Прохлада утра мягко окутывала сознание, обхватывала ладонями лицо и неспешно гладила кожу. Хаджиме любил подобные моменты. Их можно было ловить в любую секунду, когда настроение ещё не превращалось в невнятное месиво.
Ощутив рядом движение, он повернул голову. Из-под одеяла выглядывала лишь макушка с отросшими прядями волос и смуглый лоб. Одеяло было стянуто наглым образом с Цукишимы, а рядом спавший молодой человек теперь больше напоминал кокон бабочки. Отоношин почему-то вечно мёрз, даже если температура воздуха была не такой уж и низкой.
И даже ругаться на него не хотелось. Большой ребёнок.
Потянувшись, Хаджиме пошарил рукой где-то в углу палатки, в которой они спали, и, найдя там штаны, выполз на улицу. В лицо ударил лёгкий ветерок.
- Пошли в поход! – Които буквально влетел в квартиру с этим возгласом.
- С каких это пор тебя в лоно природы потянуло? – поднял бровь Цукишима, отложив перьевую ручку.
- Хочу встретить рассвет в горах. Или на озере. Не знаю, не решил. Пошли, а?
- У тебя сессия на носу.
- Не занудствуй. Сдам я её, никуда не денусь.
Мужчина смотрел в лицо своего возлюбленного и старался сохранить отстранённый вид. Но как тут устоишь, когда на тебя смотрят такими сияющими глазами?
- Ладно-ладно. Уговорил, - краснея, проворчал он.
- Ура! Хаджиме, ты – лучший! – Отоношин налетел с крепкими объятиями. - А что вообще в походы берут?
В общем-то, так всё невнятно и случилось. Отказать невозможно было изначально. Цукишима шмыгнул носом. Возможно, так даже лучше.
Путь их простирался по горному массиву, который неоднократно уже истоптали туристы. Они уже успели прибыть к нужной точке, потратив на дорогу пару дней. Мужчина уже успел за это время выслушать кучу недовольства и тирад, что сводились к трудности перехода дороги и «как вообще можно с этим тяжёлым рюкзаком тащиться в такую даль». Цукишима понял, что лучше иной раз промолчать, хотя язык чесался сказать о том, что идея изначально принадлежала Които. В конце дня, устраиваясь на привал, возмущения испарялись подобно нагретой в кастрюльке воде. Кружка с чаем успокаивала, и Отоношин начинал мило улыбаться. Отпечаток вечной усталости на лице Цукишимы в такие минуты пропадал, уступая место полуулыбке.
Большой ребёнок. Яркий, несносный. И такой тёплый.
Их палатка находилась у озера. Здесь в округе этот водоём прятали реликтовые деревья, верхушки которых устремлялись всё выше и выше. Но при этом тут было хорошо видно небо, а ветер то и дело шуршал ветками и рябил водную гладь. Насколько Цукишима помнил, вода тут была проточной. Искупаться уже не получится – осень своё дело сделала, давая погоде отыграться вволю. Но зато можно было сесть у кромки воды и полюбоваться на листопад.
Хаджиме вздрогнул, когда ощутил, как его укутывают с двух сторон.
- С добрым утром, - тихо выдохнул он.
- Мгм… - раздалось над головой.
На коротко стриженную макушку опустился подбородок. Отоношин ещё не до конца проснулся, но уже постепенно кровь наполнял кислород, а прохлада утра бодрила.
Подул лёгкий ветер, кружа в своих потоках пожелтевшие листья и создавая рябь на воде озера. Спокойный шум вокруг окутывал целиком и полностью. От Които пахло вчерашним костром. Хаджиме любил этот запах.
- Тепло, - с толикой наслаждения прошептал Отоношин, крепче сжимая объятия.
Хаджиме ценил такие моменты тишины. Этот большой ребёнок умел их понимать с полувзгляда.
Они долго просидели на воздухе, не проронив ни слова. Красоты пейзажа умиротворяли. В какой-то момент в груди расцвели цветы, а губы коснулись бледной шеи. Цукишима хмыкнул, но не отстранился. Прижался ухом к виску Които и прикрыл глаза. Постепенно им овладевала дрёма.
- Пошли в палатку?
- Угу…