Когда-нибудь это должно было случиться — их проигрыш. Чем выше они поднимались по турнирной таблице, тем сильнее попадались соперники. Но любое поражение очень сильно бьет по самолюбию. Игра проходила на чужой территории, в чужом городе — болельщиков практически не было, а фанаты соперников кричали и улюлюкали так, что закладывало уши. Все складывалось не в их пользу.

Поэтому Чонгук злится. Он нахохлившимся воробьем сидит на заднем сиденье автобуса, воткнув в уши наушники и злобно зыркая из-под челки на всех, кто осмеливается посягнуть на место рядом с ним. Впрочем, кроме Юнги, никто даже не пытается, а капитану плевать на загоны мелкого. Он зашвыривает сумку под сиденье, натягивает козырек кепки на глаза и готовится спать все четыре часа дороги. И Чонгук ему отчаянно завидует, потому что сам он не уснет. Его душит необъяснимая злость и раздражение, и думать о том, что это могло быть причиной его плохой игры, не хочется. Прислонившись лбом к прохладному стеклу, он смотрит в окно на мелькающие деревья и пытается думать над игрой, чтобы проанализировать ошибки, но мысли упорно возвращаются к одному. Прошло семь дней с той самой ночи, шесть дней с концерта, два дня с комнаты и столько же они не разговаривают — Чонгук сознательно ограничил общение, отключив каток. Правда совершенно не понимает, чего он этим добился, кроме глухой тоски, поселившейся глубоко внутри. Он поставил ту фотографию курящего Тэхёна на заставку телефона, и ему было совершенно плевать, если кто увидит. Чонгук смотрит на нее при каждом удобном случае в попытках разобраться в своих чувствах. А еще он думает о поступках Тэхёна, проигрывает в голове их встречи, разговоры, но только еще больше запутывается.

Из всего этого он выносит только одно: им определенно надо поговорить — глядя друг другу в глаза, честно и откровенно, не скрываясь и не увиливая.

Но сначала Чонгук стребует свое желание, потому что эгоистичная часть его боится, что разговор не приведет ни к чему хорошему, а свое получить хотелось бы.

Он снова смотрит на фотку, проводит пальцем по ней и открывает каток: от Тэхёна, конечно же, ничего за эти два дня и это злит еще сильнее. Чонгук старается сильно не скрежетать зубами, пока набирает их кодовую фразу.

 JK: мне надо расслабиться

 JK: у меня

 JK: завтра в 20-00

Ответ приходит спустя три часа, когда автобус с баскетбольной командой въезжает в город.

 КТ: ок

Лишь благодаря огромной силе воли Чонгука смартфон не летит в окно.

     У него освобождение от пар по пятницу включительно, поэтому весь день Чонгук играет в игры, спит, смотрит фильмы, ест и курит, ожидая вечер. В шесть часов он пишет «дверь будет открыта» и идет в душ, чтобы привести себя в порядок. Его немного потряхивает, потому что он не уверен в реакции Тэхёна на свое желание. Если честно, Чонгук думает, что его пошлют, но он будет не он, если не попытается.

     Тэхён пунктуален: ровно в восемь Чонгук слышит, как открывается дверь. В отражение окна он видит, что парень не зажигает свет, но судя по звукам, справляется на «отлично» и без этого. Чонгук делает глоток пива и переводит взгляд на раскинувшийся перед ним город. Сердце начинает учащённо биться, ладони стремительно потеют. Он вытирает их о мягкую ткань штанов, когда замечает в отражении замершего на пороге Тэхёна.

— Привет? — в его голосе слышится нерешительность.

— Проходи, — Чонгук, не оборачиваясь, машет рукой, указывая на свободный мешок.

Он весь натянут как струна. В голове сотни мыслей, как сказать о желаемом, но все они ему кажутся глупыми и неубедительными. Внезапно даже спор и награда кажутся несусветной глупостью.

Сбоку раздается тихий шорох и скрип ткани, пока Тэхён усаживается удобнее.

— Пиво? — Чонгук пододвигает неоткрытую бутылку ближе, избегая смотреть в глаза.

— Спасибо, — легко кивает Тэхён, скручивая пробку.

На нем темно-серые джинсы и бежевый свитер с высоким горлом — у Чонгука перехватывает дыхание.

— Потрясающий вид, — тихо говорит Тэхён, прослеживая взглядом за темной с красными точками рекой едущих машин за окном.

— Ага, — кивает Чонгук и, приподняв бедра, достает сигареты.

— Я слышал о вашем проигрыше, — Тэхён делает глоток и косится на парня. — Ты как? — он протягивает ему зажигалку, потому что свою Чонгук, судя по судорожным похлопываниям по карманам, где-то пролюбил.

— Нормально, — пожимает тот плечами, прикуривая, и выпускает облачко дыма. — Обидно, досадно, но не смертельно. Этот проигрыш мы можем себе позволить.

— Ясно, — кивает Тэхён и снова отпивает, возвращаясь к созерцанию ночного города.

Повисает тишина.

У Чонгука опять потеют ладони, он то и дело облизывает пересохшие губы, и чуть не зарабатывает себе косоглазие, пока искоса пялится на парня в попытках разобрать, какое же у того настроение. Но Тэхён молчалив и внешне очень спокоен. Он расслабленно сидит в кресле, вытянув длинные ноги, изредка прикладываясь к бутылке.

— А ты как? Чем занимался? — спрашивает Чонгук, чтобы хоть как-то рассеять тишину.

Вопрос дурацкий, но другое пока спросить страшно.

— Учился, — хмыкает Тэхён, ковыряя этикетку на бутылке ногтем большого пальца. — Ты же знаешь, что скоро экзамены.

— Знаю, — кивает Чонгук, докуривая сигарету. Он тушит окурок в пепельнице, сцепляет руки на коленях, наклоняется чуть вперед, словно выглядывая что-то там в окне, и тихо спрашивает: — Как Чимин?

— Эм… нормально, — Тэхён удивленно смотрит на парня. — Тоже готовится к сессии.

— Почему ты так смотришь? — Чонгук одним глотком допивает остатки пива, глядя на парня поверх горлышка.

— Просто ты никогда о нем не спрашивал, — Тэхён пожимает плечами, продолжая внимательно смотреть на Чонгука. — Точно все нормально?

Чонгук кивает головой, потом делает глубокий вдох и решается.

— На самом деле я просто не знал, как подвести к вопросу, — он запускает пятерню в волосы, почесывая затылок.

— Какому? — спрашивает Тэхён, откидываясь назад, сильнее утопая в кресле, и отпивает из бутылки, немного морщась — пиво стало теплым и горчит.

— Помнишь, ты мне должен был желание? — Чонгук поворачивается к нему боком и дожидается утвердительного кивка. — В общем, я знаю, что хочу у тебя попросить.

— И это как-то связано с сегодняшним вечером? — Тэхён смотрит с легким недоумением.

— Да.

— Хорошо, я слушаю, — Тэхён выуживает сигарету из своей пачки.

Признаться, Чонгук его удивил.

— Я хочу поменяться ролями на сегодняшний вечер, — выдает Чонгук после глубокого вдоха, подавляя в себе позорное желание зажмуриться.

Тэхён замирает с недонесенной к губам сигаретой. Такого поворота он точно не ожидал.

— Поточнее, — просит он, сумев все же прикурить, и судорожно затянувшись горьким дымом, едва не закашливается.

— Сегодня я хочу вести, а ты должен подчиняться. Во всем. Стоп-слово прежнее. И могу тебе пообещать, что не сделаю ничего такого, чего ты не делал со мной, — все это Чонгук говорит, наклонившись немного вперед и глядя в одну точку на полу. — Что скажешь?

Тэхён отвечает ему тем же, когда знаком показывает, что ему надо подумать, но при этом смотрит в окно. Чонгук кивает и, бросив «я отойду», уходит в сторону кухни. Он загружает стакан из-под воды в посудомойку, залезает зачем-то в холодильник, цепляет с большого блюда виноградину, отправляя тут же ее в рот, затем выкуривает сигарету и, больше не найдя причин потянуть время, возвращается в гостиную. Чонгук почему-то думает, что не найдет там Тэхёна. Он был уверен, что парень уйдет, поэтому резко стопорится и влетает коленом в диван, когда видит его, спокойно стоящего у окна с засунутыми в задние карманы руками. Тэхён поворачивает голову на звук, мягко улыбается и говорит простое: — Я согласен.

Чонгук длинно выдыхает, словно все это время задерживал дыхание, кивает и снова вытирает вспотевшие ладони о штаны.

— Хорошо, — бормочет он, подходя к Тэхёну. — Я почему-то думал, ты не согласишься.

— Это будет интересный опыт, — Тэхён снова смотрит в окно, а Чонгук невольно любуется точеным профилем. — Я ведь не шутил, когда говорил, что могу быть разным.

Чонгук гулко сглатывает, Тэхён поворачивается к нему и усмехается.

— Идем? Я не хочу возвращаться посреди ночи.

Чонгук снова кивает, немного замявшись, берет его за руку и ведет за собой. Тэхён чувствует, как мелко подрагивают пальцы парня, он видит, как тот кусает губы, обкусывая кожицу, но когда на самой последней ступени Чонгук спотыкается, он останавливает его, мягко потянув на себя.

— Эй, Гуки, все хорошо? Ты же понимаешь, что должен быть собранным и в ясном уме? — Тэхён заглядывает в шальные глаза парня напротив.

Чонгук встряхивает головой, пару раз крепко пожимает его руку и говорит: — Да, я понимаю. Прости, задумался. Не мог выбрать, что сделать первым. Говорю же, я сомневался, что ты согласишься, поэтому не готовился.

