Никогда бы я не подумал, что смогу так легко забыть про время. Да и не только про время.

— Да ты шутишь, — я не могу сдержать смеха, привлекая внимание прохожих, а Юнги улыбается.

— Я тебе клянусь, так и было.

Мы подходим к кафе и он открывает передо мной дверь, кланяясь. Оттуда выходит девушка, немного удивлённо оглядывает растерявшегося Юнги, а я хихикаю и прохожу внутрь.

— Кто бы подумал, что ты можешь быть таким культурным, — я с улыбкой прохожу к свободному столику и уже через мгновение напротив садится Юнги, скидывая наши рюкзаки на пол.

— Сомневаетесь в моих манерах? — Он показушно хватается за сердце, глаза сияют озорством и весельем, вопреки оскорбленному выражению лица, что вновь пробивает на смех. — Сударь, да вы раните меня.

Юнги не выдерживает и тоже смеётся, а я не могу оторвать от него взгляд. Я бы не подумал, что когда-нибудь смогу увидеть его таким…

— Каким? — С улыбкой спрашивает он, а я вздрагиваю.

— Ты опять залез ко мне в голову? — С губ срывается весёлая усмешка, а Юнги неловко жмёт плечами.

— У тебя очень громкие мысли.

— А почему я не слышу твои? — Спрашиваю я и дую губы.

— Потому что их у меня очень много и приходится их закрывать, чтобы тебе было комфортнее со мной находиться.

— А я… — Я запинаюсь и чувствую укол стыда. — Наверное, тебе было все это время тяжело.

— Вовсе нет. — Юнги опасливо тянет через стол руку и подхватывает мою ладонь, а я не без удовольствия переплетаю с ним пальцы. — Ты, наверное, не поверишь, если я скажу, что иногда твои мысли изолировали меня от проблем. И даже сейчас… Твои мысли заставляют чувствовать себя увереннее, потому что я знаю, что делаю так, а что нет.

Я хлопаю глазами и не сразу понимаю, почему Юнги на какой-то момент показался мне испуганным, пока он не касается моей щеки и не стирает слезы. Да уж, такого мне ещё никто не говорил.

— Что-то я растрогался. — Я смеюсь и выдыхаю, задрав голову, чтобы успокоиться. — Спасибо, что так открыт со мной.

— Мне для этого даже стараться не надо, потому что с тобой хочется быть настоящим.

— Мин Юнги, хватит доводить меня до слез, — я накрываю лицо ладонями и хихикаю, и в этот момент к нам подходит официант.

— Всё в порядке? — Спрашивает неловко парень, переводя недоуменный взгляд с меня на смущенного Юнги.

— Да, не переживайте. — Я улыбаюсь и быстро стираю слезы. — Можно, пожалуйста, чашку чёрного кофе.

— Мне чашку какао, — говорит Юнги и официант, кивнув, быстро записывает заказ в блокнот и идёт на кухню.

Повисла тишина, между нами витала неловкость. Так хотелось расспросить Юнги обо всём, но у меня банально не было сил сказать хоть что-то.

— На выходных в кино будет какая-то премьера. — Юнги чешет затылок и краснеет, закусив нижнюю губу. — Точно не знаю какая, но… Если ты не против, то мы можем сходить.

— Будут показывать какой-то мультик, — я улыбаюсь и под столом сжимаю подол рубашки. Сам не понимаю, почему начинаю нервничать, пальцы подрагивают, а в груди всë скручивается в тугую пружину.

— Ну… — Он запинается и выдыхает, смотря прямо на меня. — Я не хочу ходить вокруг да около. Пак Чимин, ты пойдёшь со мной на свидание?

Юнги, кажется, даже не дышит, краснеет ещё больше и отводит взгляд. Ему так неловко, что я буквально кожей это чувствую, и прекрасно его понимаю, потому что все мысли с головы вышибло и на какой-то миг сам перестал дышать. Я не знал, что чувствовал, столько эмоций, они сменялись одна за другой, и всë это развеял пришедший официант.

— Ваш заказ, — улыбнулся парень, а я чуть не взвыл от досады. Такой момент испортил!

— Спасибо, посчитайте нас сразу, пожалуйста. — Просит Юнги, когда чашки оказываются на столе, а когда официант уходит, то смеётся. — И какой же момент он успел испортить?

— Ты уже знаешь! — Я чувствую, как горят щеки, и чтобы хоть как-то отвлечься, комкаю бумажную салфетку и бросаю в него. — И ответ мой тоже знаешь!

— Вслух не скажешь?

— А нужно?

— А вот нечестно получается. — Юнги тепло улыбается и подпирает голову руками. — Я тебе вслух и в любви признался, и на свидание позвал, а ты слово одно сказать не можешь.

— Ты не признался. — Тихо отвечаю я и запинаюсь… Признавался, вообще-то… — Может это на эмоциях было? Я же не знаю.

— Пак Чимин, я люблю тебя, пойдёшь со мной на свидание?

Серьёзно?! Куда делась вся его робость, которая была несколько минут назад? У него раздвоение личности?

— Ваш счёт, — черт, и почему этот парень портит все важные моменты сегодня?

Юнги тихо смеётся, бросив на меня искрящийся взгляд, взял маленькую папочку в руки и, даже не посоветовавшись со мной, полностью оплатил заказ. Конечно, чашка кофе стоит не так дорого, но я и сам мог заплатить.

— Ну так ты…

— Я согласен. — Говорю я и делаю первый глоток кофе. — Сколько я тебе должен за заказ?

— Ничего ты мне не должен. — Отмахивается он. — Ты не голодный? Тебя сегодня не было в столовой, ты точно не ел.

— Я не голодный, — фырчу я.

— Точно?

— Да точно. — Я закатываю глаза, но не могу сдержать улыбку. — С чего такие переживания?

— А почему я этого делать не должен?

За соседним столиком со звоном на пол падает стакан и разбивается, отчего я вздрагиваю и непроизвольно перевожу туда взгляд. И каково же было удивление, когда я столкнулся взглядом с растерянным Чонгуком. Он сидел не один, с каким-то парнем в кепке, что закрывала половину лица, и в маске, а засуетившийся официант, что бегал и убирал осколки, и вовсе закрывал парня.

Первое, о чем я подумал, было то, что он тут оказался случайно. Ну, не могло же так совпасть, верно? Потом я задался вполне логичным вопросом: а кто этот парень? Мысли одна за другой пролетали в голове, и даже успел разозлиться из-за того, что с этим незнакомцем Чонгук мог изменять Тэхёну.

— Чимин, это твоя подружка, — фыркнул недовольно Юнги, отпивая какао из чашки, а я хмурюсь.

— Я бы узнал Тэ…

И тут я почувствовал себя полным идиотом, потому что Чонгук слабо пихнул незнакомца в бок, опустив голову, а тот снял кепку и маску. Это правда оказался Тэхён. Выглядел он виноватым, но на мой взгляд только плечами пожал, мол, прости.

Юнги привстал и, перегнувшись через стол, взял меня за руку, заставив подняться. Я не сразу понял, что он хочет сделать, прежде чем усадил меня рядом, а Юнги, откинувшись на спинку двухместного мягкого кресла, бросил раздражённый взгляд на Чонгука и Тэ.

— Идите сюда, знакомиться будем, — фыркнул он.

Пока Чонгук с Тэхёном поднимались и собирали вещи, я почувствовал жгучий стыд. Черт, сам же написал им, что после уроков иду гулять с Юнги, а догадаться, что я потяну его в своё любимое кафе иметь много ума не надо.

— «Всё в порядке». — Юнги переплетает со мной пальцы рук под столом и ободряюще сжимает ладонь. — «Они просто переживают за тебя».

— Спасибо, — шепчу я.

На противоположное кресло садятся Чонгук и Тэхён. И если Тэхён выглядел виноватым, то Чонгук смотрел на Юнги так, словно тот убил половину города.

