Ночное море с размеренным шуршанием облизывало округлые камни побережья и, чернея, мерцало серебристо-голубыми точками, словно присыпанное порошком нулевого элемента. Лиара говорила, что это или планктон, или бактерии, занесённые на Землю из космоса и освоившиеся в водной среде — Лея предпочитала думать, что это звёздная пыль.
Кто знает, сколько звёзд, сколько карликовых планет и астероидов разлетелись на квазичастицы после взрыва Жнецов по всей галактике… И сколько из них соединились вновь.
Здесь, на Земле, и на многих других планетах...
Стянув кроссовки с толстой ортопедической подошвой, Лея осторожно вытянула ноги навстречу воде. Ровные, чуть шершавые, влажные крупные камни холодили ступни, и от ощущений смутно знакомых, но практически позабытых за год реабилитации, шея покрылась мурашками. Лея судорожно выдохнула и запрокинула голову. Над головой мерцало такими же голубовато-серебристыми точками такое же чёрное небо. Это совершенно точно были звёзды, а ещё — огоньки спецчелноков, до сих пор подбирающих обломки кораблей и Жнецов, спасательные капсулы и военные жетоны, восстанавливающих разрушенное.
— Хай, Шепард!
На лицо упала тень, почти незаметная в полупрозрачной черноте ночи; Лея вздрогнула — едва ли от тени, скорее от прозвучавшей фамилии — и опасливо огляделась. И хотя побережье было пустым на много метров вокруг, всё-таки легонько ущипнула Джокера за бедро. Показательно айкнув, он отступил на полшага.
— Мне казалось, что мы договорились, — тонко нахмурилась она.
— Да тут же всё равно никого нет!
Лея тяжело, но примирительно вздохнула и развернулась к воде.
К роли героя привыкнуть так и не получалось. Как бы старательно она ни пряталась (скрывала лицо, фамилию, избегала входы по биометрии), не могла отделаться от ощущения навязчивого, липко-сладкого, восхищённого взгляда, которым её встречали и провожали везде: не человека — героиню галактики, символ надежды и восстановления мира.
Впрочем, нашёлся всё же отель, который понял: если обладатель целого кителя медалей (их бы вплавить в памятник на Акузе) и спаситель галактики хочет заселиться в маленький отель на каменном побережье Средиземного моря не под фамилией Шепард и без использования военных квот, то не стоит её узнавать. Поэтому вот уже третьи сутки все служащие отеля с милейшими улыбками невозмутимо обращались к ней исключительно “мисс Моро” под ехидное хехеканье Джокера, если он оказывался неподалёку.
А рядом он был постоянно.
— Ну и зачем мы здесь?
Джефф бросил куртку на камни и медленно уселся на неё, сложив руки на согнутых коленях. Лея повела плечом и невесомо улыбнулась:
— Ты знал, что на небесах только и разговоров, что о море?
— Мне казалось, наши разговоры были куда прозаичнее. — Джефф хохотнул: — Жнецы-геты-чёртов Альянс.
Лея укоризненно ткнула его локтем в плечо и всё-таки коротко рассмеялась.
— Но не только ведь, да?
— Ну… Не только. Ещё немного о подлости, тупости, наглости и восхитительной беспомощности гребанного Совета.
Горестно посмеиваясь, Лея покачала головой:
— Возможно… Возможно, мы были слишком зациклены.
— Сложно не зациклиться, когда думаешь, как прервать цикл.
От этого слова мысли закружились, как в центрифуге, расслаиваясь и перемешиваясь — Лею замутило. Она содрогнулась и снова двинула Джеффа локтем. На этот раз он понял: покорно умолк. Сложив руки на коленях, он нервно потеребил фаланги пальцев. С тихим пощёлкиванием сталкивались лангеты на трёх из них, поломанных в попытках сдержать фамильное упрямство Шепард. Лея с опаской скользнула кончиками пальцев по его запястью и отдёрнула руку. Джефф качнул головой, без слов выражая недоумение. Лея пожала плечами.
Сложно было свыкнуться с мыслью, что это — её жизнь.
Такая же настоящая, как все эти годы, кружившие её в бесконечном пространстве тьмы, звёзд и синтетиков, в тяжёлых выборах и постоянной головной боли, в сомнениях и воспоминаниях об ушедших, оставшихся тенями.
Настоящая — но совершенно другая, размеренно покачивающая Лею Шепард на перекрывающих друг друга волнах. Военный госпиталь Альянса в Лондоне. Реабилитационный центр на базе Каролинского института. Крохотный шаттл вокруг Земли. Руины Цитадели. Прощальный звон жетонов в песчаном ветре Акузы. А теперь вот — побережье Средиземного моря, где можно вот так сидеть, совсем никуда не торопиться и чувствовать море и Джеффа. Не вокруг — в себе.
— Ты когда-нибудь был на море?
