Они приняли его пощаду. Он их взамен убил. Ведь так и должно быть, верно? «Такие дети, как этот, должны гореть в аду!» За все те убийства и страдания, что причинило это маленькое дитя, за нескончаемые сбросы. За невозможность жить счастливо. Санс просил их не возвращаться, но он знал, они всё равно вернутся. И возвращались. Снова. И снова. И снова. Скелет давно перестал считать, сколько раз он уже убивал их. Пусть каждый перезапуск наполняет его силами, он морально устал, хоть и продолжал бороться просто по инерции. Он не меняет свои атаки, так намного проще, и всё же, человек ошибается снова и снова, иногда специально подставляясь под удар, чтобы начать сначала. Санс говорит постоянно одно и то же, он правда не понимает зачем, он знает, что его давно не слушают. И, всё же, каждый раз, когда дитя в тщетной попытке пытается достать его, он говорит.
Этот перезапуск не обещал принести чего-то нового, поэтому Санс даже не взглянул на упорного человека, однако что-то неуловимо изменилось.
— Давай просто перейдём к делу, — произнёс скелет, ожидая призыва на Битву.
— Обожди, — вдруг произнесло дитя, выставив руку вперёд. Их голос был твёрд и спокоен, поза расслаблена, как у самурая перед смертельной битвой, движения, ранее неуклюжие и дёрганные, приобрели плавность.
— Я бы хотел прояснить пару моментов, — продолжил человек. — Не спеши, от твоих дальнейших действий будет зависеть то, в каком состоянии я оставлю эту временную линию. Да, ты не ослышался, я собираюсь покинуть вас, ты победил, поздравляю. Это наш последний разговор. Во всяком случае, в этой жизни.
Они чуть ухмыльнулись, но склонили голову в знак уважения. Удивлённый и озадаченный Санс замер. Но пропавшие зрачки-огоньки и напряжённая поза выдавали настороженность. Тем не менее, к диалогу монстр был настроен положительно. Это было чем-то новым.
— И чего же ты хочешь? — спросил скелет.
— О, ничего такого, — они мягко улыбались, — всего лишь пара ответов на пару вопросов. Если будешь со мной честен, я перезапущу этот мир. Все, кого я убил, будут живы и здоровы, твой брат будет опять орать на тебя за твои шуточки и лень и перепроверять головоломки, Андайн продолжит его тренировать в готовке, Альфис — доделывать Меттатону его тело, а ты забудешь всё это как страшный сон. Всё будет как раньше. Всё будет хорошо. Но этот человек, — ребёнок указал на себя, продолжая улыбаться, — никогда не откроет глаза. Ангел из пророчества никогда не придёт, но это стоит того, верно?
Дитя склонило голову набок, всё так же улыбаясь, пытливо рассматривало Санса из-под полуприкрытых век. В тени не видно, какого цвета у них глаза, то ли красные, то ли какие-то другие. Почему-то скелету казалось, что на него смотрит что-то другое, что-то потустороннее и страшное, что это говорит не тот ребёнок, которому принадлежит маленькое тело в полосатом свитере. Их лицо, сейчас покрытое прахом, и раньше смотрелось маской, но угрюмой и равнодушной, от этой же улыбки, от их пренебрежительной манеры разговора о самих себе по хребту табунами бежали мурашки. Монстр медленно кивнул. Молча. Улыбка на детском лице-маске стала шире.
— Что ты такое? — вырвалось у Санса прежде, чем он это осознал. Он бы прикусил себе язык, если бы у него таковой был. Сейчас, когда есть возможность выторговать хотя бы свою временную линию и жизни всех монстров, нужно быть сосредоточенным и серьёзным. Не факт, конечно, что это сработает, что это… существо сдержит своё слово, но попытка не пытка, верно? Терять-то всё равно нечего.
Дитя сделало удивлённое лицо, после громко засмеялось. Похоже, неосторожный вопрос ничего не испортил. Зато теперь скелет окончательно уверен, что перед ним глазами человека на него смотрит не-человек.
