>БУДЬ СОЛЛУКСОМ

Тебя зовут Соллукс Каптор, и ты готов убить себя.

На вершине жестяной башни, на которой ты стоишь, ветрено и холодно. Ветер пробирает до костей, и у тебя, кажется, течёт из носа. Ты сильно дрожишь, и только отчасти от холода. Ты жалкий и слабый, ты никогда не боялся высоты. Почему сейчас?

Ты знаешь почему. Ты не знаешь, что случится, когда ты умрешь в следующий раз, ты надеешься, что останешься мертвым. Тем не менее, ты в ужасе.

Ты цепляешься за холодный металлический громоотвод, торчащий из крыши консервной банки, самого высокого здания в городе Майо. Тебе уже до ужаса жаль панцирника, который найдёт твоё тело, но ты всё равно надеешься что всё будет именно так. Ты не хочешь, чтобы кто-то, кого ты любишь, нашел тебя. Если бы всё было по-твоему, твоё тело бы и вовсе не нашли. Твои друзья заслуживают этого, ты и так не дал им ничего хорошего в жизни. В некоторых жестяных домах горит свет, но большинство из жителей выключают его на ночь. Ты хочешь быть мертвым как можно дольше, прежде чем тебя найдут, ты не хочешь рисковать, пользуясь какой-нибудь СБАРБ’овской хуйней, чтобы вернуться к жизни.

Ты уже наполовину мертв, ты по обе стороны существования, но у тебя годами не было возможности посетить другие пузыри снов. Ощущение смерти как будто ускользнуло у тебя прямо из пальцев из-за того, что ты слишком долго прожил.

Ты хочешь быть полностью мертвым.

Твои костлявые пальцы сжимают металлический стержень, а серая кожа белеет на костяшках. Ты засовываешь свободную руку в карман куртки и пытаешься привести мысли в порядок.

Ты готов прыгнуть, приземлиться головой вперед и не использовать псионику. Ты привык падать, ты привык быть высоко, так что это казалось самым логичным способом покончить с собой. Только подлетая к крыше ты понял, что можешь рефлекторно остановить падение, вовсе не задумываясь.

Ты не позволишь этому случиться. Ты умрешь. Ты материализуешь сюрикен и болезненно сжимаешь руку. Ты держишь сюрикен в одной руке, а другой псионически натягиваешь рукав. Холод обжигает твою обнаженную руку.

Твоя рука дрожит, а вены дразнят. Они выглядят темно-оранжевыми из-под кожи, хотя в твоей крови течет золото. Кровь цвета золота или мочи. Тебя устраивает и то, и другое — ты сдохнешь, какая тебе нахуй разница? Тусклые шрамы тянутся горизонтально по твоим запястьям, они слегка выпуклые и темнее остальной кожи. Совсем скоро это не будет иметь никакого значения, и у тебя больше никогда не будет шрамов.

Ветер свистит в ушах и давит на тело, подталкивая к прыжку. Со сдавленным криком ты впиваешься в свою руку. Начиная чуть ниже сгиба локтя, проводишь острой звездочкой вниз по запястью, вплоть до ладони. Кровь пульсирует из раны гораздо быстрее, чем ты себе представлял. Ничто и никогда не причиняло такой сильной боли, а ты всегда был нечувствителен к боли. Левая рука неудержимо дергается, а сюрикен выскальзывает из правой. Он стучит по жестяной крыше, а у тебя не возникает и мысли поднять его псионикой.

Это хорошо, больше крови = меньше размышлений.

Ты не утруждаешь себя тем, чтобы сжать левую руку, на самом деле ты сомневаешься, что смог бы, даже если бы попытался. Золотистая кровь пачкает твои двухцветные кроссовки, и ты всё ещё не можешь смотреть на свою руку. Ты закатываешь правый рукав псионикой и поднимаешь сюрикен к своему целиком исполосованным шрамами запястью. Ты зажмуриваешь глаза, когда он впивается тебе в кожу, точно так же, как ты делал с другой рукой. Кое-что на этой стороне еще хуже: когда ты роняешь сюрикен и открываешь глаза, из нижней части раны струится кровь.

Пути назад уже нет. Ты неуверенно подходишь к краю здания. Теперь тебе тепло, поэтому ты сбрасываешь куртку, кидая куда-то вниз, даже не глядя. В основном ты видишь только черные пятна. Ты в последний раз смотришь на небо, с трудом фокусируя взгляд на созвездии Близнецов. Оно осуждающе смотрит на тебя сверху вниз, и на твоем лице появляется последняя беззубая ухмылка. Твой мир погружается во тьму, и ты позволяешь себе проваливаться вперед.