"And I know I've kissed you before, but
I didn't do it right
Can I try again, try again, try again
Try again, and again, and again
And again, and again, and again"
В гараже всегда было тихо по ночам. Даже несмотря на обычно кипящую деятельность, шум маленьких моторчиков или шипение паяльника, общая громкость никогда не превышала приемлемую. Потому что Руи понимал, что не все люди работают по ночам, некоторым нужен покой, тишина и здоровый сон, а не грохочущий лязг металла и гудящий рокот машин. Не то чтобы он мог устроить что-то подобное, но всё же.
Но даже так, в гараже было чересчур тихо. И темно. Ни одной устройство не работало, а на столе неровной кипой перемешались забытые чертежи и микросхемы. Единственным источником света на всё пространство была маленькая лампа-луна, окрашивающая небольшое пространство вокруг себя в мягкий розовый цвет. Руи задумчиво держал шероховатый шар в руках, водя по поверхности длинными пальцами.
Он всегда считал себя уверенным человеком. Редко сомневался в себе или своих суждениях, легко брался за разные проекты или же отказывался от них, потому что понимал, что ему под силу, а что стоит отложить на другое время. Поэтому, когда Руи почувствовал что что-то не так, это озадачило его. Ведь не произошло ничего из ряда вон выходящего. Дни шли своим чередом, их труппа ставило одно шоу за другим, отношения между участниками становились только лучше с каждым днём и даже школьная администрация не назначила ни одного нового наказания. Но что-то было не так. Какое-то непонятное ощущение внутри, которое не давало Руи покоя. Одно он знал точно: это как-то связано с Цукасой.
Первый симптомы Руи заметил на репетиции две недели назад. Они собирались поставить что-то про космические путешествия, он не может сказать наверняка. Но он отчётливо помнит, как его будто ударило током, когда Цукаса, уверенно сжав его ладонь в своей, потянул его на другой конец сцены во время эпизода с побегом. Такого никогда не происходило раньше, это было странное ощущение, которое ещё долго хранилось в кончиках его пальцев в виде лёгкого покалывания.
Это случалось ещё несколько раз. Странные моменты, когда, казалось бы, обыденные жесты со стороны будущей звезды заставляли его сердце и желудок сжиматься, лицо гореть, а руки покалывать от какого-то непонятного желания сделать хоть что-то. Но чтобы понять, что нужно сделать, надо разобраться, что это за чувство. И вот, пару дней назад, на очередной репетиции, он наконец-то догадался.
Руи ни за что не вспомнит какой это был день недели или какую футболку он надел на практику. Он ни за какие деньги не назовёт, что ел на завтрак или какие фигуры из шариков сделал по просьбе Эму. Но он до мельчайших деталей сможет воссоздать, как лучи садящегося солнца опускались на усталое, но счастливое лицо смеющегося Цукасы, как его чёлка падала на блестящие глаза и как пот после тренировки стекал по затылку блондина. В тот день странное покалывание в руках впервые сошлось с комком мыслей в голове. Руи до ужаса, до сжимающихся пальцев и боли в сердце захотелось обнять Цукасу. Прижать к себе так сильно, чтобы он стал частью его, чтобы его яркий смех и невероятная улыбка навсегда застыли в его сердце.
Тогда, до красных полумесяцев впиваясь ногтями в ладони, режиссёр смутно подумал о том, что это, видимо то, что люди обычно называют любовью. В тот момент он едва ли предал этому значение. Потому что в ту секунду для него не было ничего важнее, чем парень перед ним и то счастье, которое он чувствует, просто наблюдая за ним.
Но сейчас, находясь в темноте собственного гаража и вращая в руках розовую луну, Руи хотелось сбежать от этого чувства куда подальше. Любовь, романтическая симпатия, всё это было так чуждо для него. Что он должен делать? Может ли он признаться Цукасе? Ответит ли тот взаимностью? А точно ли он влюблен в будущую звезду? Всё это требовало долгих размышлений.
Поэтому Руи думал. Перекатывая в руках шероховатый розовый шар и наблюдая за вмятинами кратеров на поверхности, он пытался придумать, как ему понять наверняка. Как узнать свои и чужие чувства. Пускай он был уверен на 99%, всегда есть этот один процент, который нельзя списывать со счетов. Что делают люди, когда они влюблены? Держатся за руки? Проводят время вместе? Целуются? Не то чтобы он уже не пробовал всё это с Цукасой. Они неоднократно держались за руки во время поклонов после шоу. Режиссёр неоднократно обедал с другом на крыше или в классе, обсуждая будущие шоу, они часто шли вместе на репетиции. Даже поцелуи были, пускай и сценические. И это никогда не вызывало чего-то странного. Ему были приятны чужие прикосновения и его общество, а поцелуи во время представлений всей труппой расценивались как необходимая часть шоу.