— Что ж, будем импровизировать, — Тэхён закусывает губу и тянет ладонь к шее. — Знаешь, я, конечно, рассчитывал немного на иное, когда надевал это, но теперь оно как-никак в тему.

«О чем ты?», — хочет спросить Чонгук, хмуря брови, но Тэхён указательным пальцем оттягивает ворот своего свитера, и больше ничего в этом мире не имеет значения.

Чонгук не может отвести глаз от кожаной полоски на чужой шее. Он весьма ощутимо толкает парня в грудь, припечатывая к стене своим телом, выдыхая сквозь зубы: — Ты действительно любишь дразнить.

Тэхён не успевает ответить, потому что в его губы буквально впиваются. Чужие пальцы ныряют ему под свитер, легко оглаживая живот и ребра, от чего Тэхён тихонечко стонет. Чонгук улыбается в поцелуй, отстраняется и рывком тянет бежевую ткань наверх, стараясь побыстрее избавить парня от нее. Узкая горловина застревает на ошейнике, Чонгук плюет на все и дает возможность Тэхёну разруливать ситуацию, а сам припадает к шее, покусывая кожу поверх кожаной полоски. Его разум стремительно заволакивает туман, он млеет от чужого вкуса на языке, а может оттого, что сегодня ему можно все. Пальцы блуждают везде, куда могут дотянуться, судорожно щупая, поглаживая и пощипывая, словно проверяя на реальность.

Тэхён, кое-как заставив Чонгука оторваться от своей шеи, наконец-то справляется со свитером, и бежевая ткань летит в сторону лестницы. Чонгук снова накрывает его губы своими, сразу же проникая языком глубоко, левой рукой стараясь нащупать дверную ручку. Проклятая железяка не находится, Чонгук со звонким чмоком отстраняется, фокусирует поплывший взгляд и открывает дверь, едва не выдрав и ручку, и саму ее чуть ли не снеся с петель, когда заталкивает их с Тэхёном в комнату. А все потому, что не хочет отлепляться от парня ни на секунду.

В комнате темно, лишь только лунный свет, падающий из окна, освещает часть кровати, но этим двоим наплевать. Животный голод Чонгука передается Тэхёну. Они срывают друг с друга одежду, тут же забывая про нее, и остервенело целуются, сталкиваясь зубами, лбами или носами. Тэхён бедром ударяется об угол комода, пока пытается снять джинсы, прыгая на одной ноге, второй рукой тут же старается стянуть с Чонгука спортивные штаны, но мешают туго затянутые шнурки на поясе. Чонгук дергает за них, едва не выдирая, выпутывается из одной штанины, вторую оставив болтаться возле колена, и подлетает к Тэхёну, обхватывая его лицо ладонями, вновь притянув для поцелуя. Тэхён, который занят снятием двух носков сразу, ойкает от неожиданности и заваливается на спину, схватившись за плечи налетевшего на него парня. Чонгук едва успевает выставить руки вперед, чтобы не рухнуть всем весом на него, и они вдвоем падают на кровать.

— Знаешь, нам надо успокоиться, — практически мурлычет Чонгук, не переставая покрывать поцелуями шею Тэхёна, с удовольствием отмечая, как тот отзывается мурашками и легкой дрожью. — Иначе, мы быстрее до травмы дойдем.

— Все в твоих руках, — отвечает Тэхён, играя бровями. — Ты сегодня ведешь.

Точно.

     Чонгук глубоко вдыхает. Он проводит носом по его щеке, указательным пальцем растирает кожу под ошейником, а затем, оставив на чуть припухших губах целомудренный поцелуй, отстраняется и садится на его бедра, рассматривая парня под ним.

Тэхён красивый. Это, конечно, не новость, но сегодня все воспринимается по-другому. Чонгуку никогда не представлялась такая возможность — полюбоваться. Лунный свет причудливо ложится на кожу, от чего она словно светится изнутри. В темных глазах Тэхёна, внимательно следящих за ним, отражается серебристый диск. Чонгук наклоняется вперед и ведет широкими ладонями по его вмиг поджавшемуся животу. Он целует под пупком, поднимается мокрыми поцелуями выше, прикусывает сосок, легко и почти незаметно, но парень все равно дергается, и достигает шеи. Тэхён, подставляясь под ласки, запрокидывает голову, ошейник впивается в кожу, оставляя красный след, по которому Чонгук тут же проводит языком. Он оглаживает плечи, ведет по предплечьям к запястьям, окольцовывая их и поднимая вверх. Тэхён понимает его мгновенно и тут же крепко обхватывает одну из перекладин изголовья.

— Держись крепче, и не вздумай убирать руки, накажу, — Тэхён фыркает, Чонгук за это прикусывает его ухо и поднимается с кровати.

Он полностью снимает с себя штаны, следом избавляясь от нижнего белья, Тэхён непроизвольно смотрит на стоящий член и сглатывает. Чонгук большим пальцем смазывает выступившую на головке каплю смазки, едва подавляя стон, и усмехается, заметив чужой взгляд.

— Потерпи немного,  малыш, — язвит он, наклоняясь к ногам Тэхёна, не заметив, как тот закатывает глаза на прозвище.

Чонгук стаскивает с него полуснятые носки, окончательно избавляет от штанов и ненадолго зависает над боксерами, не зная: сразу снять или подразнить, но тут же отбрасывает эту идею, потому что дразнить в этом случае он будет только себя. А ему просто жизненно необходимо увидеть член Тэхёна, к которому тот его не подпускал столько времени. Чонгук откровенно любуется его очертаниями под синей тканью трусов, и не может отказать себе во внезапно возникшем желании. Он наклоняется вперед, целует там, где уздечка, и тут же обхватывает головку, игнорируя неприятное ощущение от хлопка на языке. Он смотрит исподлобья на парня, продолжая водить ртом по стволу. Тэхён закусывает губу, запрокидывает голову и сильнее впивается в перекладины на спинке кровати, от чего на руках отчетливо проступают вены. Чонгук переводит взгляд на ошейник, продолжая целовать и прикусывать член, раздумывая, а остался ли у него поводок от Бакса, но тут Тэхён издает такой пронзительный стон, что все мысли разом улетучиваются. Он одним рывком избавляет парня от белья и с удовольствием проезжается своим членом об него, нависая над ним. Тэхён распахивает глаза, но, судя по мутному взгляду, ничего не видит перед собой. Он судорожно облизывает губы, руками до побелевших костяшек крепче цепляясь в перекладины кровати. Чонгук наклоняется и осторожно целует.

— Эй, Тэ, посмотри на меня, — шепчет он, осыпая мелкими поцелуями лицо разомлевшего парня под ним. Чонгук дожидается, когда тот сфокусирует взгляд на нем, и спрашивает: — Все хорошо?

Тэхён коротко кивает, то и дело возвращая взгляд к его губам.

— Я хочу, чтобы ты кое-что сделал сейчас, — Чонгук подушечкой пальца проводит по его нижней губе.

— Говори, ты же знаешь, что сегодня я — исполнитель, — слова Тэхёну даются с трудом.

Чонгук коротко кивает, продолжая вести пальцем с губ на подбородок. Он просовывает его под ошейник, аккуратно поглаживает раздраженную кожу, а затем снимает, убирая на тумбочку. Тэхён непонимающе смотрит.

— Отвлекает, — объясняет Чонгук, возвращаясь к нему, — сильно. Я хочу, чтобы ты сейчас сделал то, что больше всего хочешь сам, не оглядываясь на мои желания. Но предупреждаю, если снова провернешь фишку с чаем, я тебе врежу.

Тэхён тихонько смеется, а затем отцепляет руки от перекладины, немного морщась, когда в них начинает поступать кровь. Чонгук внимательно и даже слегка настороженно смотрит. Тэхён кладет ладони на его плечи и легонько ведет ими к шее, осторожно поглаживая. Он доходит до затылка, слегка массирует его, а потом зарывается пальцами в волосы и резко притягивает к себе, жадно приникая к его губам. Чонгук стонет в поцелуй, скатывается на бок и позволяет своим рукам исследовать желанное тело.

      В какой-то момент все их правила летят к черту. Чонгук щипает и кусает до синяков всюду, куда может дотянуться, тут же зализывая или поглаживая ранки. Тэхён морщится от боли, понимает, что завтра на его теле не будет ни одного живого места, но позволяет. И не потому, что они поменялись ролями. Нет. Ему самому нравится происходящее. А еще кажется, будто Чонгук пытается что-то сказать, что сам недавно осознал. И, похоже, Тэхён его понимает, хотя очень боится ошибиться.

Он трясет головой, отгоняя такие сейчас ненужные мысли, и толкает Чонгука в грудь, забираясь на его бедра и с удовольствием потираясь задницей об его пах. Его движения становятся все быстрее и хаотичнее, дыхание срывается, и вот-вот наступит долгожданная кульминация, но Чонгук крепко сжимает его бедра, фиксируя их.

— Остановись, я не хочу, чтобы так все закончилось.

Он меняет их местами, одновременно рукой нащупывая в тумбочке смазку, которую хранит там для одиноких вечеров. Тэхён льнет к нему всем телом, целует за ухом и стонет, когда чувствует, как скользкий палец проникает в него. Чонгук шепчет успокаивающие слова, а сам старается сохранить рассудок в ясности, хотя это не так-то просто. Тэхён внутри мягкий, гладкий и горячий. Он податливо гнется в его руках, стонет ему в губы и что-то заполошно шепчет, но слов не разобрать. Чонгук смотрит на него, считывает эмоции на его лице, чтобы в случае чего подкорректировать свои действия. Челка влажными кляксами облепила лоб парня, капелька пота скатывается по шее в ложбинку между ключицами, и Чонгук тут же ловит ее на язык. Он счастливо жмурится, слушая чужие стоны, когда проникает вторым пальцем, потирая и надавливая на чувствительное местечко — Тэхёна выгибает. Чонгук чувствует, что тот на пределе: по телу проходит мелкая дрожь, а пальцы до синяков впиваются в его плечи.

