...
кафка говорит, что нужно учиться понимать себя.
кафка говорит, что запись мыслей и чувств может помочь разобраться с собой, – но она молчит, не упоминая, что ей это не очень-то и помогает.
ее немного жаль: старается помочь, не сумев разобраться в себе – старается заставить слушать, чтобы быть услышанной.
может, глупая идея, провалившаяся в её исполнении, приживется и поможет. может, и нет, но попытаться стоит – хотя бы ради неё.
...
дни кажутся отвратительно долгими и одинаковыми: сейчас полноценная работа есть лишь у кафки – носится со своей недо-дочкой, у которой в грудной клетке запрятано апокалиптическое сердце, львиная храбрость и слепая уверенность в настоящем.
кажется, девчонка нашла себе то ли друзей, то ли семью в лице звездного экспресса – о том говорит кафка. и все идёт по плану – вроде бы все идёт по плану, но кафка выглядит излишне задумчивой и тоскливой – а это вот совсем не по плану.
наверное, так себя чувствуют родители, когда ребенок выбирает не их.
наверное, важно здесь то, что кафка лишь создательница, и привязывать себя стежок за стежком к девчонке было лишним.
наверное, кафке говорить это не обязательно – разочаровывать ее совершенно не хочется: жестокая правда, произнесенная вслух, ничем не поможет, и пришитую намертво бирку под названием частичка стеллы точно не уберет.
...
пока кафка занята, мы – абсолютно свободны. до поры до времени – скоро отправимся на лофу сяньчжоу.
приходится завидовать волчице, которая может часами сидеть за своими играми и ни о чем не думать – лишь выплескивает агрессию, гневно стуча по столу, и пьет газировку – радость, сахар, углеводы и оптимистичный взгляд в будущее в одном глотке. а таких глотков – два литра на сутки. и как в нее столько оптимизма влезает?
только подкалывает, что скоро произойдет встреча со старым-добрым прошлым. такое не хочется даже представлять – умереть бы, и все: никаких призрачных мыслей о том, кем я был и кем стал. очевидно – что тогда, что сейчас: сплошным разочарованием.
...
ожидание плавит разум – невозможно не думать о том, что будет завтра.
захожу на кухню – там сэм. готовлю гадкий на вкус растворимый кофе, который кафка закупает пачками: нагреваю воду, достаю стакан, твоя частота сердечных сокращений превышает норму на одну целую триста семьдесят пять тысячных, кладу ложку порошка и жду. жду, когда частота сердечных сокращений упадет ровно на одну целую триста семьдесят пять тысячных. закипел чайник – кофе готов. сэм молчит, буравя во мне дыру своими невнимательными глазами-хамелеонами.
легче дождаться смерти, чем соответствия общественным параметрам нормы.
а ещё легче – заткнуться и не лезть к другим людям.
...
пришла кафка. смотрит так долго и тоже молчит – не может и слова сказать. лишь барабанит пальцами по столу – черный гель-лак звонко отстукивает по древесине незнакомую мелодию. тяжело вздыхает, прикрывая лицо ладонью.
и понимаю, что сейчас начнется – это бесконечное блейди, это осточертевшее через пару часов нас ждет лофу сяньчжоу, это сложное в своем вопросе, брошенное на выдохе все ли в порядке.
немного надоедает. или не немного.
просто все нормально.
все отлично.
по мне не видно?
молчит. и продолжает постукивать пальцами по столу.
...
может, им кажется, что я ребенок. или подросток. словно мне пятнадцать, и я застрял в сложном периоде – несколько сотен лет для них, похоже, шутка.
просто апатичный (по мнению кафки) и несоответствующий параметрам нормы (по мнению сэма) характер – не что-то удивительное. такое естественно. такое бывает. такое не смертельно – к счастью или сожалению.
...
осталось десять минут: кафка бросает уставший взгляд, докуривая сигарету. из соседней комнаты слышно, как серебряная волчица отвратительно-громко ругается – сэм съеживается, сильнее переплетая руки, сложенные на груди – металлическая обшивка на предплечьях лязгает от соприкосновения друг с другом. элио в своем кабинете – минуту назад бросил в чат краткую сводку запланированного, приправив официальность коротким удачи.
на столе – все тот же кофе. ложка, проезжая по стенке, гулко стучит.
раз – по часовой стрелке, стук на двенадцати часах.
два – по часовой стрелке, стук на двенадцати часах.
три – по часовой стрелке, кафка смотрит уставшим взглядом и говорит, что пришло время.
набатом в висках стучит кровь, гонимая адреналином.
наша карикатурная семья покидает кухню и уходит на работу.
...
