Кафка снова ловит себя на том, как очередное утро готовит кофе, который она так любит. Особого помола, горький, никто больше не может его пить. Кафка помнит, как впервые попробовала его — эмоции были неописуемые. Уже несколько месяцев каждый день она готовит этот кофе и пьет с несколькими ложками сахара, ведь не хочется его выливать. Даже десяти ложек не хватает, чтобы сделать его хоть немного лучше, но Кафка продолжает пить. Только закончив с завтраком, она замечает, что снова забыла включить музыку — она любит утро в тишине. В квартире давно нет ее вещей, кроме забытой давно ярко-красной помады, кроме конспектов, который Кафка переписывала у нее на последнем курсе, кроме кофты, которую она отдала, чтобы Кафка не замерзла, пока возвращается домой. Кафка прекрасно помнит, как за ней закрепилось это пренебрежительное «женщина», которое предложила Серебряный Волк, когда они расстались, чтобы было легче говорить, но долго это прозвище не продержалось — Кафка не может позволить себе ее так называть. Только недавно появились силы перестать называть это имя.
Папка со всеми совместными фотографиями лежит в дальнем углу на самой высокой полке шкафа. Рука не поднимается избавиться от нее, и ведь на душе легче не станет. От нее не спастись даже в собственном доме: ее присутствие до сих пор ощущается в квартире. Почему оно возникло только сейчас, а не в те ночи, когда ее так не хватало, когда они все еще были вместе, хотя… Как бы не хотелось это признавать, но и сейчас ее не хватает. Обстановка в квартире давит, от нее хочется сбежать, и Кафка сбегает на работу, нацепив по пути свою привычную маску, потрескавшуюся после их последней встречи.
Кафка не помнит, когда всё пошло не так, но прекрасно помнит, какой прекрасной парой они казались на людях (все знакомые и друзья думали, что дело близится к свадьбе), а дома они расходились по разным сторонам и редко пересекались. Не было совместных вечеров, как это было в первый год отношений, не было того тепла в глазах, с которым когда-то смотрели, осталась лишь огромная пропасть между ними. Она очень хороший человек, им просто не по пути. Возможно, сейчас она уже с кем-то другим, с кем сможет стать снова счастливой. Кафка не ревнует, она всё прекрасно понимает — им не суждено быть вместе. Это норма, в этом нет ничего страшного, это надо пережить... Но желание вернуть всё периодически загорается внутри, и его с каждым разом сложнее потушить, но Кафка должна, ведь чужое пламя погасло навсегда... Хочется её вернуть, извиниться за всё, что могло быть не так, даже за самые незначительные мелочи, но при этом внутри всё кричит, что это приведёт к их совместной погибели. Они яд друг для друга, от которого есть только одно противоядие — наконец разойтись. И они так и сделали.
Очередные переговоры, которые должны решить курс развития фирмы в следующем году, и Кафку — как лучшую сотрудницу и переговорщицу — отправляют на них. Фирма-партнер уже давно знакома, с ней никогда не возникало проблем, так что и в этот раз все пройдет прекрасно, в этом можно не сомневаться. Кафка садится за стол переговоров в ожидании представителя другой стороны. Все как всегда: на столе несколько бумаг, которые нужно подписать, и две маленькие чашки и чайничек с молочным улуном. Кафка, не дожидаясь, наливает в свою чашку чай и делает пару глотков. В этот момент в кабинет входит женщина, и Кафка с трудом сдерживается, чтобы не поперхнуться: перед ней была она в том же платье, в котором была при их первой встрече, точно с таким же невозмутимым взглядом, та же идеальная осанка, и точно также отказывается от чая.
— Рада снова видеть Вас, госпожа Химеко, — Кафке пришлось приложить максимум сил и актерских навыков, чтобы это фраза звучало подходяще обстановке.
*
— С Вами приятно иметь дело. Как и всегда, — после подписи всех необходимых бумаг произносит Кафка.
— С Вами тоже, – отвечает Химеко, поднимаясь из-за стола. — Но у меня все же есть одна просьба персонально к Вам: перестаньте смотреть на меня так, будто есть еще шанс все исправить, – после этих слов «женщина» испаряется за дверью. В ее голосе ничего не дрогнуло, будто это одна из частей переговоров.
— А ты все также проницательна… — шепотом, почти про себя, со слабой улыбкой, в которой отражаются вся грусть и тоска, произносит Кафка, не осмеливаясь поднять взгляд на дверь.