— Ха-ха, почему бы не рассказать? Когда ещё мы сможем вот так вот поговорить? Да и есть отличная от нуля вероятность, что ты всё забудешь, — ребёнок склонил голову на другой бок. Им определённо весело, хотя дальнейшие слова звучали несколько неуверенно. — Я… наверное, это я та самая аномалия, которая превратила твою жизнь в… то во что превратила. Не сказать, чтобы это был только я, но теперь, с тех пор как сила перезапуска перешла к этому человеку, его Душа принадлежит мне, — слова существа стали звучать увереннее, громче, пафоснее. — Я появился в этом мире. Именно я тот, кто возвращает в этого ребёнка жизнь раз за разом, заставляет его двигаться, я тот, кто нажимал на кнопку «Битва». Их Решимость это кнопка, я тот, кто на неё нажимает раз за разом. Да, всех убил именно я, так что ты имеешь честь говорить с тем самым существом, которое должен ненавидеть всем своим естеством. И я решаю, подарить ли тебе-таки милосердную смерть, оставить страдать на руинах вашей цивилизации или вернуть всё как было, или даже, о боже, вывести на Поверхность! Впрочем, нет, последний вариант я всё же рассматривать не стану, мне слишком лень опять наводить со всеми дружбу, это действительно утомляет. — Ребёнок поморщился, но после снова улыбнулся. — Можешь звать меня Игрок.
Дитя шутливо поклонилось, продолжая весело улыбаться, будто это какой-то спектакль. Оно будто упивалось собственным всесилием. Глазница Санса загорелась голубым огнём, выдавая его внутреннюю ярость, но монстр продолжал стоять в той же позе, в которой стоял, словно статуя.
Так это всё из-за него. Из-за этой твари он застрял во временной петле. Из-за этого… Игрока! Однако, говорящее имечко. Скелет в бессильной злобе сжал руки в кулаки в карманах. А потом выдохнул, расслабился и сгорбился, побеждённый. С этим существом он ничего поделать не может. Разве что продолжать убивать его дитя-аватара. Но это бессмысленно. Рано или поздно Сансу действительно подарят «милосердную смерть». И будет ли это минутное забытье или же вечность зависит, опять-таки, от этого существа. Да и «страдать на руинах своей цивилизации» тоже так себе вариант. Хм, если на минуту вспомнить, с чего вообще начался разговор, то можно ведь выторговать себе участь получше, верно? Хотя бы ненадолго.
— Итак… Игрок, — начал монстр, выплюнув последнее слово, — если мне не изменяет память, ты собираешься нас покинуть, верно?
— Верно, — существо кивает, — эту временную линию я оставлю. Даже сохранение удалю. Но это всё, что я могу для вас сделать, я не настолько всемогущ. Я ограничен определёнными рамками, поэтому я не могу сказать, что будет с вами дальше, исчезнет ли сила перезапуска или вернётся к своему изначальному хранителю. Если последнее, то, — оно вздохнуло, — надеюсь, Азриэлю хватит ума распорядиться этой силой правильно. — Оно замолчало, будто что-то вспомнив, а потом грустно улыбнулось. — Нет, не хватит. Так что, если сбросы продолжатся, то не вини в этом меня, ок?
Оно пожало плечами. Санс промолчал, переваривая услышанное. Да, он и раньше замечал перезапуски, но никак не мог найти источник, а теперь, когда ему показалось, что он нашёл аномалию, всё оказалось не так просто. Получается, Игрок появился вместе с человеком, то есть, к предыдущим сбросам отношения не имел, сам сказал. Этому созданию нет смысла лгать, во всяком случае, монстр на это надеялся. Но причём тут покойный принц? Как он мог перезапускать?
— Ещё вопросы? — вдруг спросил Игрок, выждав пару минут.
Скелет вздрогнул, выныривая из раздумий, и решил-таки воспользоваться шансом узнать побольше. В нём после долгой спячки проснулся учёный. С одной стороны, если всё получится, то это будет бессмысленно, но с другой, если он оплошает, ему будет над чем подумать.
