Рана Генцы почти полностью зажила всего за пару часов; повреждённые ткани срастались быстрее, чем это возможно даже с вмешательством умелого целителя. Но возможно ли тягаться простому смертному целителю с энергией столь чудесной, как энергия благотворная, золотом естество Генцы опоясывающая, искрами чистейшего света повреждения его закрывающая? Не доводилось Чаре касаться чего-то столь удивительного до сего дня, чего-то столь мощного и созидательного. Но Водопад Жизни или нет — юноша ещё был слишком слаб. Пусть энергия и помогала ему исцеляться, но действовала она лишь на рану от стрелы и ни на что более — мало её было в теле Генцы. К тому же разум его готовился принять позабытое о его прошлой жизни, что, несомненно, даст дополнительную нагрузку для его тела и естества. Генце потребуются силы. Много сил. И терпения.

По правде говоря, Эрмин беспокоил Чару на порядок сильнее. Древняя энергия смерти значительно навредила ему, оставив множество неприглядных напоминаний о себе по всему его телу и естеству. Пусть и незаметных на первый взгляд, но столь глубоких, что не избавиться от них впредь. Естество юноши было разбито вдребезги силой её разрушительной; мириады трещин тянулись узором замысловатой паутины по тем немногим сохранившимся его осколкам. Более того, часть энергии древней до сих пор оставалась в Эрмине; она крепко сплелась с его плотью, с его сутью. Стала частью юноши неотъемлемой. И кто знает, что за последствия за собою повлечёт её присутствие.

Укороченный срок жизни? Проблемы с использованием магии? Сложно сказать наверняка. В отличие от Генцы, энергия благотворная едва коснулась Эрмина, лишь вырезанному на коже его рисунку помогла быстрее зарубцеваться. Она точно не могла глубже в тело юноши проникнуть. А как дело энергия своё сделала, так и исчезла, словно и не было её.

И это далеко не единственное, что в Эрмине переменилось, что внимание привлекало. Дух сказал Чаре не вмешиваться. Запретил ей вмешиваться. Да и разве смогла бы она что-то сделать?.. Но… это присутствие возле него, в нём…Что-то крайне близкое к энергии смерти, но ею при этом не являющееся. Что-то такое же… тревожное. Мрачное. Чара не ощущала пагубного влияния присутствия, напротив, оно как будто являлось единственной причиной, из-за которой естество Эрмина продолжало оставаться в подобии порядка. Тем не менее, чем дольше Чара вглядывалась, тем недружелюбнее присутствие ей казалось. Оно отталкивало Чару. Живым, мыслящим существом словно извивалось, увёртывало, хвостом размахивало. Запрещало Чаре вглядываться глубже. Выгоняло её.

Не каждый сумел бы понять, что оно здесь. Но Чара смогла. Духи отметили её, а потому она видела куда больше, чем положено смертным. Не слепыми с рождения глазами, но всем её естеством.

Но правда ли ей стоило не вмешиваться?..

Духи мудры. И всё же девушку это не успокаивало.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Встретившись в неизвестном им мире, Путри, Кион, Гунтур и Меседу провели немало времени в размышлениях о том, как им вернуться домой. Ничего похожего на путь в то странное место с водопадом и множеством озёр они не обнаружили, а портал туда просто-напросто не открылся, словно нечто незримое специально отгораживало их от возвращения. Путри также попыталась связаться со своей матерью, но по какой-то причине и из этого совершенно ничего не вышло.

Тогда-то Путри и Гунтур заметили, что совсем не чувствуют Древо, а Кион не сумел обратиться к их с Аго связи. Юноши и девушки предположили, что находятся слишком далеко от Сияющего края, что и делает привычные им техники для связи совершенно бесполезными.

Ждать помощи из дома не имело смысла.

«Наверняка нас всех сочтут погибшими», — думал каждый из них, вслух не высказываясь.