— Ну привет, — говорит он с лёгким прищуром и, судя по ойканью и тихому стуку, Тэхён его пнул под столом.

— Привет. — Тэхён натянуто улыбается и протягивает руку через стол. — Я Ким Тэхён, лучший друг Чимина. Можешь звать меня просто Тэ.

— Мин Юнги. — Спокойно говорит Юнги и тянет руку в ответ под уничтожающий взгляд Чонгука. — Если ты будешь на меня так таращиться, то я сломаю тебе нос.

Только этого не хватало. Мы с Тэхёном непроизвольно вздрогнули и переглянулись. Кажется, в этот момент наши мысли были вполне схожи: движется катастрофа.

— А ты дорасти сначала. — Хмыкнул Чонгук, поморщившись. — Не слишком-то дружелюбно с твоей стороны. Сначала зовёшь, а потом пустыми угрозами раскидываешься.

— Гук-а… — Зовёт его тихо Тэхён, а я чувствую, как напрягается Юнги.

— Может кто-нибудь подойти к нашему столику? — Юнги, вопреки всем моим ожиданиям, подзывает официанта. — Можно, пожалуйста, две чашки горячего шоколада. И посчитайте нас сразу.

Парень, что к нам подошёл, кивнул и поспешил удалиться. Я каждой клеточкой тела ощущал то напряжение, что повисло над нами, стало тяжело дышать, что не осталось без внимания Юнги.

— Слушай, как тебя там? — Он бросил взгляд на Чонгука. — Я не буду с тобой выяснять отношения сейчас. Ни сейчас, ни потом.

— Интересно, надолго ли тебя хватит? — Хмыкает Чонгук.

— Гук! — Шипит Тэхён.

— Если не будешь выпендриваться, то надолго. — Прищурился Юнги, сильнее сжав мою ладонь. — Подумай лучше о Тэхёне и Чимине. Если они тебе дороги и ты не хочешь из-за наших с тобой разногласий рассорить их, то лучше молчи.

И взгляд Чонгука изменился. Презрение почти угасло, сменившись любопытством и осознанием, было прекрасно видно, что он правда задумался над этим. Повисшая тишина больше не давила так сильно, к нам успел подойти официант и Юнги вновь расплатился сам, пододвигая чашки к Чонгуку и Тэхёну.

Я решился завязать разговор. Начал задавать вопросы Тэхёну, спрашивать у Чонгука про Лаки, и беседа пошла. Напряжение сходило, хоть и медленно, и это очень радовало. Ещё больше радовало то, что, похоже, Тэхён и Юнги нашли общий язык. Они разговаривали между собой, смеялись, и шутили о чём-то, что понимали только они. И так продолжалось до тех пор, пока Чонгук не поставил пустую чашку на стол.

— Мин, пошли покурим, — сказал он, выбираясь из-за стола.

— Может не надо? — Спрашиваю тихо я, сам не понимая, как вцепился Юнги в руку. Он же только улыбнулся.

— Всё будет нормально, — шепнул он и последовал за Чонгуком, доставая с кармана кофты сигареты.

Как только они скрылись за дверьми, я тяжело выдохнул и зарылся рукой в волосы, нервно облизнув губы. Черт, вот теперь буду сидеть и переживать.

— А Юнги прикольный. — Улыбнулся Тэхён. — Не думал, что он настолько… Общительный.

— Ты не боишься, что они с Чонгуком там одни?

— Юнги сможет дать сдачи, а за Гук-и я не переживаю. — Жмёт он плечами. — Получит разок и успокоится.

— Ты серьёзно?!

— Слушай, я прекрасно знаю Чонгука. — Тэхён выдыхает и закатывает глаза. — Он пока не получит люлей — не успокоится. Также и с Юнги.

Теперь мне стало ещё хуже. Я встал из-за стола и, не обращая внимания Тэхёна, что что-то начал говорить, пошёл к выходу слишком уж мне было неспокойно. Но когда я вышел из кафе, понял, что только зря нервы тратил.

Чонгук и Юнги о чём-то оживлённо болтали и даже смеялись, пока я не вышел.

— А ты чего без куртки вышел, пиявка? — Нахмурился Чонгук.

— Иди назад, мы сейчас докурим и подойдем, — Юнги слабо улыбнулся, а у меня будто с плеч гора свалилась.

Мне ничего не остаётся больше, кроме как кивнуть и вернуться к Тэхёну, что сразу стал засыпать меня возмущениями, на которые я только отмахивался. Теперь, когда почти вся тревога исчезла, я мог позволить себе улыбаться и посмеяться вместе с Тэхёном, пока в кафе не вернулись Чонгук и Юнги.

— Так что, я тебя предупредил, — уже подходя к нашему столику, сказал Чонгук.

— Понял, хëн, — улыбнулся Юнги.

— Опять нотации читал? — Хмыкает Тэхён, когда Чонгук садится рядом.

— Подкинул ему пару идей для свидания на завтра, — подмигнул этот придурок.

— Как быстро вы сдружились, — я фыркнул, сложив руки на груди, и пытался не замечать, как начинают гореть щеки.

— О-о, а мне ты не сказал, что у тебя планы в выходные. — Тэхён надулся, но уже через мгновение расплылся в улыбке. — А куда пойдете?

— В кино, — Юнги, как ни в чем не бывало, вновь взял меня за руку под столом.

— На фильм?

— Посмотрим.

— А вы встречаетесь?

— Думаю, с этим пока есть трудности. — Юнги неловко хихикнул. — Мы только сегодня смогли нормально друг с другом поговорить. Рано ещё решать, вместе мы или нет.

— Уверен, уже в субботу пиявка будет нам написывать довольный, — цыкает по-доброму Чонгук.

— Да идите вы. — Я закатываю глаза и достаю телефон, чтобы посмотреть время. — Мне пора домой.

— Не против, если я тебя провожу? — Юнги выглядел немного расстроенным, и, если честно, я сам был не особо рад тому, что приходится расставаться.

— Не против. — Улыбаюсь и киваю напоследок Тэхённу и Чонгуку. — До завтра.

Выражение лица Чонгука сразу же поменялось с доброго на серьёзное, в глазах вспыхнуло недоверие, и взгляд метнулся к вставшему Юнги, что поднимал рюкзаки.

— Я тебя предупредил, — сказал он.

— Я ему ничего не сделаю, — фыркнул Юнги, а мы с Тэхёном переглянулись и одновременно закатили глаза.

— Как дойдёшь — напиши, — попросил Тэхён и принялся что-то возмущённо шептать Чонгуку.

На улице похолодало, ледяной ветер щипал щеки и забирался под одежду, пуская мурашки. В этот момент я искренне не понимал Юнги. Он, в отличие от меня, шёл в одной толстовке, держа ветровку в руках, ещё и оба рюкзака забрал, и хоть бы дрожал, ради приличия.

— Тебе не холодно? — Не выдерживаю я.

— Нет. — Юнги улыбнулся. — А ты замёрз.

— Вовсе нет, — фырчу я, надеясь, что мне поверят, но он только хихикает и накидывает поверх моей джинсовки свою ветровку.

В нос сразу забивается приятный древесный запах одеколона, который использует Юнги, а я не отказываю себе в удовольствие зарыться носом в ворот ветровки. Приятно до жути.

— О чем вы говорили с Чонгуком, когда я вышел? — Спрашиваю я, потому что любопытно, а Юнги слабо улыбается.

— Сказал, что я ворую у него драгоценную пиявку, и что всю плохую кровь теперь у него никто не будет высасывать. — Тут я даже не сдерживаю смеха, потому что такое мог сказать только Чонгук. — А ещё просил быть с тобой поаккуратнее.

— Ага, наплел, наверное, с три короба о том, что я влезаю в какие-нибудь неприятности, — я закатываю глаза, но всё веселье исчезает, когда Юнги вновь начинает говорить.

