В течение двух своих жизней Странник любил наблюдать за людьми – за их поведением, эмоциями, их лицами и жестами…

Очнувшись ото сна в Павильоне «Сяккэи» и найдя приют в Татарасуне, он имел лишь эти наблюдения, чтобы учиться жизни среди людей. Тогда ещё Кабукимоно многого не знал и многого не понимал, но подумал, что это, по крайней мере, ему поможет. И ведь научился. Хотя, стоит сказать, что испытывать чувства для него не было какой-то сложной задачей. Иначе откуда тогда эти дорожки слёз на кукольных щеках и щемящее ощущение в пустой груди, когда он и в помине не знал о таком явлении как человеческие эмоции?

В прошлом он мечтал стать человеком, но после многочисленных потерь и трёх предательств отринул в себе всё человеческое. Чувства для Сказителя стали бессмысленным грузом, слабостью, присущей людям. Он не человек. Он был рождён для большего, чем жить жизнью простого смертного.

— Когда-то я думал, что, став Архонтом, я избавлюсь от этих бессмысленных чувств… — рассказывал Странник, вспоминая своё тяжёлое прошлое и поражаясь, насколько он был слеп. — Но сейчас я так не считаю. Вернее, я не вижу в чувствах что-то плохое. По крайней мере, гнев бывает очень полезным инструментом.

— Полезным инструментом? — спросила тогда путешественница в один из их разговоров. Странник кивнул.

— Например, в бою. Если противник потеряет над собой контроль из-за злости, это даст тебе некоторое преимущество.

— И ты думаешь, это беспроигрышный вариант? — девушка в сомнениях скрестила руки на груди, глядя на своего спутника.

Странник же усмехнулся и с вызовом посмотрел в янтарные глаза напротив.

— Неужели есть люди, которые совсем не умеют злиться? Даже представить трудно.

В тот момент путешественница глубоко задумалась о том, какова была бы реакция бывшего Предвестника на одного знакомого ей ронина из Инадзумы, чья безмятежность, кажется, никогда не исчезает. И, Архонт тебя подери, как же она оказалась права в своих догадках, когда однажды решила навестить двух друзей, которых ранее познакомила, в своем чайнике безмятежности, и нашла обоих за столом в главном зале. Казуха, как и всегда, был спокоен, а Странник сидел недовольный, с не пойми откуда взявшимся едва заметным румянцем на щеках, что он старательно пытался скрыть под своей широкополой шляпой. Погоди-ка, румянец? Куклы могут краснеть?

***

За долгие годы Странник успел увидеть множество людей: с разными сердцами, разными чувствами, разным прошлым… Перечислять можно было бы до бесконечности, потому что каждый был уникален.

И всё же бывший Предвестник был свято убеждён, что есть нечто, объединяющее всех людей. И имя этой эмоции – гнев. Даже если человек не гневался в одной ситуации, что разозлила бы другого, обязательно существовало бы что-то, что заставило первого испытать это чувство. Странник верил, что это так, до знакомства с одной удивительной личностью, чья предыстория косвенно пересекалась с его собственной.

Двое скитальцев были знакомы уже какое-то время. Не имея ни дома, ни цели, они решили странствовать по миру вместе, и уже тогда Странник пришёл в изумление от того, что мстить ему не собирались, хотя путешественница таки выполнила его просьбу и всё рассказала потомку клана Каэдэхара. Он думал, что день расплаты за сотворенные грехи настал, но…

— Всё это – давно в прошлом, — помотал головой Казуха. — Я не вижу смысла в том, чтобы сейчас, спустя столько лет, предаваться вражде. Пока ты не творишь зло, я также не стану причинять его тебе. — Хоть он и говорил это с улыбкой на лице, однако в глазах читалась серьёзность его намерений.

Признаться, произнесённые самураем слова надолго отпечатались в разуме Странника. Отпечатались настолько, что он невольно вспомнил о привычке наблюдать за эмоциями на лицах людей. Каэдэхара не стал исключением лишь потому, что с первой встречи показал себя крайне любопытным объектом для наблюдений. А всё началось с той доброты, хотя казалось, что им в пору было стать врагами. Но, похоже, Казуха был не из тех, кто много злится. Впрочем, за несколько месяцев совместных путешествий его спутник не сумел разглядеть на этом безмятежном лице и намёка на злость.

Странник искренне не понимал, как Каэдэхаре Казухе удается двадцать четыре часа в сутки держать столь миролюбивое выражение лица. Неужели в нём вообще нет ни капли злости? В голове бывшего Предвестника столь любопытная деталь не могла не сыскать внимания.

