Холодно. Доппо кажется, что он уже давно не чувствует пальцев и кончика носа. Снег большими хлопьями падает на промерзшую землю, покрывая всё вокруг сантиметрами белоснежного покрывала. Безупречный, нетронутый человеком ковёр жалобно скрипит под толстой подошвой грязных, повидавших жизнь сапог. Ледяной ветер бьёт в лицо, щипает щёки и оседает на мокрых ресницах. Доппо продолжает идти вперёд.
Вокруг ни души, но ему не нужна компания. Сейчас главное найти дом, плевать какой, хоть хлипкую лачугу посреди дороги, качающуюся от каждого порыва ветра. Главное, чтобы над головой была крыша, а там он уже что-нибудь придумает. Доппо кутается в плащ поглубже, изо всех сил сжимая ткань окоченевшими пальцами. Как же он всё-таки устал.
Впереди виднеется тёмный силуэт большого поместья. Возможно, живущий там Господин разрешит непутевому путнику остановиться на ночь. Может быть ему повезёт и его даже покормят. Хотя это он размечтался, конечно. Дай боже, если он сможет хотя бы пару минут погреться, пока его не выставят обратно на растерзание стихии.
Вблизи здание оказалось ещё больше, чем Доппо показалось сперва. Огромный забор, наверное высотой в два человека, ограждает всю территорию. В едва пробивающемся сквозь тучи свете луны Доппо видит чёрные, почти иссохшиеся побеги какого-то колючего плюща, кривой сеткой разбежавшиеся по раскрошившемуся кирпичу. Каннонзака медленно подносит руку, осторожно касаясь шипа. Мужчина укалывает палец, наблюдая за крошечной алой каплей. Зато теперь он чувствует хотя бы немного тепла.
Доппо идёт вдоль высокой ограды, пытаясь отыскать вход. К его счастью, узкие центральные ворота оставлены слегка приоткрытыми. Выглядит подозрительно, возможно, даже зловеще, но утомленному, промерзшему до костей мужчине было всё равно. Пусть хоть убьют, но дадут отогреться. Он осторожно пробирается внутрь, закрывая за собой дверь. Мерзкий металлический скрип неприятно отдаётся в ушах. Каннонзака тихо идёт вперёд, оглядываясь. Снег всё так же падает хлопьями, но за настолько высокой оградой ветер будто больше не может до него добраться. Протоптанной дорожки здесь нет и быть не может, ведь на дворе полночь, а люди, достаточно знатные, чтобы жить в поместьях такого размаха, не выходят из своих тёплых гнездышек позже восьми часов вечера. А если и выходят, то до рассвета не возвращаются.
Доппо немного неуверенно оглядывается, проходя ближе ко входу в поместье. Редкий свет луны поблескивает на белоснежных сугробах и белых шапках, разложившихся на пиках ворот и угловатых крышах. Мужчина добирается до стен дома, уже более уверенно двигаясь вдоль окон, проходя сквозь широкий внешний коридор. Тут темно, несмотря на то, что это всё ещё, по сути, часть улицы, свет луны не забирается под крышу и Каннонзака идёт буквально на ощупь. На границе сознания запоздало появляется мысль о том, что не стоило ему касаться грязных стен ладонью, с кровоточащим пальцем. Не хватало ему подхватить заразу. Только думать об этом уже слишком поздно, поэтому он продолжает опираться на стену, размазывая мелкие капли крови по холодному камню.
На периферии зрения мелькает что-то тёмное. Пятно, быстрая вспышка, проскакивает где-то сбоку. Доппо крупно вздрагивает. Ему итак кажется, будто кто-то за ним следит, не хватало диких животных, забредших на огонёк. Такие ситуации случались, волки или бешеные бездомные собаки, заходили на территории беспечных господ, точно так же забывших закрыть калитку. А после загрызали какого-то несчастного садовника или самого знатного хозяина. Как человек крайне мнительный, Доппо уже приготовился встретить свою смерть у стен этого мрачного особняка.