Существо охотно отвечало на все вопросы как можно подробнее, рассказывая всё, что знает. Оно рассказало не только про бездушный говорящий цветок, некогда бывший сыном четы Дриимурр — так вот с кем Папирус общался! — но и о так называемых «файлах сохранения» и их роль в сбросах, и о своих «рамках власти». Оно рассказало о других временных линиях и о том, как могла развиваться история в той или иной. Что-то было даже забавным. А ещё, оказывается, у одного Игрока могло быть несколько временных линий. Да и Игроков на самом деле много. Но существо успокоило тем, что «удалённый файл сохранения не будет принадлежать никому. Ключ в вашу временную линию будет разрушен. Это значит, что никто, подобный мне, вас беспокоить не будет». Поэтому, собственно, оно столь откровенно, поэтому вообще говорит с ним.
Они сидели на полу в золотом зале и говорили друг с другом долгое время, впрочем, ни для существа, ни для монстра, не было понятия «время», так что, в конце концов, вопросы скелета иссякли. Почти.
Единственное, о чём Игрок категорически оказывался говорить, так это о самом себе, своём собственном мире и о том, как именно управляет человеком и перезапуском. «Поверь мне, эти знания тебе совершенно не нужны, даже если ты всё забудешь», — упрямо говорит существо, хмуря лицо-маску и всем видом выражая недовольство поднятой темы. Разговор как-то увял.
— Что ж, — начал Игрок, — если на этом всё, позволь я начну задавать свои. Напомню, условия, по которым ты получишь свою относительно счастливую жизнь с братишкой и друзьями — честные и откровенные ответы на все мои вопросы. Надеюсь, я был достаточно откровенен с тобой, чтобы и ты не стал скрываться от меня.
— И всё же о тебе самом я ничего не знаю, — попробовал скелет в последний раз выведать у существа о нём самом.
— И не надо, — твёрдо отрезало оно. Злится. — Ты и так знаешь достаточно много. Больше, чем другие ты. Намного больше. Так что не зли меня, хорошо? Напомню, я ухожу навсегда и то, какой я оставлю эту временную линию после себя, зависит от меня. Не испытывай моё терпение.
— Ок, — ответил Санс, поднимая руки в жесте капитуляции. — Так, если ты так много обо всём, всех и вся знаешь, чего же ты хочешь от меня?
— Прояснить некоторые моменты. Я же вроде говорил, что я не всемогущ и всезнающ, — произнёс Игрок, пожимая плечами. — Ладно, вопрос первый: почему ты не убиваешь сразу?
Скелет изогнул надбровную дугу в выражении непонимания вопроса, о чём и сообщил вслух.
— М-м, как показала практика, ты таки мог не устраивать ту свистопляску с костями и бластерами, а убить меня на месте. Как ты там говорил? Точнее, сказал бы: «Ты бы умер там, где стоял», да? Так почему не убил? Зачем изматывал и себя и меня этими атаками? Высказаться хотел? Так мог бы сразу использовать свою «специальную атаку», тем самым мой ход никогда бы не наступил, и ты бы мог спокойно сказать всё, что хотел. Ты бы не выдохся и не сдох бы. Но нет же, вместо этого ты предпочёл взбесить меня и доводить себя до измождения. Зачем? Зачем даёшь мне шанс? Зачем эти платформы — из чего они, кстати, из магии? — и щели между костями, а? Зачем? Из всех монстров Подземелья у тебя-то как раз не было резона оставлять меня в живых, — голос существа сквозил осуждением и непониманием, но после, чуть подумав, оно добавило с усмешкой: — Хотя, у Андайн его тоже не было, но с ней, увы, разговора бы не вышло. Но её мотивы понятны, она поклонница относительно честного поединка. Ты же на фаната воинской чести не тянешь от слова совсем. Ты же шут, лицедей, актёр. Твоего коварства должно было хватить, чтобы засадить мне кость в спину по самый эпифиз, но ты этого не сделал. Почему?