Казуха мог хмуриться, забавно сводя светлые брови на переносице и закусывая нижнюю губу, или тихо цыкать от негодования, когда что-то идёт не так, но никогда его лицо не было наполнено злобой или ненавистью. В каких-то ситуациях он был окутан безмятежностью, в каких-то – чрезвычайно серьёзен, но кажется, словно этот светлый юноша и вовсе не мог испытывать эту эмоцию. Эти размышления медленно выводили Странника из себя.

— Чёрт тебя дери, да ты вообще умеешь злиться?! — не выдержал в какой-то момент Странник, чем заставил самурая легонько поморщиться от громкости своего выкрика.

Однако затем случилось то, от чего юноша в синем едва заметно растерялся. Прежняя мягкая улыбка изменилась на легкий оскал, а брови показательно нахмурились.

— О? А ты хочешь увидеть меня в гневе? — и даже так Казуха выглядел ну запредельно спокойным, нежели разозлённым. Его скорее позабавил вопрос его дорогого спутника, чем рассердил. Хотя кто в своем уме будет злиться на такое – очень занимательный вопрос.

Казуха уже давно заметил за этим юношей скрытые попытки вывести его на эмоции. Это началось в какой-то давно прошедший день, перед которым самурай часто замечал, как эти красивые аметистовые глаза на протяжении долгих дней внимательно следили за ним, словно бы… изучали. Игра началась со «случайного» порыва ветра во время сильного дождя и закончилась язвительными и довольно колкими фразами в его сторону. Каэдэхара с лёгкостью читал эти намерения, так что нисколько не обижался, наоборот – он был очень мил со Странником, чем сбивал последнего с толку каждый раз. В конце концов, Казухе было не сложно: жизнь давно научила его тому, что гнев или же ненависть – это крайне разрушительные эмоции для самого человека, испытывающего их, а ответить можно и по-другому.

Он поставил чашку с недопитым чаем на стол и встал со стула – лишь ради того, чтобы в следующее мгновение наклониться через этот же самый стол, став непростительно близко к сидящему юноше напротив. Странник с интересом и некоторым непониманием смотрел, как его собеседник поставил одну руку на стол, дабы удержать равновесие, а другую протянул к его лицу. Яркие аметистовые глаза раскрылись шире, и губы слегка приоткрылись в удивлении, когда чужие пальцы коснулись его подбородка и заставили взглянуть выше – в чужие, такие обжигающе яркие, будто закатное солнце, глаза Каэдэхары. Он смотрел пронзительно, ловя каждое малейшее движение Странника – как от скрываемого волнения сужались и расширялись зрачки, как начала легонько вздыматься грудная клетка от имитируемого дыхания, да и в целом юноша застыл, весь напряжённый и явно не знал, куда деть своё волнение. Выжидал чего?

Взгляд Казухи смягчился, губ коснулась добрая улыбка, а пальцы скользящим движением, но с нежностью, переместились к щеке, которую он погладил большим пальцем, в который раз для себя отмечая удивительную мягкость кожи куклы.

— Прости, но, почему-то глядя на тебя, я совсем не могу злиться. По какой-то неведомой мне причине, наоборот хочется быть милым с тобой, ха-ха.

А Странник поймал себя на мысли, что будь он человеком, у него в этот момент точно сперло бы дыхание, а сердце забилось чаще обычного…

— Однако, — голос самурая стал опасно тихим и вкрадчивым, а сам он наклонился ниже, чтобы продолжить шептать в чужое ушко, — если ты так сильно этого жаждешь, мы можем пойти в комнату по соседству, и я тебе все продемонстрирую. — Алые глаза опасно сверкнули. Или это был отблеск свечи на столе? Впрочем, неважно, потому что Странник от этого предложения окончательно растерялся и не знал, куда отвести взгляд, лишь бы не смотреть на это довольное его видом лицо Каэдэхары, который, впрочем, быстро вернулся на свое место и сделал глоток чая, как будто ничего и не произошло. А на щеке и рядом с ухом до сих пор ощущалось тепло чужого тела.

Темноволосый юноша закрыл лицо руками и глубоко вдохнул и выдохнул, как будто это помогло бы ему успокоить фантомное ощущение биения несуществующего сердца.

— Признаю, тебе гнев и не нужен, чтобы довести других.

А Казуха и рад был этой маленькой победе.

— Хе-хе, моё предложение ещё в силе, — хохотнул он, а в глазах его плясали бесята.

Странник схватил со стола ближайшую чашку и швырнул её в самурая, намеренно промахнувшись и попав в стену, лишь бы выместить всё своё льющееся через край смущение и сесть обратно за стол, пыхтя:

— Дразнить меня решил?!

А Казуха с предельно милой улыбкой ответил:

— Ну что ты, как можно? Я всего-то показал, что гнев – не единственный ключ к победе, Аманэ~. И твоя реакция – тому доказательство.

Пожалуй, Страннику стоило признать это, пока его лицо не начало пылать ещё сильнее благодаря стараниям Каэдэхары.