список причин ненавидеть лофу:
пункт первый занимает ублюдок дан фэн. кафка говорит – кафка говорит вновь и вновь: старайся не думать о плохом, блейди, ты концентрируешься на нем и не видишь того, что происходит сейчас.
а как не концентрироваться на прошлом, если оно намертво вплетено в меня нынешнего, если оно до сих пор отравляет меня и мое существование?
открытый вопрос – и даже сейчас он вырывает меня из реальности. или я сам, думающий о плохом.
пункт второй – ужасная жара, хоть кожу снимай. ужасный шум моторов, хоть прячься за бортом огромного флагмана. ужасно громкий народ. ужасно праздный народ. ужасно веселый народ со своей трагедией, запертой в самой дальней и самой маленькой темной двери намертво. ужасно счастливый народ – делай что угодно, но среди них не спрятаться: будешь выбиваться из ряда божьего благословения унылым внешним видом и не менее драматичными внутренними тайнами, которые, в свою очередь, ненадежно запрятаны за огромными дверями грудной клетки.
пункт третий – работа. работа – обязательство и долг, положенный в противовес долгу элио.
а еще: работа – это наказание для уставшего тела и разума. потому что нет отговорок, есть тупое надо. наверняка подобным образом рождается отсутствие удовольствия от жизни – из-за работы.
пункт третий – подпункт б: скоро встреча с генералом сяньчжоу.
ощущение от мыслей об этом схоже с отпечатком от слова работа. только с одним но – со страхом. с отвратительно липнущим страхом, который должен быть чужд; который должен быть забыт и похоронен навсегда в инсине – в живущем и цветущем инсине, которому знаком широкий спектр эмоций и полноценная жизнь.
но не блейду.
но не простому телу – не тупому оружию.
но не мне.
однако всегда есть чёртово но – страшно. мне чертовски страшно встречаться со своим прошлым, которое должно было остаться позади.
...
похоже, эоны надо мной смеются. не удивлен, но разочарован.
...
отвратительно отвратительно отвратительно отвратительно.
хуже произошедшей встречи только способность мыслить и чувствовать – если бы не они, то все было бы в порядке: и со встречей, и со мной.
глупость – вот истинный залог счастья. жаль, что я не глупый.
не глупый, поэтому стоял перед дверями комиссии минуты три: потому что страшно.
потому что может произойти все что угодно.
потому что думаю-думаю-думаю-думаю и страдаю от своих же мыслей.
а за дверями стоит он. стоит – генеральская осанка, прагматично сложенные руки за спиной, гордо поднятый подбородок – красивый, грех не сказать. величественный генерал лофу сяньчжоу, легендарный герой из заоблачного квинтета, воитель против мерзости изобилия со взгляд побитой собаки.
говорит: инсин.
говорит: я скучал.
говорит – говорит, чтоб его, ломающимся голосом, от которого болью веет за километр: я ждал и верил, что однажды ты придешь.
тошно. самое тошное в прошлом то, что ты не помнишь его и не знаешь деталей, праведно хранящих ответы на вопросы: почему – почему обнимают так сильно вжимаясь, всем телом, желая слиться воедино; почему говорят это чертово инсин с такой горечью, что на языке ощущается его противный вяжущий вкус; почему смотрят так грустно, продолжая легко улыбаться с желанием казаться сильнее.
самое тошное в прошлом то, что ты больше не тот, кого в тебе видят.
...
признавать чужую правоту тяжело, но попробую: кафка права. кафка чертовски сильно, кафка до отвратительно точно права: я не умею общаться с людьми.
вопрос в другом: умел ли когда-то?
он останется риторическим, потому что ответа на него я не найду – не найдет и кафка.
его хранит в себе прошлое: его хранят те самые друзья прошлого, те самые незнакомцы нынешнего.
можно было бы узнать то у цзин юаня – он как единственный нормальный вариант, но в этом-то и проблема – в том, что я не могу общаться с ним. не умею.
в этом-то и проблема: кафка отказалась права.
...
разочарование сжирает изнутри. разочарование сжирает внутренности, терзая их на кусочки, заставляет исцеляться и переживать то вновь – это похоже на характер цзинлю. на основу личности цзинлю – на металлический стержень цзинлю: хладнокровное истязание в учебной форме. такое нельзя соотнести с цзин юанем, но оно соотносится.
оно уродливо соотносится с цзин юанем нынешним: цзин юань почти не изменился ни внешне, ни в деталях формальности – в долге. ответственности. порядочности, обязательствах и несбывшихся мечтах, но изменился внутренне – насколько я могу судить, основываясь на сохранившихся осколках воспоминаний.
