андрей не особо сам замечал, окружающие мозг не ебали, мимо прошло.

в рот все тянуть было привычкой. для кого-то привычно вертеть что-то в руках, дергать ногой, музыку для ебки металла на фон включать, а у андрея – вечно катать по зубам колпачок от ручки, зубочистку, еще что-нибудь. не руки, не ногти, слава богу, такого вида вредной привычки не задел. зато сигареты задел. и вейп. и по губам катаешь, и успокаивает, и сразу плюс стиль – одни плюсы.

карандаши, цепочки, роза, какой-то журнал, блядский микрофон – выбирай, чем занять рот, ну. андрей не задумывается. просто думается как-то проще от такой… стимуляции.

да и поцелуи всегда доставляли много больше разных других прелюдий. особенно с девушками активными, отвечающими живо – язык в язык. по зубам, по деснам, ну, сожри меня, не буду противится.

но тут приходит минус – чистый кайф с девушками где-то там и кончался. еще одна из вещей, о которой андрей не хочет думать. по молодняку да пубертату – да, часто по отелям да квартирам шатался, либидо шальное, а потом в моменте понимает – а нахуя? нахуя, если нихуя в общем-то не чувствует после, да и в процессе почти что. так, пар выбросить. так и остались только кривые поцелуи позади бара.

позади бара в какой-то момент образовался и федор с его ладонями и каким-то ржавым ножом. кровь. больно и восторженно. пара часов – клятва на крови. просто удивительно. андрей на кирпичи затылком откидывается и смотрит зачарованно, как федор руку то сжимает, то расслабляет. а кровь продолжает капать. у андрея так же, но это не интересно, интересно федю за руку схватить и по линии бегущий крови губами пройтись. железо. и языком – вдоль царапины. в середину ладони уронить поцелуй.

и посмотреть из-под ресниц непреднамеренно по-блядски.

андрея отрывают от кирпичей, за загривок подхватывая. целуют.

андрей в процессе думает только о том, что, в общем-то, с мужиками он еще не сосался, но ему нравится. хорошо. и лижется федор на манер псины, и от этого так приятно колени подгибаются, что, храни его господи. федору по щеке мажется андреева кровь.

федя позже скажет, что они были слишком пьяны. андрей решит проговорить только что-то о причине разъебанной ладони и сверлить федин затылок глазами, думая коротко – хочется еще. охуеть, как хочется.

от этого, наверное, стремно. хуй знает, как подступиться, пока все скатывается в красивые рамочки: друг, поем вместе, на сцене обжимаемся, бухаем вместе. а в процессе я его все засосать хочу. так, мелочь. глупая. вроде как.

еще раздражение в мозгу селится – федя ведь сам полез, сам забыл, сам все липнет. а андрею резко не похуй. у андрея резко кровь из головы да в головку, вот так новости, блять. как-то ощущение, раздражение это мажется тем, что к андрею очередная фанатка липнет. только глаза не могут уйти с того, как федины руки опускаются на бедра какой-то женщины, а ее рот оставляет алый след у феди где-то под челюстью. андрей щурится, коротко высматривает, как у феди кадык дергается. а потом фокус смещается – федя с этой дамой лижется, и андрею несравнимо херово. из рук девчонки выскальзывает и чувствует, что секунда – ебнется.

по шее холодный ветер, а по губам сигара.

не сигару хочется.

приходится затягиваться посильнее, так, чтобы бошка едва кружилась.

а в башне только одно четкое – феде глотку закусать, феде бы рот вылизать, федю бы расцеловать. по губам коротко бежит язык, за ними зубы, и андрей напополам на перилах сгибается, мыча совсем бессильно. в башне еще и дурацкий след на шее федора от помады. в башне на самом деле слишком дохуя всего, до чего не дотянуться. даже пытаться – странно.

хотя бы еще раз ладонь поцеловать. так, в воспоминание о первом близком знакомстве. чтобы еще раз болезненно волосы на загривке сжали.

бычок летит на землю.

андрея щеку закусывает изнутри и считает: раз-два-три, перед тем как в помещение вернуться.

взгляд – опять на феде. к сожалению. потому что блядские красные пятна плывут по шее, по щеке, по губам. а сам федя довольный такой, что андрей близок к убийству. только той дамы рядом нет – почему-то от этого факта спокойнее. нет, не спокойнее, нихуя, когда федя сам на него взглядом натыкается и взмахивает рукой, поднимаясь со стула.

куда уходил, чего такой хмурый, что-то случилось, родной?

а андрей ему только в основание шеи и пялит.

федор ответственность сбросил тем, что пьян был и не помнит нихуя, андрей, наверное, на это же и надеется, федю за рукав за собой таща прямиком до расшатанного толчка. и федя послушный, пиздец. даже не спрашивает, а сам резко втаскивает в кабинку, потому что андрей бы не додумался. не комментирует даже тогда, когда андрей тянется, исполняет свою навязчивую идиотскую мысль – лижет поверх алых пятен.

