— Что с твоим лицом, Джейк? — Сегодня миссис Трейси была одета безупречно: стильный брючный костюм, одновременно свободный и ладно облегающий упругие выпуклости, маленькие бриллианты в ушах и на шее... жаль, я не могу носить такое, иначе бы уже давно развёл Джейка на целый гардероб с украшениями. Впрочем, я уже. В нашей спальне у меня теперь отдельная полочка под мои часы. Может, мне ещё и уши проколоть? Агентство одобрит такое своеволие?
— Всё в порядке, — отвечает Джейк. А он ведь действительно чуть бледнее, чем обычно. — Просто мне немного нездоровится.
Мэган стискивает губы в полосочку и хмурит брови, а я спешу доесть свои блинчики, пока она не прицепилась ещё и ко мне.
— Полегче с физическими упражнениями, дорогой, — говорит она сухо, не глядя на мужа. — Сердце у тебя не резиновое.
Я застываю с вилкой у рта, запоздало понимая, о каких конкретно упражнениях она говорит.
Смотрю на Джейка, тот смотрит в ответ и немного улыбается мне.
— Всё хорошо, малыш.
— В смысле хорошо? — шепчу я, как дебил, ведь Мэган всё равно всё слышит. — Я-то думал, у тебя скорее член отвалится, а ты сам отвалится решил?!
— Лиам...
— Скоро приедут Джин и Мия, — демонстративно громко заявляет Мэган. — Так что ведите себя потише.
Она смотрит на меня, и меня мгновенно бросает в краску. И так же быстро смущение уходит. Кто она вообще такая, чтобы нас попрекать? Ну... да, она жена, и мать детей, и всё такое. Но какого чёрта?
Я отворачиваюсь, игнорируя выпад Мэган, и возвращаю пылающий негодованием взгляд к Джейку. Я помню, он говорил мне, что всё их семейство съедется на какой-то праздник, хотя я думаю, это правда только наполовину. Им ещё должны представить меня, как нового члена стаи. Я, конечно, боюсь, что меня могут оплевать, но в целом похер. С Мэган же я установил нейтралитет. А мы с ней, между прочим, живём в одном доме! Уж с отпрысками как-нибудь полажу. Раз уж я теперь их отчим или типа того.
— У меня съёмки только в четыре, я подвезу тебя до врача, — говорю и возвращаюсь к еде.
— Хорошо, — соглашается Джейк таким тоном, что мне хочется снова позвать его в постель. Эта грёбаная овуляция когда-нибудь закончится???
Кажется, старику по кайфу, что я о нём забочусь. Я поправляю ему смявшийся лацкан пиджака, массажирую кожу головы, трусь вокруг, как верный слуга. Я везу его в больницу, хотя он мог бы спокойно доехать сам, или вызвать такси, или вообще позвонить домашнему доктору. Регулирую климат-контроль так, чтобы он был доволен. Я чувствую себя идиотом, но мне одновременно это всё по вкусу. Почти настолько же по вкусу, как когда Джейк подобным образом обхаживает меня самого.
— Это правда из-за секса? — спрашиваю я уже в машине, избавившись от внимания Мэган.
Джейк флегматично закуривает, и я опускаю крышу. Нахер этот кондюк, от него кожу сушит.
— Ну. Возможно, мы немного увлеклись.
— Немного? — прихереваю я. — Ты меня ебал сколько раз за ту неделю, что я теку? Девяносто? Столько же, сколько тебе лет??
— Мне не девяносто, — смеётся Джейк.
— Блять. Ещё и Мэган всё слышала...
Я чувствую мягкое пожатие на своём бедре. Как ни странно, это успокаивает.
— Не думай ни о чём, малыш. Я со всем разберусь.
— Ага. С инфарктом тоже? — бурчу я, сжимая руль.
Джейк не отвечает, и я кошусь в его сторону. Что же у него в голове? Зачем перенапрягаться ради какого-то там секса? Неужели боится, что если не будет меня достаточно часто трахать, то я сбегу? Мог бы просто подарить мне вместо этого что-нибудь клёвое, когда это не срабатывало?
— Я же могу быть и сверху иногда, если тебе прямо так не терпится... ну... — Я ухмыляюсь. — Как актив.