не знаю, что должен делать и как говорить – и как вообще разговаривать о работе, не задевая прошлого и того, кем мы были друг для друга – и того, кем мы стали друг для друга.
не знаю.
я уже говорил – точнее, повторял слова кафки: я не умею общаться с людьми.
видимо, цзин юань тоже потерял хватку – время дает свои плоды. будь оно проклято.
...
наверное, верным решением было остановиться сначала на важном для всего лофу сяньчжоу, чтобы перенести нечто важное только для нас на потом – важное ли? по крайней мере, касающееся только нас.
уверен, кафка бы мной гордилась. кафка в принципе взвалила на себя миссию присматривать за всеми, кто рядом – незаметно и ненавязчиво, по ее субъективному мнению. пусть думает, что так оно и есть, но могу сказать одно: она бы мной гордилась. безмерно. а я ей благодарен — немного.
...
все изменилось до отвратительно сильно. незаметные детали рождают прошлое, а целая картина видимого погребает его ещё глубже и глубже.
хуже лишь то, что изменились люди. а незаметные детали способны породить лишь сожаление.
поэтому лучше бы я жил меньше. лучше бы умер. лучше бы не становился долгоживущим, потому что это прекрасно лишь в теории, и ужасно взаправду: чувствовать бестелесную – духовную – потерю себя и близких. вину и сожаление. ощущать течение времени. гадкую фальшивость. намертво прилипающее одиночество.
поэтому лучше умереть. вернее – проще умереть. ещё вернее – терпеть жизнь чертовски тяжело.
...
смешно. и цзин юань изменился. медленно и незаметно, но изменился.
время не щадит никого: праведный и правильный цзин юань – не исключение. вообще нет – у него не было и шанса остаться тем же, что и раньше, разве что внешне, и то – в деталях.
цзин юань может казаться стабильным в своей ленивой уверенности, цзин юань может ощущаться сильным в непоколебимости и контроле каждого своего шага — в безмятежном контроле каждого последующего действия; цзин юань может видеться искренним в своем благодушии и свободе – цзин юань может казаться, но не являться.
вообще нет – у цзин юаня не было и шанса остаться незадетым прошлым и его изменениями: он не смог избежать потерь и разрушения казалось бы стабильного уклада лофу сяньчжоу и квинтета, но байхэн погибла. но дан фэн переродился в дан хэна. но цзинлю поразила мара. но инсину пришлось превратиться в неживое нечто – в блейда.
цзин юань не смог избежать тоски, пронизывающей каждое его движение: она живет в грустной улыбке, брошенной в ответ; в косых взглядах в пол, затопленных сожалением; в тяжелых вздохах, непроизвольно вырывающихся сквозь бесконечный контроль генерала над всем вокруг себя и над самим собой, но только не над сожалением.
а я не смог избежать вины, бегущей по венам вместо некротической крови, глядя на цзин юаня, говорящего о сложном и счастливом настоящем лофу. об иномирцах и мерзости яоши. о готовящейся угрозе извне.
наверное, ему бы больше подошло говорить о старом-забытом лофу. и старых забытых нас. для разговоров о важном цзин юаню не хватает уверенности, а мне – небезразличия. а нам обоим – важности настоящего, а не прошлого.
...
иногда это кажется приятным. немного – совсем-совсем.
просто поговорить — когда не смотрят выжидающе, пытаясь безмолвно вытянуть правду наружу, когда в движениях не чувствуется агрессивное желание помочь и сделать нормальным. социально приемлемым. иногда это называют словом здоровый. иногда так говорит кафка. сэм говорит естественное состояние человеческого организма. цзин юань говорит неважно.
то было в прошлом, это уже неважно.
то уже не касается нас. неважно.
это проблемы заоблачного квинтета, не нас. так что неважно.
неважно неважно неважно неважно.
хотя понимаю, что чертовски важно – важно для цзин юаня.
цзин юань сильнее нас всех вместе взятых, потому что он помнит прошлое.
цзин юаню больнее, чем нам всем вместе взятым, потому что прошлое сжирает его изнутри. потому что он живет прошлым. потому что ему важно прошлое.
остальным неважно. и мне неважно, потому что помню лишь мелочи – воспоминаний о последних годах и то больше, чем о семи сотнях лет.
а цзин юаню важно, хотя он говорит обратное. потому что это только его проблемы.
и это первое свойство настоящего цзин юаня: жить со своими проблемами один на один.
...
несмешная шутка лофу сяньчжоу – набирать в свои ряды концентрацию трагичности: тринадцатилетний лейтенант без родителей, глава комиссии по полетам с гибелью близкой подруги за спиной, и генерал в этом сообществе тоскующих и брошенных – генерал, потерявший всё и не наживший ничего за долгие века своей одинокой жизни.
