ГАЗ

Пасмурно. Снежинки падают с неба. Детская площадка пуста, и только жуткий скрип качели разбивает тишину. Мальчик лет двенадцати одетый в тёмно-синюю объёмную куртку и джинсы раскачивается на качели, глядя по сторонам. Холодный ветер треплет его волосы.

Чуя! — Кто-то позвал издалека.

Паренёк приветливо машет рукой, подбегает к нему и садится на соседнюю качель.

— Я ждал тебя, Дазай. Ну что, как поживаешь? Есть какая-нибудь новость?

— Да, всё как всегда. Мой одноклассник в школе сегодня такую вещь вытворил... Его имя Коля, на перемене все ушли в столовую, он остался один и в это время измазал всю клавиатуру, мышь и кресло учителя кетчупом. И когда к началу урока мистер Харрис вернулся в класс, он по привычке совсем не вглядывался на вещи, больше доверяя машинальной памяти, сел в своё кресло. Начал печатать и тут... вдруг понимает, что все его пальцы и не только в нечто красном. Вскакиват как чёрт из табакерки и начинает кричать на весь класс. Кто это сделал, кто посмел... всё в этом роде. Одноклы конечно же смеялись, а больше всего смеялся Коля.

— И, что потом? Как он понял что это его рук дело??

— Да очень просто! Харрис пошёл помыть руки в раковине на другом конце класса и когда проходил мимо правого ряда, он был так зол, что даже его не лучшим зрением заметил край упаковки от кетчупа, торчащей в рюкзаке Коли. Ну а потом ему стало ультра стыдно и он сбежал.

— Ничего себе у тебя школа, Чуя.

— А у тебя разве не случается подобные штуки?

— Я же в лицее учусь. Там всё строго.

— А ну да, твои родители же хотят вырастить из тебя воспитанного сына.

— А вот я этого не хочу. Меня гулять-то еле выпускают. И то в определённое время. Вечно одно и то же, важнее уроки, статус...

Ветер усиливался. Дазай спрятал руки в карманы пальто.

— Ты ещё не замёрз?

— Замёрз. Скоро концы заледенеют. Все.

— Мм, пойдём ко мне, выпьем чаю.

— Пошли.

***

Накахара приложил ключ к домофону и распахнул дверь. В подъезде было темно и сыро. Он жил в старом пятиэтажном доме. Лифта тут не было, но были вечно бухие соседи, валяющиеся поперёк лестницы. К счастью, не сегодня.

— Эй, Чуя, смотри там с верхних этажей кто-то машет.

— Где?... Да где? Что за...

И тут Осаму резко подхватил Накахару и поднял на руки. Благо он был низкого роста.

— Я понесу тебя на руках, моя принцесска. Не подобает тебе каждый день по лестницам топать.

В моменте их взгляды пересеклись, Дазай подмигнул ему и понес вверх.

— Приехали. Высоковата твоя башня.

— Ха.

Чуя открыл входную дверь и они зашли внутрь. Сняли верхнюю одежду и прошли в ванную.

— Ха-ха, у тебя такие лохматые волосы, Дазай!

— Ээ, а у тебя на лёд на концах.

Его рыжие волосы, сейчас смахивающие на льдинки, длинной были чуть ниже плеч.

— Идём.

Они прошли на кухню. Это помещение не было шикарным дизайнерским решением, как кухня у Дазая дома, но зато здесь был некий уют. Эти старинные желтые обои, небольшой деревянный стол в левом углу, покрытый скатертью. Рядом с ним стоял диван. Какие-то настенные шкафчики, расписанные хохломской росписью. Скрипучий пол, деревянные окна. Вместо хрустальной люстры просто лампочка на проводе.

Родители Чуи не были богаты, но умели любить. Просто так. Просто за то, что он есть. Они были не против работать по двенадцать часов в сутки, чтобы заработать денег Чуе на новую обувь.

— Садись за стол. А я гляну, что у нас в холодильнике.

— Слушай, Чуя. Ты хотел бы однажды слетать на Мальдивы или может на Гавайи?

— У нас есть чёрный хлеб, варенье и овсяная каша.

— Скажи мне, Чуя, хотел бы?

— Сделаю нам бутерброды и поставлю чай.

Накахара подставил чайник под кран, а сам подошёл к столу и начал нарезать хлеб. Осаму встал обошёл стол и встал позади Чуи.

— Положи нож, и повернись ко мне.

— Зачем?

— Просто мне не нравится эта бордовая кофта. В белоснежной футболке тебе намного лучше.

Дазай расстегнул молнию и стянул её с Чуи.

— Вот, так лучше. — Осаму мягко улыбнулся, держа ладони Чуи в своих.

Накахара взглянул на него и заметил, как краешки его век покраснели, а радужки ореховых глаз покрыл еле заметный влажный слой.

Осаму глядел на Чую Накахару и с каждой следующей секундой его душа разбивалась на осколки. Просто ему было безумно жаль своего лучшего друга. Он видел, как Чуя старательно делал вид, что его вообще не печалит материальное положение его семьи, постоянно отмахивался, смеялся, переводил в нелепые шутки. Будто всего этого нет.