Похоже, для Игрока это было действительно важно узнать, иначе бы оно так распаляться не стало бы. А так получился натуральный крик души. Но что мог сказать сам Санс? Что он был слишком зол, и ему хотелось «растянуть удовольствие», впечатывая врага в кости? Он мог это сделать менее изощрённо и манозатратно. Может, потому что монстры просто по-другому не умеют? Но ведь могут же! И скелет это доказал сам. И, при желании, действительно смог бы раньше. Тогда что? Что, на самом деле, оставляет шанс убийце своего брата именно из памяти о Папирусе же, потому что тот поступил бы так же? Звучит смешно. Младший скелебро убить человека не смог бы вообще.
— Я не знаю, — ответил монстр после некоторых раздумий, пожимая плечами, — никогда об этом не задумывался, если честно.
Существо недоверчиво прищурилось. Его испытывающий взгляд стал острее. Губы поджаты, их уголки опущены. Ответ явно не пришёлся по нраву, на что Санс неловко улыбнулся, разводя руки в сторону, мол, ну вот реально не знаю.
— Ну, а теперь задумайся, — просто сказал Игрок, продолжая сверлить скелета взглядом, — что заставляет тебя так выкладываться на полную, но при этом в никуда? Ты ведь и сам понимаешь, что твои усилия тщетны.
Повисло молчание. Существо терпеливо ожидало.
— Хех, ну, не знаю, — монстр пожал плечами, после неуверенно продолжил: — попробуй представить себя на моём месте. У тебя ведь есть семья там, друзья? Есть же?
Игрок медленно кивает, мол, допустим.
— Ну, так вот, представь, живёшь ты себе, живёшь, всё хорошо. А потом вдруг кто-то приходит и всех, кто тебе дорог и не очень, убивает. Как ты себя будешь чувствовать после этого? Не очень, правда?
Снова кивок. Оно внимательно слушает.
— Но при этом ты знаешь, что этот кто-то обладает силой обратить время вспять, и сделать всех счастливыми. Что бы ты сделал?
— Попытка заставить сделать перезапуск? — удивлённо спросило существо. — Разве не ты сам говорил, что сдался? И потом, а что если бы я молча оставил эту временную линию такой, как она есть, это тоже была бы победа?
Последний вопрос был произнесён с явной ухмылкой.
— Да, я сдался в попытках что-то изменить конкретно в самой временной линии, например, остановить тебя от геноцида на ранней стадии, потому что после сброса мы всё равно ничего об этом помнить не будем, — начал Санс. — Но, я же уже говорил, что не могу спокойно смотреть, как мою временную линию стирают, причём именно что стирают, а не просто пришёл и ушёл, так что да, если бы ты просто не вернулся, это тоже было бы победой. Мир бы хотя бы жил. — Скелет грустно улыбнулся. — Хотя да, я всё-таки надеялся на сброс. Вариант «остаться и страдать на руинах цивилизации», откровенно говоря, так себе. И, если уж говорить о чём-то запредельном, то ты выпустишь нас наверх и оставишь в покое. Но это если о запредельном.
— Поэтому ты не сильно старался, и дотянул, что называется, до «дедлайна», надеясь на мою совесть, так? — понимающе кивает Игрок и улыбается. — А если бы не получилось, то просто бы «ушёл красиво», типа, сделал всё, что мог, да?
Снова эта ухмылка. Но монстр кивает с самым серьёзным видом. Он позволил существу самому ответить на свой вопрос так, как ему понравится. Но, надо сказать, скелет был действительно со всем согласен, так что он был вполне честен и откровенен с Игроком, да и «уйти красиво» в принципе не такая уж и плохая участь. Все довольны.
— Ладно, другой вопрос, полегче, — начало существо. — До нашего разговора, как много ты знал о временных линиях? Ведь, предлагая мне пощаду в первый раз, ты говорил со мной так, будто я освободил вас в этой временной линии, а затем сделал Истинный сброс. Но я этого не делал. Эта временная линия была создана специально, чтобы убить всех вас и уничтожить её. Ты не мог знать этого человека, как своего друга, ты ведь его впервые видишь, так?
— Ну да, — Санс пожал плечами, — вижу его впервые, но, я ведь про временные линии знаю, что мешало мне предположить, что в одной из них этот человек был мне другом? Ты и сам мне про «путь пацифиста» рассказал, так что я прав.
— Логично, — протянул Игрок.
— Ещё вопросы? — спросил монстр.