— Нет. Он сказал, что хоть с тобой и тяжело, но легко обидеть. — Буркнул он, пнув носком кроссовка маленький камень. — Просил, чтобы я не сделал тебе больно, иначе он найдёт меня и будет бить меня башкой об асфальт до тех пор, пока череп в пыль не превратится.

И вот это было максимально неожиданно. Не то чтобы я не знал, что Чонгук мною дорожит, но чтобы опуститься до таких угроз… Это не пугало, а, скорее, вызывало нездоровую радость и благодарность.

— Ты… Не слушай его. — Прошу я. — Уверен, Тэ сейчас ему мозг промывает.

— Не, я прислушаюсь. — Смеётся Юнги. — Чтобы мне потом ничего в голову не пришло.

Я тоже не сдерживаю смеха и оглядываюсь, ловя тёплые взгляды прохожих. Это на мгновение сбивает с толку, но я быстро беру себя в руки.

Так всегда было?..

— Во сколько за тобой зайти завтра? — Спрашивает Юнги. — Или лучше в воскресенье?

— Нет, давай завтра. — Улыбаюсь я. — Давай вечером? Часов в шесть-семь?

— Хорошо. — Юнги опускает голову и закусывает нижнюю губу. — Я хотел спросить… Твои родители… Они в курсе, что ты нашёл своего соулмейта?

— Честно, ещё нет. — Я нервно хихикаю и чешу затылок. — Мы как-то это не обсуждали.

— Почему?

— Ну… Как тебе сказать?..

— Говори как есть.

— Они на меня самую малость обижены. — Я выдыхаю и чувствую, как начинают гореть щеки. — Я не смог им нормально объяснить, почему меня наказали в школе. Они хотели услышать причину, а не набор букв.

— Могу помочь с объяснением. — Слабо улыбается Юнги. — Скажу, что я виноват.

— Я не хочу им врать.

— Не ты ли мне говорил, что из-за меня заработал наказание?

Я цыкаю и закатываю глаза, но спорить с этим не могу. В какой-то степени, Юнги действительно виноват, но эти мысли также быстро улетучиваются.

— Говорил, признаю. — Усмехаюсь я. — Лучше сегодня я с ними поговорю и всё расскажу. Но только готовься к тому, что моя мама захочет с тобой познакомиться в кратчайшие сроки.

— Буду только рад, — улыбается Юнги, а я не могу отвести глаз от него.

— У тебя такая красивая улыбка, — говорю я и вижу, как начинают краснеть у него скулы.

— До твоей мне далеко, — подмигивает он, стараясь сбить повисшую неловкость.

У Юнги звонит телефон, из-за чего он спотыкается, едва не падая, но тянется к боковому карману в рюкзаке. Он сводит брови у переносицы, видно, что не особо рад, но принимает вызов, с сожалением смотря на меня.

— Да, Уëн? — Выдыхает он хмуро, и моё настроение не много падает. — Я не дома. — По небольшой паузе и закатанным глазам понимаю, что Юнги начинает раздражаться, и решаюсь взять его за руку, за что получаю в ответ тёплую улыбку. — Буду через час минимум. Пока.

— Тебе надо идти? — Я даже не скрываю грусть в голосе, когда он убирает телефон.

— Надо. — Хмурился Юнги, сжимая мою ладонь и передавая мне мой рюкзак. — Там срочно. Прости.

— Да ладно, забей.

— Да завтра, — улыбается Юнги и быстрым шагом уходит, оставляя меня посреди оживлённой улицы.

Я слежу за ним, пока не теряю в толпе, опускаю голову и закидываю рюкзак на плечо, не сразу понимая, что не так. Только спустя несколько секунд доходит, что Юнги не забрал свою ветровку. Она так и висит у меня на плечах.

— Чëрт, — выдыхаю я и бегу сквозь толпу в надежде догнать Юнги, но торможу также резко, как и сорвался с места.

— «Завтра отдашь, не переживай», — проносится в моей голове.

— «Но ты же замерзнешь! Даже не напомнил мне про неё!»

— «Не хочу, чтобы ты заболел. Пожалуйста, не волнуйся. Иди домой, и выпей горячий чай»

Начинающая подниматься ярость угасла. Ну как на него злиться?!

— «Полагаю, никак». — Вновь проносится в моей голове, и я больше чем уверен, что Юнги улыбается. — «Надеюсь, завтра ты оденешься потеплее»

— «Оденусь, не переживай»

Юнги мне ничего не отвечает, и я решаю не наседать на него с расспросами. Да и сам не особо горю желанием что-то у него спрашивать. Сейчас меня больше волнует встреча с родителями. Всё же надо им объяснить, чем вызвано моё поведение.

Ещё с порога я слышу тихий разговор мамы и папы. Они над чем-то весело хихикают и, увидев меня, когда я зашёл в гостиную, широко улыбнулись.

— Мам, пап, простите меня. — Тихо говорю я, сжимая пальцами подол рубашки. — Можно вам рассказать, почему меня наказали?

— Ну почему ты спрашиваешь? — Спрашивает мама, и у меня с плеч будто падает огромная гора.

Я сажусь на диван между родителями, сразу попадая в тёплые объятия, и чувствую прилив радости. Кто бы знал, как я люблю такие моменты!

— В общем, это всё из-за моего соулмейта, — выдыхаю я.

— Так, секунду. — Папа встаёт и с улыбкой идёт на кухню. — Я сделаю чай, и ты всё нам расскажешь.

— Вы не злитесь на меня? — Тихо спрашиваю я, когда мы с мамой остаёмся одни.

— Ну как мы можем на тебя злиться, м-м? — Спрашивает с улыбкой мама и треплет меня по голове. — К тому же, мы подозревали, что ты, скорее всего, встретил соулмейта.

— Правда?

— Правда.

Папа возвращается через несколько минут с небольшим подносом, на котором стоят три чашки с чаем, сахарница и маленькая тарелка с печеньем и конфетами. Он ставит всë это на низкий столик и садится рядом, полностью готовый слушать.

— Ну? Кто это: он или она? Как зовут? — Спрашивает мама, размешивая сахар в чае.

— Это он. — Улыбаюсь я. — Его зовут Юнги. Мин Юнги.

— Угу… — Тянет папа. — А как он связан с твоим школьным наказанием?

— Вот здесь, наверное, начинается самая интересная часть, — я не могу сдержать хихиканья и выдыхаю, решая начать с самого начала.

***

Я кручусь перед зеркалом, держа в руках телефон, и закатываю глаза, слыша очередное фырканье.

— Чимин, ну сколько я просил выбросить эту рубашку? — Хнычет Тэхён по ту сторону экрана. Мы разговариваем по видеозвонку, что позволяет видеть на заднем плане работающего на ноутбуке Чонгука. — Она же ужасна!

— И ничего не ужасна. — Дуюсь я. — Мне нравится.

— А мне нет! Выкинь этот кошмар!

— Нет.

— Да!

— Нет!

— Да!

— Вы двое меня достали! — Стонет страдальчески Чонгук, захлопывая крышку ноутбука. Он поднимается с компьютерного кресла и твёрдым шагом подходит к кровати, на которой сидит Тэхён, хватает телефон и щурится, рассматривая моё отражение в зеркале, на которое я направил камеру. — Рубашка отстой, Тэ прав. Серый цвет тебе вообще не идёт.

— Ну спасибо, — я закатываю глаза и едва сдерживаю накатившиеся слезы.

— Не обижайся. — Сразу смягчается Чонгук. — Ты же такой яркий, и хочешь на своё первое свидание явиться в таких тусклых цветах? Чимин, ты серьёзно?

— А у меня есть выбор?

— Есть! — Пищит Тэхён, на что Чонгук что-то ему шепчет и выходит из спальни, прикрыв за собой дверь.

— Честно, я не понимаю, зачем так официально? Рубашки какие-то достал. — Хмурится он, заходя на кухню. — Зачем?

