Я вижу вас насквозь и я вижу ходячие трупы Δ28

Бар на краю очередного городка, в котором они проездом и название которого даже не постараются запомнить, аккурат рядышком с заправкой — пристанище дальнобойщиков и заблудших душ с пропитыми лицами. Они заходят под самое закрытие — рыжая копна волос, выбивающаяся из-под капюшона чёрной куртки с красными нашивками, и оливкового цвета жилетка поверх фланелевой рубашки.

— Если держите путь в Прайнсвилл, молодые люди, то рекомендую добираться по триста семидесятой трассе. Дольше на два часа, но безопаснее, в лесах по сто двадцать шестой слишком много людей пропадать стало, — как будто бы между делом сообщил бармен.

— Мы здесь как раз по этой причине, — добродушно ответил Робби.

Пока они располагались на высоких стульях у барной стойки, бармен украдкой рассматривал их. Куртка чуть справа на спине у Венди топорщилась не просто так, да и многочисленные шрамы на руках Робби появились явно не потому, что парень пару раз неудачно порезал ветчину на сэндвичи.

— Так чем травиться будете? — усмехнувшись, наконец спрашивает бармен.

Венди и Робби берут по пинте тёмного нефильтрованного и фиш-энд-чипс, рыбу во фритюре съедает Венди, а картошку фри — Робби. Они сидят практически вплотную, прижавшись друг к другу, но не разговаривают, — каждый молча сам с собой готовится к тому, что им предстоит. Венди и Робби знают друг друга дольше, чем помнят самих себя, и слова им только мешают.

Робби для Венди — одноклассник, парень, друг, потом снова парень, потом неудавшийся — твою мать, Робби! — отец ребёнка, которого она никогда не хотела, потом они умудрились проколоться так ещё раз, и он всё ещё ей друг, самый близкий и надёжный.

Венди для Робби — та, на руках которой он был бы вовсе не против умереть, и, кажется, скоро у него выдастся такая возможность.

Прочную связь между ними сложно объяснить только знакомством с самого детства и количеством пережитых вместе невзгод, большинство взаимоотношений давно бы развалились под тем грузом, который им приходится носить на своих плечах. Их красная нить — что-то гораздо более прочное, чем самый толстый канат или нить паутины.

Их красная нить — Гравити Фолз.

Пока остальные ездили на лето или на праздники к своим родителям, у Венди и Робби не было никого, кроме них самих. Пока остальные делились забавными историями из детства и знакомили на тусовках своих университетских друзей с друзьями школьными, Венди и Робби были людьми без прошлого и семейных фотографий. И родители, и школьные друзья — всё это у них когда-то было, но осталось бесконечно далеко, в позабытом сразу после пробуждения сне, и все воспоминания о родном городе ощущались мутными и фальшивыми, как змей в банке, смотрящий на вас сверкающими глазами сквозь толщу формалина.

Сейчас, когда за много лет они впервые оказались так близко к Гравити Фолз, Венди начинает задаваться вопросами — как там Ли и Нэйт, а Тэмбри с Томпсоном? как там многочисленное семейство Кордроев? почему все эти годы она совсем не вспоминала об отце, вряд ли, конечно, со старым добрым Дэном Валентино что-то случилось, но ни разу не позвонить, не прислать открытку? И Венди становится жутко.

Когда Робби последний раз видел своих сестёр, младшая из них всё ещё мечтала стать единорогом. Выпивая пинту пива залпом, он старается об этом не думать.

Венди и Робби не стали теми, кем хотели видеть их родители — экономистом и адвокатессой, — а теперь они и не смогут вспомнить, когда видели своих родителей последний раз. Венди и Робби не стали теми, кем мечтали стать сами — рок-звездой, объездившей весь мир, и журналистом со своей колонкой в интернет-газете. По чуть-чуть, незаметно для самих себя, они стали теми, кому звонят, когда полиция не справляется или не хочет марать руки, и это “чуть-чуть” углублялось и ширилось, из небольшой ямки превращаясь в бездонную пропасть, каждый раз, как они ездили навестить свои семьи.

