У Моны усталый вид и брезгливо бегают глаза по каждому, кто осмеливается её побеспокоить. У Моны горит дедлайн, ей не до чьих-то проблем и хлопот. Мона не ест вот уже вторые сутки: у неё урчит живот и разъехались в разные стороны хвосты на голове, а её любимая шляпа — шляпа, которой она так гордится и всем сердцем любит! — и вовсе закатилась под кровать и валяется в пыли. «Астрологические открытия и свершения», — вот такой заголовок у её предстоящей статьи, над которой она всё горит и прогорает. Такой заголовок у статьи, которую ей то и дело хочется выбросить из окна, к чёрту разбив все стёкла. Вот только этого делать нельзя. Дом не её, статью она обязана дописать, а под окнами куча кошек шастает, не дай бог в них попасть. Это же плохая примета!
Дверной стук отвлекает Мону. Она встаёт из-за стола и сварливо бредёт к парадной двери.
— Что такое? Не мешайте молодому астрологу зарабатывать себе на жизнь!
Мона клянётся, что если бы не её чувство собственного достоинства, то открыла бы дверь перед носом незваного гостя только чтобы потом её надменно перед этим же носом и захлопнуть.
— Оз, ты только посмотри на бестактность нынешних наблюдателей за небесными телами. Какая наглость! Так не уважать меня, Принцессу осуждения, прибывшую сюда по зову сердца!
Мона виновато открывает дверь, впустив Фишль и её говорящего ворона в дом:
— Прости, я тебя не узнала.
— Не узнала?! — с притворным ахом восклицает Фишль. — Меня?! — она добавляет ещё громче. — Я, к твоему сведению, одна такая во всех вселенных и галактиках. Ни одна жалкая звезда, — Фишль небрежно трогает стоящий у окна телескоп, — не в силах затмить моего света. И если ты такой талантливый астролог, то должна уже об этом всё в своих книжках прочитать.
Мона её игнорирует. Вместо того чтобы разбираться с надоедливой принцессой, она решает заварить чай — и покрепче — который так любит Эми. Малиновый аромат течёт по всему дому, и они уже болтают обо всём и ни о чём, сидя на полу кухни (потому что кухонный стол завален новыми только что купленными книгами). О работе Мона насильно заставляет себя забыть.
Оз притихает, поняв, что сейчас настал его момент покоя, а Фишль хохочет, иной раз забывая вставлять красивые словечки тут и там, чтобы поддерживать иллюзию принцессы не от мира сего. И Мона чувствует, как всё в Фишль порхает и поёт, когда она называет её принцессой.
— Фишль, пойдём со мной, — говорит Мона, когда обе их кружки с чаем пустеют. — У меня кое-что есть особенное для тебя.
Мона ведёт Фишль на чердак дома, только Оз остаётся на кухне, ведь он знает, что в нём сейчас нет никакой нужды. Когда Фишль поднимается наверх, она недовольно буркает:
— Темным-темно, ты хочешь, чтобы я ногу свернула?
Ответом ей служит щелчок механизма. Огоньки загораются по всей комнате — золотые, пурпурные, синие, лиловые, они танцуют в кромешной тьме пустого чердака и поют. От увиденного у Фишль замирает сердце.
— Я это заказала из Фонтейна. Решила проверить, работает ли. Для тебя, принцесса, между прочим, — Мона подходит к Фишль и обнимает её сзади, касаясь губами макушки. — Её величество будет в восторге от такого подарка для её хором?
— А… да, конечно, будет! — опоминается принцесса.
Она оборачивается к Моне и целует её в губы: коротко и крепко, как обычно, словно стесняясь задержаться дольше, чем положено. Мона усмехается и тянет её за талию ещё ближе к себе:
— Принцесса, сегодня вы помешали моей очень серьёзной работе, заявившись сюда, как это вы сказали… По зову сердца?
Фишль смущённо пытается отвести взгляд, но Мона ей это сделать мешает, коснувшись пальцами её подбородка и заставив снова посмотреть на себя.
— Не так быстро, нельзя убегать от своих королевских обязанностей. Ваш астролог теперь требует вашего полного королевского внимания и присутствия, чтобы возместить ущерб, — Мона самодовольно щурится, смотря на свою очаровательную гостью.
Надоедливая принцесса просто тает в её руках. Мона, всё ещё не отпуская подбородка Фишль, заставляет её прильнуть к стене, и сама прижимается ближе. В полной темноте чердака их всё ещё окружают разноцветные звёзды.
— И к-как же мне возместить ущерб, о мудрейший астролог…
Мона не даёт ей договорить, соприкоснувшись с ней губами. Какой же милой всё-таки была её надоедливая принцесса, особенно когда была румяной от стеснения и зажатой в самый угол. Мона углубляет их поцелуй, довольно чувствуя, что Фишль еле могла стоять на ногах. Ей нравится иметь такие внезапные, но очень приятные перерывы от работы.