— Ну, думаю логично, что я хочу произвести впечатление, — бурчу я.

— Ты и так произвёл на него впечатление. — Улыбается Чонгук, садясь за стол. — Поверь мне, могу сказать тебе с вероятностью в миллион процентов, у него от тебя крыша едет.

— Ты лучше не делаешь. — Я выдыхаю и сажусь на кровать, переключая камеру на фронтальную. — Чонгук, что мне делать?

— У тебя есть свитшот персикового цвета. Он тебе идёт в разы больше, чем эта ужасная тряпка.

Я тихо хихикаю и задумываюсь. Возможно, Тэхён и Чонгук правы, и мне не стоит сильно заморачиваться над внешним видом. Я вновь бросаю взгляд в зеркало, понимая, что сильно перемудрил для похода в кино. Приталенная серая рубашка с длинным рукавом заправлена в чёрные облегающие штаны, идеально уложенные волосы, на которые я угрохал целую кучу времени, и длинные серьги в ушах.

— Мой тебе совет, пиявка. — Вырывает из мыслей Чонгук, возвращаясь в спальню. — Покажи Юнги, каким ты можешь быть, а то вчера в кафе ты сам на себя был не похож. Переоденься, улыбнись и вперёд!

— Спасибо, Чонгук, — я не могу сдержать улыбки, на что мне в ответ подмигивают.

— Было бы за что. А теперь беги собирайся. Насколько я знаю, у тебя осталось минут двадцать.

И правда. Я настолько сильно увлёкся разговором сначала с Тэ, а потом с Гуком, что совсем потерял счёт времени. Я скомкано прощаюсь и откидываю телефон на кровать, после чего подлетаю к шкафу в поисках того самого свитшота. Но вместо него на глаза попадается свитер, мягкий и свободный в бежево-фиолетовую широкую полоску. Я даже не задумался, когда достал его, решая действовать не раздумывая.

Рубашка небрежно летит в шкаф, серьги с длинных сменяются на маленькие колечки, а на голове навожу лёгкий творческий беспорядок. В этот момент я даже вдыхаю свободно, вся нервозность будто испарилась.

— Чимин-и, можно? — Слышу со стороны двери робкий стук и перевожу взгляд на маму, кивая.

Она проходит в комнату и с тёплой улыбкой оглядывает меня с головы до ног, после чего подходит и, обхватив щеки своими тёплыми руками, целует меня в лоб. Я же прикрываю глаза на это и тоже улыбаюсь.

— Познакомишь потом с ним? — Спрашивает она.

— Конечно. — Киваю я. — Он сам хочет с вами познакомиться.

— Вот и славно. — Мама, в своей излюбленной манере, запускает пальцы в мои волосы. — На днях пригласи его к нам на ужин.

— Обязательно.

— «Я около тебя», — проносится в моей голове.

— Он пришёл, мамуль, — я неловко закусываю губу, когда она отстраняется.

— Удачи, солнышко. — Щебечет мама. — Если задержишься, то напиши, пожалуйста.

— Хорошо. — Я подхватываю телефон с кошельком, и иду в прихожую, где накидываю лёгкую куртку и натягиваю белые кроссовки. Про ветровку Юнги я вспоминаю, когда уже готов выйти из дома. — Я побежал!

— Ещё раз удачи! — Слышу с кухни и улыбаюсь, выскакивая в подъезд.

Юнги стоит на крыльце, оперевшись поясницей и железные перила, снова в одной толстовке неизменного чёрного цвета и тёмных джинсах. Из-под рукавов виднеются яркие браслеты из бисера, что выбивается из образа, также, как и две синие заколки, которыми Юнги убрал чёлку с лица. Он тепло улыбается, когда замечает меня, и я в который раз залипаю.

— Прекрасно выглядишь, — говорит он, и я словно прихожу в себя.

— Спасибо, ты тоже. — Протягиваю ему его ветровку, получая в ответ тихую усмешку и мы вместе спускаемся с крыльца. — Ты смотрел, какие фильмы сегодня будут показывать?

— Да. — Юнги немного хмурится, видимо, пытаясь вспомнить список. — На пять будет показ двух ужастиков, будет премьера мультика. — Он загибает пальцы и ненадолго замолкает. — Кажется, ещё будут какие-то комедии, и показ «человека-паука».

— Да уж, выбор не велик, — вздыхаю я, желая сказать, что на ужастик не пойду, но Юнги вновь начинает говорить.

— Верно. — Кивает он. — Это с учётом того, что ужастики ты не любишь, и этот вариант отметается сразу, на премьере мультика зал будет забит до отказа, а значит либо мы идём на комедию, либо на «человека-паука».

— Всë-то ты продумал. — Хихикаю я. — Куда ты хочешь пойти?

— Я думал ты выберешь, потому что мне без разницы. — Юнги жмёт плечами. — Главное с тобой.

— Тогда на «человека-паука», — я расплываюсь в улыбке, опустив голову.

— Тогда надо поспешить, — он берёт меня за руку, переплетает пальцы и ускоряет шаг, а у меня сердце начинает стучать быстрее.

Какое-то время мы молчим. Оба ощущаем жуткую неловкость, которую никак не находим силы разрушить, но Юнги не выдерживает первый.

— Какой твой любимый фильм?

— Ты, вроде, мои мысли читать умеешь, — господи, и зачем я это ляпнул?! Только хуже сделал!

— Ты ни разу не думал о любимых фильмах, — пожимает Юнги плечами.

Если бы он только знал, насколько легче мне стало! Я выдохнул и улыбнулся, сталкиваясь с искрящимся весельем взглядом.

— Я обожаю Гарри Поттера.

Я не сдержал хихиканья, увидев, как Юнги удивлённо вскидывает брови и складывает губы буквой «о».

— Серьёзно? — В его голосе сочится радость и неверие, и я киваю. — Я думал, что единственный с класса поттероман.

— Ты тоже? — Удивляюсь уже я, слыша в ответ хихиканье.

— Чимин, разве я стал бы об этом шутить? — Юнги широко улыбается. — У меня целая полка посвящена одним книгам, что уж говорить про всякий мерч?

— У тебя все книги?

— Все.

— Где ты их покупал? — Я даже на скрываю надежды в голосе. — У меня только первые три части!

— Покупал на том же сайте, на котором оставил половину маминой зарплаты. — Юнги мило морщит нос и тихо хихикает. — Было потом очень стыдно.

— Тебе, наверное, сильно тогда досталось, раз ты так говоришь.

— Не, у меня мама очень добрая. — На его губах появляется тёплая, улыбка. — Она наоборот была очень рада, когда узнала, что я, наконец-то, купил что-то для себя.

— А что ты тогда заказал?

— Заказал кучу фигурок, палочку, волшебный шар, три толстых журнала с разными постерами и случайно заказал шляпу Минервы.

Меня прорывает на смех, причём настолько сильно, что спотыкаюсь и едва не падаю, вовремя подхватываемый Юнги. Он не обижается, смотрит понимающе, и сам тихо посмеивается.

— И что ты сделал с этой шляпой? — Спрашиваю я, немного успокоившись.

— Она у мамы в комнате. — У Юнги сияют глаза от веселья, а улыбка, кажется, намертво приклеилась к лицу. — Иногда, если я ничего не хочу делать, она её надевает, берёт деревянную лопатку и кидается в меня заклинаниями.

Боже, мне уже хочется познакомиться с этой женщиной. То, с какой нежностью Юнги о ней рассказывает, дорогого стоит, и можно легко сказать, что у них прекрасные отношения.

— Да, ты прав. — Говорит он тихо. — Ближе мамы у меня больше никого нет.

— С папой у вас такие же отношения?

То, что я наступил на больную тему, понял по вмиг сгустившейся над нами атмосфере. Всё веселье улетучилось в какой-то жалкий миг, улыбка слетела с лица, и Юнги даже на миг сгорбился, опустив голову.

