Спасибо, Вселенная

Каблуки летних ботинок мерно и глухо стучат по старому деревянному полу. Тук-тук-тук, единственный звук в огромном пустом здании. На все два этажа только Цукаса и пожилой охранник у входа. Если прислушаться, можно услышать, как тихо хрустят страницы потертого журнала с кроссвордами, соприкасаясь с тупым карандашом.

Дверь большого зала скрипит несмазанными петлями, шаги устремляются к сцене. Одинокая фигура медленно поднимается по повидавшим своё ступеням. Цукаса подходит к фортепиано в центре просторной и тёмной площадки, слегка касаясь клавиш подушечками. Мику, его наставница, разрешила ему порепетировать тут, чтобы лучше ощутить сцену, почувствовать инструмент.

Он расставляет партитуру на пюпитре, аккуратно поправляя листки. Разминка перед началом, пара несложных этюдов и гамм, чтобы разогреть слегка замерзшие пальцы. Как только он чувствует, что пальцы двигаются с лёгкостью, Цукаса начинает играть. Это произведение жизнерадостное, яркое и громкое, заполняющее помещение теплом и светом. На тихой части незадолго до кульминации пальцы пианиста начинают путаться. Блондин тяжело вздыхает, останавливаясь. Не стоит так делать, Мику всегда говорила ему играть до конца и делать вид, что так и должно быть. Но сейчас он не выступает, так что можно вернуться назад и отработать это место ещё раз и ещё, пока не получится.

На десятой попытке Цукаса будто теряет всю мотивацию делать что-либо. То пальцы заплетаются, то выходит слишком громко, а иногда наоборот, слишком тихо. Хочется просто закончить на этом и уйти домой. Он бы так и сделал наверное, если бы не был чересчур упрямым, ненавидящим сдаваться человеком. Потому что у него нет права на это. Ему нельзя останавливаться, нужно двигаться вперёд и только вперёд. Мику постоянно недоумевает, кто же вбил это парню в мозги? Всегда говорит, что лично бы ударила этого человека по голове чем-то тяжёлым. Цукаса на это сразу подаёт увесистую папку с нотами в чужие руки и смеясь подставляет макушку.

Парень пробует ещё раз, решая сделать перерыв, если ничего не получится. И всё идёт хорошо, ноты идут одна за другой без запинок, пока не происходит какого-то замыкания и пальцы не начинают путаться. Цукаса чертыхается себе под нос, ударяя по клавишам от бессилия. Он складывает руки на фортепиано, зарываясь лицом в предплечья. Инструмент издаёт недовольный "брям".

– Я полежу буквально пять минут и попробую ещё раз. Хотя какой смысл, если у меня всё равно не выходит? Бездарность, боже какая же ты бездарность, Цукаса Тенма, - пианист начинает биться головой об руки, клавиши недовольно шумят фальшивыми аккордами.

А потом на рукав его кардигана падает звезда. Блестящее золотое конфетти мягко планирует, оседая на потертом полиэстере. Парень недоуменно смотрит на неё, подбирая пальцами. Он поднимает её под потолок, чтобы посмотреть, как она будет бликовать в ярком прожекторе, и ловит ещё больше звёзд лицом. Они путаются в светлых волосах, попадают в глаза и осыпаются по плечам, цепляясь за катышки на кофте.

Цукаса ничего не понимает. Он сидит один за фортепиано посреди огромной сцены. Вокруг ни единой души, зал пуст и даже свет не горит. Только он под единственным прожектором, смотрит как звёзды падают с высокого тёмного потолка ему на голову. Он вполне может представить, что над ним было целое небо, которое решило обрушиться метеоритным дождём ему на плечи.

Звёзды медленно заканчиваются и Цукаса хочет задать логичный вопрос, что это было вообще. Только он открывает рот, как сверху летит что-то тёмное. И не такое лёгкое, как кучка конфетти. Пианист жмурится, закрывая лицо руками, боясь получить снарядом по лицу, но "нечто" почти прицельно падает ему на колени. Это, на самом деле, было довольно больно. Цукаса вздрагивает, медленно опуская ладони и открывая глаза. Перед ним лежит шоколадка. Пианист поднимает её, рассматривая красивый маленький бантик, привязывающий к плитке записку. Обычная белая бумажка с парой пятен то ли какого-то масла, то ли специальной смазки для механизмов. Юноша улыбается, читая "У тебя всё получится" написанное кривоватым почерком.

– Здесь кто-то есть? – спрашивает в потолок, поднимая голову.

– О, я тебе помешал? Прошу, не обращай внимание, я просто проверяю декорации, – отвечает голос сверху. Цукаса не знает никого из тех, кто работает за кулисами, но всегда благодарит их до и после каждого концерта. Обычно они говорят что-то в ответ. Но этот голос юноша слышит впервые.

– А зачем конфетти на меня высыпал? – хочется поговорить чуть подольше, да и вопросы ещё остались. Человек наверху неожиданно затих. А потом последовал смех. Чудаковатый, больше похожий на фырканье, но в хорошей акустике пустого зала даже он слышался достаточно отчётливо.

– Фуфуфу, я просто случайно уронил мешок. Прошу простить за это~

– И шоколадка тоже случайно упала? – не унимался Цукаса.

– А её можешь считать подарком от вселенной, Цукаса-кун, – мягко доносится сверху. Пианист удивлённо хлопает глазами. "Откуда он знает моё имя?"

– В таком случае, спасибо, Вселенная, – юноша смеётся, продолжая всматриваться в потолок. Что-то шумит, будто человек наверху уронил ведро.

– Можно просто Руи, звезда моя, – отвечают через некоторое время. Теперь очередь Цукасы ронять плитку шоколада. Он опускает голову, впиваясь взглядом в колени и чувствует, как краснеют щёки.

Пианист откладывает шоколадку, стряхивает конфетти с клавиш. Появилось желание попробовать ещё пару раз. Но сначала…

– Поможешь мне убрать конфетти, когда я закончу? – снова спрашивает, поднимая взгляд к потолку.

– Разумеется. Но ты поделишься шоколадкой, – отвечают сверху. Цукаса улыбается, опуская голову и начиная играть.