...
если пытаться в размышления – если погружаться в ненавистные чертоги разума, то можно сказать одно: лофу сяньчжоу удивительное и отвратительное место одновременно. уникальная смесь.
уникальный концентрат долголетия и сожалений; уникальная возможность построить несдвигаемую стену меж долгоживущими видами и мимолётной жизнью, находящимися рядом физически, но не ментально; уникальная способность дать людям свободу, принятие и семью, чтобы потом отобрать это все раз и навсегда с помощью благословения яоши, лёгкой рукой превращающей тебя в гниющую мерзость.
уникальность, ограненная в драгоценный камень, ненавистью сияющий в свете жаркого солнца: подарить прошлое, чтобы стереть его под ноль. в нуль. подчистую. и дать взамен возможность становления тем, кого я боялся увидеть – становление человеком, слепленным из ненависти и разочарования с призрачным желанием умереть.
подарок прошлого остался забыт. он и неважен – важно то, что сейчас: дан фэн, сущность которого заставила все пойти под откос.
цзинлю, которая одним взмахом меча разрезала что-то глубоко внутри до фантомной боли – и до самой настоящей смерти.
растерявшая всю удачу байхэн, что отдала свою жизнь на благо сяньчжоу.
и цзин юань с одиночеством под руку, ставшие неотделимым сплетением на века.
...
еще один открытый вопрос, которых бесконечное множество: как цзин юань переносит мое общество, зная, что рано или поздно ему вновь придется потерять меня?
зная важность прошлого для цзин юаня, не могу не думать о том. не могу не думать о том, что потерять близкого человека первый раз – это больно. потерять во второй – ничуть не легче. не проще, не менее болезненно, не незаметно.
сегодня нас ждет лофу, завтра – птеруги-v, послезавтра – панклорд и бесконечное множество новых миров.
цзин юаня ждет лишь еще несколько веков генеральского поста и бесконечный вид лофу сяньчжоу с высоты комиссии баланса.
...
писала волчица. хочет, чтобы мы привезли ей побольше острой лапши и чипсов с сяньяжоу – если заказывать напрямую, то нужно доплачивать за доставку.
понимаю, так выгоднее – сто процентов выгоды: блейд же оплатит покупки, а волчица в свою очередь удалит переписку и состроит удивленное лицо, глядя на пачки фастфуда.
окей. пусть будет так. современные подростки стали слишком предсказуемыми, а я – слишком безвольным, чтобы играть не по правилам – тем более, против упрямой волчицы.
...
это что-то медленное – что-то тлеющее и спокойное в обыденности своей жизни.
но иногда спокойствие умирает – оно рождает глобальный сбой, короткое замыкание под названием пустота. пустота – горящая и всепоглощающая, заключённая в звонкий пульс крови у висков, сбитое неестественное дыхание и расслаивающиеся слабые мышцы тела, – которая вновь переродится спокойствие: уроборос-спокойствие, кусающий себя за хвост, что дарит ему ощущение потери реальности.
именно так ощущается общение с цзин юанем: спокойствие прошлого в тоскливом взгляде, рождающем пустоту от соприкосновения с настоящим.
...
то кажется логичным: нужно пройти стадию прошлого, чтобы принять стадию настоящего – чтобы понять значимость второго шанса, второго столкновения судьбы.
но я – лишь тень инсина. вернее: его отмершая часть. как ящерица сбрасывает шкуру, чтобы переродиться вновь в нечто лучшее, только я теряю части себя настоящего, превращаясь в это – тело без прошлого и будущего.
тело, незнакомое никому, кто знал инсина.
и в этом проблема цзин юаня и того, что я не умею общаться с людьми: образ в голове цзин юаня – инсин. человек, сидящий перед ним – блейд.
и в этом проблема.
в этом заключена огромная проблема меж мной и человеком, с которым я общаюсь: потому что я вижу его настоящего, а вместо меня видят прошлое.
...
кафка привычно стоит облокотившись о кухонный стол, сильнее кутаясь в черное пальто до колен, и смотрит в одну точку на потухшем экране смартфона, и лишь изредка, исподлобья – на меня.
кафка говорит: послушай, ты умеешь мыслить и действительно мыслишь, но ты не умеешь делиться этими мыслями.
кафка говорит: послушай, свои чувства нужно проговаривать, и чувства чужие тоже должны быть обговорены.
кафка говорит: послушай, нужно обсуждать проблемы, а не закрываться из-за раздражения, рожденного собственной виной и ощущением неполноценности.