Очередное тёмное пятно проскочило мимо, убегая куда-то за спину Доппо. Оглянувшись назад, мужчина увидел пару ярко-алых глаз, выглядывающих из непроглядной тьмы коридора. Две яркие точки неотрывно наблюдали за ним, а после мигнули, словно обладатель жуткого взора моргнул, и больше не появлялись. Каннонзака проглотил тяжёлый комок. Он повернулся обратно и что есть мочи рванул вперёд. Забегая за угол, он затылком ощутил, как адские глаза вернулись и двинулись за ним. Не сбавляя скорости, мужчина двинулся к показавшейся двери поместья. Доппо выбежал из коридора, срезая путь через маленькую заснеженную площадь перед особняком. Он чувствовал, что то, что следует за ним, не собирается отставать.
Ему бы ещё чуть-чуть, добежать до двери и достучаться до тех, кто внутри. Мужчина ускоряется из последних сил, едва ли не падая, подскальзываясь на снегу. Каннонзака добирается до двери, буквально врезаясь в неё и долбится, сжимая в кулаки негнущиеся пальцы.
Дверь резко распахивается и волна тёплого воздуха обдает Доппо с ног до головы. Кулаки замирают в воздухе, а взору предстаёт высокий мужчина в дорогих одеждах, недоуменно осматривающий непутевого гостя. Едва хозяин поместья успевает сказать хоть слово, окончательно ослабший мужчина заваливается вперёд, грузно, словно мешок картошки, падая в чужие руки. Пугающее присутствие за спиной больше не ощущается.
🥀🥀🥀
Доппо просыпается резко, испуганно вскакивает на кровати, запутываясь в огромном, явно предназначенном для двоих, одеяле. По затылку катится холодный пот, а со лба на глаза неуклюже съезжает мокрая тряпка. Мужчина осторожно касается её рукой, аккуратно снимая и убирая в небольшой медный тазик, ютящийся на прикроватной тумбочке. На резном стуле, обитом бордовым бархатом, — ну и безвкусица, думает Доппо, — ровной стопкой лежит свежая, чистая одежда. На самом верху мужчина замечает записку.
«Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Вы можете принять душ в комнате слева и переодеться в сии вещи. Ни в чём себе не отказывайте. Я буду ждать Вас внизу, чтобы отужинать вместе, когда Вам станет лучше.
Х. И.»
Доппо вертит в руках бумажку, но ничего более на ней не написано. Он хмыкает себе под нос, кончиком пальца очерчивая края листка. Взгляд цепляется за небольшой белый бинт, закрывающий тот крохотный прокол от шипа. И стоило так напрягаться из-за мелочи? Каннонзака снова ощущает опасное присутствие, но сейчас оно почему-то абсолютно его не беспокоит. Он лишь расслабляет плечи, после поднося записку ближе к лицу. Ему кажется, что даже такая мелочь, но от аристократа, должна пахнуть чем-то. И он не ошибается: его не до конца согревшийся нос ощущает тонкий запах роз и, что странно, металла. Доппо устало прикрывает глаза, падая в гору мягких подушек. Присутствие всё ещё здесь.
🥀 🥀 🥀
Каннонзака спускается вниз через полчаса. За это время он успевает немного согреться в тёплой ванне, сменить одежду и привести себя в подобие божеского вида. По правде ему бы ещё полежать, но злоупотреблять гостеприимством не хочется. Пускай хозяин поместья показался очень приятным человеком, Доппо никогда не любил, чтобы его ждали.
Мужчина осторожно спускается по тускло освещенной лестнице, осматривая поместье. На стенах почти нет картин, исключая пару натюрмортов разной давности. Вот висит изображение большой вазы с пышными, яркими жёлтыми розами. Краска местами потрескалась, а резная рама выглядит потертой, но даже так картина сохраняет изображённую на ней жизнь. Чуть поодаль висит второй. На нём солнечные лучи бликуют на прозрачном стекле большого аквариума, оставляя радужные пятна на воде. Она тонкой струйкой вытекает из многочисленных трещин и лишь несколько сантиметров остаётся внутри. Её немного, но достаточно, чтобы покрыть с излишком одинокую золотую рыбку, смотрящую куда-то вверх своими пустыми, зелёными глазами. Этот натюрморт кажется новее, краска ещё цела, а рама поблескивает не облупившимся лаком. Доппо снова хмыкает.