И предположить они не смели никогда, что с ситуацией подобной столкнуться им придётся, а потому и решения для их положения нынешнего у них не имелось. Мир, в котором юноши и девушки очутились, казалось, тоже не мог дать нужные ответы на вопрос о том, что им следует предпринять.

Часы превращались в дни. И тут Гунтур и Кион озвучили безумную идею. Безумную, потому что та несла в себе риски, риски, возможно, не совместимые с жизнью. Юноши предложили открыть портал в Сияющий край. И пусть звучало это довольно просто, но порталы впитывали тем больше энергии, чем дальше требовалось переместиться, и, что важнее, никогда не использовались для путешествия меж мирами. Решение это могло повлечь за собою непредсказуемые последствия.

И всё же они рискнули.

Юношам и девушкам пришлось потратить немало сил и времени, чтобы стабилизировать портал, но в конце концов им это удалось.

Они шагнули вперёд, в неизвестность.

И не прогадали.

Их не разорвало на части, не расплющило и не раскидало во все стороны. Нет, подобные ужасы, к счастью, обошли их стороной. Так что, не считая истощения из-за колоссальной затраты энергии и непроизвольного слияния сути каждого из них друг с другом — явление временное и не такое уж и опасное, как может показаться на первый взгляд, — все четверо были в полном порядке.

Сбежавшиеся в зал порталов стражники в искусных резных доспехах отвели их в лазарет, и пара дежуривших там лекарей тут же засуетилась; они уложили всех четверых на кушетки и принялись отпаивать их снадобьями, а также попутно осматривали тела каждого на наличие ран. Помимо бледно-розовых кровавых разводов на одеждах Меседу они не обнаружили ничего другого, что требовало бы их внимания, а после заверения девушки о том, что эта кровь не принадлежит никому из них, и вовсе успокоились.

У дверей лазарета то и дело возникали голоса; они накладывались друг на друга, смешивались и отдавались звоном в ушах вернувшихся. Мерещилось им, что даже комната вращалась без остановки. Или то от головокружения?

Из-за снадобий лечебных жутко хотелось спать; бороться с этой потребностью, как бы не страшила мысль отстраниться от реальности, а после вдруг обнаружить, что всё оказалось лишь их сном, становилось всё сложнее. В конце концов юноши и девушки погрузились в глубокий сон. Уже не слышали они строгий голос королевы и слезливый голос старшей принцессы, лекарей о состоянии Путри расспрашивающие. Лишь убедившись, что жизни любимой внучки и дочери их ничего не угрожало, оставили они лекарей в покое и вернулись к делам королевским, чтобы навестить Путри позже, когда та проснётся.

Женщины и вовсе от Путри не отходили бы, но долг их не позволял им в лазарете до пробуждения девушки оставаться — много вопросов ожидало внимания их ежедневно, а с учётом произошедшего сегодня тех и вовсе неизбежно прибавилось. Некому было обязанности с ними разделить ныне: две младшие дочери королевы юны еще были да в академии обучались, а старшему сыну и зятю, пусть и взрослым уже, к делам королевским притрагиваться не дозволялось, коль родились они мужчинами и не имели благословения от Матери Астрэйи.

Путри вместе с остальными проспала несколько часов. Когда же вернувшихся разбудили для нового осмотра, каждый чувствовал себя намного лучше. Настолько, чтобы суметь подняться на ноги.

Гунтур и Путри радовались возвращению домой, чувствуя родную энергию Древа, а Кион и Меседу получили хорошую возможность осмотреться, где они оказались, пока их вели на встречу со старшей принцессой и королевой в один из залов.

Киону и Меседу всё здесь в новинку воспринималось. И неспроста.

Замок Одухотворённых мастеров выглядел так, как если бы его зачаровала сама принцесса Астрэйа; казалось, словно инкрустированные стены, закруглённые арки, резные деревянные колонны и сводчатые потолки излучали её свет, обволакивая всякого, кто попадал в его объятия, пеленой умиротворения и блаженства. Это ощущение лишь усиливало обилие растений, которые увивали галереи и просторные залы тончайшими мантиями и сетями из нежных листьев и корней; они свисали с потолка, заползали на стены и обрамляли двери и окна, гармонично дополняя интерьер.