кафка много чего говорит – вычерпала понимание окружающих из собственного отстойного опыта жизни. поэтому и слушаю ее – потому что ей важно быть услышанной. а не слушать, пока тебе говорят разумные вещи, было бы верхом глупости.
...
выстраивать доверие до безумного тяжело – проще умирать раз за разом, чем разговаривать: слова вываливаются неаккуратно – кажется, только сегодня утром меня научили говорить, а теперь просят зачитать отчет перед нануком, по итогом которого он распорядится, грозит ли этой вселенной уничтожение или нет.
судя по моим глупым попыткам что-то сказать, стекающим в молчание, вселенная давно горит в огне.
но цзин юань смеется – святые эоны, люди на лофу сяньчжоу такие понимающие и, на первый взгляд, безмятежные в своем простодушии. на второй взгляд становится ясно, что счастье тут иллюзорно – скорее, его развели в печали в соотношении сто к одному.
но цзин юань смеется, будто все правда в порядке, и кладет руку на плечо – соприкосновение горит даже через плотную ткань и сводит с ума: словно я – настоящий и способный жить, словно я человек, словно мне те самые пятнадцать, как порой кажется кафке: те самые пятнадцать, когда мать стоит на кухне с уставшим взглядом и курит, когда отец не отвечает на звонки, а сестра отдаляется, прячась в коробку с компьютерными играми, и мне пятнадцать, и я – самое главное разочарование во всей вселенной, на которое смотрят, словно оно – истинное счастье, и говорят:
спасибо, что доверяешь мне, блейд.
я понимаю твои чувства, блейд.
я хочу общаться с тобой, блейд, потому что мне нравится проводить с тобой время, блейд.
блейд блейд блейд блейд блейд – сплошной полосой высеките блейд на электроэнцефалограмме.
...
кажется, меня убивают, цзин юань. кажется, теперь это делаешь ты.
...
мне нужно признаться: кафка права. кафка чертовски сильно, до отвратительного точно права: мне легче.
мне правда легче, потому что теперь все проще, и нет той тупой тяжести на груди от недоговоренностей и собственных сжирающих мыслей.
все еще считаю, что говорить до безумия трудно; обсуждать чувства и проблемы придумал сам тайззиронт – самовоспроизводящийся ужас, бесконечно размножающийся под тяжестью одиночества. его легко уничтожить – начни говорить, и сотрешь рой мыслей в нуль; труднее само начало, подготовительный этап уничтожения, сама мысль об уязвлённой искренности под чужим взглядом.
но я верю, что мы с цзин юанем уничтожили тайззиронта. и даже если это уничтожение временно и он возродиться вновь, то у нас есть оружие – доверие в возможности разговаривать.
поэтому говорю: спасибо кафке за то, что она всегда права.
...
чувствовать жизнь до смущающего странно и дискомфортно. не могу сказать, что неприятно – скорее непривычно. неловко. не то, что положено мне и чего я стою. такого достойны дети, когда бегают у фонтанов близ возвышающегося святилища: чтобы вода горела в соприкосновении с кожей, чтобы влажный воздух оседал на загорелых щеках, чтобы улыбка сеялась на лице ненамеренно и самопроизвольно – как естественная реакция на жизнь и счастливое незнание всех ужасов существования.
этого достойны те, кто должен жить – этого был достоин инсин, смешной в своем огромном самомнении и жадном рвении к лучшему, но никак не блейд.
мне не подходит жизнь. она чертовски сложная и часто разочаровывает.
и ещё: жить я не должен. спасибо, конечно, цзинлю за такую возможность – спасибо цзинлю за возможность понести наказание за собственные действия, но жить я не должен: данная жизнь всего лишь бесконечная расплата за попытку спасти байхэн.
но цзин юань говорит – иногда он похож на кафку, потому что говорит важные в своей сути вещи; часто он отличен от кафки, потому что, говоря о проблемах, не пытается меня исправить – лишь произносит факт как таковой; цзин юань говорит: чтобы утверждать, что тебе не подходит жизнь, нужно хотя бы попробовать по-настоящему пожить. нужно не стремиться к смерти, как к наипростейшему варианту, а пробовать приблизиться к жизни: тем более, если смерть оказалась недосягаема, то жизнь – это точно то, что может подойти.
цзин юань говорит: вина за содеянное давно сожрала тебя заживо; цзин юань говорит: ты расплатился – ты расплатился за случившееся даже больше, чем мы все вместе взятые.
цзин юань говорит: ты просто хотел спасти нашу подругу.
цзин юань говорит: не сожалей более.
цзин юань говорит: не вини себя.
цзин юань говорит – цзин юань говорит как факт, протягивая руку помощи: живи дальше, блейд, раз тебе дан шанс.