Джейк лишь хмыкает в ответ, спокойно затягиваясь. Ещё и курит он. Господи Иисусе.
— Сейчас ты должен был пошутить типа «только через мой труп». Понимаешь, да?
— Малыш, ты действительно хочешь побыть сверху или просто пытаешься меня на что-то спровоцировать?
— Ну, я...
В целом его слова имеют смысл. Как всегда. Но я не успеваю об этом задуматься, потому что телефон выстреливает стандартной мелодией, и на экране большими буквами загорается «мама».
Я вздыхаю и тяну зелёный значок вверх. Мы с мамой давно не созванивались, а значит, она может обидеться, если я прокачу её и в этот раз. К тому же, это неплохой способ сбежать от неловкого разговора с Джейком.
— Привет, мам!
— Привет. — На фоне слышны визги и звон посуды. — Лиам, ты не хочешь навестить нас? Близнецы мне уже все уши прожужжали.
— Я могу...
— Хорошо, жду тебя сегодня на ужин. Бай-бай!
Мама отключилась прежде, чем я успел что-то ещё вякнуть. Я закрыл рот и заблокировал телефон.
Какое-то время мы едем в тишине. Я думаю, о том, что близнецы — это, скорее всего, предлог, а настоящий повод, вероятно, кроется в нежной дружбе Стэна и моего папани, которому он всё-превсё разбалтывает. О чем может думать Джейк? Хер его знает, но, надеюсь, он думает о моей дырке. Для его же блага.
— Не хочу туда ехать, — жалуюсь я Джейку, кривя рот.
— Почему, малыш?
— Мама по-любому узнала, что я э-э...
— Завёл мужчину?
— М-м-м... да.
— Тогда я просто поеду с тобой, — говорит Джейк. Предложение звучит соблазнительно. Просто свалить всю ответственность на своего альфу, а самому прятаться у него за плечом, периодически выглядывая: что там на передовой? Но отчего-то я медлю с согласием.
— Нет, — говорю я. — Я хочу сначала сам всё рассказать. Посмотреть, как много разболтал дядя, и как все это воспримут.
Джейк гладит меня по бедру.
— Ты молодец, — улыбается он.
Я отвожу Джейка на обследование, посещаю студию, где меня снимают в паре сцен. Режиссёр, кажется, очень мной доволен, но в первых сериях всё, что от меня требуется, это быть надменным красавчиком. Даже реплик почти нет. Я смеюсь со своими крутыми друзьями, а затем просто оглядываю героиню (а на самом деле движущегося оператора) заинтересованно-похотливым взглядом. Потом я прохожу мимо в заполненном коридоре, тоже провожая камеру таким взглядом, словно не ел два дня, а употребляю я только лизны и пластик, или из чего там эти камеры делают. Надо спросить у Джейка, он по-любому знает... Короче говоря, по сути, играю сам себя. Разве что взгляды я такие бросаю только в клубах или на Джейка. Ну кто в своём уме может возбудиться в коридоре школы между математикой и естествознанием, ну камон?
Барб вот со мной не согласна, для неё школа — своеобразный эротический триггер.
— Всегда мечтала о том, чтобы мистер Браун оставил меня после уроков, — говорит она с лихорадочным блеском в глазах. — Он бы отбросил томик Шекспира, обнял меня за талию и прошептал на ушко...
— Пакетик брать будете? — Я по-девчачьи вскрикиваю, пытаясь отмахнуться от назойливого шёпота на ушко, и Дин — по сюжету он мой соперник на футбольном поле и в жизни и вообще положительный герой — ржёт. Ржёт и Барб, и я вместе с ними.
Дин, в целом, вроде тоже ничего пацан. Он младше меня на пару лет, но выше и шире, и, вроде как, с ним можно нормально общаться.
— Хватит подкрадываться, так и по рёбрам получить можно! — возмущаюсь я.
— Ну-ну, — ржёт Дин, а потом мы втроём идём за кофе.
— Может быть, сегодня выпьем вместе? — предлагает Барб, ковыряя в стаканчике трубочкой. Кажется, она заказала уж слишком сладкий.
