— Доброе утро, шкет!

— Доброе утро, папочка!

Эрену девять лет. Леви его только усыновил после смерти родителей. Мать Эрена погибла в результате неудачного падения с лестницы. Отец был убит в тот же день. Его нашёл Эрен. Убийцу отдел Аккермана так и не смог разыскать. Упустили.

— Эй, мы договаривались. Не называй меня так, пожалуйста.

Леви и сам не особенно понимает, почему ему так не нравится именно этот вариант обращения, но от него на душе становится пакостно.

— Хорошо. Папа.

Эрен счастливо улыбается. Он абсолютно доволен жизнью. У него есть уютный дом и заботливый Тень, а больше ему ничего не нужно.

— Хотя бы, — смиряется Леви. — Умеешь готовить завтрак?

— Неа, — Эрен мотает головой приувеличенно сильно, отросшие волосы мотаются из стороны в сторону, и Аккерман для себя замечает, что мальчика пора отвести к парикмахеру.

— Значит, будем учиться. Я не всегда буду рядом, надо уметь позаботиться о себе.

Эрен глядит на него удивительно осознанным и взрослым насмешливым взглядом. В нём так и читается: «Я в состоянии позаботиться обо всём, и о тебе в первую очередь», но Леви решает, что ему этот только кажется.

— Принеси мне, пожалуйста нож, самый короткий.

Сам он отмывает овощи от присохшей земли специальной щёточкой.

Эрен отходит, вытаскивает из подставки нож с самой маленькой рукояткой и замирает. Он смотрит на лезвие несколько долгих секунд, хмурится, наклоняет голову. Всё это время Леви наблюдает за ним боковым зрением, и когда понимает, что пора уже с этим завязывать, окликает его.

Эрен, словно очнувшись, поднимает глаза. Он немного бледнее обычного, но выглядит таким же довольным жизнью. Перехватив за тупую кромку, Эрен переворачивает в руках нож и подаёт Леви ручкой вперёд, тот забирает.

— Молодец, — Леви треплет мальчишку по волосам, и он усмехается. — А теперь смотри…

— Эй? Эрен! Где завтрак?

— Уже несу!

Эрену двенадцать, и он уже вовсю готовит сам. В тарелке еда может выглядеть неказисто, но на вкус абсолютно съедобно. Леви им гордится. А Эрен гордится собой вдвойне. Единственное, чем он расстроен — он больше не спит с отцом в одной комнате, потому что тот в чём-то подозревает его. А ещё Леви совсем перестал его гладить по голове. Эрену не хватает прикосновений. Кажется, тронь его Аккерман — он сгорит, словно спичка.

— Омлет и салат, — Эрен ставит на стол тарелки и плошки.

Леви задвигает в кухонный стол гладильную доску и надевает на себя ещё горячую рубашку.

— Приборы?

— Да! — Эрен тут же лезет в ящик, расположенный рядом с только что выключенным утюгом.

— Осторожно, не обожгись.

— Ай!

— Ну, Эрен! — вынув приборы из рук, Аккерман берёт его за запястье, тащит к раковине и включает холодную воду. — И так на работу опаздываю. А ты, между прочим, в школу!

Эрену наплевать. Он готов стоять так целую вечность. Ожог противно щипет, от ледяной воды сводит руку, но Леви стоит так близко, а потом ещё треплет по волосам как раньше, и Эрен от счастья готов расплакаться.

— Ого! — Леви только встал, а стол уже сервирован.

— Доброе утро, — и Эрен встречает его улыбкой.

Ему четырнадцать, и он влюблён. Окончательно и бесповоротно. Навеки. В Леви, который об этом ещё ничего не знает. Но скоро узнает, потому что Эрен ему непременно скоро признается. Только вот наберётся смелости и всё скажет.

— Соль передай, пожалуйста?

— Я не посолил? — удивляется он.

— Похоже, что нет.

— Наверно, задумался.

— Замечтался, — поддразнивает Леви. — О той девушке в красном платье.

— Должно быть, — смущается Эрен и улыбается собственным мыслям.

Та девушка в красном платье, которую Леви случайно увидел мельком у Эрена в комнате, была его сыном.

— Эрен.

Леви недоволен.

— Держи.

На стол приземляется миска с разбитым сырым яйцом. Леви складывает газету, глядит поверх миски и поднимает глаза.

— Это что?

— Твой завтрак, не видишь?

Эрен смертельно зол.

Ему шестнадцать, он делает всё по дому, выполняет все прихоти Леви, кроме единственной. Самой необходимой для Эрена. Самой болезненной, необъяснимой, невысказанной, преступной. Он с ним не спит.

— Спасибо за завтрак.

Леви поднимается и выходит из-за стола, ничего больше не сказав.

Эрен его ненавидит за это. Даже не так, не его самого — его трусость. И нежелание признавать неоспоримый факт: он для Леви давно уже больше, чем сын.

— Привет.

— Привет.

Поцелуй в шею, руки — одна под майкой, другая под шортами.

— Каша сбежит.

— Наплевать.

Эрену так же шестнадцать, но Леви — его. Он его по утрам, каждый день и после работы, и каждую ночь. Навсегда. Эрен верит в это так же сильно, как в Санту, который приносит подарки на Новый год.

— Ах…

— Раздвинь ноги.

В последний момент он дотягивается до ручки и выключает газ у конфорки, чтобы не сжечь их завтрак. А то Леви останется недоволен.