— У меня нет отца, — тихо буркнул он.

— Прости, я не знал… — Стало так стыдно за то, что не могу держать язык за зубами. Ещё хуже от того, что во мне вспыхнуло любопытство. Что случилось с отцом Юнги? Почему у него такая реакция? И, кажется, мои мысли вновь были слишком громкими, судя по плотно сжавшимся губам.

— Он сидит. — Вот уж чего, а этого услышать я не ожидал максимально. — Это ужасный человек, Чимин, и он напрямую виноват в том, что… — Юнги запнулся и тяжело выдохнул. — В том, что я так себя веду в школе.

— Знаю, что поступаю отвратительно, но… Почему он сидит?

Я сжимаю ладонь Юнги сильнее, выражая немую поддержку, на что получаю натянутую улыбку. У меня в груди всё скручивается в тугую пружину, особенно когда замечаю в его глазах слезы.

— Давай я немного попозже тебе об этом расскажу? — Вопрос больше похож на мольбу, и я мысленно леплю себе подзатыльник.

— Конечно. — Киваю и неуверенно улыбаюсь. — А кто твой любимый персонаж из Гарри Поттера?

— Рон. — Отвечает он не сразу, с заминкой в несколько секунд. — А твой?

— Гермиона.

Становится легче, когда Юнги улыбается, а в глазах вновь появляется озорной огонёк.

— Какое совпадение. — Со смешком говорит он. — Наши любимые герои в фильме поженились, не это ли знак, что нас с вами, Пак Чимин, ждёт та же участь?

Я чувствую, как горят щеки, глупо хихикаю, жутко смущаясь. Неужели человек может вызывать столько трепета? У меня в груди словно бабочки летают, но это так приятно.

— Значит, вы станете моим Роном Уизли? — Шутливо спрашиваю я.

— Только при условии, что вы станете моей Гермионой Грейнджер.

На долгие несколько секунд виснет тишина, и мы оба начинаем откровенно ржать, привлекая внимание прохожих. Сейчас я даже не понимаю, как мы пришли к этому глупому разговору, но думать над этим не хочу. Мне наоборот, хочется, чтобы их было как можно больше. Так хочется слышать этот смех, чтобы потом прокручивать в голове, особенно когда станет грустно.

— Как думаешь, билеты ещё есть? — Спрашиваю я, когда мы, успокоившись, подходим к кинотеатру.

— Должны быть. — Юнги жмёт плечами. — Вместе к кассе пойдём?

— Не люблю очереди, — я морщусь, смотря на небольшую толпу около будки, где продают билеты.

— Тогда подожди здесь.

Он сжимает мою ладонь напоследок, и уходит к кассе, а я не знаю, чем себя занять. Знаю что ждать не долго, но тоскливо становится уже по прошествии минуты. Чтобы отвлечься я начинаю пинать маленькие камни и пытаться носком кроссовка нарисовать на земле непонятный даже мне узор.

— Вижу, ты успел тут заскучать, — Юнги уже так привычно берет меня за руку, что я не сразу это понимаю.

Меня тянут в сторону входа, и оказавшись внутри я понимаю, что, оказывается, замёрз. Мы идём в сторону залов, по дороге покупаем попкорн и напитки, и в этот раз мне удаётся заплатить за себя, на что получаю возмущённый бубнеж.

— Кстати, а какая часть? — Спрашиваю я, когда мы идём к первым рядам.

— «Нет пути домой».

Наши места на третьем ряду. Он почти пуст, да и в целом в зале не очень много людей, но всё равно немного досадно.

— Что случилось? — Спрашивает Юнги немного обеспокоено, когда начинается фильм.

— Да так, не важно, — отмахиваюсь я.

— Чимин…

— Я думал, раз у нас свидание в кино то, как минимум, билеты будут на последнем ряду, — не очень охотно шепчу я, ожидая услышать смех, но вместо этого Юнги сжимает собой ладонь и наклоняется ближе, отчего по коже бегут мурашки.

— Но ведь на кино наше свидание не закончится. — Улыбается он. — Да и к тому же, надо ломать эти стереотипы о кино и последних рядах.

Мне приходится закусить нижнюю губу, чтобы не расплыться в глупой улыбке. В попытке отвлечься я всё же смотрю на экран и почти сразу втягиваюсь.

Весь фильм мы с Юнги с искренним восторгом следили за героями, тихо переговаривались и спорили о том, что Октавиус лучше Зелёного Гоблина. Оба не сдержали слез, когда наступила сцена со смертью Мэй, а потом я тихо хихикал, когда Юнги, пытаясь успокоиться, случайно просыпал на колени попкорн, который мы вместе собирали под косые взгляды людей.

Улица встретила нас холодным ветром, от которого я задрожал, но на беспокойство Юнги отмахнулся. В конце концов, не конец света.

— Так, ты говорил, что наше свидание на кино не закончится, — улыбаюсь я.

— Говорил. — Кивает Юнги, утягивая меня подальше от кинотеатра. — Пошли.

— А куда?

— Скоро узнаешь.

На это я закатываю глаза, но против ничего не имею. Наоборот, охотно иду следом, завязывая пустую беседу, полную подколов и глупых вопросов, от которых мы оба смеёмся.

Юнги заводит меня в небольшой район и тянет к девятиэтажке. Во мне вспыхивает любопытство.

— Что мы тут делаем? — Спрашиваю, когда мы поднимаемся по лестнице наверх.

— Я подумал, что было бы здорово посмотреть на закат, — улыбнулся слабо Юнги.

— Мы идём на крышу? — У меня перехватывает дыхание. Я не боюсь, вовсе нет. Меня будоражит мысль о том, что мы останемся наедине, подальше от людей и вечного шума, что царит на улицах.

— Да.

Я не смог сдержать широкой улыбки и даже невольно ускорился. Но вся моя радость почти испарилась, стоило заметить на большой железной двери, ведущей на крышу, тяжёлый навесной замок. Он был большим и ржавым, и вряд ли бы открылся даже с ключом, но вот Юнги моего мнения не разделял.

Он подошёл к перилам и, перегнувшись через них, пробежался взглядом по виднеющимся лестницам и прислушивался к шуму, чтобы, скорее всего, не быть замеченным, а после вернулся к замку, с лёгкостью его открывая без всякого ключа, просто немного надавив.

— Прошу, — улыбнулся он, открыв передо мной дверь и склонившись почти в девяносто градусов.

— Благодарю, — хихикаю я и осторожно переступаю высокий порожек, оказываясь на крыше.

Ветер был просто ледяной, я даже дыхание задержал, чтобы не зайтись кашлем от резкого порыва, что ударил в лицо. С трудом открыв глаза, я с восхищением подошёл к парапету, оглядывая город. Конечно, вид был бы лучше, будь мы на крыше пятнадцатиэтажки, но даже это приводит в дикий восторг.

Слышу, как со скрипом закрывается дверь и тихие шаги, из-за чего оборачиваюсь и вижу, как Юнги, достав откуда-то махровый серый плед, складывает его вдвое и расстилает на бетонном полу.

— А ты подготовился, я вижу, — тихо говорю я и подхожу к Юнги.

— Ну, не совсем. — Он неуверенно ведёт плечом, а губы поджимаются, что наводит на вопросы. — Надо было хоть в магазин зайти, купить чего-нибудь.

— И так нормально, — я снимаю кроссовки и сажусь на плед, смотря на небо. Солнце только-только начало заходить, небо постепенно окрашивается в ярко-рыжий, завораживая своим видом.

Юнги садится рядом, почти вплотную, и я позволяю себе положить голову ему на плечо и окончательно расслабиться. Он обнимает меня за плечи, согревает совсем немного, но сейчас я не чувствую даже капли холода. Рядом с Юнги до ужаса уютно, я бы просидел так всю ночь.

— Ты здесь часто бываешь? — Спрашиваю я тихо.