— Хорошая идея. — Дин кивает. А когда Дин кивает, его густые каштановые волосы красиво шевелятся и падают на лоб, чтобы он их красиво убрал. Эти все жесты очень впечатляют, но они настолько совершенны, что невольно закрадывается мысль, не отточены ли они перед зеркалом.
— Я не могу, ребят. — - Поднимаю руки вверх в защитном жесте и пожимаю плечами. — Меня сегодня ждут на ужин родители.
— Жаль, — говорит Дин. — Забей нам местечко в своём расписании в следующий раз.
— О, договорись с моей секретаршей.
У родителей как всегда бардак. Близнецы носятся по дому, играя в мафию и раскидывая вещи, пока мама не прогоняет их тратить энергию на улицу.
Папа машет мне пультом вместо приветствия, а мама молча ведёт на кухню. Я даю пять пробегающему мимо Бредли и успеваю даже потрепать его по русоволосой макушке. Я в семье единственный блондин, кажется, в бабушку по папиной линии, но это не точно.
— Садись, — позволяет мама, когда мы запираемся на кухне. Поджилки, если честно трясутся нехило. Что задумала эта женщина?
На стол передо мной прямо из микроволновки падает тарелка бойча. Бойрьсча... Черт, никогда не мог это выговорить, да это и не важно. Важно то, что бойсч — моя любимая мамина еда. А если мама приготовила мне мою любимую еду... ух, надо готовить нервишки. Хорошо хоть натрахался напоследок.
Опасливо беру в руки ложку и осторожно помешиваю какулю белого соуса из магазина для тоскующих по родине, где продавец — мамина закадычная подружка.
Мама садится напротив. Наблюдает, как я пью из ложки красную жижу. Такой себе цербер славянского разлива. Я стараюсь есть медленно, чтобы не приближать момент, но мамино терпение не безгранично.
— Стэн сказал, ты нашёл себе альфу, дорогой.
— Угу, — киваю, пихнув в рот побольше супа.
— Что и следовало ожидать... Он хорошо с тобой обращается?
Я задумался, вспомнив наш первый раз. А потом внезапно возмутился. Она что, меня за тощую барышню держит? Которая на обиды отвечает обмороком?
— Ма... ну я же мужчина...
— Да-да, дорогой... так когда ты нас познакомишь?
«Боже, надеюсь, никогда...»
— Сейчас столько работы... но… как только мы освободимся!
— Понятно.
В этот момент в дверь врезалась чья-то буйная голова.
— Ли! — прикрикнула мама.
Близнец с весёлым смехом принялся улепётывать прочь.
Я поднял бровь.
— А мне бы за такое прилетело ремня.
— Ой, да когда такое было. — Мама махнула рукой. — Хорошо, что у тебя появился обеспеченный мужчина.
Я закатил глаза.
— Ага. А ничего, что он женат?
Мама пожала плечами.
— Жена — не стенка, подвинется. Главное, ты не давай ему закиснуть, иначе найдёт кого помоложе, да посговорчивее. — Мама выдала один из самых красноречивых своих взглядов. Господи, дай мне пережить этот разговор... Или не пережить?
— Ты же не серьёзно?
— Почему не серьёзно? Как долго ещё ты будешь моделью, Лиам? Нужно делать заклад на будущее.
— На какое будущее, ма? Джейк старше меня в три раза! Я его сегодня ко врачу возил!
— Ну так пусть в завещание тебя впишет. — Мама закатила глаза, мол, чего ты, как маленький.
— О, Господи... — вздохнул я. Не то чтобы я против быть вписанным в завещание. Я очень даже за. Очень! Но... говорить об этом в таком тоне, словно Джейк — не мой альфа, а какой-то мешок с деньгами... хотя он, конечно, и есть мешок с деньгами, но... несмотря на всё, что мне пришлось по его милости пережить, в последнее время мы очень сблизились. И я бы даже сказал, что мне с Джейком хорошо. Даже не из-за его бабок, а просто так. По-человечески. Ну и секс, что уж говорить, мне с ним нравится. Короче говоря, мне мамины рассуждения неприятны. Я пользовался, пользуюсь и буду пользоваться преимуществами, что даёт мне положение мальчика богача, тем не менее, для меня Джейк, по ходу дела, уже давно перестал быть просто кошельком с членом, с узлом, с феромонами и прочими атрибутами альфы. Мы теперь... близкие люди что ли? Друзья? Любовники? Партнёры?