Но возможно, стоит попробовать ещё раз? Ведь симптомы относительно новые. Если так подумать, с тех пор все эти раньше обыденные вещи, начали казаться чем-то особенным. Чужие касания обжигали или вызывали приятные мурашки, а время, проведённое вместе, заставляло сердце то сжиматься, то ускоряться до ныне невиданной частоты. Но с того момента у них не было ни одной постановки, где был бы необходим сценический поцелуй. Возможно, это последняя деталь, которая необходима Руи, чтобы понять себя. И было бы чудесно, если бы это дало хотя бы намёк на настоящие чувства Цукасы.
***
Wonderlands x Showtime славились разноплановыми шоу. Они не были ограничены одним концептом, постоянно пробовали что-то новое и необычное, начиная весёлыми новеллами о космических приключениях и заканчивая романтическими трагедиями. Никто из них не был закреплён за одной ролью или типажом персонажа. Они могли играть кого угодно и даже что угодно, если так хотело их сердце или требовал сюжет. Так Нэнэ успела побывать как дамой в беде, так и сварливым старым королём, а Эму отыграла ряд говорящих животных, хитрых фей и даже отца двух сироток. Труппа умело разыгрывала эпичные сражения, пышные праздники и трогательные романтические сцены. Не было ничего, что могло бы ограничивать их, исключая возрастной рейтинг и личные принципы.
За время множества их представлений было сыграно немало сценических поцелуев. Они все были профессионалами, ну или как минимум стремились к этому, поэтому никто не видел проблемы в отыгрываний подобных проявлений чувств на сцене. Разумеется, по началу было неловко, но через какое-то время стыд отошёл на задний план, оставив после себя только озорные подколки во время репетиций.
Стоя на их любимой сцене, Руи успел перецеловать каждого участника трупы. Режиссёр легко касался ладоней Нэнэ, щёк Эму и абсолютно каждых губ в их маленьком коллективе. Он никогда не воспринимал это как что-то интимное, личное или смущающее. В конце концов это то, что делают актёры, да? Они изображают чувства, разыгрывают пьесу. Сценические поцелуи всегда были для него всего лишь механическим касанием губ, как глоток из стакана или чмок от бабушки на день рождения.
Но учитывая новые обстоятельства, его следующий подобный поцелуй мог обрести абсолютно новое значение. Как говорится, всё бывает впервые.
***
– Итак, обсудим наше следующее шоу. Есть идеи? – Цукаса сидел на краю сцены, болтая ногами. Его излюбленный блокнот для записи идей лежал чуть поодаль, тонкие пальцы крутили обгрызенный карандаш.
– Наше последнее шоу было о великом детективе и ограблении банка, и два прошлых представления также имели приключенческую тематику. Думаю не будет лишним в этот раз сыграть что-то романтическое, – предлагает Руи, попутно копаясь в дроне. Его глаза была прикованы к внутренностям механизма, а мысли полностью сосредоточились на грядущем шоу. Что угодно, лишь бы не погрузиться в новую волну самокопания.
– Давайте сыграем супер-пупер милую сказку! С прекрасной принцессой и злой ведьмой! Это будет супер вандерхой! Мы так давно не играли что-то подобное, – радостно откликнулась Эму, навалившись на Нэнэ, удобно устроившуюся на спине Робонэнэ.
– Как насчёт превратить спящую красавицу в комедию? Мы можем даже нарядить Цукасу в платье, чтобы он сыграл Аврору, – полушутя предложила дива, кидая хитрый взгляд в сторону лидера. Последний лишь гордо выпрямился, будто принимая вызов. Хотя едва ли женское амплуа было для него испытанием.
– Звучит неплохо. Мы могли бы изменить сюжет, заменив одно веретено множеством неудавшихся попыток злой феи усыпить принцессу. Оставим основную идею с засыпанием и пробуждением от поцелуя, а всё остальное откорректируем, – задумчиво протянул Руи, всё также копаясь в механизме. За время их разговора он успел измазать в чем-то щеку, но происхождение чёрной субстанции оставалось загадкой.
– Если все согласны, то мы можем взять Спящую красавицу за основу нашего следующего выступления! Для начала определим исполнителей трёх главных ролей, а после продумаем детали и разделим остальные роли, – Цукаса громко хлопнул в ладоши, ознаменовав начало разделения.