— В последнее время нет. Раньше был постоянно, даже ночевал здесь.

— Ночевал? — Сегодня Юнги решил добить меня удивлениями, кажется.

— Да. — Его лицо приобретает серый оттенок, в глазах отчётливо читается ненависть и злость. — Это было до того, как моего отца посадили.

Становится не по себе. Юнги сейчас выглядит вымотанным и грустным, хочется обнять его как можно крепче, утешить и выслушать, чтобы хотя бы ненадолго вернуть ему улыбку.

— Расскажешь? — Шёпотом спрашиваю я, обнимая его за талию, и внимательно отслеживаю реакцию.

Юнги поджимает губы и сжимает зубы до такой степени, что начинают играть желваки. Он кивает и отводит взгляд, а у меня ощущение, что он боится моей реакции.

— Мой отец был тираном. — Тихо говорит Юнги, а я словно дышать перестаю. — Он очень многое себе позволял. Постоянно избивал маму, меня, орал из-за каждой мелочи. Но, наверное, это было даже не самым страшным.

Я хлопаю глазами, не понимая, что может быть ещё хуже, чем абьюз со стороны родного отца, но вопросы не задаю, когда Юнги молчит. Понимаю, что ему сложно, поэтому не тороплю и прижимаюсь к нему ближе, желая поддержать таким образом.

— Он наркоман. — Говорит он так тихо, что я поначалу думаю, что ослышался. — Подсел, когда мне было восемь лет. Мама узнала об этом случайно, и тогда же он… — Юнги запнулся и сжал губы, сильно зажмурившись. — Она попала в больницу с многочисленными переломами.

— Юнги… — У меня внутри всё холодеет от ужаса, в глазах копятся слезы.

— Он избивал её при мне каждый раз, когда я получал плохую оценку в школе. — Лицо у Юнги, словно каменная маска, нет ни одной эмоции, зато взгляд выражает столько боли, что на меня начинает накатывать истерика. — Мама не могла с ним развестись, потому что он угрожал. Клялся, что если это вдруг случится, то он закопает меня в каком-нибудь лесу, а потом убьёт её. И мы знали, что этот псих действительно это сделает. У него от наркотиков ехала крыша, и мы ничего не могли с этим поделать. Просто терпели, и мне приходилось молчать в школе, когда у меня спрашивали про синяки, потому что знал, что мама может пострадать.

У меня сердце стучит где-то в глотке, я никак не могу остановить слезы. Было нереально представить с чем Юнги сталкивался ежедневно, и как тяжело ему было.

— За в-всë это, надеюсь… — Я шмыгаю носом, чувствуя, как Юнги обнимает меня. — Ему влепили н-не малый срок.

Мне совсем не понравилось повисшее молчание. Юнги напрягся, чаще задышал и я чувствовал, как быстро бьётся его сердце, что заставило отстраниться и заглянуть ему в лицо. Оно слишком бледное, пропал даже румянец от холода, было ощущение, что он вот-вот потеряет сознание.

— Он сидит не за это. — И голос, такой неживой, пустой и глухой, что стало действительно страшно. — За наркотики ему впаяли только два года.

Я знал, что услышу что-то ужасающее, видел по глазам Юнги. Но он, к моему удивлению, всхлипнул и накрыл лицо руками, заходясь в такой истерике, какой я ещё ни у кого за всю жизнь не видел. Его трясло, рыдания были надрывными и громкими, и я ничего не смог сделать, только обнять, уткнув его лицом в своё плечо. И в этот момент я впервые услышал всё, о чем он думал.

Мысли крутились в голове с бешеной скоростью, одна за другой, словно наяву я видел поистине страшные картины, и я даже не знал, что в нашей способности можно так делать. Я видел всё глазами Юнги. Видел, как по небольшой разгромленной кухне таскают за волосы ревущую женщину, слышал дикие крики и рыдания, видел кровь и разбитые рамки. Меня сковал ужас, я не мог нормально вдохнуть, особенно когда увидел чёткую картинку того, как в квартиру врывается наряд полиции.

Юнги стал успокаиваться только тогда, когда солнце почти село, отбрасывая последние яркие лучи. Его продолжало трясти, время от времени я ещё слышал тихие всхлипы, но замечал я это далеко не сразу. Было очень сложно осознать то, что я увидел и услышал.

— Я не такой… — Шепнул он устало. Истерика словно высосала с него все силы, и как бы я хотел быть уверен в том, что сейчас он чувствует себя в разы лучше, потому что нести всë это одному на протяжении стольких лет… Это невероятно. — Я не такой…

— Я знаю. — Глухо отзываюсь я. Меня искренне поражал тот факт, что Юнги сравнивает себя с этим… Чудовищем. Это было настолько ошеломляюще, настолько немыслимо, что хотелось сделать всё, чтобы эти глупые мысли вылетели из его головы. — Пожалуйста, не сравнивай себя с ним.

На какое-то время он замолчал, а я не тревожил наступившую тишину. Понимал, что нужно дать немного времени прийти в себя, позволил ему обнять себя так, как ему это было нужно, и даже проигнорировал завибрировавший в кармане куртки телефон. Наверняка звонят родители, узнать, где я, но это подождёт. Я им всё объясню.

— Ему дали семнадцать лет за изнасилование. — Тихо прошелестел он. — И два года за употребление наркотиков.

— А та девочка… — Я поджал губы. Складывалось ощущение, что я хожу по минному полю, и в любой момент мог наступить не туда.

— Она с собой покончила. — Его голос задрожал, но нового приступа истерики не намечалось. — Ей было тринадцать, Чимин…

Господи, мне за мои мысли надо хорошенько влепить! Я не знаю даже, как утешить, и с губ чуть не сорвалось самое тупое и бессердечное, что я мог хоть когда-либо сказать!

Хотелось сказать, что везде надо искать плюсы, но как же жестоко это с моей стороны…

— Но… Сейчас ведь всё хорошо?

Юнги кивнул, и я смог выдохнуть. Кто бы подумал, что за плечами школьного задиры прячется такая тяжёлая судьба, а за маской безразличия прекрасный характер и просто замечательный человек? Удивительно, что всё это не сломало его, хотя поводов было море!

И теперь мне ещё больше захотелось познакомиться с его мамой. Вырастить в таких ужасающих условиях такого замечательного, иногда робкого и чувствительного парня с огромным сердцем дорогого стоит.

Тишину разрезает мелодия, из-за чего мы оба вздрагиваем, и Юнги тянется к карману куртки, вытаскивая телефон. Он немного хмуро смотрит на дисплей, но вызов принимает, немного отстраняясь от меня.

— Да, мамуль. — Хрипит он и, спустя мгновение улыбается. — Всё хорошо, я уже скоро буду дома. — Юнги мило морщится и хихикает, слушая очередной вопрос от мамы, и я сам не сдерживаю улыбки. — Он рядом со мной… Не сегодня, мамуль. Мы сейчас уже будем расходиться, его родители потеряли… Хорошо, давай. Люблю тебя.

Юнги сбрасывает, и улыбка снова уходит с лица. Он проводит рукой по расстеленному пледу, поджав губы и смотря на меня.

— Думаю, нам надо закругляться.

Я не стал спорить, молча встал и обулся, дожидаясь, пока Юнги сделает тоже самое и уберёт плед в какой-то железный ящик.

Мы вместе спускаемся вниз, так и не сказав ни слова, хотя мне очень хотелось развеять это липкое чувство тревоги и растерянности.

— Прости, — уже когда мы подходим к моему дому, говорит Юнги.

— За что?

— Я испортил наше первое свидание своим нытьём.

— Не неси ерунды. — Я не сдерживаю фырканья и, когда мы останавливаемся у крыльца, поворачиваюсь к Юнги, подхватывая его ладони своими. — Всё прошло идеально. И то, что ты мне рассказал… Это не нытьё. Ты доверился мне, и я хочу надеяться, что тебе стало легче.