просто цзин юань не понимает одного: у жизни много недостатков и поводов для разочарований.
цзин юань не понимает: для слабых людей жизнь кажется тяжелой.
цзин юань не понимает, но отчаянно пытается, слепо протягивая руку вперед, чтобы коснуться, и было бы греховно не протянуть свою в ответ – и именно так чувствуется жизнь и ее проявления: в оголенном физическом контакте, в соприкосновении отчаяния и смирения, в острой несправедливости – ведь жизни достойны другие – искренние и счастливые.
но именно так чувствуется жизнь и ее проявления – непривычно, но до безумного приятно.
...
я бы предложил цзин юаню убить меня – то было бы логичной кульминацией наших отношения: он мог бы то сделать – он точно мог бы ударить глефой, рассекая кожу, он мог бы сломать и так неживое нечто – обыкновенное оружие под телесной оболочкой – в ничто, он мог бы жестко перекрыть кислород и в итоге убить даже одной рукой.
я бы предложил цзин юаню убить меня – как попытку показать красную нить привязанности на шее и высшую благодарность – в качестве извращённой формы доверия, но ему приятнее убивать по-особенному: даря долгое внимательное созерцание, золотом радужки струящееся по лицу – ранил; сея мягкую улыбку, цветущую от одного пойманного пересечения взглядов в пространстве – ранил вновь; прикасаясь к руке, сняв свои чертовы перчатки, – чтобы напрямую кожа к коже, чтобы ничем неприкрытое желание почувствовать живого человека рядом, бурлящее в крови, кипело в своем осуществлении – ранил чертовски сильно; протягивая руку – и пальцы, касающиеся одежд, мягко опускаются на спину, притягивая ближе в объятья – так, чтобы чужое теплое дыхание оседало на шее, заставляя мурашки бежать вдоль позвоночника – это то, как он по-настоящему убивает: убивает безжалостно, безоговорочно, без протеста, с добровольным проигрышем; убивает без всяких регенераций, восстановлений и излечений – убивает раз и навсегда, в наивысшей извращённой форме доверия.
...
мир чертовски нелогичен. абсурден. противоестественен в своем тупом и бессмысленном экзистировании, заражая этим даже живых существ.
потому что истинно живые не чувствуют – посмотрите на сэма. научите сэма жизни – дайте железной машине сердце, которого она так отчаянно жаждет.
потому что мертвые чувствуют, и это ненормально. потому что мертвым нужно отдаляться и желать оказаться под землей, смирившись с укладом вещей; они не ощущают непривычное и забытое – страх. тоску. беспокойство. нетерпение. желание существовать дальше. мертвым просто не дано – мертвые забыли эмоции в тот момент, когда предали свое тело в лапы смерти.
но мертвые чувствуют – но я чувствую. и это чертовски нелогично, и в этом проявляется очередной сбой нашего абсурдного мира: потому что я чувствую – и это неправильно.
...
волчица говорит, что я совсем размяк – стал чаще ей отвечать, а не забрасывать в архив и игнорировать неделями.
сразу видно: думать мне не к лицу – становлюсь добрее к окружающим.
отвратительно – нужно точно заканчивать думать.
...
глубокий вдох. глубокий выдох. если перед встречей с цзин юанем было страшно, то перед встречей с ублюдком – страшно не сдержаться и сорвать план элио.
мы все виноваты. мы все должны понести наказание – и если цзинлю пожрала мара, заставив ее навсегда запомнить свою неверность – заставив ее стать предательницей для всего лофу, решившей бросить вызов эонам, то дан фэн просто сбежал, выбрав новую и удобную жизнь для себя.
будь он проклят навсегда, будь он убит в худших муках – будь он несчастен в своем желании сбежать от наказания и отречься от собственных ошибок раз и навсегда.
...
святые эоны ладони горели от желания убить его просто убить убить убить убить
он тоже виноват это все он и его чертова природа видьядхары
руки дрожат когда я допускаю мысль о том что он может быть мертв как его грудная клетка может быть вскрыта словно венец драконьего существования – чтоб он мучился так как приходилось мне все эти долгие годы как приходилось всем нам но только не ему
почему он может жить спокойно не боясь за настоящее не чувствуя вины и сожалений почему она может причинять боль и искать новые смыслы в жизни почему им можно а мне нет почему я должен страдать и нести бремя ответственности а не просто жить
...
ненавижу действие подобных встреч. уберите их от меня. уведите меня от них. это ужасно – чувствовать, как счастливое прошлое разрушается под жестоким течением времени, порождая ненависть меж когда-то близкими людьми.
...
остается лишь невесело улыбаться – я запомнил, как цзин юань пытался сделать меня живым. я запомнил, как цзин юань учил меня улыбаться.