– Я выдвигаю Цукасу на роль Авроры, потому что он комично выглядит в платьях, – произнесла Нэнэ со своего места. Руи и Эму подхватили предложение, тихо хихикая. Действительно, как бы хорош не был актёр в любой роли, женская одежда иногда смотрелась забавно на его широких плечах.
– Ну, а я выдвигаю Нэнэ на роль злой феи, потому что Кусанаги-сан давно не играла злодеек, – добавил режиссёр, запуская отремонтированного дрона в полет вокруг сцены. Цукаса стратегически лёг животом на колени, чтобы не словить по лбу.
– Значит остаётся принц? И я и Руи можем хорошо сыграть, но я голосую за…, – Эму задумчиво приложила палец к подбородку, после вытягивая его в сторону друга, – тебя! Ты давно не играл главную роль, а ещё у тебя выходят просто отпадные принцы. Прям супер вандерхой! – режиссёру показалось, что за этим предложением кроется ещё что-то, какая-то загадка за озорными глазами, но он не стал забивать этим голову. Своих секретов хватает.
– Но разве ты не будешь смотреться комичнее? Из-за вашей с Цукасой-куном разницы в росте? - не то чтобы Руи был против этой идеи. Наоборот, эта роль была бы на руку для его, скажем так, исследования. Но это не отменяло волнения от мысли, что ему придётся изображать вечную любовь на одной сцене с будущей звездой.
– Что такое, Руи, боишься меня целовать? – откликнулся лидер, спрыгивая со сцены на землю. Он в несколько широких шагов дошёл до режиссёра, озорливо заглядывая в чужие глаза. Тонкие пальцы потянулись к щеке юноши, стирая тёмное пятно непонятной субстанции. Режиссёр почувствовал, как запылало его лицо.
– Ну что ты, Цукаса-кун, я почту за честь быть твоим принцем, – Руи взял чужую ладонь в свою, оставляя лёгкий поцелуй на костяшках. Актёр тихо засмеялся, хлопая его блокнотом по макушке.
– Фу, вы уже выглядите мерзко романтично, думаю главные роли распределились. Осталось только определить дальнейшие детали, – Нэнэ похлопала лежащую сверху Эму по бедру намекая ей подняться, чтобы дива могла встать.
Всю дальнейшую репетицию труппа провела за бурными обсуждениями сюжета и ролей. Идеи сыпались со всех сторон, Цукаса энергично записывал лучшие в свой блокнот. К счастью Руи, это отлично отвлекало актёра от долгих взглядов, которые режиссёр бросал в его сторону. Он всё ещё ощущал тепло чужой кожи под своими губами. На ряду с покалывающим желанием сделать это ещё раз, и ещё. Но показатель ли это? Едва ли. Нужно провести больше тестов.
***
– Итак, Руи, эта сцена очень простая. Цукаса, то есть Аврора, лежит в деревянном ящике, в который её запихала злая фея. Ты, вернее прекрасный принц, должен разбудить её волшебным поцелуем. Все понятно? – объяснила Нэнэ, стоя на другом краю сцены. Оба актёра согласно кивнули, расходясь по позициям. Цукаса неуклюже залез в пока непривычный ему ящик, устраиваясь поудобнее.
– О, прекрасная принцесса, где же ты? Аврора, свет моих очей! Что эта колдунья сотворила с тобой? – Руи, или принц, порывисто сжимает чужие ладони в своих, падая на колени перед реквизитом. Больно конечно, но раз того требует роль можно и потерпеть, – Что же мне делать?
– Не бойся, друг мой, спасение есть! – Фея Эму "вылетает" на сцену, взмахивая ручкой вместо волшебной палочки. Они обязательно сделают реквизит получше, но сейчас главная задача состояла в том, чтобы прогнать всю постановку и понять, что требуется изменить, – поцелуй истинной любви сможет пробудить твою суженую.
– Ну конечно! Спасибо, доброе создание! – Руи, слегка колеблясь, наклоняется к ящику. Руки отпускают чужие ладони, вместо этого нервно сжимая деревянный край, сердце бьётся о ребра, как бешеное. Цукаса внутри абсолютно спокоен, он лежит с закрытыми глазами, сложив руки на груди. Даже его дыхание ровное настолько, что режиссёр мог бы запросто подумать, что актёр просто заснул во время репетиции. Он сокращает расстояние, наконец-то целуя его.