Когда Каннонзака доходит до последней ступени, из-за угла выскальзывает хозяин поместья. Высокий мужчина, ростом с самого Доппо, приветливо и широко улыбается гостю, слегка склоняясь в поклоне. Его жест неуверенно зеркалят.
— Наконец-то Вы проснулись. Позвольте проводить Вас к столу, — аристократ протягивает руку ладонью вперёд, ожидая, пока Доппо вложит в неё свою. Каннонзака касается чужой кисти кончиками пальцев и крепко сжимает её, несмотря на холод чужой кожи. Так спокойнее.
— Простите, что заставил ждать, я видимо слишком устал после тяжёлой дороги. И извините за предоставленные неудобства, я уйду завтра же, не позже обеда, если Вы позволите мне заночевать тут, — мужчина идёт за хозяином дома, взглядом изучая его со спины. Белоснежная рубашка слегка болтается на бледном теле, кружевные манжеты покрывают ладонь едва ли не до середины, а высокий ворот закрывает обзор на тонкую шею. Светлые волосы лежат небольшими волнами, на тусклом свету отливая тёплым золотом. Воистину прекрасен, как и подобает знатному господину.
— Для меня честью будет принять Вас в своём доме. Ко мне не так часто заходят гости, но я рад каждому. Прошу, не спешите и чувствуйте себя как дома, — мужчина бросает на гостя игривый взгляд через плечо и на долю секунды Доппо кажется, что его золотистые глаза мерцают красным.
Обеденная зала кажется необоснованно просторной для дома, где, по всей видимости, живёт только один человек. В широкой комнате находится только большой камин и длинный стол с рядом резных стульев, вроде того, что Доппо видел в гостевой спальне. Тарелки с едой стоят лишь на двух местах по разным краям во главе и в конце стола. Видимо, Господин Х. И. не очень любит есть вблизи посторонних. Каннонзака может его понять. Мужчина отпускает его руку и проходит к дальнему сиденью, оставляя Доппо место поближе. Старые стулья слегка скрипят ножками по повидавшему своё паркету, когда они садятся.
На тарелках лежит ещё горячее мясо, щедро политое красным брусничным соусом. В бокалах неподвижно алеет вино. Голодный Доппо немедленно берет в руки нож и вилку, едва улавливая в голове мимолетную мысль о том, что в этом доме слишком много красного.
— Не сочтите за грубость, но куда вы направляетесь? — Хозяин дома аккуратно насаживает на вилку небольшой кусочек ужина, задумчиво наблюдая за капающими на тарелку каплями соуса.
— Навестить старого друга. Но боюсь, при нынешних обстоятельствах, мне следует повернуть назад, — Доппо не решается долго смотреть на своего собеседника, обращая взгляд к бокалу.
— Очень жаль. Я думаю, Ваш друг был бы рад увидеть Вас. Что-то случилось с Вами в пути? Вы неважно выглядите.
— Отнюдь, до позапрошлой ночи мой путь протекал без всяких преград. Но начался этот ужасный снегопад и вот уже несколько дней я брожу почти без отдыха среди бескрайних сугробов. Обычно я остаюсь у своего друга на пару полных дней, но в этот раз, увы, не выйдет и целых суток.
— Разумеется, ведь у Вас, вероятно, есть работа, на которую вы должны будете вернуться. Тогда, думаю Вам стоит оставить своему другу письмо с извинениями, Вам так не кажется? — хозяин поместья отпивает из своего бокала, часы тихо тикают, едва заглушая треск брёвен в камине.
— Думаю, Вы совершенно правы.
🥀 🥀 🥀
Доппо мирно спит, обнимая огромное одеяло. Хозяин поместья сказал, что он может остаться в той же комнате, в которой очнулся ранее, и выдал ему ещё один комплект одежды, на этот раз для сна. Каннонзака не понимает, как можно тратить столько вещей на человека, вроде него, пускай и временно. Но он не жалуется, покорно принимая чужую доброту.