Три года назад, когда они ещё катались с ледяной горки во дворе Накахара сказал, что в будущем, когда вырастет будет много работать, заработает денег и купит себе красную Ferrari, которую однажды увидел по телику в Формуле один.

Тогда он ещё умел мечтать.

А сейчас, его вера в светлое будущее угасает с каждым днём.

— Ой, вода уже вытекает из чайника!

Он подбежал и выключил кран. Поставил его на конфорку. Повернул рычажок газа. И установил полную мощность. Со стороны газовой трубы послышались странные звуки, но никто не обратил на это внимания.

— Чуя, скажи мне, ты когда-нибудь целовал кого-то?

— Нет ещё. Только маму перед сном.

— А хотел бы? По-настоящему. Знаешь, как взрослые это делают поздней ночью.

— К чему ты клонишь? Дазай?

Чуя облокотился на столешницу, задумчиво прищурился. Его сердце пропустило пару громких ударов. И эти бабочки в животе...

— Наверное, это прозвучит странно, но... я бы хотел поцеловать тебя.

Это было чувство, совершенно ему незнакомое. Его попытки понравится кому-то никогда не переходили грань даже легкой симпатии. Он сомневался.

Они были знакомы с самого детства. Осаму был его лучшим другом. Человеком, с которым Накахара коротал скучные осенние дни, когда листья падали с деревьев, подувал тёплый сентябрьский ветерок. Им обоим было лет по шесть, они играли в прятки и догонялки. Потом, когда стали постарше, вместе ходили в кино. Дазай, сидя в кинозале всегда засыпал, а увлечённый сюжетом Чуя, только под конец сеанса замечал, что его друг провалился в сон ещё на середине. Будил его, а после провожал соню до дома. Бывало шёл дождь, и эти двое сидели дома у Осаму и играли в настолки, попивая какао.

А сейчас Накахара думал. Стоит ли шагать ещё дальше? Переводя их крепкую дружбу в нечто большее? Всё равно некое волнение скребло изнутри.

— Правда? Слушай, а ты случаем ничего не перепутал?

— Мне нравятся твои длинные тонкие пальцы, твои волосы, цвета взрывного солнца, а больше всего я люблю... твои глаза.

Осаму поднялся с дивана, встал рядом, а потом положив руку на талию и обхватив белую ткань, взглянул прямо туда, в океанскую глубину.

Ты смешной, Осаму. — Чуя выдавил из себя нервный смешок.

Дазай ждал. Ждал понимания и разрешения.

А Чуя положил свои локти Дазаю на плечи, его губы расплылись в безумной улыбке. И впился в губы напротив.

Их поцелуй казался каким-то неуклюжим и странным, но чувственным. А потом Дазай углубил поцелуй, переводя его в страстный. Видно было, что он пытался подарить этому маленькому чуду всю любовь и хоть как-то показать, что предан.

Осаму прервал поцелуй, опустил голову вниз, спрятав её за каштановыми волосами.

— Что с тобой, Осаму?

— Да, слушай, просто...

Он шмыгнул носом и быстро вытер влагу с глаз.

— Эй... посмотри на меня.

Чуя обхватил его голову ладонями.

— Тебе плохо... эй-эй? Я что-то делаю не так?...

В ответ Дазай подхватил Накахару под руки и посадил на столешницу.

Газовая труба снова начала издавать непонятные звуки и треск.

— Знаешь, Чуя Накахара... я бы подарил тебе Весь мир, если мог бы.

— Нет. Дазай Осаму, к чёрту весь этот мир. Я бы хотел выпить с тобой клубничного чаю. Мне этого было бы достаточно.

И тут Дазай внезапно расплакался. Он сполз на пол, облокотившись спиной об ящик. Из глаз его текли солёные ручьи. Он рыдал, вытирая слёзы рукавами светло-зелёной кофты. Весь дрожал и качался из стороны в сторону.

Чуя обхватил его руками и погладил по голове.

— Прости меня, Чуя.

— Да за что?... я не понимаю...

— Просто знай, что я...

В груди бешено стучало сердце, только теперь от волнения.

— Чуя! Смотри на меня. ВЫРУБАЙ ГАЗ!

Чуя остолбенел. В его глазах чётко читался НЕИМОВЕРНЫЙ СТРАХ. Его руки окутал жуткий тремор.

ЧУЯ! Ссука...

А в следующую секунду раздался жуткий грохот. Газовая труба издала скрип, оглушающий скрип. Как с силой вилкой по тарелке. Как зубами друг о друга. Как мелом по старой школьной доске.

Их глаза встретились.

Дазай смеялся так чертовски оглушительно громко.

Их глаза встретились. В последний раз.

Труба разлетелась вдребезги. Голубые огни заполонили всё кухонное пространство за долю секунды. Огромная волна кипяточного воздуха прошлась по зданию. Стёкла полетели на асфальт. Вся мебель была в плену огня.

И...

Не было больше пространства.

Не было больше времени.

Не было больше горя.

Не было больше боли.

Не было больше сожалений.

Не было больше чувств.

Не было больше эмоций.

Не было больше Чуи.

Не было больше Дазая.

— ...всегда буду любить тебя.

И горел синим пламенем весь этот мир.