— Тише, тише.

Чонгук прекращает ласки и просто целует: нежно, чувственно и медленно. Тэхён разочаровано стонет и больно кусает за язык.

— Эй!

— Ты задолбал обламывать мне оргазм!

— То ли еще будет, детка.

Тэхён закатывает глаза и медленно, как-то даже показушно, убирает руки с его шеи, снова вцепляясь в перекладины кровати. Он выгибает бровь на вопросительный взгляд и пожимает плечами, мол, око за око и все такое. Чонгук мстительно хмыкает и одним движением сползает вниз, оказавшись между разведенных ног парня. Что ж, в его голове нет ни одной идеи, всё, что он хотел сделать с этим телом, улетучилось, едва он получил его в свои руки, но, по крайней мере, одно он не забыл точно — как дразнить. Одновременно с пальцем, проникающим внутрь, Чонгук вбирает головку в рот, наслаждаясь стонами сверху. В его планы не входит довести до разрядки, поэтому он лишь лижет кончиком языка и посасывает, продолжая разрабатывать чужую задницу.

— Я тебя так ненавижу! — стонет Тэхён, уткнувшись носом в плечо, когда Чонгук снова не дает кончить.

— О да, я слышал даже как, — смеется он, раскатывая презерватив по члену и смазывая себя.

Чонгук разводит шире его ноги, удобно устраивая щиколотки на своих предплечьях, притираясь членом к растянутой дырке.

— Ты готов? — хрипло спрашивает он, едва сдерживаясь.

Тэхён лишь цокает и внезапно обвивает ногами парня за талию, притягивая к себе.

И протяжно стонет, когда член Чонгука проникает в него сразу почти на всю длину. Парень едва успевает затормозить, вытянув вперед руки.

— Совсем ебанулся?! — он тревожно смотрит в покрытое испариной лицо Тэхёна.

У него сведены брови к переносице, губа закушена так, что аж побелела — и совсем не понятно, от боли или от наслаждения. Чонгук хочет выйти и посмотреть, все ли в порядке, нет ли крови, но Тэхён распахивает глаза и смотрит на него.

— Все нормально, правда, — шепчет он, — продолжай.

Тэхён пяткой несильно бьет его по пояснице, призывая закончить начатое. Чонгук, не переставая наблюдать, входит до конца и замирает, давая возможность привыкнуть. Он опускается на локти по обе стороны от головы Тэхёна и легонько целует, пока делает один пробный толчок. Тэхён до скрипа сжимает перекладину и сам поддается вперед, пытаясь сразу же задать темп, но Чонгук, издав короткий смешок, полностью выходит из парня. Он проводит головкой по расселине между ягодиц, собирая смазку, снова толкается, медленно заполняя, и выходит обратно. Тэхён недовольно сводит брови, разочаровано стонет и, отцепившись от деревянной рамы кровати, вцепляется в плечи Чонгука, ощущая напряженные мышцы под ладонями.

— Не знал, что ты такой садюга, — шипит он, когда чувствует, как Чонгук придавливает его к кровати, не давая самостоятельно двигаться.

Чонгук затыкает его поцелуем, продолжая двигаться в том темпе, в каком хочется ему. Он не желает торопиться, ему хочется растянуть этот момент как можно дольше. Сегодня он в ведущей роли, а значит его желания в приоритете. Чонгук таранит тело Тэхёна медленными толчками, ловя губами и сцеловывая каждый стон с искусанных губ.

В какой-то момент Тэхён вдруг пристально смотрит ему в глаза, а потом осторожно поднимает руку и отводит взмокшую челку парня вбок, нежно проведя ладонью по щеке. Чонгук замирает, прекращая всякое движение, неверяще глядя на него. Этот жест так непривычен для их отношений, что он не знает, как реагировать. Но Тэхён не спешит убирать руку, подушечкой большого пальца поглаживая скулу, и Чонгук, потершись щекой о его ладонь, поворачивается и легонько целует ее по центру. Он прислоняется своим лбом к его, смотрит во влажные, затянутые дымкой желания, глаза и хочет признаться, хочет вывалить на лежащего под ним парня все чувства, что распирают его изнутри, но вовремя понимает, что сейчас не самый подходящий момент. В лучшем случае его не услышат, в худшем — решат, что это все под действием момента, и не поверят. Поэтому Чонгук лишь молчаливо целует, позволяя Тэхёну зарываться в свои волосы на затылке, и начинает двигаться, постепенно наращивая темп — он сам больше не в силах терпеть. Тэхён улыбается, шепчет «ну наконец-то» и подмахивает бедрами. Чонгук отстраняется, садится на колени и притягивает парня за бедра к себе, насаживая глубже. Тэхён протяжно стонет, его ногти впиваются в плечи, оставляя глубокие борозды, а его сперма пачкает их животы. Чонгук утыкается лбом ему в ключицу и после пары толчков кончает сам, чувствуя, как его член сжимают пульсирующие мышцы. Тэхён в его руках мелко дрожит, дышит глубоко и надсадно. Чонгук ладонями чувствует, как по его спине скатываются капельки пота. Он целует парня в висок, осторожно укладывая на кровать, избавляется от презерватива и достает салфетки.

— Нам надо в душ, — шепчет он, обтирая свой и чужой живот.

— Угу, — бормочет Тэхён, прикрыв рукой глаза. — Сейчас, дай мне пять минут отдышаться.

— Да хоть десять, — смеется Чонгук, метко выкидывает салфетки в ведро под столом и укладывается рядом.

Он утыкается своим носом Тэхёну куда-то за ухо и обнимает поперек живота. Хочется что-нибудь сказать, как-то развеять тишину комнаты, но его ладонь лежит на груди Тэхёна, дыхание парня постепенно успокаивается, он дышит все медленнее и медленнее, и Чонгук не замечает, как убаюканный этим, проваливается в сон, так и не успев сказать больше ни слова.

 *** 

      Просыпается он ближе к полудню в прекраснейшем расположении духа. Чонгук выспался, его тело приятно ломит после вчерашнего, а еще он, наконец-то, точно знает, чего хочется от этой жизни в целом и от одного парня в частности. Дурацкая улыбка растягивает губы и с этим совершенно ничего невозможно поделать. Да и не хочется. Чонгук переворачивается на спину, с удовольствием потягивается и одним резким движением укладывается на бок, намереваясь разбудить Тэхёна. Он уже готов выдать ехидный комментарий, но, открыв глаза, понимает, что некому — вторая половина кровати встречает его пустотой и холодом.

— Серьезно, блять?!

Он таращится на аккуратно заправленную половину, словно там действительно никто не спал, а вся прошедшая ночь ему приснилась. Чонгук пару раз недоуменно моргает глазами, словно это поможет прогнать наваждение, и Тэхён волшебным образом материализуется, но чуда не происходит. Ладно, это еще можно было бы оправдать, если бы он вчера напился, но бутылку пива сложно за выпивку посчитать. Тэхён был здесь, и они совершенно точно занимались секс…любовью. Чонгук прикрывает глаза и делает глубокий вдох — хватит отрицать очевидное. Он влюблен. Вот только теперь сильно сомневается, что взаимно. Чонгук лохматит шевелюру, встает с кровати и спускается вниз. Где-то глубоко внутри зреет надежда, что Тэхён не ушел, а, к примеру, готовит им завтрак или смотрит телевизор. Но гостиная и кухня, конечно же, пусты и имеют тот же вид, в каком их вчера оставили.

— Ахуеть, — выдыхает Чонгук сквозь сжатые зубы, когда осознает, что все взаправду, его реально бросили, и бежит наверх за телефоном.

Он хватает мобильник, ищет контакт Тэхёна, но в последний момент тормозит, его палец зависает над зеленой кнопкой вызова. Ну позвонит он ему сейчас, дальше-то что? Спросить, почему ушел? На самом деле это логично и правильно, пора поставить все точки в этой истории по местам. Но тут взгляд Чонгука падает на ошейник, который так и лежит на прикроватной тумбочке. Он медленно садится на кровать и берет его в руки. Кожа на ощупь мягкая и едва уловимо пахнет зеленым чаем. Чонгук закрывает глаза и с силой сжимает ошейник в кулаке. Он помнит все до мельчайших подробностей. В ушах до сих пор стоят стоны Тэхёна, пальцы еще помнят ощущения его тела, а губы — вкус его кожи и поцелуев.

— Это нечестно, — обиженно тянет Чонгук и падает на спину.

Он не сказал вчера все, что хотел, но и сбегать вот так тоже неправильно. Что теперь ему думать? Что Тэ испугался? Или что прошлая ночь для него пустой звук, и он просто торопился домой? Да, проще позвонить и узнать, но… Чонгук банально устал бегать за ним. Тэхён в их отношениях только и делает, что убегает, а он ловит, но так продолжаться больше не может.

Мобильник летит на покрывало, а Чонгук идет в душ.

Хватит с него, набегался.

      Тэхён сидит на пожарной лестнице, курит то ли третью, то ли пятую по счету сигарету подряд, зачем-то продолжая гипнотизировать телефон. Очевидно же, что звонка больше ждать не стоит. Горло дерет, глаза слезятся от дыма, но он не спешит уходить домой. Чимин пару раз выглядывал, пытался выведать, что случилось, но Тэхён был не готов рассказывать. Да и не знал, что говорить. Когда он покидал квартиру Чонгука утром, это решение тогда казалось самым правильным. Тэхён банально боялся, что проснувшись, парень поведет себя, как ни в чем не бывало, и спросит, почему он еще здесь. Прошлая ночь была волшебной, на какое-то время он решил, что его любят, но что если Тэхён ошибся и снова неверно понял?