Каждый раз после их поездок в Гравити Фолз, которые они не помнили. Венди и Робби переглядываются, одновременно осознав это, и в глазах друг друга видят страх.

На доске у входа в бар между объявлением о дешёвых грузоперевозках и чьим-то потерянным пропуском на работу висят два портрета. Контрабанда, работорговля и разбой — не то чтобы близнецы Пайнс не совершали ничего из этого, скорее в этих терминах полиции Орегона было проще называть и воспринимать происходящее. Общественности не сообщали и половины из списка их преступлений — у Венди и Робби была возможность ознакомиться с досье. 

Вы видели этого человека?

Фоторобот на доске совсем не передавал то, как Диппер выглядел сейчас на самом деле — запавшие, с огромными синяками глаза, будто он навсегда забыл, что такое сон, торчащие двумя росчерками брови, вечная ухмылка на губах, похожая на рваную дырку в листе бумаги, сутуловатые плечи, но при этом отглаженный, начищенный голубой костюм с овальным аквамарином в галстуке-боло. Час назад Венди бы сказала, что понятия не имеет, откуда в её голове знание о том, как Диппер выглядит сейчас, ведь они не виделись с десяток лет, но пять минут назад всё встало на свои места.

Вы видели этого человека?

Диппер часто был рядом — настолько, что наверняка чувствовал, как от близости с ним начинает метаться сердечко у Венди в груди. До чёртиков пунктуальный и подчинённый своим собственным ритуалам прадядя Стэн всегда уходил в свой кабинет в час двадцать пять, чтобы разобраться с бумагами, и в этот момент Венди и Диппер сбегали со своего рабочего места в магазинчике на крышу Хижины Тайн. Это было их время и их маленькая тайна.

Вы видели этого человека?

Да, чёрт бы их всех побрал, Венди видела, видела настолько часто и настолько близко, что до сих пор может в подробностях описать все изгибы складок стромы и тонкие крипты голубой радужки его глаз. Диппер склонялся над ней, проводя своими сухими и шелушащимися губами по её шее, в это же время освобождая девичьи бедра от чёрных узких джинс с дырками на коленях. Железная кровля крыши грела им спины, Венди была влюблена, а Диппер просто был доволен тем, что ему перепало от симпатичной девчонки постарше.

Робби помнил Диппера мальчонкой, который за один год вдруг вымахал на полторы головы, став ростом практически с него. Робби помнил, с каким звуком хрустнула кость и как кричал Гидеон Глифул, когда Диппер ломал ему руку.

Вы видели эту женщину?

Фоторобот Мейбл тоже был не до конца точен. Да, она выросла в действительно красивую женщину, но то скорее была красота хищного непентеса, что заманивает насекомых запахом душистого нектара, а потом захлопывает ловушку и медленно переваривает добычу живьём. Идеально сидящее голубое платье, идеальная укладка волос с аквамарином в банте, идеальная белая кожа, идеально ровные зубы в идеальной улыбке. Она всё время широко улыбалась. Все время.

Вы видели эту женщину?

Робби частенько посещал представления в Шатре Тайн — и он бы соврал, если бы сказал, что только ради Венди, которая работала там ассистенткой. Да все мужчины и мальчики старше тринадцати лет — как раз тот возраст, когда головой перестаёт руководить разум и начинает промежность — приходили сюда, чтобы посмотреть на завораживающие своей грацией акробатические трюки Мейбл на шелковых лентах и на то, как её чёрное боди с вырезом на спине на самом деле больше показывает, чем скрывает. 

Вы видели эту женщину?  