попытка засчитана – урок усвоен. улыбка есть, но жизнь от этого не изменится, и лучше она не станет. но, может, сейчас кафка подумает, что я здоровый. может, сэм скажет, что я нахожусь в нормальном состоянии человеческого организма.
цзин юань наверняка скажет неважно.
цзин юань посмотрит с вселенской печалью в глазах, признавая собственное поражение – привычно кладя голову на мое плечо и тяжело вздыхая, заставляя теплый воздух щекотать кожу шеи – чтобы не видеть уничтожение действительности, и скажет: неважно, блейд.
реальность уже не важна.
потому что реальность не очень-то и счастливая. и вряд ли станет таковой.
скоро все закончится, блейд, скоро твоя миссия на лофу подойдет к концу.
главное – это твои чувства, блейд.
и скоро все точно будет хорошо.
и все хорошо – это банальная ложь, знакомая всем с самого детства; и все хорошо – это фальшивая надежда, подразумевающая провал; и все хорошо – это попытка приободрить иллюзией, но никак не сказать горькую правду.
но цзин юань говорит, что все будет хорошо – и словно в безмолвной попытке найти доказательства, он медленно тянется вперёд: держа за ладони, чтобы притянуть их к себе в простой ласке – цзин юань не думает, как поступить, потому что знает: он проводить пальцами по холодеющим рукам, растерявшим былое могущество и способность создавать прекрасное; но он проводит по рукам, ненамеренно размазывая по синеватой коже стекающую кровь – это выглядит уродливо-неподходяще, но цзин юань действует до невозможного аккуратно и смотрит так, словно перед ним – ладони величайшего воина и творца; словно он может прикоснуться к кистям высшего эона, самого демиурга вселенной с его благостного позволения; потому что цзин юаню важно другое – ему важно дать почувствовать, поэтому он касается напряженных пальцев, сводимых легкой судорогой, и переплетает их со своими.
это важно – важность не умирающего в агонии прошлого, а настоящего: цзин юань заставляет чувствовать, и нелепое сердца за грудной клеткой бьётся до неприличного сильно – до отвратительного ощущения слышимой набатом крови в висках.
и это важно – важность не прошлого, а настоящего: настоящего, сведенного до цзин юаня: до его тонких губ, поджатых в усталом сожалении; до неторопливого в своей уязвленной нежности взгляда, обожающего цепляться за каждую деталь несовершенного тела; до осторожных касаний, не желающих причинять боль – до легких поглаживаний одной руки, обводящей выступающую косточку запястья, пока вторая разматывает тугой моток марли; в простой и прекрасной в своей простоте заботе – в попытке облегчить призрачные мучения ноющих рассечений от меча, ведь регенерация не подразумевает анестезию – ведь бессмертие не значит отсутствие боли.
возможно, мир сошел с ума. возможно, это все неправильно. возможно, такое не должно быть, но я уже ни в чем не уверен, потому что вселенная медленно рушится изнутри с легкой руки цзин юаня – настоящего эманатора разрушения, настоящего эона хаоса и энтропии.
но сейчас я знаю точно – я чертовски сильно, до отвратительного точно уверен: некоторые вещи не должны быть забыты, потому что я понимаю – каждый раз глядя на цзин юаня, я четко осознаю, что мы значим друг для друга гораздо больше, чем просто прошлое – чем просто друзья прошлого и нынешнего. и, возможно, нашей истории суждено повториться, чтобы создать для нее иной конец.
...
список причин полюбить лофу:
первое – простота и удобство: кто знал, что флагман найдет силы на восстановление после сотен тяжелых битв с творительницей чумы и ее последователями; кто знал, что сяньчжоу удастся добиться процветания и успеха, несмотря на страдающее и оставшееся позади – изменившееся и сменившееся – прошлое.
второе, пожалуй, люди – до ужасного смешные, до ужасного трагичные люди, приспособившиеся к жизни, преступая трудности и разочарования: они продолжают влачить свое существование, даже если им тысячи раз хотелось стереть себя с лица этого мира. с такими не слиться – среди таких не спрячешься, потому что нужно добиться огромного мастерства и жизнелюбия, но попытаться можно – но научиться у таких можно многому.
третье – уникальность. единичность в своем существовании – в возможности отобрать все и подарить вновь.
в возможности заставить разочароваться, чтобы потом научить смирению.
третье – подпункт б: встреча с генералом сяньчжоу: генерал сяньчжоу, само божественное предвидение и борец с мерзостями изобилия, который потерял все, но сумел сохранить в себе нечто живое и живущее – показывая и доказывая то на собственном примере; и в ответ я хватаюсь за эту самую жизнь, голодный до свободы и настоящего – голодный и забывший, какого это – жить; какого это – считать, что я достоин самого простого в своей сущности – возможности жить.
