Ожидание.
Сялинь чувствует себя полной дурой. Всю жизнь она только и делает, что ждёт мужчин: брата, который должен вернуться домой, отца, чей ледяной взгляд обжигает, Маттиаса, до которого всё никак не дойдёт, что она никогда не примет его как брата, но считает подходящим в качестве партнёра для спаррингов.
Два года назад она планировала побег из отцовского дома. Два года назад Маттиас переубедил её, обещая помочь. А Сялинь, как истинная идиотка, до сих пор ждёт, когда её признают хотя бы равной ему. Но ведь она способна на гораздо большее. И если уж Маттиас вызвался наблюдать за её тренировками, то пускай присоединяется. Сялинь понятия не имела, почему он так долго отказывался от совместных тренировок.
А когда согласился, начал поддаваться. Только она не слабачка.
— Я вижу твой страх, — подстрекает она его однажды вечером, раскручивая в руке шэнбяо.
Маттиас шумно втягивает воздух, сощуривает глаза.
— Я не боюсь. Но если причиню тебе вред, то Венву…
Сялинь издаёт раздражённое рычание. Как всегда, всё сводится к отцу.
— А ты так уверен, что сможешь задеть меня? Я вот сомневаюсь. Ты всего лишь гора мышц, а не мозгов.
Маттиас стискивает челюсти. Его широкая грудь вздымается от глубоких вдохов, он явно пытается успокоиться, но не отводит взгляда от Сялинь, смотрящей с вызовом. Много лет прошло с тех пор, как он был худощавым и чрезмерно эмоциональным мальчишкой.
Зато Сялинь почти не изменилась. Разве что стала чуточку сильнее. Злее. Голоднее.
— Венву уезжает завтра, — наконец произносит Маттиас, не сводя с неё пронзительного взгляда. Притягательного. Манящего. Сялинь подавляет дрожь, пробегающую по телу. — Его не будет три дня. Если ты заинтересована в поединке, встретимся здесь завтра.
Ждать. Снова ждать. Надоело ждать.
Следующим вечером Маттиас приходит раньше неё и посвящает время медитации. Его энергия до невыносимого спокойна и тем самым лишь распаляет её гнев.
Сялинь направляет на него острие оружия.
— Я церемониться не стану. Покажи мне всё, на что способен, или утром я уйду.
Глаза Маттиаса встревоженно расширяются. Хорошо. Хоть что-то вызывает у него реакцию.
— Куда ты собралась?
— Зачем тебе знать? — усмехается она. — Чтобы ты мог притащить меня обратно?
После недолгой паузы он отвечает:
— Ты права. Ничего не рассказывай.
Сялинь уверена, что победит: она меньше, проворнее, каждый её удар подобен укусу гадюки. Маттиас возвышается над ней, такой мускулистый и массивный. Его движения слишком тяжёлые, он неуклюжий.
Однако тем вечером он оказывается быстрее, чем ожидает Сялинь. Она недооценила длину его рук.
Это так захватывающе: впервые за многие годы состоялся нормальный спарринг. Борьба возвращает ей желание жить; она скучала по тренировочному залу, в который не осмеливалась ходить, если отец был дома.
Маттиас тяжело дышит, а по её коже скатываются капельки пота. Наконец-то. Противник, почти достойный её.
И тут она совершает роковую ошибку. Заигравшись с ним, поддавшись собственной самоуверенности, она поздно замечает тот момент, когда он выбрасывает руку вперёд и перехватывает верёвку шэнбяо. Он дёргает её на себя, она спотыкается и оказывается в его захвате. Чувствует, как ей в бок впивается его острое бедро, а перед глазами мелькает вся жизнь, когда в опасной близости от лица сверкает поверхность лезвия. Сялинь пытается увернуться и падает на пол.
От удара она забывает как дышать. Картинка перед глазами плывёт.
Когда окружающие цвета и звуки возвращаются, Маттиас нависает над ней, не слишком осторожно прижимая колено к её рёбрам и удерживая одну руку в захвате. Но лезвия уже нет. Она вглядывается в глубину его потемневших глаз.
— Удовлетворена? — спрашивает он.
Нет.