Без сомнения, каждая частица замка жила и дышала, цвела и благоухала, как и любое живое существо. Даже деревянный стол с нефритовой столешницей, за который девушек и юношей усадили, чудилась не хладным камнем и древесиной, а чем-то большим, чем-то тёплым и живым. Кион озвучил эту мысль, на что получил лёгкую улыбку принцессы Путри и недоумённый взгляд Гунтура, к силе Древа за годы жизни во владениях Одухотворённых мастеров давно привыкших.

— Так и есть, — сказала девушка, — Наш замок — продолжение Древа. Всё, что вы здесь видите, является частью Древа в каком-то смысле, ибо его энергия пронизывает наши владения от и до, подобно кровеносной системе смертных.

— Это по-настоящему удивительно, — с благоговением произнесла Меседу, прислушиваясь к потокам энергии, бурлящей вокруг них.

И не могли не заметить дети сияющих полей и равнин, что и доспехи стражи Одухотворённых мастеров выглядели совершенно невероятно. Сквозь резные растительные элементы, увивающие лёгкую на вид конструкцию на наплечниках, наручах, нагруднике и нижней части шлемов, словно лился все тот же золотистый свет. Работа выглядела столь тонко, что не верилось, что подобное возможно сотворить из металла. При этом доспехи не производили впечатление чего-то хрупкого и ненадёжного, напротив, они отражали силу местных воинов.

Двери зала совсем скоро распахнулись, и в помещение вбежала высокая женщина с убранными в аккуратную причёску волосами; из её широко раскрытых глаз лились слёзы, а на тонких губах застыла неуверенная улыбка.

— Путри! — воскликнула она и бросилась к принцессе, заключая её в крепкие объятия. — Ты жива!.. Я так рада, что ты вернулась! Так рада! — женщина рыдала в голос и гладила девушку по волосам, цепляясь за вернувшуюся к ней дочь со всем имеющимся у неё отчаянием; не желала Мелати более с Путри разлучаться ни на миг. Но в конце концов всё же взяла себя в руки и неохотно отстранилась, позволив Путри свободно вздохнуть, а стулу, на котором та сидела — вновь встать на четыре ножки. — Как ты себя чувствуешь, золотце?

— Я в порядке, — ответила Путри, шмыгнув носом. — Я теперь дома, и всё в порядке, правда. Отец уже знает обо мне?

— Разумеется. И он скоро присоединится к нам. — Женщина снова прижала принцессу к груди и обратила взор на Гунтура, Киона и Меседу, робко замерших на своих местах чуть поодаль со склонёнными в почтении головами.

— Успеете ещё понежничать, — сварливо проговорила показавшаяся в дверях женщина с богато украшенными волосами цвета позолоченных на закате облаков и морщинистым, но красивым лицом с тонкими чертами. — Для начала пусть поведают, что с ними приключилось. Хотелось бы мне выяснить, почему Древо не сумело обнаружить своих детей, коли те не погибли. А после… нас ожидают на собрании пяти народов.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

На хладный мрамор падали горячие капли воска, пятная белизну его алыми крапинками, такими схожими со свежей артериальной кровью.

Фигура в одеяниях цвета беззвёздной ночи стояла, чуть сгорбившись. Горящая свеча катилась по столу из тёмного дерева. Бледные длинные пальцы с очерченными суставами подталкивали её к краю.

Дверь чуть скрипнула, и Рхис услышал знакомые шаги за спиной. Рука его замерла; свеча же не остановилась и перекатилась через край стола. Но её тут же подхватила проворная рука в чёрной латной перчатке. Пламя свечи вздрогнуло. И не потухло.