Дверь комнаты отворяется с тихим скрипом и хозяин поместья проскальзывает внутрь. Мужчина осторожно присаживается возле кровати, наклоняясь как можно ближе к чужой шее. Острые клыки слегка касаются тонкой кожи, едва царапая. Вампир хмыкает, выпрямляясь и, подперев голову одной рукой, другой мягко проводит по чужим волосам.
— Милый Доппо, то, что я не убил тебя в первый раз, вовсе не значит, что ты должен возвращаться каждый год, — ладонь мягко скользит по чужому лицу, спускаясь ниже, туда, где по жилам течёт теплая кровь.
— Возможно я надеюсь, что однажды ты всё-таки убьёшь меня, мой дорогой Хифуми, — Каннонзака открывает глаза, перехватывая чужую кисть, чтобы оставить лёгкий поцелуй на холодном запястье. Там, где бился бы пульс, не будь его любовь мертва уже сотни лет.
— Хотел бы я сказать, что ты сведешь меня в могилу, но это сделали задолго до тебя, — Вампир смеётся, склоняясь обратно к чужой шее. На этот раз клыки впиваются в горло, вспарывая тонкую кожу. Теплая, алая жидкость быстро наполняет рот Хифуми, мужчина быстро глотает, стараясь не упустить ни капли, пускай это заведомо невозможно. Доппо притягивает его ближе, закрывая глаза. Возможно, сегодня…?
Изанами отрывается от его шеи, зализывая укус и собирая последние капли крови. Алые кляксы растеклись по ночной одежде Каннонзаки, измазали красивое и бледное лицо вампира. Мужчина устало вздыхает. Его снова оставили в живых. По всему телу ощущается ужасная слабость, и он в полузабытьи наблюдает за тем, как Хифуми стирает кровь с лица белоснежным манжетом. Неряшливо, но красиво.
Вампир оставляет последний мягкий поцелуй на чужой шее и поднимается, чтобы уйти. Доппо из последних сил хватает его за край рубашки.
— Останься, — он говорит вяло, видимо крови из него выпили прилично. По ощущениям он проспит не меньше суток. Снова ему придётся пропустить работу из-за этого дурака, который не знает меры. Он говорил, что кровь Доппо слишком вкусная, но не то, чтобы тот действительно мог в это поверить.
— Ты итак намерзся, ещё хочешь спать в обнимку с ледышкой? — Хифуми тихо, и как-то горько смеётся.
— Не ври мне, я знаю, что пока в тебе моя кровь, ты будешь тёплым. Просто полежи со мной, прошу.
— Как пожелаешь, любовь моя.
Изанами забирается на кровать, осторожно обнимая Доппо. Мужчина прижимает вампира ближе, буквально вжимая его в себя, зарываясь носом в мягкие волосы. Хифуми обнимает его крепче и закрывает глаза, вслушиваясь в мерное дыхание и тихое сердцебиение прямо под ухом. Он вдыхает ставший родным запах с нотками засыхающей на вороте крови и делает вид, что он нуждается в сне, ведь он живой, прямо как Каннонзака.
🥀 🥀 🥀
Когда Хифуми открывает глаза, Доппо уже нет ни в спальне, ни в поместье. Только записка на подушке.
«Прости, что не попрощался, я говорил за ужином, что не смогу остаться надолго. Ты советовал написать письмо с извинением, считай, что это оно. Я обязательно вернусь в следующем году, надеюсь ты дождёшься меня. Прости, что так получилось.
До последнего вздоха,
искренне твой Д. К.»
Хифуми обессиленно падает на подушки, прижимая к лицу пропахшую зимним утром бумагу.
🥀 🥀 🥀
Доппо поднимается на холм, к старому кладбищу. Почти на самом отшибе стоит, утонув в снегу, одинокая могила. Мужчина достаёт из-под плаща свежую жёлтую розу, сорванную из оранжереи вампира. Он осторожно целует бутон, после смахивая снег и оставляя его на вершине надгробия.
— До скорой встречи, любовь моя.
Каннонзака уходит, а мягкие снежинки снова падают на только им посещаемую старую могилу Хифуми Изанами.