Грид не называет это дружбой, любовью, потерей, Грид вообще никак это не называет, хоть и стоило бы, например, поражением, потому что жадность мальчишки оказалась сильнее его собственной.
Когда Ран Фан упрямо, в упор, смотрит на него, Грид растягивает губы в ухмылке.
Юному императору не нужны телохранители, она знает это, она, кажется, вообще единственная, кто знает точно, а не терзается смутными сомнениями.
Ран Фан, наверное, называет его предателем. Или единственным шансом. Или — «молодой господин доверял ему».
Гриду, как ни странно, не плевать.
Целая страна, отсюда и до горизонта, принадлежит ему.
Грид умело щурит глаза, улыбается, хитрит, копирует интонации и жесты, тело их помнит, но он сам помнит даже лучше.
Над Ксингом занимается рассвет, оранжево-алый, от него слезятся глаза — к этому пришлось привыкать долго, часть душ исчезла, а вместе с ними часть способностей, принеся взамен обычные человеческие слабости. Даже Ран Фан поняла не сразу, а Сяо Мэй, девчонка-альмедик, судя по всему, не поняла до сих пор.
Документы на подпись заканчиваются через час после рассвета, полчаса до приёма, нужно переодеться, нужно… Отражение в зеркале знакомо хмурится, качает головой. Грид отворачивается первым. Спрятать метку, точно, состав уже успел смыться, и сквозь него проглядывают тёмные очертания.
Грид сбегает из дворца с закатом, отводит глаза прохожим — хоть какая-то польза от их альмедики! — пробирается самыми узкими и неряшливыми закоулками.
Он не называет это ни дружбой, ни любовью, а высокопарное "долг" вообще идёт нахер, какой ещё долг, в самом деле. Если бы Гриду потребовалось это объяснить кому-то, он бы сказал, что просто не привык так легко отказываться от своего. Вообще не привык отказываться от своего и привыкать не собирается. Но объяснять он никому ничего не обязан, а потому это всё так и остаётся несказанным — туда и дорога.
У него получится, рано или… Однажды.
Грид чертит круг.
Парадные одеяния волочатся по полу, пачкаются в грязи и пыли. Даже будучи вполовину слабее, он ещё способен услышать души за толстым холодным стеклом.
«Ну же, — думает Грид, — это моя страна. Ей нужен великий император, а у меня, сам знаешь, немного другие планы».
Достаёт из кармана схему, долго сверяет каждый символ, наконец замыкает круг.
Истина заливисто хохочет.