В общем, он струсил и банально сбежал. О чем пожалел буквально через час, как приехал домой. Сонный и помятый Чимин после ночной смены выполз его встречать, ехидно интересуясь, где же тот провел ночь, но Тэхён что-то соврал, даже не запоминая, что именно, и улизнул в свою комнату. Ему надо было принять душ, переодеться и все как следует обдумать. Но стоя под горячими струями, старательно счищая засохшую корочку спермы с живота и груди, он постоянно возвращался к событиям прошедшей ночи, стоило закрыть глаза. Воспоминания накрывали подобно цунами. Особенно ярким было то, когда Чонгук проснулся посреди ночи и снова потянулся к нему, притираясь вставшим членом между ягодиц. Тэхён не сопротивлялся, лишь удобнее лег на бок и приподнял ногу, облегчая ему проникновение. Чонгук был нежен, ласково целовал его за ухом, медленно входя в его тело, шепча какие-то глупости. Тэхён не запоминал, плавая на волнах удовольствия, снова позволяя горячим ладоням гладить везде, где вздумается.

Тэхён трясет головой и растирает лицо ладонями, прогоняя картинки, но легче сказать, чем сделать. Прошлая ночь буквально въелась в него, отпечаталась на подкорке и внутренней стороне век. Стоит ему остаться один на один со своими мыслями, как воспоминания обрушиваются мощным водопадом, затягивая в водоворот чувств, от которых сложно дышать. Он даже хотел позвонить Чонгуку, быть может, извиниться, но его отвлекла звонком бабушка, а потом Чимин утащил за покупками на неделю. В общем, когда Тэхён вспомнил про звонок, на улице был вечер — Чонгук тоже не писал и не звонил. И, наверное, это могло означать только одно: ему абсолютно плевать и для него это была совершенно обычная ночь, как многие до нее. Особенной она была лишь для Тэхёна.

Он все же закашливается от дыма, поспешно тушит сигарету и залезает обратно в квартиру, закрывая окно.

— Фу! От тебя несет, как от табачной фабрики! — Чимин морщит нос и машет рукой перед собой. — Иди немедленно в душ и смой с себя всю эту гадость!

— Да, мам, — смеется Тэхён и уходит к себе за пижамой.

Он принимает душ, тщательно чистит зубы и укладывается спать, прокричав в темноту коридора «спокойной ночи» для Чимина. День закончился никак, Чонгук так и не объявился, а Тэхён так и не решил, что же делать дальше. Он жалобно вздыхает, накрывается одеялом с головой и позволяет воспоминаниям о прошлой ночи утянуть себя за собой, медленно погружаясь в сон. Сопротивляться нет сил, да и не хочется — в них он хотя бы счастлив.

       Противная трель мобильника бьет по ушам, безжалостно вырывая его из такого прекрасного сна. Тэхён задушено матерится и пытается сфокусировать взгляд на имени контакта, а как только отражает, сон убегает испуганной птицей. Он резко садится на кровати и принимает вызов.

— Чонгук? Что-то случилось?

— Тэ-э-э-эээ, спишь что ли? — весело тянет Чонгук, по голосу слышно, что пьян он просто в стельку. — А я вот нееееет.

— Да я слышу, — буркает Тэхён, падая спиной на подушку. — Ты мне за этим звонишь в четыре утра? Поделиться радостью, как тебе хорошо?

— Мне не х-хоро…ик… шо. Ой, икать начал. Вот гадство, ик. Да, блять. Па… ик…жжи чуть-чуть. — Тэхёна вдруг оглушают мощные басы, затем музыка постепенно становится тише, слышится смех и неразборчивые разговоры, хлопок чего-то массивного и железного и в трубке повисает тишина.

— Алло? Чонгук? Ты еще здесь? — Тэхён крепче сжимает телефон в руке.

— Тута я, тута, не ори, — недовольно бурчит трубка. — Плохо мне, вышел подышать на улицу.

— Ты где? — спрашивает Тэхён, но слышит только чирканье зажигалки, икание и мат. — Чонгук?

— Тэ-э-э-э-эээ, — стонет Чонгук, — ну вот почему ты такой, а?

— Какой? Гуки, тебе плохо?

— Мне не плохо, о не-е-ееет, — пьяно хихикает парень и, судя по звукам, затягивается. — Мне пиздец как хуево, и в этом виноват ты!

— Мне кажется, что тебе уже хватит, — начинает Тэхён, но его перебивают.

— А эт… ик… ты првильно говоришь, мне хватит, да. Тебя хватит с меня! — неожиданно злобно и вполне трезво выдыхает Чонгук в трубку. — Я не понимаю, что тебе надо еще? Я выполняю все твои условия. Даже на эту дурацкую банку, блять, согласился, а взамен, что? Такое ёмкое ни-хуя! Да, Тэ? Ну скажи, чего ты ломаешься? Зачем столько секретов? Чего добиваешься? — Тэхён крепче стискивает телефон, слушая хриплый смех парня. — Да, секреты — это здорово, но когда нет ответов, заебывает, знаешь ли. Но ты молодец, умеешь зацепить, а я, идиот, повелся, как последний придурок повелся.

Тэхён закрывает глаза, продолжая слушать пьяные бормотания Чонгука, не улавливая больше смысла. Собственно, хорошо, что он сбежал утром. Никто в него не влюблен, Чонгук всего лишь хотел узнать его секреты. Он примерно понимает природу его интереса — тот привык получать все, что хочет, а тут запрет на запрете и хороший секс в итоге. Это стало основой их отношений: запрет и подчинение, что уже, если честно, Тэхёну надоело. У него заканчивалась фантазия на легкие и приятные игры, а углубляться во все эти бдсмные штучки не было желания. Банка в каком-то роде стала новым витком, иначе, возможно, все бы закончилось раньше. Теперь-то Тэхёну понятно, что для Чонгука это было всего лишь игрой, ему нравились все эти свидания, где он в каком-то роде диктовал свои условия, прощупывая границы дозволенного, потому что в конечном итоге все менялось местами, где уже имели власть над ним, и его это заводило.

— Тэ? Тэхён, ты еще тут? — неожиданно жалобно зовет Чонгук.

— Да, — голос срывается, и Тэхён кашляет, прочищая горло. — Да, я тут.

— Забери меня, а? Мне так п-плохо-о-о…

— Где ты? — Тэхён думает, что ему бы послать его далеко и надолго (желательно навсегда), но банально не может бросить человека в беде. Да и Чонгук, в принципе, ни в чем таком не виноват. Он не унижал, не оскорблял Тэхена, а сказал правду, пусть для нее ему и пришлось напиться.

— В точке. Сижу в переулке, слева от… ой чот мне совсем нехорошо…слева от входа… так, я сейчас.

— Я скоро буду, не отключай телефон, Чонгук, — просит Тэхён, но сильно сомневается, что его услышали. Судя по звукам парня очень сильно тошнит.

      Он собирается за считанные минуты, вызывает такси по телефону Чимина, долго извиняясь перед сонным и ничего не понимающим другом, обещая рассказать все потом, пока влезает в кроссовки и хватает куртку с вешалки. И все это время держит телефон возле уха. Но в основном там либо чирканье зажигалки (на просьбу перестать курить Чонгук лишь возмущенно икнул), либо звуки глотания («Хватит пить!», кричит ему Тэхён, но в ответ раздалось только фырканье). Пока он добирается, Чонгука еще пару раз тошнит, и он так жалобно после стонет, что у Тэхёна сердце разрывается от жалости, хотя, казалось бы, сам виноват.

     Чонгук обнаруживается там, где и сказал. Он сидит прямо на грязной земле, возле ног стоит полупустая бутылка пива, лежит пачка сигарет и валяется несколько окурков. Сам парень прислонился к стене, откинув голову назад, будто спит. Тэхён морщится — запах тут стоит соответствующий — садится рядом на корточки и осторожно трогает его за плечо.

— Эй, Гуки, просыпайся, поехали домой.

Парень в ответ что-то бормочет, пытается отмахнуться, но Тэхён настойчивее, а главное — трезвее. Наконец, Чонгук распахивает глаза и пытается сфокусировать взгляд.

— Тэхё-о-он, — тянет он, когда узнает. — А ты что тут делаешь?

— За тобой приехал, пьянь, — ворчит он, стараясь поднять того на ноги. — Давай же, Чонгук, помоги мне, ты не пушинка, знаешь ли.

Чонгук, не переставая улыбаться, с трудом встаёт, тут же намертво повисая на Тэхёне.

— Я так р-рад те…ик…бя видеть! Мне сто…ик…ка надо тебе сказ…сказать!

— Не стоит, ты мне уже наговорил достаточно, — бормочет Тэхён, согнувшись под весом парня и медленно передвигаясь в сторону ожидавшего их такси, стараясь не попасться на глаза толпе возле хода. Даже отсюда он слышит хохот Надин и пьяные крики Майкла. — Давай я тебя довезу до дома, а там поговорим, согласен?

Чонгук кивает, но не отлипает.

Тэхён сажает парня в машину, не без помощи водителя, потому что тот категорически отказывается выпускать его руку, и, наконец-то, они двигаются в сторону жилища Чонгука.

— Жалко, что т-тебя не было на в-вечеринке, — Чонгук ближе двигается к нему, запахивая куртку плотнее, его начинает ощутимо потряхивать. — Мне было скучно без тебя.

— Оно и видно, — Тэхён пялится в окно, только бы лишний раз не смотреть на парня.