— Иорэт пожаловался, что ты снова повесил магические замки на все двери своих комнат, — мягко произнёс Анеирин, возвращая свечу в пустующий рожок канделябра. — Я уж подумал, что ты снова зарылся в бумагах. Но мне ты позволил зайти. О чём ты думаешь?

— О де`моне, — признался Рхис, опираясь ладонями на столешницу. Голос его звучал тихо, хрипло. Почти неразборчиво.

Мужчина знал, что должен чувствовать прямо сейчас. Что должен в действительности чувствовать. Радость. Облегчение. Беспокойство, возможно. Но в груди его так давно пульсировала лишь пустота, неизменная, укрывающая в своих бездонных глубинах вереницу из страхов и сомнений, что… для чего-то иного не хватало места. Рхис не радовался. Не предвкушал. Он был в ужасе.

Друзья его оказались живы, но мысли о них вытеснял де`мон.

Печать расщепления не обезвредила его, не лишила физического тела. И он мог вернуться в любой момент. Быть может, он уже где-то рядом!

— Я почти смирился с тем, что более никогда не увижу Лиафвина и Илэра… Страшился того, что де`мон найдёт способ вернуться и снова принесёт беды нашим мирам… А теперь… — Рхис оборвал сам себя и выкрикнул в негодовании: — Точно кто-то пошутил надо мной!..

— Рхис, прошу, посмотри на меня, — Анеирин мягко сжал плечи Рхиса и развернул мужчину лицом к себе. Рхис поднял взгляд и заметил беспокойство в раскосых глазах супруга, в его нахмуренных бровях. — Тобою вновь овладевает безумие. Не поддавайся ему. Слышишь?

Рхис невольно скосил взгляд на стену по правую сторону от него. На висевший на ней портрет, сокрытый белой тканью. Умелая рука художника так живо передала изображённого на холсте юношу, что при взгляде на портрет Рхис ощущал себя дурно. Он словно смотрел на тень некогда живого Эрмина, а та — на него. И в глазах тени чудилось Рхису столько боли, несправедливо Эрмином испытанной. И самого его ни на миг не узнающего.

Порою Рхису казалось, что добрый жест королевы Ирены, благодаря которому он получил возможность узнать, как выглядел его сын, обернулся против него не благом, а самым настоящим проклятьем.

И портретом дело не ограничивалось. Мужчина находился в одном шаге от того, чтобы занавесить все зеркала в замке; лишь понимание того, как то будет выглядеть для окружающих, останавливало его. Поэтому Рхис просто-напросто перестал глядеться в зеркало без острой необходимости. Чтобы не находить в собственных чертах лицо того, кого он никогда не встречал. И кого уже не встретит. Из-за де`мона.

Он столько отнял. Стольких заставил страдать. Стольких сгубил.

Рхис зажмурился. Он чувствовал, как по его лицу пробежали горячие дорожки слёз.

— Я так боюсь… — еле слышно произнёс мужчина, цепляясь за доспех Анеирина.

— Знаю. Ты можешь чувствовать и не чувствовать что угодно. Не запрещай себе это. — Анеирин оставил невесомый поцелуй на виске Рхиса; прикосновение его губ стало нежным напоминанием об их глубокой связи, о доверии, через года с ними прошедшего. И пусть Рхис когда-то многое скрывал от Анеирина, связи их то не навредило, за что Рхис, несомненно, будет благодарен супругу до конца своих дней.  — Мы обсудим это наедине после собрания, если ты готов говорить. А сейчас нам пора собираться. И кто знает, быть может, вернувшиеся расскажут что-то, что успокаивающим бальзамом прольётся на твой разум?

Рхису вместе с Анеирином действительно предстояло отправиться в столицу Потомков огненной звезды на собрание пяти народов, которое созвали по случаю возвращения принцессы Путри, Гунтура, Киона и Меседу, а также появившихся вестей о местоположении Лиафвина и Илэра. И Рхис правда желал поскорее появиться там. Но в то же время одна лишь мысль об этом заставляла его желудок болезненно скручиваться.

