До этого срока глава каждой организации должен явиться в строго отведенные часы приема ко мне в кабинет. Расписание есть в информационных листах ниже. На этом — всё. Можете быть свободны.

⬩◆⬩◆⬩◆⬩

— Это совершенный беспредел! — возмущался Тигнари, сидя у окна в тамбуре последнего вагоны и скуривая очередную сигарету. Сайно же стоял в дверях и смотрел, чтобы никто не вошел. «Страховал от того, чтобы не спалиться», — как он выразился, когда Тигнари чиркнул палочкой, словно спичкой, чтобы прикурить.

— Возможно, регистрация — не так уж и плохо, — Сайно в очередной раз за день пожал плечами.

— Это бессмысленная бюрократия! Сам подумай, чему это поможет?

— Будем знать, кто чем занимается.

— Да ладно? Ты на чьей стороне вообще? — удивленно воскликнул Тигнари.

— На стороне справедливости, Нари.

— И в чем она конкретно тут? Этот Вингер же не даст мне разрешение, я более чем уверен.

— У тебя уже все разрешения есть, какие только возможно. Он не будет противоречить министерству, — резонно возразил Сайно. — Может, перемены и правда помогут немного обезопасить наше нахождение в Хогвартсе.

— Это перемены к худшему, Сайно, говорю тебе. Надо было сдать значок старосты в ту же минуту, как я увидел этого подонка.

— Может так статься, что имея значки, нам будет легче помогать Дамблдору в том, что он поручил. Вернемся в купе, я хочу рассказать вам кое-что.

⬩◆⬩◆⬩◆⬩

— Парни, — Сайно прикрыл за собой дверь. — Вы же не верите в эту чушь про Дамблдора?

— Конечно нет, — пожал плечами Кавех, поудобнее устраивая голову на коленях у аль-Хайтама, а на собственные опирая скетчбук. Он планировал не бесполезно языком молоть, а параллельно поупражняться в рисовании с натуры. — Сайно, будь добр, пересядь к окну поближе. Там освещение лучше, а ты мне прекрасной моделью послужишь.

— Чего это ты вдруг Сайно решил рисовать? — почти удивленно спросил Хайтам. При словах Кавеха, обращенных к Сайно, кольнуло чем-то вроде холодка в сердце, но это чувство он решил проигнорировать.

— Тигнари потом его портрет подарю, — закатил глаза Кавех. — Тебя я рисовал полтора месяца подряд. Какой ты ревнивый, ей богу.

Хайтам в ответ только пожал плечами. Хочет так думать — пускай. Ревность — глупое чувство. Он ему точно не подвержен.

— Вы увиливаете от темы, — перебил их зарождающийся спор Сайно. — Разговор серьезный. Так, значит, не верите?

— Как такому можно поверить, Сайно? — спросил Тигнари, удивленно дернув ухом.

— Всё дело в том, что в Хогвартсе и правда хранится очень и очень темная и опасная вещь, — невозмутимо ответил Сайно, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на груди.

— И мы сами её туда и притащили, — неожиданно добавил аль-Хайтам.

Сайно вопросительно поднял бровь:

— А ты откуда знаешь?

— Прочитал. — Просто ответил Хайтам.

И поведал о том, как провел часть летних каникул, окопавшись в библиотеке Каира, и как нашел там информацию о древнем темном маге Египта, который называл себя Царем Дешретом.

Царь Дешрет ненавидел маглов. И придумал, как с помощью своего верного джинна по имени Лулипар проклясть всех грязнокровок, обрекая их на мучительную смерть.

Джинна давно уничтожили, а проклятие запечатали. И бутылка, которую они нашли, была для него сосудом.

— И до сих пор спрятана в Выручай комнате! — испуганно ахнул Кавех.

— Верно, — кивнул Сайно. — В этом году мы с Сайрусом отправились в Южную Африку не просто так. Дамблдор поручил найти способ уничтожить это проклятие окончательно. Из Египта нас занесло аж в Намибию.

Так значит Сайно с Сайрусом всё же в Южной Африке были. Занятно, и как только Кавех мог её перепутать с Австралией…

— И что вы там нашли? — спросил Тигнари.

— Ничего, кроме москитов. Видимо не все легенды правдивы.

— А что за легенда? — поинтересовался Кавех.

— Где-то на другом конце мира стоит такой же сфинкс, как в Гизе, — снова неожиданно ответил Хайтам за Сайно. — Он обращен совсем в другую сторону света лицом. Внутри всё будто отзеркалено. И если и в храме под ним разбить зеркала, то душа погибшей Лулипар наконец-то освободится от бремени проклятия, которая она несет.

— Верно. И откуда ты только это знаешь? — снова удивился Сайно.

— Читал.

— Хм, действительно. Так вот, тот второй, зеркальный храм никто найти не может найти. Он спрятан так, что, по-видимому, ни единой ныне живущей душе его не найти. Его построил сам Дешрет. Думаю, свои тайны он прячет похлеще Волан-де-Морта.

— Не называй его имя вслух, — возмутился Кавех, подскочив с колен аль-Хайтама.

— Это просто имя, чего тут бояться?

— Ну… — промямлил Кавех. — Не называй и всё!

— Бояться имени — глупо, — заметил Хайтам.

— Зато ты у нас такой умный, как я погляжу, — съязвил Кавех и улегся обратно к нему на колени. — И что еще ты узнал, пока бесцельно торчал в Египте?

— Что если разбить бутылку с проклятием Лулипар, оно тут же снова активируется.

— Как-то тревожно, что оно до сих пор в школе, верно? — заметил Тигнари.

— Оно спрятано вполне надежно, — пожал плечами Сайно. Он поглаживал хвост Тигнари, который сам не заметил, как уложил его к нему на колени. — Никому и в голову не придет искать в Выручай комнате. Да о ней и знают единицы.

— И то правда, — нервно хихикнул Кавех и потянулся за ластиком, чтобы стереть очередную непонравившуюся ему линию. Всё-таки рисовать Хайтама было привычнее: Сайно получаться никак не желал. — Лучше уж там, чем у кого-то под подушкой, верно?

Никто из них не заметил, что Сайно, когда заходил, не совсем плотно закрыл дверь, оставив небольшую щель.

За ней, прижавшись к стене, и стояла Коллеи, услышавшая всё до единого слова.