— Ну да, — не задумываясь, откликнулся Джефф и взмахнул руками, — мы же вместе там были!
Джеффу не нужно было называть, чтобы Лея поняла. Сквозь зубы прорвался горестный смешок.
— Нет, я имею в виду настоящее море.
— Ну а куда настоящее-то? Тёплый прибой, ракушки, песочек…
— Ненавижу песок, — отрывисто мотнула она головой.
— Да. Я… Помню…
Лее не нужно было уточнять, чтобы Джефф стих даже без укоризненного тычка под рёбра.
— Так был? — тихо переспросила она.
Джефф мотнул головой. Конечно, когда бы… Едва ли мать, служившая на Арктуре, ездила отдыхать на море, да даже если и ездила — едва ли это было земное море, уж точно не похожее ни на одно другое. А потом у него всё было точно так же, как и у Леи: академия, Сарен, Коллекционеры, Жнецы…
Реабилитация — одна на двоих.
— Хорошо, что мы сегодня здесь…
— Наверное, — дёрнул плечом Джефф.
Море продолжало бархатисто шуршать, касаясь камней. Волны прибоя, накрывая друг друга, о чём-то ласково перешёптывались, заглушали и так едва различимые постукивания электромузыки с набережной, далеко-далеко сиявшей неоновыми огнями. Со звонким стуком выкатился тяжёлый камень из-под медленно шевельнувшейся босой ступни. Лея глянула на Джеффа, на трость, валявшуюся рядом с кроссовками, прикусила губу и, уперевшись ладонями в камни так, что защипало кожу, разом поднялась.
Джефф рядом поперхнулся воздухом.
Вообще-то так делать было нельзя. Лея должна была быть благодарна уже тому, что ей разрешили использовать лишь одну трость и в принципе передвигаться без тотального медицинского контроля — но теперь этого было мало.
Она покачнулась. Рядом, внизу, клацнули лангеты на пальцах Джеффа. Он завозился, пытаясь одновременно встать и поймать Лею, если что, — опасный фокус. Лея едва уловимо качнула головой и растопырила пальцы, призывая его не двигаться.
Слов не было — утонули все в стоне боли, прикушенном на кончике языка. Лея глубоко, со свистом, втянула сквозь зубы вязкий, влажный, густой приморский воздух и сделала шаг. Всё тело заныло от боли, уводя в сторону — Лея качнула себя в другую и снова сделала шаг.
— Шепард, твою ж… — остаток фразы Джокер проглотил, потому что Лея пошла.
Медленно, переваливаясь с ноги на ногу, переступая как на ходулях (хотя едва ли обтянутые кожей синтетические кости можно было считать настоящими), она пошла. Каждый шаг, как в старой сказке, отдавался тысячей ножей не только в ступнях — во всём теле. Лее было больно.
Сосредоточившись на ходьбе, едва-едва переступая по круглым, холодным и с каждым шагом становившимся всё более скользкими камням, она чувствовала каждую мышцу, каждую кость, каждый нерв, выращенные в пробирке и соединённые тонкими руками хирургов и учёных. Работавшие над Горном, они как следует потрудились и над катализатором…
Лея чувствовала каждый импульс, каждое сокращение — и это до жути восхитительное чувство жизни сводило с ума.
Когда пенка задорно пощекотала пальцы, почти сведённые судорогой от усердия, Лея обернулась и в темноте послала чуть приподнявшемуся Джеффу усмешку:
— А ты когда-нибудь плавал в космосе?
И прежде, чем он успеет крикнуть, предупредить, просить, шагнула навстречу холодной воде.
Очередная волна, вдребезги разбившаяся о камни, заглушила все звуки. Но Лея могла поклясться, что в спину ей доносится тяжёлая и разрывная, как очередь из «Ятагана», нецензурная брань.
Футболка промокла сразу же, после первой волны, и складками застыла на теле. Штаны намокали медленно. Холодная октябрьская вода забиралась всё глубже, уже под кожу, пощипывая на свежих рубцах, пробирала мурашками до костей — и как будто бы обнимала. От этих ощущений вдоль позвоночника щекотно шевелилось ещё что-то: словно бы назревал биотический взрыв, накапливался плотный сгусток тёмной материи, чтобы обрушиться ракетой на врагов, но внутри.
Зайдя по пояс, Лея кончиками пальцев коснулась дрожащей поверхности воды. Бесчисленное множество мерцающих точек исказила крупная рябь. Они действительно были везде: и в воде, и над ней. Лея подняла голову. В чёрном небе без труда угадывались очертания созвездий, которые она рассматривала в иллюминатор космоносца, когда они в первый раз перебирались со станции на станцию.
Андромеда. Персей. Пегас.
Лея повторила их названия полушёпотом с улыбкой, раскинула руки и, задержав дыхание, рухнула в воду. Над головой на мгновение шлюзовыми воротами сомкнулись волны — полупрозрачные, так что можно было различить небо — и тут же раздвинулись. Вода вытолкнула Лею обратно.