Губы Сялинь кривятся. Её превосходная ловкость и гибкость удивляют его, когда она во мгновение ока скручивается, чтобы освободить руку. В глазах Маттиаса мелькают искорки веселья, стоит её ногам обхватить его собственные — он понимает, что сейчас произойдёт, за мгновение до того, как падает следом за ней в борцовском захвате.
Он приземляется на живот, и Сялинь оказывается сверху, перенося вес на его поясницу и сгибая бедро под неестественным углом, ухмыляясь над болезненным постаныванием и хлопками ладонью по коврику в знак поражения.
Хмыкнув, она переворачивает его на спину, с удовольствием отмечая покрасневшее лицо и ошеломлённый взгляд. Не выпускает бедро, заставляя Маттиаса раздвинуть ноги и устраиваясь между ними.
Голубые глаза наполняются тревогой.
— Сялинь…
Эта беспомощность провоцирует тепло у неё внизу живота. Сладостную пульсацию. Она встаёт на колени.
— Меня не так-то легко удовлетворить.
Маттиас смотрит на неё, потеряв дар речи. Его щёки заливает густой румянец, а рука отчаянно цепляется за коврик.
— Что ты…
— Ты не мой брат, Маттиас, — рычит Сялинь, наклоняя голову, чтобы приковать его взгляд к изящному изгибу шеи. Он наблюдает за ней, заворожённый и одновременно настороженный, как будто даже не осмеливаясь дышать. — Но ты всё ещё можешь присматривать за мной. Так смотри же, — кончиками пальцев она скользит от шеи к обнажённой ключице. — Меня тут никто и никогда не трогал, — пальцы спускаются к ложбинке. Сялинь наслаждается его пристальным взглядом, — и здесь тоже, — она сжимает упругую грудь, и Маттиас едва сдерживает стон от увиденного.
Окончательно повержен.
— Ты подсматривала за мной в душе, — возмущённо произносит он с непривычной серьёзностью.
Сялинь сглатывает при воспоминании о том, как напрягались мышцы его спины под струями воды после тренировки неделю назад, как сгибались плечи, когда он прислонялся лбом к прохладной плитке на стене.
— Так ты знал?
Взгляд Матиаса скользит от её лица к руке, после чего возвращается к глазам.
— Я слышал тебя.
Её пульс учащается, и она подсознательно прижимается к нему, ощущая, как твердеет его член. Следующий её вопрос звучит хрипло и торопливо:
— О чём ты думал?
Когда удовлетворял себя рукой, слушая мои стоны, пока я ласкала своё тело. И не останавливался…
Сялинь забывает как дышать, когда видит пламя в его глазах.
— О тебе.
Она не может не ухмыльнуться. Я так и знала.
Большая ладонь опускается на её бедро, и Сялинь вскрикивает, когда оказывается перевёрнутой на спину и прижатой к полу под тяжестью чужого тела. Осознание силы Маттиаса, нависающего над ней, делает её более влажной.
— Ты хочешь этого? — он тяжело дышит, а в его голосе слышится странная уязвимость. — Ты не…
Она опирается на локти, обхватывает ногами талию Маттиаса и вздыхает, прочитав в его глазах вопрос: ты уверена?
— Только не поддавайся, — просит она, наклоняясь к нему так близко, что их губы почти соприкасаются. — Покажи мне всё, на что способен, — Сялинь прижимается к нему промежностью, и он снова стонет, через ткань ощущая жар, исходящий от её складок.
Между ними всего лишь тончайшие слои хлопка.
— Сялинь… — Маттиас поверхностно дышит и с трудом хмурится.
У неё нет времени и желания уговаривать его.
— Выложись на полную, — произносит она, прижимаясь к нему так, чтобы оказывать сладостное давление внизу; её слова прерываются стоном, но она быстро восстанавливает дыхание, — или я… уйду.
Глаза Маттиаса опасно сужаются, он подаётся вперёд, и удивлённое восклицание Сялинь заглушается пылким поцелуем. Раньше ей доводилось целоваться только с двумя, а насчёт его опыта она вообще сомневалась. Однако Маттиас прикасается к ней уверенно, так, словно хочет её всю. Ласки заставляют её испытывать головокружение, движение его бёдер сводит с ума, и она обнимает Маттиаса обеими руками, требуя ещё, ещё и ещё.
Поцелуй прерывается жадными вдохами. Воздух между ними будто раскалён и лишён кислорода. Взгляд у Маттиаса дикий и тёмный от возбуждения.