— Ты плакал, — хмуро буркнул Юнги, а я не сдержал улыбки.

— Ну и что?

Он жмёт плечами, поджав губы, а я заправляю прядь волос ему за ухо, чтобы та не спадала на глаза. Если честно, этот вечер был слишком выматывающим, столько всего за день я не испытывал давно, а тут прямо американские горки какие-то. И, если я просто мечтал завалиться в кровать и заснуть, то не представляю, как чувствует себя Юнги.

— На втором я этого не допущу, — выдыхает он, прикрыв глаза.

— У нас ещё не закончилось первое свидание, а ты уже говоришь о втором.

Юнги устало усмехается и трет и без того красный глаз пальцами. Чтобы он не сделал хуже, я мягко убираю его ладонь от лица, и невесомо провожу большим пальцем по его щеке, стирая вновь появившиеся слезы.

В голове вновь появляется картинка. Вижу наш школьный коридор, по которому двое парней из нашей шайки волочат сопротивляющегося мальчишку к школьным туалетам, а потом его начинают обливать холодной водой из кранов. Слышу смех, среди которого прекрасно слышу голос самого Юнги.

— «Чем-то я всë же похож на отца».

— Неправда. — То, что делал он и его отец разительно отличается. Как минимум, сам Юнги ни на кого не поднимал руку, только оскорблял, но и это даже рядом не стоит с тем, что вытворял тот монстр. — За всё то время, что мы общаемся, я понял, что ты совсем не такой, каким показываешься. Если ты позволишь, то я помогу тебе избавиться от этого образа… И если ты сам этого захочешь.

— Хочу, — шепчет он и едва заметно улыбается.

— Вот и славно. А вот теперь, я думаю, нам пора расходиться.

Юнги только кивнул, но даже не попытался сделать шаг от меня. Всё также стоял, смотрел прямо в душу своими красивыми тёмными глазами, и сжимал ладонь, переплетая пальцы. А я даже против не был. Мне очень не хотелось расставаться с ним, но понимал, что надо. И понимал не я один.

— Тогда… До завтра? — Юнги слабо улыбается, а я сильнее сжимаю его ладонь.

— Знаешь, я тут подумал… — Чувствую подкатывающую неловкость, но понимаю, что если я не сделаю шаг сейчас, то придётся ждать ещё черт знает сколько времени. — А всë-таки у нас свидание ещё не окончено.

— Нет? — Растерянно спрашивает Юнги.

— Нет.

— И… Как его закончить?

И, честное слово, я бы рассмеялся, если бы не видел искреннее недоумение. Боже, он действительно не понимает, к чему я веду! И вновь приходится делать шаг вперёд. Причём и в прямом и в переносном смыслах.

— Ну… — Я максимально сокращаю между нами то небольшое расстояние и приподнимаюсь на носочках, потому что немного ниже Юнги. Сердце начинает биться быстрее, а в груди всё стягивает от волнения. — С кинотеатром и последними рядами ты меня обломал, а вот с прощанием на первом свидании я этого сделать не позволю.

Взгляд Юнги загорается осознанием и он мило краснеет, разглядывая моё лицо так, словно впервые видит.

— Мы ведь плохо знакомы… — Он неловко поджимает губы.

— Мы? Плохо знакомы? — Я хихикаю и немного поддаюсь вперёд, касаясь кончиком носа щеки Юнги. — Глупая отмазка, тебе не кажется?

— Не думаю, что наш первый поцелуй должен случиться после моей истерики и испорченного вечера.

— А может я хочу, чтобы он был именно таким? — Я коротко улыбаюсь и обнимаю Юнги одной рукой за шею, зарываясь пальцами в его волосы. — Или ты сам не хочешь?

— Хочу… — Выдыхает он, а у меня вдоль позвоночника мурашки бегут. — Но… Я хотел, чтобы ты его запомнил как что-то светлое.

— Какой же ты романтик. — Хихиканье само срывается с губ. — Кино, закат на крыше, а сейчас хочешь, чтобы я запомнил наш первый поцелуй. — Юнги закусывает нижнюю губу и опускает взгляд. Как же это мило… — Помнится, кто-то не хотел со мной видеться, потому что боялся реакции. Как ты тогда сказал? Кажется, ты хотел побыть эгоистом. Так позволь мне тоже побыть немного эгоистом, и сделать этот вечер ещё лучше.

Я не понимаю, кто первый поддался вперёд, но какая сейчас разница? Меня приобнимают за талию и сжимают вторую руку в явном волнении, а у меня начинает кружиться голова, и даже не знаю от чего больше. То ли от той радости, что в какой-то миг заполнила грудную клетку и рвалась наружу, то ли от дико бьющегося сердца, то ли от мягких и сладковатых губ, от которых оторваться казалось как минимум преступлением.

Юнги не напирал, действовал осторожно, слабо обхватив мою нижнюю губу зубами и сразу же отпуская. Он мелко дрожал, что я прекрасно чувствовал, и был уверен на все сто, что тоже дрожу от испытываемых эмоций.

Я отстранился совсем неохотно, чтобы немного перевести дыхание, и уже вновь хотел поддаться вперёд, но Юнги с тёплой улыбкой отстранился дальше, не позволяя этого сделать.

— Тебе пора идти, — прошептал он, чмокнув меня в нос.

— Н-но…

— Завтра увидимся, — Юнги напоследок заправил мне чёлку за ухо и, отстранившись, ушёл.

Я, как дурак, стоял и провожал его взглядом, пока он не свернул в переулок, и только сейчас я понял, как сильно обиделся. Черт бы его побрал, этого Мин Юнги! Всё так хорошо начиналось, а закончилось… Не так, как я ожидал. Неужели нельзя было подождать ещё хотя бы минутку и нормально попрощаться?

— «Прости, так было надо». — Пронеслось в моей голове. — «Прости, что закосячил этот вечер, но иначе бы я тебя не отпустил домой».

— «Завтра ты так легко не отделаешься», — я закусываю губу, чтобы не расплыться в улыбке, и захожу в подъезд.

— «Я на это очень надеюсь, моя любовь».

Чтобы оглушительный визг не разнёсся по всему подъезду приходится накрыть рот руками. Господи, я, наверное, выгляжу сейчас, как спелый помидор! Чёртов Мин Юнги! Зачем же так смущать?!

И всё же, как бы неловко мне не было, я понимаю, что мне это нравится.

И этот чёртов Мин Юнги тоже очень и очень нравится.

***

Удивительно, как быстро летит время.

По заполненным школьным коридорам разносятся наши с Тэхёном голоса и смех. Мы совсем не видим уже открытых косых взглядов и насмешек со стороны учеников, но продолжаем громко петь, запинаясь хоть и путаясь в словах.

— Everyone else in the room can see it. — Поем мы почти одновременно, едва сдерживая смех. Мы как два идиота, скачем у окна, но комичности прибавляет тот факт, что Тэхён плохо знает английский, и запинается он почти в каждом предложении. — Everyone else but you!

Но зато, когда начинается припев, он совсем не жалеет голоса, потому что только его Тэхён может спеть в совершенстве.

— Baby you light up my world like nobody else! The way that you flip your hair gets me overwhelmed!

Я снова не выдерживаю и громко смеюсь, продолжая слушать, с каким энтузиазмом поёт Тэхён.

Ещё удивителен тот факт, что за прошедший месяц мы с Тэхёном и Чонгуком до безумия полюбили творчество one direction.

И, конечно же, этому поспособствовал один человек, с которым у нас сегодня два месяца отношений.

Я вновь присоединяюсь к Тэхёну, начиная подпевать, но уже не так громко, потому что в горле пересохло, замечаю, как хитро он щурится и уже через несколько секунд запинаюсь и расплываюсь в наверняка глупой улыбке, когда меня обнимают за талию со спины.

— Сегодня мамы дома нет, смотрим у меня «Гарри Поттера», — шепчет Юнги и целует меня в щеку.