Руи никогда не обращал внимания на то, каково это, целовать Цукасу. Поэтому сейчас, чувствуя мягкость чужих губ под своими, ощущая тёплое дыхание и лёгкий шлейф парфюма, он чувствует себя абсолютно опьяненным. Касание длится всего секунду или две, но ему хочется немедленно повторить его. Пускай он уже целовал Цукасу раньше, но в данный момент он думает только о том, какими все эти поцелуи были неправильными и как сильно ему хочется переписать каждый, сделав всё правильно, как надо.
– Отлично! Двигаемся к следующей сцене! – выкрикивает Цукаса, стоит Руи полностью выпрямиться. Актёр вылезает из ящика и, к своему разочарованию, режиссёр не замечает ни одного изменения в его поведении. Он не знает, что расстраивает его больше: то, что он видимо действительно по уши влюблен в своего друга или то, что это абсолютно не взаимно. В груди начинает неприятно тянуть.
***
Выключенная лампа тихо покачивается под потолком, издавая едва слышный дрожащий звук. Яркие декорации в разных углах комнаты приобретают абсолютно новые цвета под розовым светом искусственной луны. Руи снова здесь, бездумно вращает шар в руках, пытаясь собрать ворох мыслей в единое целое. Его эксперимент доказал, что он был прав. Режиссёр действительно испытывает что-то к своему другу. И это чувство - любовь. Это хорошая новость. Наверное. Плохая - это абсолютно не взаимно. Нет ни единого шанса, что в данный конкретный момент один определённый актёр влюблен в него. И это, пожалуй, в какой-то степени ранит.
Ему бы хотелось, чтобы это было взаимно. Чтобы Цукаса тоже был влюблен в него. Чувствовал тот же ток от касаний, счастливую дрожь от времени вместе, терял дар речи, глядя на Руи. Это было бы так замечательно, так волшебно и невероятно, одна мысль об этом грела бы режиссёра каждый день сильнее, чем любой, даже самый мощный, источник тепла.
Но так ли это обязательно? Руи задумался. Да, отсутствие взаимности огорчает и расстраивает его. Оно, признаться честно, сжирает его изнутри, высасывает что-то и уносит в никуда. Но нужна ли она ему? Поменяются ли его чувства без неё? Нет, ни в коем случае. Цукаса останется всё тем же. Его улыбка не станет менее яркой, смех не затихнет, а блеск в глазах не померкнет. Он будет чувствовать к нему всю ту же любовь, что и раньше. Просто теперь она будет сопровождаться болью где-то в области сердца. Но, боже, разве это не мелочь? Чего стоят его муки, если Цукаса просто будет рядом? Пускай он никогда не узнает, зато не откажет, не отдалится от Руи. Он сохранит эти чувства для себя, запрет их в своём сердце и будет лелеять вместе с ярким образом своего друга, просто находясь рядом с ним.
И, хотя эти мысли помогли режиссёру унять душащую его тоску, успокоили что-то внутри него, горечь никуда не ушла. Как и томящееся в груди желание поцеловать Цукасу ещё хоть раз.
***
Крыша их школы всегда казалась ему особенным местом. Она была не похожа на ту, где он встречался с Мизуки, но возможно в этом и был плюс? Это место казалось ему менее тоскливым. Здесь не было той гнетущей атмосферы одиночества, не возникало желания тоскливо смотреть на серое небо. Хотя, именно за этим он пришёл сегодня. Пускай небо и не было пасмурным и хмурым, больше розоватым в закатных лучах, а его взгляд был больше меланхоличным, чем печальным.
Вчера прошло их выступление с адаптацией "Спящей красавицы". Зрители приняли идею с огромным энтузиазмом, дети весело смеялись над шутками, а родители широко улыбались, наблюдая за игрой юных актёров. Робонэнэ прекрасно исполнила роль рассказчика, Руи даже пошутил о том, что впредь она всегда будет читать сценарий за кулисами вместо него.
Он отчётливо помнит ту самую сцену с поцелуем.
В этот раз, на сцене, в свете софитов и под затаившееся дыхание зрителей, ему хотелось сделать это простое касание особенным. Вложить все свои чувства в секундное соединение губ. Попытаться передать всё, что он чувствует к Цукасе за один короткий миг. Его руки дрожали так сильно, что, если бы не перчатки, кто-то мог бы заметить, как побелели его костяшки, пока он сжимал край деревянного ящика. Цукаса внутри был всё так же спокоен. В этот раз он не закрыл глаза, наоборот, внимательно наблюдал за другом. Актёр едва заметно коснулся чужих пальцев, пытаясь приободрить режиссёра. Ему казалось, что тот слишком нервничает.