...
кафка собирается обратно к охотникам – ее миссия подошла к концу.
лофу сяньчжоу пошел ей на пользу – кафка ощущается более отдохнувшей и готовой к новым приключениям от элио; встреча неправильной дочери и неидеальной матери пошла ей на пользу – кафка выглядит довольной, позволяя дразнящей улыбке оседать на губах как можно чаще, чтобы ленивое блейди звучало ещё более издевательски и протяженней.
мне же придется немного задержаться на лофу, потому что если мастерица меча выразила последнюю волю перед судом о встрече со своими учениками, то следует исполнить ее – потому что если цзинлю готова поговорить о памяти и важности прошлого для всех нас, то следует ее выслушать.
...
вспоминая цзинлю, приходит осознание, что цзин юаня рано или поздно тоже пожрет мара. а меня ждет неизвестность – рано или поздно настигнет вердикт элио; может, ещё быстрее достанет проложенный годами путь мары.
черт знает, какое будущее нам предрешено. но, может, в этом и заключается шарм – жить здесь и сейчас.
...
кажется, вот оно – спокойствие и смирение. то, на поиски чего были положены годы и животное отчаяние, оказалось совсем рядом – в попытке осознать и пережить происходящее.
вот оно – спокойствие и смирение: в глухом ожидании цзинлю и отсутствии страха – страха перед сожалением и тупой злостью на себя и нее; страха, который намертво вплетался в ткани кожи перед прибытием на сяньчжоу – страха, который был порожден лофу, и им же побежден. который оказался сломлен и утерян. брошен – далеко и надолго.
вот оно – спокойствие и смирение: принятие жизни такой, какая она есть; не возлагая обязанностей и ожиданий ни на нее, ни на себя.
...
она почти не изменилась. прошли годы, но она почти не изменилась – все такая же ностальгирующая и сожалеющая обо всем сделанном и несделанном – все такая же в своем желании повернуть этот флагман на сто восемьдесят градусов ради лучшего будущего.
все такая же, что и раньше – со стальным стержнем внутри, позволяющим ей стойко выдерживать огромный вес собственной вины могучей героини и великой преступницы лофу сяньчжоу.
...
она – гарантия и последняя попытка. она – цзинлю – верная исполнительница своих обещаний, способная дать не окончательную, но последнюю желанную смерть хотя бы на несколько секунд.
...
спасибо цзинлю за мгновения небытия: за короткий сон после тяжелого дня полного усталой боли – за сон в маленькой темной комнате, за дверями которой слышны громкие и беззаботные голоса старых друзей и виден яркий свет; спасибо за долгожданный счастливый сон, погружающий в темноту, на периферии которого квинтет наконец-то собрался вместе, чтобы выпить вина и отдохнуть.
спасибо байхэн за воспоминания и лучшее время – за принятие и поддержку, которые были так нужны тогда, на начальном этапе настоящей жизни.
спасибо дан фэну за попытку спасти ее. неудачную. провальную. вызывающую сожаление, вину и ненависть, но попытку сделать нечто лучшее для пропащего лофу и байхэн.
спасибо лофу сяньчжоу за страдания, за боль, тоску, разочарование и принятие – спасибо за уникальный концентрат долголетия и сожалений.
спасибо цзин юаню за подаренную жизнь – за пробуждение после долгого сна под названием существование; спасибо за принятие и заботу, которые были так нужны сейчас, в преддверии настоящей жизни.
я не уверен в будущем, потому что оно иллюзорно и таит неизвестность – я не знаю, что мне делать и что ждет впереди.
я не уверен в прошлом, потому что воспоминания слились в мутную темноту из нечётких урывков отдельных картин — и сделать я ничего не могу. и изменить я ничего не смогу.
но я уверен в настоящем, и в настоящем меня ждет встреча с охотниками: азартной и смешливой волчицей, ждущей коробки лапши с лофу; меня ждет встреча с кафкой, которая пьет отвратительный кофе и переписывается с рыжей лисицей химеко, узнавая о девчонке со стеллароном за рёбрами; меня ждет встреча с сэмом и его ежедневными проверками на соответствие параметрам нормы; с элио, готовящим новый план для судьбы этого мира.
меня ждёт цзин юань, контакт которого временно выведен в строку важные среди прочих чатов – до очередной повисшей в будущем желанной встречи.
меня ждут новые миссии и новые планы – новые планеты, новые миры и новые проблемы вселенной.
меня ждет настоящее – порой отвратительное, порой прекрасное, но настоящее.