Повисло молчание, словно существо пыталось вспомнить, хотело ли оно ещё что-то узнать.
— Нет, пожалуй, на этом всё, — сказало оно, вставая, отряхиваясь и разминая тело. Скелет выгнул надбровную дугу в немом вопросе, так что Игрок продолжил: — Да, это действительно всё, я серьёзно. Как видишь, это было довольно просто и ничего тебе не стоило, верно?
— Я прямо-таки чувствую подвох, — с усмешкой произнёс Санс, так же поднимаясь, — столько рассказывать самому ради этих двух вопросов?
— Подвоха нет, не переживай, я сделаю сброс, правда, — сказал Игрок, мягко улыбаясь. — Я действительно хотел узнать именно об этом, а что касается остального… считай это моим… подобием извинений. Да, совесть у меня всё же есть.
— Или её подобие, — добавил монстр, покачав головой, на что существо усмехнулось, соглашаясь, а сам скелет продолжил: — Не сочти за наглость, но позволь задать тебе последний вопрос?
— Задавай, — заинтриговано кивнул Игрок.
— Если ты прекрасно знал все последствия геноцида, зачем вообще пошёл по этому пути?
На некоторое время воцарилось молчание. Существо тщательно обдумывало свои следующие слова. Но Санс по-прежнему никуда не спешил.
— Ну, — протянуло оно, — наверное, потому что мне захотелось проверить, что будет, если сразу создать временную линию и уничтожить её без пути пацифиста. Будет ли что-то новое? В конце концов, а смогу ли я? Впрочем, результат ты видишь перед собой. Ничего нового я не узнал. Оно больше просто не стоит того.
Игрок легкомысленно пожал плечами. Пожалуй, скелет действительно его ненавидит, ненавидит за пренебрежение чужой жизнью, ненавидит за силу сбросов, но в то же время он благодарен просто уже за то, что существо всё-таки вернёт всё назад. А без Поверхности монстры как-нибудь уж проживут, главное, чтобы они были живы.
— Ну что ж, тогда… прощай? — неуверенно вопросил монстр, но с какой-то надеждой глядя на существо и протягивая ему руку.
— Прощай, — кивнул Игрок, с улыбкой пожимая протянутую конечность. По коридору с поэтичным названием «Зал Суда» раздался характерный звук испускания газов, эхом отражаясь от колонн. Существо пару мгновений удивлённо посмотрела на улыбающегося комика, после громко засмеялось.
— Старая шутка с подушкой-пердушкой всегда актуальна, верно? — спросил Санс, отпуская детскую ладонь.
— Да, пожалуй, — произнёс Игрок, отсмеявшись, после, махнув рукой, добавил: — Ладно, удачи вам там.
И упал. Просто упал без всяких причин. Тело ребёнка просто брякнулось на пол, будто марионетка, которой обрезали нити. Над ним повисло красное сердечко-Душа, которое вдруг раскололось пополам, а потом и вовсе разлетелось на части.
***
Скелет открыл глаза, всматриваясь в знакомый потолок своей комнаты, пытаясь прийти в себя после странного сна, который, впрочем, стремительно исчезал из памяти, сколь бы монстр не пытался удержать его. «Снова перезапуск? Хех, похоже на то. Ну и кость с ним», — подумал Санс, поворачиваясь на бок с твёрдым намерением продолжить спать.
День начинался как обычно и рисковал пройти так же. Идя на свой пост у дверей в Руины, комик подспудно с тяжёлым сердцем ожидал появление человека. Он ведь должен появиться сегодня, верно? Но никто не пришёл. Старая леди, с которой скелет перебрасывался шутками, была сегодня определённо очень печальной. Но она не просила его давать каких-либо обещаний. День завершился, оставив в душе Санса смешанные чувства радости и ожидания паКОСТИ. Но ничего не произошло. Как и на следующий день. И следующий. И после. И потом…
Тем временем…
«Вы действительно хотите поместить эти объекты (4 шт.) в корзину?»
— Да.
«Вы действительно хотите безвозвратно удалить эти объекты (4 шт.)?»
— Да.
Игрок честно сдержал своё слово.