Он, похоже, даже не помнит, что звонил ему. Ладно, это уже не так важно, но вот видеть эту счастливую улыбку, будто тот реально рад его видеть, чувствовать горячее дыхание на своей шее — невыносимо. Особенно, когда знаешь правду. Ладно, ему продержаться еще полчаса. А там он сгрузит это невменяемое тело на диван и отчалит со спокойной душой.

      Реальность оказывается совсем не такой. Начиная с того, что тащить Чонгука пришлось с помощью Чарли — одного из охранников — и заканчивая тем, что часа два он возится с ним, помогая раздеться, дойти до туалета, где он вдоволь наобнимался с унитазом, заставляет пить воду, чтобы было чем блевать, обтирает влажным полотенцем и прочее. В итоге, когда Чонгук наконец-то забывается тяжелым похмельным сном на диване, у Тэхёна не остается никаких сил. Он притаскивает из его комнаты плед и одеяло, накрывает парня, сам падает в один из мешков, второй пододвинув к ногам, и отрубается буквально сразу же.

      Утро, а точнее день, самое нелюбимое время суток у Чонгука. Похмельное утро нелюбимое вдвойне. Он с трудом разлепляет глаза, тут же закрывая их обратно, потому что свет, бьющий из окна, такой яркий, что слезы начинают течь непроизвольно. Он поднимает трясущуюся руку и вытирает мокрые дорожки, облизнув пересохшие губы. Во рту будто нагадила стая кошек, а язык такой большой и шершавый, что вообще удивительно, как еще помещается во рту. Мочевой пузырь настойчиво напоминает о себе, и Чонгук делает поистине героическую попытку встать, но неудачно — в голове на такое безобидное действие взрывается сотня-другая петард, а пол меняется с потолком местами, и вот он уже лежит на мягком ковре, в затылке пульсирует боль, а сердце едва не выпрыгивает из груди.

— Блять, — стонет Чонгук и снова пытается встать.

Так хреново он себя не чувствовал давно. Он даже боится подумать, что и в каких количествах пил вчера.

— И тебе доброе утро, — Чонгук слышит чужой хриплый голос откуда-то сбоку, но сил пугаться или удивляться у него не осталось. К тому же этот голос он узнает в любом состоянии всегда. Раздаётся шуршание, приглушенный стон и Тэхён спрашивает: — Как ты?

— Хуево, — отвечает Чонгук и снова предпринимает попытку хотя бы сесть.

С минуту он сидит неподвижно в ожидании, когда комната перестанет бешено вращаться, затем переводит взгляд на своего гостя. Тэхён полулежит в мешке, утонув в нем почти полностью, укутанный в плед так плотно, что торчат только глаза и лохматая копна волос. Он смотрит как-то колюче-недоверчиво, словно ожидает какого-то подвоха. Чонгуку становится неуютно.

— Как ты… — он все же умудряется встать на ноги и сделать пару пробных шагов, но приходится схватиться за диван — его шатает нещадно. Он садится на подлокотник и снова смотрит на парня: — Как ты тут оказался?

— Не помнишь? — Тэхён выпутывается из кокона и садится, Чонгук отрицательно мотает головой. — Ты вчера мне позвонил. Попросил приехать и забрать тебя. Потом тебе стало плохо, я не смог тебя оставить, а потом уже и лень было куда-то ехать.

— Господи, — бормочет Чонгук, потирая влажными ладонями лицо. — Я, видимо, хотел вызвать такси, но набрал почему-то тебя. Извини, пожалуйста. И, и спасибо тебе.

— Пожалуйста, — кивает Тэхён, он не собирается приуменьшать свою помощь. — Все равно нам надо поговорить.

— Сейчас? — Чонгук вскидывает на него страдальческий взгляд, ощущая, как в желудке ворочается что-то большое и колючее, распирая его стенки.

— Да, — кивает Тэхён и выбирается из мешка. — Не волнуйся, надолго я не задержу тебя.

— Х-хор…хорош… — Чонгук замолкает, прислушиваясь к себе, а затем, подняв вверх указательный палец, изрекает: — Секунду! — и убегает в сторону туалета с вполне понятной целью.

Тэхён вздыхает и идет на кухню готовить им чай.

      Чонгук возвращается минут через пятнадцать с мокрым полотенцем в руках. По мнению Тэхёна выглядит он так себе. Бледный, с испариной на лбу, черные волосы мокрыми сосульками облепили лицо, губы какого-то синюшного цвета, руки мелко подрагивают, когда он принимает из его рук чашку.

— Осторожно, горячий, — Тэхён стоит рядом, пока парень укладывается, готовый в любой момент прийти на помощь.

Чонгук, хоть и с трудом, но справляется сам, он шлепает мокрое полотенце на лоб, откидывается на спинку дивана и жалобно смотрит на Тэхёна.

— Больше никогда не буду пить, — изрекает он и тянется за кружкой, Тэхён на это лишь хмыкает.

Сделав на пробу пару глотков, прислушивается к себе — вроде пока все нормально, организм не пытается немедленно избавиться от непонятной жидкости.

— Итак, о чем ты хотел поговорить? — наконец, спрашивает Чонгук, приняв более-менее сносное положение тела, при котором комната не вращается как бешенная, а голова не взрывается болью. Хотя, если быть честным, больше всего ему хочется сейчас закрыть жалюзи, скрыв этот слишком белый свет, и поспать еще минуточек так шестьсот. На каждый глаз. Но, судя по виду, Тэхён настроен решительно, тем более он вчера полночи с ним возился, так что выслушать его — меньшее, что Чонгук может сделать.

— Я хочу тебе кое-что рассказать, — Тэхён жует губы и не смотрит на него, сидя боком на кресле. — Ты вчера спрашивал, зачем мне столько секретов. Зачем все то, что я делаю. Я тебе расскажу.

— Тэхён, если ты не хочешь, то не надо, — бормочет Чонгук, закусив губу. Вот же блядство, надо же было до такого напиться. — Не стоит обращать внимания на мои слова, я мало, что соображал, и…

— Нет, ты прав, — мотает головой Тэхён, продолжая смотреть перед собой. — Это зашло слишком далеко. Скажи, тебе сигаретный дым не помешает?

— Понятия не имею, — честно отвечает Чонгук, пожимая плечами. — Но ты можешь встать вон в тот угол, открыть окно, возможно, до меня ничего и не долетит.

— Хорошо, — кивает Тэхён и идет в указанное место. — Только ты сразу скажи, если будет плохо.

Чонгук наблюдает, как Тэхён открывает створку, долго по карманам ищет пачку, потом прикуривает и, выдохнув клуб дыма, некоторое время бездумно смотрит в одну точку. Чонгук откидывает голову на спинку дивана и прикрывает глаза, давая тому время подумать.

— Я тебе уже говорил, что в прошлом университете учился на дизайнерском отделении, — Тэхён начинает так неожиданно, что задремавший Чонгук дергается и едва подавляет стон от стрельнувшей в виске боли. Он смотрит на парня, тот скурил сигарету почти наполовину, прежде чем начать. Чонгук не знает, ждет ли Тэхён ответа, но на всякий случай говорит «да» и тот продолжает: — Папа никогда не настаивал, чтобы я шел учиться в Школу Бизнеса. Они с самого начала приняли мои увлечения и не препятствовали их развитию. Да, папа был несколько разочарован моим поступком, но никогда и ни в чем меня не упрекал. А еще с детства я увлекался баскетболом, что было только дополнительным плюсом. Я всегда был открыт новым знакомствам, легко находил друзей и быстро становился своим в доску. Со мной хотели дружить, меня везде приглашали, и это несмотря на то, что мы никогда не были богатыми. Это сейчас бизнес отца пошел в гору, а раньше я был из обычной семьи, что не помешало мне обзавестись хорошими знакомствами.

Тэхён ненадолго замолкает, пока тушит сигарету, закрывает окно и возвращается обратно. Он садится в кресло, сложив ноги по-турецки, обнимает пальцами чашку и, не поднимая глаза от нее, продолжает начатое. Чонгук слушает почти не дыша. Похмелье немного отходит на второй план.

— В университете я очень быстро вознесся на вершину, отчасти это благодаря еще и моим успехам в баскетболе. Я был звездой. Не самый популярный, врать не буду, но я входил в десятку.

Тэхён прерывается и достает свой телефон. Он что-то там делает, и Чонгуку приходит оповещение.

— Глянь. Это мой инстаграмм. Был. Сейчас он закрыт, и я его не веду.

Чонгук лезет в каток, проходит по ссылке, ждет, когда Тэхён одобрит его запрос на чтение и в предвкушении открывает чужую жизнь, в которую он так давно пытался залезть.

— Как видишь, моя инста мало отличается от твоей, — криво улыбается Тэхён, Чонгук поднимает на него удивленные глаза. — Да, я видел твою страничку.

Чонгук кивает, морщась от стрельнувшей боли в затылке, и возвращается к странице Тэ. Он прав, его инста чем-то напоминает чонгукову: вечеринки, матчи, тренировки, пьяные сэлфи, неудачные кадры с друзьями-приятелями. И везде Тэхён такой красивый и веселый, совсем не похож на этого, кого он знает сейчас. Он лайкает пару постов с видео с матчей, чтобы посмотреть их попозже, и откладывает телефон. Тэхён все это время молча наблюдает за ним, но как только Чонгук поднимает на него взгляд, снова топит взгляд в кружке.

— Так и что случилось?

— Не знаю, возможно, я кому-то перешел дорогу. Или моя популярность стала кому-то мешать. Честно сказать, я не выяснял, молча ушел и все. Мне мотив всего этого дерьма был неинтересен. Я отучился почти два года. И это были самые прекрасные два года в моей жизни. На тот момент. Несмотря на такой образ жизни, я все же умудрялся быть в числе первых и по учебе. Никого не напоминает?