сладко. хуй вкус определить. наверное, со стороны да из глаз федора он на псину похож – натурально вылизывает, отрываясь лишь за тем, чтобы глянуть – ага, помада сходит. сладкая. и отвратная. андрею самому бы мазать поцелуями по шее, а не кому-то левому. и андрей забывается идиотски, где, кому, чем занимается, кажется. очухивается только тогда, когда его за волосы на затылке одергивают, да в глаза заглядывают.

федя даже не глядит удивленно. федя глядит довольно. федя глядит так, будто одного только и ждал.

и, как и тогда, за баром, тянет к себе за загривок. зацеловывает. а руки селит на бедрах андрея. и федоровича ведет далеко и надолго, потому что наконец-то, блять, наконец-то хоть где-то переменные стали верными.

федя отрывается, а андрей следом пытается потянуться – рука на самой челюсти мешает. по губам мажет большим пальцем, на язык давит. у андрея в голове ни мысли. в голове андрея только перемноженый под сотню раз сверлящий федин взгляд. и неясно совсем, чья эта хотелка, но себя андрея осознает тогда, когда вылизывает феде руки: фаланги с тату тонут где-то за покрасневшими губами и юрким языком. андрей надеется в моменте, это та ладонь, которую он сам когда-то препарировал.

андрей ловит ровно один федин взгляд – восторг.

федя пальцы андрея коротко сжимает и, будто делал так сотни раз, к своего паху жмет. а андрей, точно так же, будто не в первый раз в толчке с мужиком зажимается, сжимает через джинсы и сглатывает тяжело.

в общем-то, федя ни к чему не принуждает, федя по большей части просто принимает то, что андрей по пьяни ему преподносит. никто андрею не мешал съебаться, а не глядеть как в трансе на свои же пальцы у игнатьева на стояке. никто андрея и не плечи не давил, заставляя упасть на коленки. никого, блять, не было. не на кого будет сваливать всю ответственность, когда мозг протрезвеет, только андрей и шизит здесь. а шиза растет в прогрессии, когда по волосам скользит ободряюще чужая ладонь.

под пальцами ширинка, под собственной – болезненный стояк, и андрей ни секунды думать не хочет, что у него встало без единого касания, что хуже – впервые за долгое время так, сразу, с полоборота. кошмарище.

наверх глаза не поднять. выше всех сил.

зато вполне мозгом разумеющееся – сквозь белье в федин стояк губами вжиматься.

опыта – нихуя, понимания, что делать – чуть больше. ему же отсасывали, так? сымпровизирует. о правильных действиях символизирует только федина рука, едва сжимающая волосы на макушке. совсем приятно стягивает кожу головы. а андрей стягивает неловко федино белье ниже. проскакивает коротко еще одна здравая да беспокойная мысль – ах, да, опыта нет, не отсасывал он как-то никому в толчке. и какого хуя он вообще этим занимается? ответ находиться быстро – все бывает в первый раз. аргумент.

андрею бы прекратить этот мысленный поток, не может.

андрей может языком от основания до головки вести медленно, будто бы осмысляя, рукой едва помогая, а вбирая в рот, тут же срываться в стон – волосы сжали сильнее. андрей думает, что если бы федя перенял на себя бразды управления ситуацией, было бы проще. андрею бы не нужно было каждое свое действие осмыслять. что сделать, как. андрей в душе не ебет, какой у него рвотный рефлекс, но вбирая федю в рот до основания, до того, чтобы головка в глотку утыкалась, федорович ловит себя на мысли – охуительно. охуительно полно, охуительно федя стонет, охуительно гуляет чужая рука в волосах. охуительно от этого комбо в штанах все дергается.

федя хочет руку убрать, а андрей, стоит натяжению на макушке затихнуть, находит чужую ладонь, за пальцы цепляется да возвращает на место.

и глядит все же наверх. из-под ресниц. уже не по-блядски, а так, просяще. федя, вроде как, понимает, федя не отказывает. федя предоставляет андрею возможность просто расслабить глотку, ладошки опустить на бедра игнатьева и всем своим видом излучать “используй меня”.

и при каждом резком движении андрей всхлипывает, у андрея все в животе переворачивается, андрей в жизни бы не подумал, что ему настолько понравится нечто подобное. настолько, чтобы в процессе забыться, в чувстве потонуть, а вынырнуть, словно на крючке – спустил в штаны, ни разу себя не коснувшись. блять. у андрея все приятной судорогой сводит, только челюсть держит в одном положении, не тревожа. сам на встречу движется головой, а бедра собственные дрожат немилосердно. ощущений – дохуя, осознаний – побольше. и совсем много больше, когда после слов феди, что он скоро кончит, у андрея ни мысли отодвинуться не проскакивает.

а потом не проскакивает мысли сплюнуть.

а у феди не возникает противоречий, чтобы сразу после поцеловать андрея. еще раз.