Для Руи поцелуй будто длился одновременно вечность и долю секунды. Ему казалось, что он должен отпрянуть, но при этом он чувствовал, будто готов остаться здесь навечно. Ему хотелось бы остановить время в этом моменте, сохранить этот момент, ощущение, в своей памяти на долгие-долгие годы. В какую-то секунду ему даже показалось, что Цукаса улыбнулся в поцелуй. Но мысль быстро отошла на второй план, когда до его ушей донёсся грохот аплодисментов и радостные крики толпы. Руи быстро выпрямился, подавая руку "Принцессе". Актёр широко улыбался своему "Принцу" щёки будто алели ещё ярче под румянами грима.
Сейчас, стоя на этой крыше, режиссёр прокручивал ту сцену в голове снова и снова. Ему бы хотелось, чтобы всё это было реальным.
– Вот ты где! Эму и Нэнэ тебя потеряли, – Руи обернулся на знакомый голос. Цукаса шёл в его сторону, слегка улыбаясь.
– А ты, я так понимаю, совсем не был обеспокоен? Это так жестоко, – режиссёр изобразил на лице неподдельную скорбь, для убедительности шмыгнув пару раз носом. Актёр встал рядом с ним, молча глядя в розовое небо.
– Скажи, ты когда-нибудь желал чего-то так сильно, тебе казалось, что это начинает тебе мерещиться? – спросил он вместо ответа. Он не смотрел на друга, только на медленно плывущие редкие облака.
– Да, бывало. А что, с тобой случилось что-то подобное? Хотел бы я знать, о чём мечтает будущая звезда, – Руи внимательно наблюдал за чужим профилем, пытаясь понять, куда идёт их диалог. Подразумевает ли актёр что-то? Или он выдает желаемое за действительное?
– Прежде, чем я скажу это, могу я попросить тебя кое о чём? Ты можешь взять меня за руку так, словно это что-то значит? Не подумай ничего, просто тренировка навыков, – Цукаса продолжал смотреть вдаль, но теперь его ладонь была повернута в сторону друга в ожидании. Руи без раздумий переплёл свои пальцы с чужими, мягко сжимая. Возможно, это было самое лёгкое действие в его жизни. Оно ощущалось непривычно естественно.
– Скажи мне, Руи, любил ли ты когда-то так, что твои конечности болели от того, как сильно ты хочешь коснуться этого человека? Что твоя голова болела от постоянных мыслей о нём? А твоё сердце сжималось от тоски каждый раз, когда ты видел его, ведь не важно, как много и как сильно ты чувствуешь, потому что это абсолютно не взаимно? Но ты продолжал улыбаться, потому что нет и не может быть ничего хуже, чем видеть этого человека грустным или обеспокоенным и знать, что это твоя вина? Скажи мне ты бы признался? – голос Цукасы звучал на грани шепота, непривычно тихо для такого громкого юноши как он. Руи казалось, что он видит слёзы в уголках его глаз, слышит их в надломах его слов.
– Я так понимаю, ты влюблен в кого-то, Цукаса-кун? Думаю, это прекрасно. Я уверен, кем бы ни был этот человек, он будет счастлив, если ты признаешься ему. Отвечая на твой вопрос, чтож… Даже если что-то такое и было, я бы хотел сказать тебе, что рассказал бы о своих чувствах, но… По-моему, это совсем не обязательно. Ведь, если я могу просто смотреть на этого человека, касаться его, пускай и как друга, просто наслаждаться им издалека, я счастлив. Я не вижу необходимости ставить на кон всё это, чтобы потерпеть неудачу. Возможно, я просто трус, – Руи перевёл взгляд с чужого лица на небо. Солнце садилось и становилось темнее.
– Пожалуй, ты прав. Но наверное, я слишком жадный, раз мне этого недостаточно. Поэтому, могу ли я задать тебе последний вопрос? – Цукаса встал напротив друга, продолжая сжимать его ладонь в своей. Режиссёр неуверенно кивнул. Сердце волнуясь билось о ребра, – могу ли я поцеловать тебя ещё раз? Вообще-то, могу ли я целовать тебя до тех, пор, пока моя эгоистичная мечта о том, чтобы ты любил меня, не стала реальностью? – актёр серьёзно смотрел в чужие глаза. Руи видел в его взгляде смесь тоски, трепета и надежды. Тех самых, что давно поселились на дне его собственных радушек.
– Едва ли в этом есть необходимость, ведь я уже влюблен в тебя сильнее, чем ты бы мог вообразить. Но я совсем не против поцеловать тебя ещё тысячу раз.