Рхис кивнул:

— Верно. Ты прав. Необходимо выяснить, что они знают. Это важнее всего прямо сейчас. Не время погрязать в сомнениях и страхах.

Им нужно идти.

Рхис почти не ощущал собственного тела, когда направился к печати перемещения, но стоило ему лишь ступить на твёрдую землю перед замком Потомков огненной звезды, устланную светлым камнем, как к нему тут же вернулась трезвость сознания. Тело вспомнило, как двигаться, как говорить и как думать. Уверенной походкой — и чуть менее вальяжной теперь, когда нужда притворяться повесой отпала, — Рхис двигался ко входу под руку с супругом.

Им необходимо вернуть ещё двоих. Лиафвин и Илэр рассчитывали на них. И, возможно, именно рассказ вернувшихся об их опыте перемещения мог бы помочь в этом деле.

Рхис держался за эти мысли также крепко, как за присутствие его возлюбленного рядом с ним.

В зале совещаний уже находились королева Рату, королева Ирена, её советник и четверо вернувшихся. Чуть позднее подоспел и старейшина Выточенных из камня, старик Цевехан, со своим старшим сыном. Этих двоих сопровождал один из мастеров королевы Рату, который, судя по всему, и переместил их сюда. Морщинистое лицо старика Цевехана потеряло все краски; видно было, что не привык он путешествовать с помощью магических техник. Атанасия подошла последней. Заняв своё место за столом, девушка ободряюще улыбнулась Рхису.

Яркие лучи Светил, проникающие в зал через витражные окна и обволакивающие всех собравшихся вуалью тепла и надежды, также придали Рхису дополнительных сил. Их мягкое касание достигало самого сердца мужчины, заставляя то биться ровно, правильно.

На свет. Он направится на свет. Мрак пустоты не получит его естество. Рхис не превратится в отца. Ни за что не превратится. Страхи не овладеют его разумом. Рхис не позволит этому случиться. Он вернёт своих друзей и забудет о де`моне, как о кошмарном сне.

Повторял он про себя снова и снова.

Но чем дольше длилось собрание, тем меньше сил оставалось у Рхиса, чтобы продолжать верить в это.

Четверо вернувшихся не поведали почти ничего нового, ничего, что действительно было бы полезно прямо сейчас. Их рассказ о попытках открыть портал, способный к переходу между мирами, лишь подтолкнул всех к очевидному и неутешительному заключению.

Чудесного решения им никто не предложит. Для активации портала или печати им в любом случае потребовалось бы что-то из тех мест, куда прокладывался путь, чтобы иметь хоть малейшее представление о том, что за мир должен стать их пунктом назначения. Или кто-то, кто уже там бывал. И это при самом оптимистичном сценарии. Одних лишь кусочка помещения, увиденного через зеркало, и знающих энергии Лиафвина и Илэра было недостаточно. Энергии же местной девушки… вероятно, тоже. По словам Атанасии, они лицо-то её едва рассмотрели. Связь зеркал была слишком шатка, чтобы вглядеться лучше.

Ни у кого из присутствующих на собрании не было даже догадки о том, в каком мире оказались Лиафвин и Илэр, что уж говорить о вещи оттуда…

И всё же кое-что у них имелось. Если бы Рхису или Нние удалось вновь связаться с Лиафвином и Илэром и попросить их найти место силы в том далёком мире, то они могли бы попытаться воспользоваться порталом, взывая к энергии друзей Рхиса, чтобы хотя бы на краткий миг открыть проход меж мирами.

Этот вариант требовал серьёзного осмысления. Несомненно.

Дальнейшие обсуждения было оговорено отложить до следующего дня.

И именно после собрания, когда Рхис меньше всего на свете ожидал, что удача повернётся к нему лицом, появилась слепая девушка, которая когда-то спасла ему жизнь.

Она поведала ему, что его сын жив и владеет знаниями, кои способны им помочь.

Эрмин жив. И он хотел встретиться с Рхисом.