Чонгук лишь кивает, слабо улыбаясь. Напоминает. Разница между ними лишь в количестве нулей на банковских счетах.

— Отец пообещал мне, что если я сдам на отлично зимние и летние экзамены, он меня отправит отдыхать одного на Мальту. Представляешь, целых две недели на Мальте, да еще и вдали от родителей? Да на тот момент для меня это было сродни голубой мечте, учитывая, что никогда раньше в такие места мы не ездили — все деньги уходили в бизнес. И, конечно же, я принялся учиться еще усерднее, плюс нашел себе подработку, чтобы были лишние деньги. Я не думал, что отец мог бы дать мне много с собой. В общем, как ты понимаешь, поездку я получил.

Тэхён замолкает и снова идет к окну, доставая сигареты.

— Там я познакомился с Томом, — говорит он, выдыхая сизый дымок через нос. Чонгук напрягается всем телом, сжимая крепче, чем следовало, кружку с давно остывшим чаем. — Не буду вдаваться в подробности, не очень приятно мне это вспоминать, но… В общем, вернулся я домой отдохнувшим и по уши влюбленным. А еще счастливым, потому что Том не только жил в моем городе, но еще и учились мы в одном универе. Только он на год младше курсом. Четыре месяца пролетают незаметно. Учеба, вечеринки, Том рядом. Мы с ним не афишировали наши отношения, как-то в голову не приходило. Особо не скрывали, встречались по принципу: увидят так увидят, нет - и не надо. Пока однажды утром я не пришел в универ и не заметил, что что-то изменилось. На меня странно косились, за моей спиной шептались. Я не понимал, в чем дело, но особо не морочился. Пока меня не нашел Чимин вот с такими круглыми глазами и не показал форум нашего университета. Там было выложено видео. Со мной в главной роли. Снято было с очень красивого ракурса, позволяющего хорошо увидеть, чем мы занимались. Правда, лица Тома видно не было. Ну, а я… Могу сказать, что выглядел я на все сто.

Тэхён тихо смеется, но выходит как-то злобно. Чонгук мнет одеяло в руках и не знает, что сказать или сделать.

— Тэхён, я... — все же начинает он, но парень взмахивает рукой и Чонгук замолкает.

— Я рассказываю тебе это не для того, чтобы ты меня пожалел. Мне было плевать, что обо мне думали. Да, не так я хотел совершить каминг-аут, но по большому счету мало что изменилось. Какие-то люди отвернулись от меня, но какая-то часть осталась, тем более, не забывай, я все еще был лучшим баскетбольным игроком.

— А Том что?

— Он что-то там пытался мямлить, что не хотел, так получилось, его заставили, но мне было плевать. Ну, относительно плевать, но это к делу не относится. Я продолжил учебу, не обращая внимания ни на что. Моя жизнь мало изменилась. Да, было очень неприятно, особенно когда тебя тормозят посреди двора и начинают тыкать этим видео в лицо, отпуская нелицеприятные комментарии, но… Можешь не верить, драться я тоже умею. Хотя чаще я даже не успевал ничего сделать, за меня это делал Чимин.

— Но если тебе так было все равно, то почему ты перевелся? Зачем весь этот маскарад? — Чонгук оставляет чашку на столик и садится прямо, мысленно поторапливая Тэхёна, потому что чувствует, как чай просится обратно.

— В один прекрасный день я совершенно случайно узнал, что мой фееричный каминг-аут имел весьма неприятные последствия. Он докатился до отца.

— Оу, — выдыхает Чонгук, сглатывая, потому что колючий шар из желудка начал перемещаться вверх по пищеводу.

— Нет, нет, ничего такого, — мотает головой Тэхён и закрывает окно, но продолжает там стоять. Он оперся задницей о стол и смотрит в окно. — Папа лишь пожалел, что узнал вот так, а не от меня. Он спокойно воспринял весть. Много позже я узнал, что в тот день, когда до него дошли слухи, он должен был заключать крайне выгодную для бизнеса сделку, имеющую одни сплошные плюсы. Да только вот партнер оказался жутким гомофобом, а его дочь училась со мной в группе. В общем, папа не стал долго слушать шуточки по поводу моей ориентации и послал его далеко. Потеря для него была страшной. Он буквально оказался там же, где начал. Но опять же, я узнал об этом совершенно случайно! Меня никто и никогда в этом не упрекнул! Я продолжал учиться и развлекаться дальше, а папа буквально жил на работе, влезал в долги, снова карабкаясь на ту вершину, с которой его скинул я.

 — Но ты же ни в чем не виноват был, Тэ, — прошептал Чонгук, уже жалея, что затеял этот разговор.

— Тебе легко говорить, — невесело хмыкает Тэхён, продолжая все так же сидеть к нему спиной. — В общем, я взял академический отпуск, за время которого помогал отцу в фирме, параллельно занимаясь на курсах, чтобы сдать предметы, необходимые для перевода сюда на тот же курс, с которого я ушел. Я твердо пообещал закончить с отличием, чтобы помогать отцу в дальнейшем. Так что никаких вечеринок, никакого баскетбола, одежда максимально не привлекающая внимание. Вот и весь мой секрет, Чонгук. Ты был не прав, когда говорил, что я заманивал тебя таким образом. Нет, даже в мыслях такого не было. Я просто хотел спокойно доучиться. Ты на моем пути оказался совершенно случайно.

— Тэ, но я ничего…- он осекается, чувствуя первый позыв, чем пользуется Тэхён.

— Так что, тебе не надо более притворяться и что-то выведывать. Я рассказал тебе все. И пока это не зашло еще дальше, предлагаю закончить все здесь и сейчас. Мне правда от тебя ничего не нужно.

— Что?! — Чонгук глупо таращится на него, не сразу улавливая смысл из-за подкатившей тошноты.

Его снова трясет, на лбу выступила испарина и меньше всего хочется выяснять сейчас отношения, но и оставить все просто так Чонгук не мог.

— Подожди, ты… — он шумно сглатывает и встает с дивана, — ты не можешь вот так все…подожди секунду… никуда не уходи!

Последние слова Чонгук орет уже из туалета, сгибаясь над унитазом. Его рвет долго и сильно, но когда он выходит обратно в гостиную, Тэхёна в ней уже нет. И Чонгуку даже не надо идти в коридор, чтобы убедиться в этом. Он просто знает. На столе возле дивана стоит новая кружка, возле нее записка «пей как можно больше чая, он быстрее выведет токсины из твоего организма». И все. Ни подписи, ни «я позвоню» или «потом поговорим». Чонгук рычит от злости, но выходит как-то тихо и жалобно. Тэхён опять в который раз все решил за него.

— Пора избавлять его от этой дурацкой привычки, — выговаривает Чонгук в подушку. — Но сначала спать. В таком состоянии я даже ребенка вряд ли в чем смогу убедить.

 *** 

       Чонгук приходит в себя где-то часам к шести вечера. Ну относительно приходит. После второго сна и двух таблеток, голова перестает раскалываться, уже не так тошнит и руки почти не трясутся. Кое-какая слабость в теле присутствует, но жить с этим можно. Он не рискует полноценно поесть, а заваривает себе крепкий кофе и пробует даже покурить. В целом, организм хоть и не доволен таким варварством, но ведет себя прилично. Поэтому, приняв душ и постаравшись придать дыханию относительную свежесть, Чонгук покидает квартиру и едет к Тэхёну на такси, не рискнув сесть за руль. Чтобы там этот придурок ему не наговорил, он с этим не согласен, и намерен сообщить об этом лично.

       Чонгук трижды звонит в дверь, дважды стучит по ней кулаком и один раз ее пинает, но впускать внутрь его не торопятся. Он выходит на улицу и задумчиво смотрит на темные окна. То ли реально никого нет, то ли его не хотят видеть и прячутся. Пожевав нижнюю губу, Чонгук вздыхает и лезет по пожарной лестнице наверх. Взламывать он ничего не собирается, конечно же, просто подождет — рано или поздно кто-то из них выползет на кухню.

       Он сидит на лестнице около часа, потихоньку теряя уверенность, когда сначала свет загорается где-то в глубине квартиры, а через минут десять и на кухне. Чонгук замирает с сигаретой в зубах, сердце пропускает удар, но в окне мелькает не Тэхён. Чимин точно его видит — на него очень удачно падает свет от уличного фонаря, а еще на нем белая толстовка. Но парень не спешит впускать его внутрь или хотя бы поинтересоваться, что он тут забыл. Напротив, Чимин развивает кипучую деятельность, Чонгук кутается поплотнее в толстовку, жалея, что не захватил куртку, и, сгорбившись, курит, продолжая ждать, сам не очень понимая чего. Но недолго. Раздается шорох и в приоткрытом окне возникает Чимин, протягивающий тарелку и дымящуюся кружку.

— Я не знаю, что ты любишь, поэтому приготовил тебе любимый чай Тэ.

Чонгук без лишних слов принимает угощение в виде двух сэндвичей, кивком головы благодаря парня.

Чимин скрывается в квартире, не закрывая окно, но Чонгук не уверен, что это можно расценить, как разрешение войти. Он видит, как тот уходит куда-то с тарелкой, потом возвращается, возится возле плиты и снова возникает в окне. Чимин садится на подоконник и с любопытством смотрит на Чонгука, пододвигая к себе, очевидно, свою порцию ужина.

— Итак, — нарушает он тишину, когда понимает, что Чонгук не намерен начинать первым, — давно сидишь?

— Почти два часа, — Чонгук делает глоток и сдавленно шипит, обжигаясь горячим напитком. — Как он?

— Страдает, — Чимин вилкой подцепляет мясо, недолгое время его рассматривает, прежде чем отправить в рот. — Но разговаривать отказывается, — Чимин тычет вилкой в его сторону: — Ты его обидел?