— Всё в порядке! — крикнула она наугад, отфыркиваясь.
— Да хрена с два! — в тон ей отозвался Джокер. — Возвращайся!
Лея помотала головой и со смехом упала обратно. Простая физика — вода снова и снова, сколько бы она ни отдавалась ей, выталкивала её обратно — сейчас казалась абсолютной магией, потому что слишком сильно напоминала её жизнь.
Лея покачивалась на волнах и смотрела на звёзды, раскинувшись такой же звездой, и ей казалось, что с каждым колебанием она растворяется и собирается вновь. Она не чувствовала больше боли: ни в теле, ни на душе.
Зато наконец-то чувствовала себя.
Когда пальцы начало сводить от холода, а каменистое дно — царапать пятки, Лея поняла, что пора возвращаться. Ночной ветер задувал под мокрую одежду, вынуждая дрожать и громко клацать зубами. Шаги тяжелели.
Проходил восторг — возвращалась боль.
С очередной волной Лея практически вывалилась на берег — бедро вдруг прострелило болью — прямиком в руки Джеффа, стоявшего наготове с курткой и объятиями. Они покачнулись, однако устояли: Лея не хотела уронить Джеффа, а он за год как-то приноровился её ловить.
— Ты сумасшедшая! — скрежетнул Джефф зубами, крепко сжимая свою куртку на её плечах.
— Прости, — на выдохе выпалила Лея и задержала дыхание, чтобы унять дрожь.
Руки Джеффа, после холодной воды казавшиеся горячими, растёрли её плечи. Он скептически посмотрел на Лею, потом на брошенные на берегу кроссовки и трость. Тяжело вздохнул, и Лея всё-таки неровно расхохоталась.
— Что? — нахмурился он, увлекая её за собой прочь от воды.
— Ты сейчас так похож на Чаквас, когда она ловила тебя на пропуске приёма лекарств.
— Я был не настолько ужасным пациентом! — притворно возмутился он.
— Конечно. Точно не лез в самое пекло.
— Лучше уж в пекло, чем в ледяную воду, — прокряхтел Джефф, поднимая трость. — Кто бы полез тебя спасать, а?
Лея улыбнулась, обхватывая его руку поверх ручки трости:
— Меня уже не нужно спасать. Всё хорошо.
И, предупреждая поток возмущений, аккуратно поцеловала его в уголок губ.
В номере Лея сама нырнула в горячую ванную с гидромассажем и сидела так долго, пока всё тело не начало приятно ныть, пока не подействовали принятые по пути в отель обезболивающие и перенапряжённые за вечер ноги не прошли сами пару шагов до трости.
Джефф стоял на балконе, навалившись всем корпусом на перила, и смотрел на поблескивающую неоновым розовым от вывесок оживлённой набережной воду.
— О чём задумался? — вполголоса поинтересовалась Лея, присаживаясь на плетёный диванчик.
Джефф вздрогнул, как если бы она подкралась, и обернулся. Лея кинула косой взгляд на прислонённую к ручке дивана трость — вот уж вряд ли! — зябко запахнула поглубже неизменную фирменную олимпийку Альянса и улыбнулась ему.
— У тебя лицо светится, — чуть сдвинул он брови.
Лея озадаченно коснулась щёк, носа, подбородка: неужели всё-таки не планктон в море, а звёздная пыль. Джефф расхохотался и приземлился рядом:
— Я про улыбку. Круто…
Он не договорил: с протяжным вздохом закинул руку ей на плечо, помедлил мгновение, по привычке ожидая позволения, и бережно погладил. Лея вся покрылась мягкими мурашками и, забравшись на диванчик с ногами, невесомо пристроила затылок на плече Джеффа. Он усмехнулся и опустил руку пониже. Лея по привычке было прикусила уголок губы изнутри, но мотнула головой и расслабилась.
Джефф был прав: улыбка впервые за столько лет не сходила с губ. Более того, она не тяготила: не сдавливала грудь чувством вины, не сводила скулы кислым притворством, не отдавала горечью невыплаканных по погибшим слёз. Она была такой же естественной и незаметной, как дыхание.
— Знаешь, говорят, человека тянет к земле. Рано или поздно. Так, оказывается, нас, астронавтов, тоже. Я никогда не знала Земли, но… — Лея задумчиво перехватила его руку, щекотно скользящую вверх-вниз вдоль рёбер, переплела пальцы. — Такое упущение, что я раньше не бывала на море. Я не видела ничего красивее…
Джефф — уже привычно — чмокнул её в висок и, подтянув к себе поближе, выдохнул:
— Я тоже.
И хотя они сидели на балконе напротив ночного прибоя, Лея знала, что смотрел Джефф на неё.
На то, как она улыбается.