Лицом к лицу Робби пересёкся с Мейбл лишь однажды — после той встречи он еле-еле оттёр следы голубой помады, оставленные по всей его шее. Кажется, то был последний год учёбы в школе, хэллоуинская тусовка в доме Валентино — отец Венди уехал на какой-то гробовщиковый симпозиум в соседний штат, а где ещё отмечать Хэллоуин, кроме как не в доме гробовщиков как раз у самого кладбища. Они оба были пьяны и веселы, но Робби мгновенно протрезвел, когда осознал, что чуть не трахнул малолетку. С другой стороны, судя по гуляющим по школе слухам, мало кого смущал её возраст. Остаток вечера Робби потратил на то, чтобы отвезти так и норовящую залезть ему под майку и в штаны пьяную Мейбл домой и отдать в руки обеспокоенному прадяде, а потом доехать по петляющей горной дороге до холма, где их компания часто тусила, и хорошенько отоспаться там в одиночестве. 

Венди помнила Мейбл миловидной девочкой в платьишках и с бантом на голове. Венди помнила её оглушающий, стеклянно звенящий смех, когда Мейбл парила в воздухе над полыхающей фермой Нортвестов.

— Сколько с нас? — спрашивает Робби у бармена, когда Венди допивает своё пиво.

— Храни вас Господь, молодые люди, заплатите, когда вернётесь, — отвечает бармен благодушно.

“Если вернёмся”, — одновременно думают Венди и Робби, покидая бар.

Прежде чем завестись, мотор старого, проржавевшего пятнами по всему корпусу пикапа Робби несколько раз недовольно чихает. Они едут до Гравити Фолз по старой, выщербленной дороге сквозь нависающие над ними непроходимые орегонские леса. На заднем сидении пикапа лежит сумка с запасом воды и тремя дневниками неизвестного автора — последнее, что успел отдать Венди веснушчатый, как и она сама, Гидеон Глифул. Полчаса назад Венди бы сказала, что никогда не была знакома с этим мальчонкой, но чем ближе они к родному городу, тем быстрее память начинает возвращаться мучительными толчками.

 Так же толчками она уходила от них каждый раз, когда они покидали Гравити Фолз.

Город, давно исчезнувший со всех карт и навигаторов, — но Робби помнил дорогу, — город, навсегда замолкший для всего остального мира, город, забирающий случайно проезжающих мимо людей. Город, который почему-то из раза в раз позволял Венди и Робби покинуть его, забыть и жить дальше. Может быть, потому, что Диппер всё же испытывал когда-то нежные чувства к Венди — или она просто пыталась убедить себя в этом. Может быть, потому, что у Венди и Робби были мечты, которым было слишком тесно в маленьком городке, запрятанном в лесах Орегона. Может быть, потому, что когда случилась катастрофа, Венди и Робби беспечно праздновали успешно законченный первый курс колледжа.

Чем они ближе, тем больше краски окружающего их леса сереют, словно кто-то выпивает из мира все цвета. Тёмное ночное небо постепенно бледнеет и превращается в белое, как будто бы зимнее, заполненное снежными облаками, и в воздухе действительно летают какие-то хлопья, но Венди знает, что это точно не снег, а Робби надеется, что не пепел. Через какое-то время они замечают, что эти белые хлопья неестественно летят от земли к небу, и Робби старается ехать быстрее.

Он встречает их на подъезде к городу, стоит посреди дороги, и они издалека видят его силуэт. Всё тот же голубой костюм, всё те же горящие голубым глаза — к этому моменту Венди и Робби успели всё вспомнить, все их встречи и битвы в мельчайших подробностях.

И они знают — в этот раз город больше не отпустит их просто так.

Венди вынимает пистолет, снимает его с предохранителя. Робби нащупывает под сиденьем топор, проверяет, чтобы его можно было быстро достать. Они берут друг друга за руки, сжимают ладони — и Робби вдавливает педаль газа, Венди открывает окно, высовывается в него и прицеливается, закрывая один глаз.

стреляй стреляй стреляй