— М-м-м, я бы сказал, что у нас возникло недопонимание, — Чонгук берет сэндвич и осторожно откусывает кусочек, тщательно прожевывая и прислушиваясь к больному организму. — Вчера я немного перебрал и позвонил ему, хотя хер знает с чего вдруг, я вообще пьяными звонками не страдаю, но… Видимо, недопонимание между нами достигло критической отметки, что я стал поступать вопреки своему характеру и убеждениям. Тэхён мой пьяный бред истолковал по-своему, а так как я не в силах был с ним спорить — все мои силы уходили на попытки выжить — он быстренько со мной выяснил отношения, в одностороннем порядке, порвал и свалил в закат.

— Очень на него похоже, — кивает головой Чимин, задумчиво сверля Чонгука взглядом. — И ты пришел все исправить?

— Хотя бы попытаться, — осторожно отвечает Чонгук, забирая с тарелки второй бутерброд. Организм перестал упрямиться, и парень ощущает просто зверский голод.

— Понятно, — говорит Чимин.

Минут пять они сидят в полной тишине, лишь только звяканье вилки об тарелку нарушает ее.

— Спасибо, было очень вкусно.

— Не за что.

Чимин забирает посуду, скрывается внутри кухни и гремит ею — видимо загружает в посудомойку. Закончив, он снова возникает в окне, неодобрительно глядя на дымящуюся сигарету в руке Чонгука.

— Знаешь, Тэхён частенько курит по вечерам, а я частенько составляю ему компанию. Он сидит там же, где ты сейчас. Иногда мы болтаем, чаще просто молчим. Он залезает последним, но частенько забывает закрыть окно. Так вот, будем считать, что сейчас у меня случился приступ дежавю, поэтому я ухожу в свою комнату, ожидая, что ты, то есть Тэхён, все закроет.

Чимин подмигивает и исчезает, действительно оставив окно распахнутым. Чонгук поспешно тушит сигарету и подрывается на ноги, как лохматая голова парня снова возникает в проеме.

— Кроссовки сними, — он тычет пальцем на ноги Чонгука. — Прямо по коридору, вторая дверь налево. Не ошибись, моя первая направо.

— Спасибо, — Чонгук садится на корточки и торопливо развязывает шнурки, — Чимин, я правда…

— Не стоит, — жестом останавливает его парень. — Тебе лучше действительно все решить. Просто тебе для информации: Том провалялся в больнице месяц.

Чонгук кивает, давая понять, что понял, и Чимин снова исчезает из виду.

      Комната Тэхёна встречает его полумраком, который не в силах разогнать небольшой ночник на прикроватной тумбочке. Чонгук обводит взглядом помещение, отмечая простую мебель, почти такую же большую, как у него, марвеловскую коллекцию на полке, с интересом разглядывает плакаты на стене, коллаж из фоток над письменным столом, а потом переводит взгляд на кровать. Тэхён лежит лицом к стене, даже не дернувшись, когда Чонгук вошел, хотя он предупреждающе постучал в дверь. Он не спит, это видно по тому, как часто вздымается его грудная клетка, но упорно молчит и не поворачивается. Чонгук неслышно хмыкает, подходит ближе и осторожно укладывается позади него, секунду подумав, прежде чем обнять поперек живота. Вторую руку он укладывает выше его головы, сам же носом зарываясь в темную макушку, вдыхая любимый аромат зеленого чая.

— Хорошо как, — шепчет Чонгук, счастливо жмуря глаза и крепче прижимаясь к Тэхёну.

Он чувствует, как напрягается тело под его ладонями, но отстраняться от него никто не спешит. Да особо и некуда. Чонгук не знает, хороший ли это знак, поэтому на всякий случай двигается еще ближе.

— Знаешь, у тебя дурацкая привычка решать все самому, не спросив мнения второй стороны, — тихо шепчет Чонгук, водя носом за ухом парня. — Ты высказал свою позицию, я ее выслушал, хотя был в не очень прекрасном состоянии, теперь твоя очередь слушать. У меня нет истории в прошлом, как у тебя. Но, как я говорил тебе ранее, все, что говорят обо мне, не всегда правда. Половина моих похождений — выдумка. Какие-то придуманы мною для поддержания имиджа, какие-то теми, кого я отшил, потому что им стыдно было в этом признаться. Нет, случайных связей у меня было много, отрицать не буду, как и то, что я не горел желанием заводить официальные отношения. Но я точно не мудак, Тэхён. И ни в коем случае не собирался поступать с тобой так, как ты себе там напридумывал. Да, сначала ты меня интересовал своими тайнами, своим несоответствием внешности и того, что ты делал, но… Блять, а это сложно оказывается, — Чонгук закрывает глаза и делает глубокий вдох, чтобы хоть как-то привести мысли в порядок. Получается неважно, потому что под ладонью он чувствует, как сильно бьется сердце Тэхёна. Чонгук нащупывает его руку и накрывает своей, поглаживая подушечкой пальца кожу на запястье. — Все то, что я говорил тебе в той комнате, правда и до сих пор имеет место быть. Я понимаю, что у тебя есть все веские основания не доверять мне и людям. И я понятия не имею, что буду делать с этим дальше, но могу сказать тебе одно: никуда ты от меня не денешься. Во всяком случае, пока мы с тобой не поговорим, глядя друг другу в глаза. Я смутно помню, что тебе там наговорил в пьяном угаре, но могу заверить, ты все не так понял. Мне было обидно, я был зол. У нас была такая прекрасная ночь, я так утром надеялся застать тебя в своих объятиях, а вместо этого я нахожу кровать пустой! И не просто пустой, а заправленной так, словно у меня были галлюцинации! Это вот вообще было жестоко с твоей стороны. Если бы не ошейник, я точно решил бы, что рехнулся на почве л… — Чонгук буквально чувствует, как Тэхён замирает всем собою, и осекается. — Так, рано еще об этом. Короче! Я разозлился и решил напиться. Сразу хочу сказать, что на вечеринку я пришел один, Надин была мною послана там же по очень конкретному адресу, меня интересовала лишь возможность напиться — дома в одиночку не хотелось. Но, видать, моя злость и обида достигли такого апогея, что я сделал то, чего никогда не делал — позвонил тебе. И попытался выяснить отношения, но количество алкоголя во мне затуманило разум, и я смог только невнятно предъявить претензии. Да, Тэхён, я устал. Но не от тебя, а от твоей беготни. Я так заколебался искать к тебе подходы, ты бы знал. И эта твоя закрытость. Ты ведь ни разу не целовал меня первым. Да что там, ты даже за руку не брал и не обнимал. Вся инициатива всегда исходила от меня, и я просто не знал уже, что и думать. Это слишком сложно и выматывающе. А еще у нас была такая ночь, я подумал, что вот оно, наконец-то, но ты сбежал, не сказав ни слова, и я вообще потерялся. Раньше ты так уходил из той коморки.

Чонгук замолкает и откашливается, чувствуя, как першит в горле.

— Черт, никогда так много не говорил, — тихо смеется он в затылок Тэхёна, чувствуя, как у того по шее бегут мурашки. Он ловит их губами, шепча: — Тэ, хватит бегать, пожалуйста. Дай мне шанс и увидишь, что я не обманывал тебя, ни тогда, когда предложил свидания, ни сейчас. Я не жду ответа прямо сейчас. Разрешаю тебе сегодня пострадать немного, поупиваться жалостью к себе. Но завтра мы должны поговорить, Тэ. И тебе не удастся скрыться от меня. Если что, Чимин на моей стороне, он поможет, — Чонгук слышит слабое фырканье и улыбается, крепче прижимаясь к Тэхёну. — Да-да, я серьезно, или ты думаешь, я сам взломал вашу дверь? Он меня не только впустил, но еще накормил и напоил твоим чаем. Нет, он не предатель, он просто тебя любит. А теперь спи. Я побуду еще с тобой немного, если ты не против.

Так как Тэхён продолжает молча лежать, Чонгук решает, что не против. Он крепче обнимает его, успокаивающе поглаживая по запястью, размышляя над сказанным, надеясь, что до Тэхёна дошел смысл сказанного хотя бы частично. Чонгук знает, что не мастер словесности, и местами изъяснялся криво, но разговаривать, когда непонятно, слушают ли тебя вообще, сложно. Да и что уж там — это вообще впервые, когда он кому-то говорит о своих чувствах.

Тэхён, видимо сильно умотав себя за день переживаниями (хотя Чонгуку больше нравится думать, что это из-за него), засыпает довольно быстро. И хотя очень хотелось уснуть с ним рядом, но Чонгук буквально заставляет себя вылезти из его кровати — он надеется, что у них будет еще куча возможностей засыпать и просыпаться вместе.

       Чимин сидит на кухне на подоконнике и что-то смотрит в планшете. Чонгук неуверенно застывает в проеме.

— Он уснул.

Чимин кивает, не поворачиваясь к нему.

— Я пошел.

Снова кивок.

— Надеюсь, ты не против, если я выйду привычным способом? Не хочется свернуть на этой лестнице себе шею.

Чимин милостиво кивает. Чонгук, помявшись, бросает «пока» и разворачивается к выходу.

— Ты все уладил или у меня есть причина тебе врезать? — догоняет его в спину тихий голос.

— Нет, — Чонгук облокачивается об косяк, скрещивая руки на груди. — На оба вопроса. Но завтра я улажу все точно. Тэхён просто не готов сегодня дать ответ.

 — Хорошо, — кивает Чимин и снова возвращается к планшету. — Но я тебя предупредил. Ты с виду покрепче будешь, конечно, но… Дверь захлопывается.

— Я понял, — улыбается Чонгук. — Спасибо.