— Ну? — спрашиваю, откидывая солнечные очки на лоб. Уже закат, и солнце прячется в красновато-розовых и пурпурных тучках у горизонта.
Джейк захлопывает за собой дверь. Закуривает. Взгляд у него несколько уставший.
— Всё нормально. — Пожимает плечами.
Я закатываю глаза, но молчу, не мне его учить. Вообще никому уже его не учить. Сам кого хочешь научит.
— Просто помни, что если ты помрёшь, я тут останусь без ничего, — фыркаю, выезжая с парковки.
— Малыш, — смеётся он, укладывая тёплую ладонь мне на колено. От этого прикосновения, как ни парадоксально, уходит и раздражение, и приобретённая после утреннего разговора нервозность. — Неужели ты боишься, что я о тебе не позаботился? Папочка всё решит.
Я издаю протяжный стон, чувствуя, как покрываюсь краской до самых корней волос.
— Ты мне это до конца дней припоминаю будешь?! — Отвлекаюсь от дороги и окидываю этого дедка беглым взглядом. И он ухмыляется! Посмотрите на него! Старый жук!
Ладонь на бедре чуть сжимается и сползает ближе к паху. Совсем немного, но я мгновенно завожусь. Даром, что овуляция, мать её через перемать, уже позади.
— Джейк... — лепечу жалостливо, — ну я же за рулём!
— Как ты там меня называл?
Я снова издаю стон, впиваясь руками в руль.
— Папочка, пожалуйста! — Ладонь исчезает с моего бедра, и я выдыхаю с некоторым облегчением. Дерьмо, чем дальше, тем больше я его хочу. Почему так? Почему всё не может быть, как у нормальных людей? Сначала искры, пламя, страсть, потом медленное затухание... и вот, вы уже совсем не понимаете, почему до сих пор вместе... — Издеваешься надо мной! Пользуешься тем, что я молодой и горячий!
Джейк весело смеётся в ответ, смотрит блестящими голубыми глазами.
— Тебе же понравилось, да? Да, извращенец? — бурчу, когда мы оказываемся дома. Я стягиваю с себя несвежую рубашку, а Джейк вынимает запонки.
— Что именно понравилось, детка?
— Что я назвал тебя... так.
— Разве не видно? — Он улыбнулся. — Понравилось.
Я поджимаю губы.
— Ладно... — Рубашка летит на пол, и я принимаюсь за ремень. Вскоре Джейк присоединяется, чтобы помочь мне раздеться. Попутно он гладит меня по сухим бокам и мягко целует невпопад: то в живот, то в грудь, то небольно прикусывает за бок. — Зачем тогда надо мной издеваться?
— Я не издевался, детка, — мягко отвечает Джейк, стягивая с меня брендовые боксеры. — Немного подшучивал.
— Немного?
— Немного, малыш, — шепчет уже в полунапряжённый член. Влажный язык касается отверстия уретры, и я чуть не вскрикиваю от пронзающего всё тело удовольствия.
— Джейк...
Джейк не отвечает мне. Немного занят, облизывая меня в стратегически важных местах. Его пальцы тоже времени не теряют. Проникают в меня сзади, сразу пара, и это немного тяжело, потому что после овуляции смазки куда как меньше.
— Джейк, я... — захлёбываюсь разрядом, что охватывает всё тело от смазанного прикосновения к простате.
Я опускаю голову и наталкиваюсь на осмысленный, понимающий взгляд.
Джейк выпускает мой член из своего рта и поднимается.
— Я тоже, малыш. — Костяшки пальцев нежно ведут по щеке, и я приникаю ближе, обнимая за шею.
От мокрого медленного поцелуя кажется, что дрожат колени.
— У меня кое-что есть для тебя, детка. — Пальцы ведут по пояснице и останавливаются, не достигнув голых ягодиц, губы ласково касаются шеи.
— Что? — спрашиваю я и отчего-то шёпотом.
А потом случается то, за что я готов клясться ему в вечной верности и ухаживать за ним, даже если он внезапно разорится и останется без последних трусов. Джейк показывает мне счёт, который он завёл на моё имя.