— Какие же вы милые, аж блевать хочется, — Тэхён смеётся, получая весёлое цыканье от Юнги.

— Кто бы говорил. — Хихикает он. — Тогда мы пойдём, чтобы не добавлять уборщицам работы, в случае чего.

— Да иди ты!

Я смеюсь и разворачиваюсь в любимых руках, обнимая улыбающегося Юнги за шею. Даже не задумываюсь, когда приподнимаюсь и коротко целую его в губы под улюлюканье Тэхёна.

Наши с Юнги отношения развивались не так стремительно, как у большинства, но для нас это не было проблемой. Для нас это было возможностью узнать друг друга как можно лучше, чтобы в будущем не совершить ошибок.

За эти два месяца я узнал о Юнги очень многое, и с удовольствием помогаю ему избавиться от кропотливо выстроенного образа хулигана, что выходит вполне себе хорошо. Хотя не всё шло гладко с самого начала.

Поначалу были ссоры. Огромные и громкие скандалы, что доводили нас обоих до слез. Было желание всё бросить, были обиды. Один раз даже дошло до того, что на эмоциях я чуть не разорвал наши и без того хрупкие отношения. Конечно, всё это есть до сих пор, но мы нашли способы сглаживать острые углы, и сейчас вместе находим решения проблем. А их, как выяснилось, не мало.

С самой большой я столкнулся, когда остался на ночёвку у Юнги полтора месяца назад. Он подрывался с задушенными криками и в холодному поту едва ли не каждый час, не сразу отличая сон от реальности. Это заставило действовать решительно, и, путём недолгих уговоров, он начал посещать психолога.

Сейчас результаты видно сразу. Юнги стал более открытым, без особых пререканий рассказывал о том, что чувствует, и, что для меня важнее всего, перестал сравнивать себя со своим отцом и практически избавился от кошмаров. За такой короткий срок это поразительные результаты даже по словам психолога.

Юни изменился даже внешне. Он стал ещё немного выше и шире в плечах, потому что теперь не вылезает из спортзала вместе с Чонгуком, появился здоровый румянец на щеках, а волосы теперь были не тёмно-коричневого цвета, который мне нравился, а огненно-рыжие, за что я чуть не прибил одного Ким Тэхёна. Эти двое заноз поспорили из-за какой-то чуши, и Юнги проиграл, вот и расплатился. Хорошо ещё, что я, хоть и со слезами, но уговорил волосы не стричь.

А ещё Юнги, как оказалось, носил линзы, потому что, якобы, глупо выглядел. Но и эту проблему мы быстро решили, и вот он, стоит сейчас передо мной, с тёплой счастливой улыбкой и сияющими глазами, что спрятаны за линзы полукруглых очков.

— Моя мама хотела сегодня пригласить тебя и твою маму на ужин к нам. — Я немного дую губы и едва не становлюсь лужицей, когда Юнги меня целует. — Не помню, чтобы нуна говорила про то, что работает сегодня.

— Её попросили поработать сегодня, и два последующих дня у неё выходные, — шепчет он и снова целует.

— Фу, фу, фу, свалите отсюда, вы оба, — Тэхён морщится и бросает мне в спину скомканный лист бумаги. Каким бы недовольным он не выглядел, но глаза с потрохами выдают счастье.

— Выгоняют нас, Гермиона, — вздыхает Юнги, драматично закатив глаза, а я едва сдерживаю смех.

— Нигде нет нам места, Рон, — подыгрываю я.

— Два шизанутых. — Фырчит Тэхён, но не выдерживает и смеётся. — Идите уже, отмечайте.

— Ты Чонгука ещё подождешь? — Спрашивает Юнги, отстраняясь от меня, и только выдохнуть успевает, поймав в объятия Тэхёна.

— Да, нам сегодня вести Лаки на прививку. — Вдыхает он и следующим обнимает меня. — Надо же было ему какую-то заразу где-то подцепить!

— Ну так, хотели ребёнка — получайте, — хихикаю я.

— Иди ты. — Фырчит по-доброму Тэхён. — Всё, давайте. Удачи вам.

— И тебе удачи, — улыбаюсь я и подхожу к Юнги.

— Гуку привет, — машет он рукой и мы вместе идём к лестнице.

Юнги мягко прижимает меня к себе, тихо напевая слова своей любимой «what makes you beautiful», которую мы с Тэхёном пели, и у меня назревает один вопрос.

— Слушай, я, почему-то, даже не думал об этом спрашивать, но почему именно эта песня твоя любимая? — Немного хмуро спрашиваю я. Знаю же, что Юнги меломан, слушает всё, от рока до классики, но почему среди той тысячи песен, что у него в телефоне, на постоянной основе слушает именно эту.

— Ну, если честно, она не всегда была моей любимой. — С улыбкой говорит он, когда мы подходим к раздевалкам. — Раньше я постоянно слушал более… — Он замолкает на мгновение, пытаясь подобрать слово. — Депрессивные песни. Одной из любимых была «Way down we go». Это было до нашего с мамой переезда. А потом я увидел тебя. — Глаза у Юнги вспыхивают чем-то нежным и радостным, что заставляет смутиться. — Ты на меня даже внимания не обратил тогда. Только покосился.

— Я не помню, чтобы такое было.

— Моя любовь, вспомни, когда ты впервые меня увидел.

Стараясь не показывать наверняка красных от смущения щёк, я опускаю голову, пытаясь вспомнить, когда я впервые его увидел. И, когда вспоминаю, даже не могу сдержать смеха.

Три года назад Юнги перевёлся в нашу школу. Нас об этом сказали заранее, поэтому класс готовился встречать новенького, а вот я не горел желанием с кем-то знакомиться тогда. Смутно помню, зачем, но за несколько минут до урока я вышел в фойе на третьем этаже, где стояли огромные горшки с живыми цветами и деревьями. Помню, что копался в телефоне, и совсем не обращал внимания на тех, кто бегает по коридорам, пока не услышал испуганный вскрик и шум.

Юнги тогда опрокинул один из горшков с деревом и сам упал.

А в этот момент я даже не подумал помочь, потому что был не в настроении…

— Я тогда засмотрелся на тебя и не заметил это дерево. — Юнги тихо засмеялся, накидывая поверх белой футболки джинсовую куртку. — Вот и впечатался в него.

— Господи, как неловко. — Хихикаю я. — Так, а как это касается того, что ты полюбил другую песню?

— Я был в наушниках. — Жмёт плечами это чудо, а я засматриваюсь на его улыбку. — Когда я увидел тебя, заиграла как раз «what makes you beautiful».

— Я не понимаю, как связан с этим, — неловко признаюсь я.

— Мне показалось, что перевод очень точно описывает тебя. — Он уверенно подходит ко мне и подцепляет подбородок пальцами, заставляя смотреть на себя. — Особенно слова «You don't know you're beautiful, that's what makes you beautiful».

— Ты тоже не знаешь, насколько красивый. — Выдыхаю я, и появляется ощущение, словно сердце сейчас из груди выскочит. — И это делает тебя ещё прекрасней.

Для нас обоих подобные слова друг другу не в новинку, но всё равно краснеем. Юнги берёт меня за руку, когда я накидываю лёгкую куртку, и тянет к выходу. И когда мы оказываемся на улице, под лучами тёплого весеннего солнца, чувствую себя самым счастливым в этом мире.

— Юнги?

— М-м? — Тянет он, бросив на меня тёплый взгляд.

— Я люблю тебя.

Сейчас мне было жизненно необходимо это сказать. Юнги снова немного смущённо улыбается, сжимает мою ладонь сильнее, и я знаю, что услышу сейчас.

— Я тоже тебя люблю, — так тихо, на грани шёпота, что по коже бегут мурашки.

И вот, снова вопрос, которым я задаюсь и, наверное, никогда не найду ответа.

Чем я заслужил такое счастье?