 *** 

      Вообще Тэхён собирался трусливо прогулять сегодняшний день и не идти в универ, но Чимин был непреклонен. Он пригрозил, что если тот не перестанет маяться дурью, то отведет его за ручку, как маленького ребенка отводят в школу. Тэхён сдается, потому что Чимин слов на ветер не бросает.

— И не вздумай отсидеться в какой-нибудь кафешке! — орет Чимин из окна, Тэхён втягивает голову в плечи, безуспешно делая вид, что это не ему. — У меня есть телефон Чонгука, так что я все узнаю сразу же!

— Спелись, — ворчит Тэхён и обреченно идет к остановке, вдали уже виднеется его автобус.

      Несмотря на вчерашний приход Чонгука, его путаное объяснение, Тэхён все равно банально трусит. Ну невозможно просто так взять и поверить. Он всеми силами с утра подавляет слабенький голосок надежды, который ни в какую не желает угомониться, стоит ослабить оборону и вспомнить, как его крепко обнимали, целовали и обещали всякие приятности.

Тэхён сильно закусывает губу, когда видит знакомую часовую башню. Он смотрит на циферблат огромных часов на ней и понимает, что умудрился приехать на полчаса раньше, чем обычно.

 — Проклятье, — ругается он сквозь зубы, выйдя из автобуса и глядя на здание университета перед собой.

Кованые ворота почему-то кажутся пастью огромного чудовища.

Тэхён молча уговаривает себя не глупить. Чонгук не сможет ничего выкинуть, они в одной лодке. И в этот раз Тэхён не будет паинькой и утянет его за собой.

— Господи, да о чем я думаю? — стонет он, ударяя себя по лбу.

Тэхён глубоко вдыхает, выдыхая воздух сквозь сжатые зубы, и переходит дорогу. Ему надо всего лишь пройти двор, полный студентов, и отсидеться в каком-нибудь уголке до звонка. Он почти осуществляет задуманное, как на весь двор раздается крик.

— Эй, ты, как тебя там? Тэун? Тао? Тэён? Точно, Тэхён! Это же ты на фотках, да?

Тэхён замирает посреди двора, затылком ощущая, как все взгляды присутствующих направлены на него. У него сильнейший приступ дежавю, спина вмиг покрывается холодным потом. Господи, ну за что ему все это?

— Это же ты? — тем временем к нему подскакивают друзья Чонгука. Эрик держит в руке телефон на уровне лица Тэхёна и говорит Нику, сверяясь с экраном: — Ну скажи же, точно он?

— Слушай, вроде похож. Да черт его знает, темно и фотки смазанные. Эй, Чонгук, ты чего молчишь, скажи хоть слово? Это же он с тобой?

Тэхён закрывает глаза. Пиздец. Вот тебе и «прошу, поверь мне, я не мудак!». Тэхён дышит медленно и размеренно, стараясь успокоиться, потом открывает глаза и пытается сфокусировать взгляд на прыгающем экране телефона слишком возбужденного Эрика.

— Ну чего ты разорался? — раздается ленивое сбоку чонгуковым голосом. — Ты иногда сплетник похуже какой-нибудь бабы, Эрик.

— Ой, ладно тебе! — отмахивается парень от него и снова цепляется к Тэхёну, тыча пальцем в экран. — Ну, это же ты, да?

Тэхён наконец-то умудряется рассмотреть фотку. Он хмурит брови, не сразу отобразив картинку. Нет никаких голых тел или неприличных поз. Просто Тэхён тащит на своем плече Чонгука, на заднем плане виден тот самый переулок.

— Ну даже если и он, тебе-то что? — Чонгук перехватывает запястье друга и, обняв за плечи, отводит их обоих в сторону. — Он помог мне добраться до дома, пока вы вдвоем развлекались на всю катушку.

— Вы знакомы? — недоверчиво тянет Ник, выворачивая шею и бросая взгляд на застывшего Тэхёна. — Но… как? Он же… он же… такой!

Так, все, с него хватит! Тэхён крепче сжимает лямки и твердым шагом идет к виднеющейся вдали скамейке, на которой никого нет.

«Такой!» — передразнивает он в голове, совершенно по-детски дуя губы.

Какой, блин, такой?! Нормальный он! Обычный! Нашлись тут, блять, ценители прекрасного! Да что они вообще понимают?

— Ладно тебе, не дуйся, они не со зла, я клянусь, — Тэхён дёргается и пытается уйти от совершенно неожиданных обнимашек, но Чонгук только сильнее стискивает плечо и притягивает к себе.

— Ты что вообще такое делаешь? — шипит Тэхён, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать на него.

— Пытаюсь успокоить своего парня? Мне кажется, у тебя сейчас дым из ушей повалит, — смеется Чонгук, но хватку на плече ослабляет, идти все же так было не очень удобно.

— Это с каких таких пор я твой парень? — Тэхён все же умудряется вывернуться и чуть ли не бегом доходит до скамейки. Он видит любопытные взгляды, что бросают на них, и очень желает провалиться сквозь землю.

— Месяца так три номинально и со вчера - официально, — Чонгук лыбится совершенно по-идиотски, садится рядом с ним и ненавязчиво старается убрать рюкзак, который Тэхён положил между ними как преграду.

— По-моему кто-то слишком самонадеян, — фыркает Тэхён, сложив руки на груди и отвернувшись, чтобы не видеть слишком уж лучащееся радостью лицо. — Ты не спрашивал, а я не давал согласие на то, чтобы быть твоим парнем.

— Блин, почему это слово так ужасно звучит, когда произносишь его вслух? — морщится Чонгук, раскидывая руки по сторонам и подставляя лицо солнцу, блаженно щурясь.

— Нормальное слово, — дергает плечом Тэхён. — Как же ты собрался меня представлять, если оно тебе так не нравится?

— А зачем мне кому-то тебя представлять как своего парня? — округляет глаза Чонгук, Тэхён так и застывает на месте.

 — Ах, ну да, как я мог забыть, продолжаем скрываться, да? — ехидно говорит Тэхён, сцеживая слова словно яд.

— Если ты забыл, то я напомню, что в прятки начал играть ты, — Чонгук перестает улыбаться и хмурит брови. — Это было твоим условием, я всего лишь его выполнял. Так что перестань. Не собираюсь я скрываться больше и тебе не позволю. Мне не надо тебя никому представлять. Потому что я всегда могу сделать так, — он одной рукой приобнимает парня за плечо и резко дергает на себя, второй рукой снимая черную шапочку и откидывая ее ему за спину. — Ненавижу ее! — Чонгук проводит носом по волосам на макушке и втягивает воздух, наслаждаясь своим любимым запахом. — А потом я могу сделать вот так, — он трется щекой о мягкие волосы, а затем немного наклоняется и легонько целует его в висок, Тэхён прикрывает глаза и выдыхает, руки на груди сводит от того, как он их стискивает. — Ну и в довершении я сделаю так, — Чонгук легонько касается чужих губ, не сводя с парня пристального взгляда. Тэхён не выдерживает и закрывает глаза. Чонгук с удовольствием зарывается пальцами в волосы на затылке и углубляет поцелуй.

Где-то сзади раздается свист и изумленное «Ну ни хера себе! Ты это видел? Ник, Ник, ты это видел?!».

— Да видел! Не слепой!

— А-фи-геееть! Кому скажешь, ведь не поверят!

— Зато я знаю, кого просто разорвет от злости!

— Кого?

— Надин!

— Бля, давай быстрей, я видел, она уже пришла! Ну, бегом, бегом, бегом, я должен первым увидеть ее глаза!

— Вот дебилы, — смеется Чонгук, нехотя разрывая поцелуй. Тэхён смотрит на него слегка мутным взглядом, то и дело облизываясь. — Кажется, мы произвели фурор. Эй, прием, Тэ, ты меня слышишь?

— С трудом, — хрипло отзывается тот и, наконец-то, расцепляет руки на груди. — Ты, вроде бы, хотел со мной поговорить? — напоминает он, опуская взгляд на руку парня, лежащую на бедре, гадая, может ли он взять ее в свою ладонь.

— Дык, я вроде уже, поговорил? — Чонгук делает это за него, так естественно переплетая их пальцы.

— И это все? — Тэхён поднимает голову и ошарашенно смотрит на него. — Типа мы теперь всюду вместе, не скрываемся и все такое? Вот так вот просто?

— Не совсем, у меня еще в планах затащить тебя в баскетбольную команду и попросить жить со мной, но с этим я решил повременить, хватит с тебя на сегодня потрясений.

— Жить с тобой?! В смысле? — Тэхён таращится на него во все глаза, пытаясь понять, тот так шутит или реально серьезно.

— А, то есть на счет команды ты уже не против, да? — Чонгук встает со скамейки, тихо посмеиваясь, и направляется в сторону корпуса. — Идем, скоро звонок.

— Чонгук, твою мать, ну нельзя вот так бросить фразу про жить вместе и свалить, как ни в чем не бывало! — рявкает Тэхён, рывком поднимаясь следом. — Чонгук, я с кем разговариваю?

— Не кипишуй ты так, Тэ, я тебе еще ничего не предлагаю, — Чонгук резко стопорится, и парень буквально влетает к нему в объятия. Он обнимает его за плечи, притягивает к себе и шепчет в ухо: — Это просто чтобы ты знал, что мои намерения весьма серьезные.

Чонгук аккуратно берет его лицо в свои ладони, наклоняется и выдыхает в губы: — Говорю один раз, так что запоминай. Я люблю тебя, и никуда ты от меня не денешься. Ну, а если что изменится, я тебе обязательно сообщу.

Он видит по глазам Тэхёна, что тот собирается возмутиться, но его слова тонут в поцелуе — Чонгук считает, что у них будет куча времени на споры и признания.