— Никуда ты не уйдёшь, — рычит он ей в губы.
— Правда? — усмехается Сялинь, проводя ладонями по его спине и ощущая твёрдость мышц. Он очень хорош собой.
— Д-да… Я… — опираясь на локоть одной руки, Маттиас обхватывает Сялинь другой и придерживает ладонью за бёдра. — Я найду тебя где угодно. И верну домой.
Она мурлычет в ответ на неловкую угрозу. Шире раздвигает ноги.
— И что же ты сделаешь, когда поймаешь меня?
Маттиас утыкается лицом ей в шею с мучительным стоном.
— Боже… — их бёдра оказываются плотно прижатыми друг к другу. Сялинь не сдерживается, хотя он пытается сопротивляться. — Н-нет, нам нельзя…
Она хочет завопить от разочарования. Несколько дней она мечтала только об этом. Он не посмеет всё испортить.
— Можно. Ты единственный, кто… — она сглатывает, не решаясь признаться сразу. — Я хочу, чтобы мой первый раз был с тобой.
И в тот момент, когда он издаёт стон поражения, она понимает, что отступать ему некуда.
— Мне конец. Он убьёт меня, — произносит Маттиас.
Сялинь не желает сейчас думать о своём отце.
Она впивается ногтями в мышцы его поясницы.
— Или мне лучше поискать кого-нибудь другого?
— Нет, — немедленно отвечает он, выглядя сурово. Переводит взгляд на её губы и смягчается. — Никто не должен видеть тебя такой.
Это даже мило. Сердце Сялинь пропускает удар.
— Так покажи мне, чего никто не должен видеть.
Он сжимает губы, выражая сожаление.
— Я не готов… Не думал, что всё произойдёт именно так, когда предлагал поединок…
Раздражённо закатывая глаза, Сялинь запускает руку себе в штаны и проводит кончиками пальцев по влажным складкам. Наблюдая заинтересованность во взгляде Маттиаса, она надавливает подушечкой пальца на клитор; от круговых движений по её телу будто пробегают искры удовольствия.
— Покажи мне, — повторяет Сялинь в приказном тоне, пресекая возражения. Протяжно стонет, чувствуя, как его член сквозь ткань трётся между её раздвинутыми складками. И она движется навстречу ему. — Да, вот так.
Сялинь выгибается в спине, когда Маттиас прижимается к ней, полностью твёрдый и жаждущий близости.
Какое-то время они сплетаются на полу, яростно и страстно, едва ли не рыча от нетерпения.
Любой мог услышать их снаружи, заглянуть в зал и увидеть, как дочь Венву и его подопечный не то борются друг с другом, не то предаются утехам.
Сялинь ощущает, как блаженство расцветает внизу её живота, нечто внутри сворачивается в тугой узел, когда бёдра Маттиаса врезаются в неё со всей агрессивной мощью. Она уже близка к кульминации, и его лихорадочные постанывания сводят её с ума. Она рычит, скулит, раздвигает ноги настолько широко, насколько это возможно, поддаваясь его сильным толчкам.
Почти, я уже почти, продолжай, не останавливайся…
Оргазм накрывает её подобно приливу; Сялинь запрокидывает голову и протяжно стонет. Извивается, слушая тихое ругательство Маттиаса, который прижимается своими бёдрами к её и кончает в штаны. Как бы ей хотелось почувствовать его внутри…
Внезапная мысль о беременности охлаждает мимолётное желание.
Сялинь откидывается на мягкий коврик, и Маттиас неловко скатывается с неё, падая на спину рядом с ней. На его лице застывает ошеломлённое выражение, и он прикрывается ладонью со страдальческим стоном человека, осознающего, что он натворил.
Это заставляет Сялинь рассмеяться.
— Хорошо, — она придвигается ближе и целует Маттиаса в щёку, не обращая внимания на то, как он вздрагивает от этого, — ты убедил меня не сбегать в ближайшее время. Но в следующий раз тебе придётся лучше стараться.
Убирая ладонь от покрасневшего лица, Маттиас косится на неё с сомнением:
— В следующий раз?
Сялинь не удостаивает его ответом, поднимается на ноги и оставляет его наедине с собственными глупыми сожалениями и тревогами. Так и быть, в следующий раз она постарается за двоих.