Porn Star Dancing

Она обхватывает руками шест,

Она облизывает губы — и пошло-поехало.

Она снимает одежду красиво и медленно,

Потому что это танец порнозвезды.

My Darkest Days - Porn Star Dancing

Голова начинает приятно кружиться. Сатору разгоняет сигаретный дым у лица и глубоко вздыхает. В клубе «Seventh Heaven» пахнет алкоголем, потом, маслами и дешевыми сигаретами, но этот запах совершенно не вызывает отвращения, и мужчина позволяет себе вдохнуть еще глубже, заполнить легкие до отказа и даже немного задержать дыхание, пропитать запахом не только легкие, но и кожу, волосы. Потом главное хорошенько вымыться в душе — у его драгоценных студентов, особенно у Итадори, феноменальное обоняние, если они узнают, то потом Годжо могут такого нагоняя вставить, что к подобным заведениям на добрый десяток километров не захочется приближаться некоторое время. Вот только Сатору никогда не попадается.

Он заказывает у бармена практически непроизносимый коктейль, но тут же отмахивается:

— Лучше просто виски, — говорит он.— На ваш выбор.

На периферии слуха слышится чувственная композиция, хотя в таких заведениях все композиции будут пропитаны сексом и эротикой. Сатору фыркает в стакан такому предсказуемому выбору, а на сцене всячески выделывается неприглядный стриптизер, совершенно не вяжущийся с музыкой. Хотя чего ожидать от второсортного заведеньица? Надеяться на чувственность не только со стороны выбранной композиции, но и со стороны танцующего — глупо.

Виски оставляет приятное послевкусие, и Сатору, наконец, позволяет себе расслабиться должным образом. Он посматривает на сцену, но никто не заинтересовывает его. От слова «вообще». Под чувственные композиции Энрике Иглесиаса или огненные Рикки Мартина, стриптизеры показывают грубую, мужскую сексуальность, рассчитывая только на свои накаченные тела, смазанные искусственным загаром и маслом — такое может подействовать на женщин в возрасте, но, к сожалению, танцующих, клуб рассчитан только на мужчин. Те с откровенной скукой заливаются горячительным, не обращая внимания на сцену.

Годжо заказывает еще стакан, когда его слуха касается чувственная, но не лишенная ритма мелодия, не похожая ни на что, слышимое до этого. Он заинтересованно оборачивается, готовясь лицезреть очередную посредственность.

— Господа,— томным голосом представляет танцора диджей клуба. - Гитс, к вашему вниманию.

Мужчины в зале заливаются одобрительным гулом и свистом, словно ждали выхода именно этого парня. И Сатору становится по-настоящему интересно.

Из-за кулис выходит парнишка, лет 24, облаченный в свободную черную одежду. Его кожа почти белая, в сравнении с прошлыми танцорами, а сам он кажется худощавым и жилистым. Годжо скользит взглядом по прикрытым глазам, блестящим губам — паренек словно чувствует, куда смотрит Сатору, и тут же проходится по губам языком, а рукой по неприкрытой шее и ниже, ниже, по бедрам, голеням. И вопреки ожиданиям, мужчина не видит грузных кед.

Его взору представляются женские полусапожки с ремнями на высоком каблуке. Он звучно глотает.

Гитс ступает так, словно само его тело рождает музыку. Он заискивающе смотрит в толпу, соблазняя не только телом, но и взглядом разноцветных глаз, выражением лица. Сексуально прогибается в спине, едва придерживаясь рукой, касается пахом шеста, к которому тут же поворачивается спиной и приседает, низко, широко разводя ноги — Сатору даже завидует такой растяжке — делает волну, и его темноволосая макушка на долю секунды касается шеста. Под одобрительные возгласы он стягивает бесформенный свитер, показывая аккуратное, подтянутое тело — вовсе не худое, как казалось изначально. Гитс проводит руками по груди, нарочито касаясь сосков, ниже, к штанам, чуть тянет ткань у паха, словно вот-вот стянет ее, покажет бедра, но все остается на местах. Он не показывает ожесточенную сексуальность, а нечто более глубокое, потаенное, словно раскрывает смотрящему его же похоть. Его ноги, в этих свободных штанах, в полусапожках, кажутся предельно соблазнительными. Он кошкой подбирается к краю сцены, забирает в рот пальцы удачливого мужчины и тут же отклоняется назад. И в его движениях столько сексуальности, что Сатору становится тесно в джинсах.

В финале Гитс скользит змеей по сцене, подгибает ноги — ни штаны, ни сапожки он так и не снял — и подбирается, совсем уж неприлично раздвинув ноги.

Он почти скрывается за кулисами, когда внезапно обращает к Сатору взгляд, проводит по губам пальцами, следом проходясь языком, и чувственно улыбается. Что это, если не приглашение?

Мужчина ловит парнишку у комнатушки для переодевания. Зажимает у стены и утыкается куда-то в район пропахшей косметикой шеи. Сатору не отказался бы взять его прямо здесь, хоть в туалете, хоть в этой же комнатушке, да хоть прямо в коридоре, но Гитс выдыхает ему в ухо, касается мочки языком и шепчет:

— Следуйте за мной.

И голос у него такой же сексуальный.

Он практически затаскивает жмущегося к нему Сатору в какую-то съемную комнатушку, где сразу же, едва закрыв дверь, приглушенно пищит сквозь поцелуй. И мужчина даже не пытается быть нежным, этот Гитс настолько его распалил, что ему впору медаль выдать — до такого состояния его еще никому не удавалось довести. Он готов списать все это на ударивший в голову алкоголь, но сознание совершенно не было им помутнено.

Отвечают ему так же агрессивно: Гитс больно цепляется в волосы, тянет их, остервенело кусает губы, и подается бедрами ближе, прижимаясь пахом.

— В спальню,— сорванным голосом хрипит брюнет, подталкивая Сатору вперед. Тот и не сопротивляется, соглашаясь с тем, что сейчас нужно немного классики.

Но, вопреки его мыслям, Гитс приваливается к спинке кровати и раздвигает ноги, приглашая присесть между ними. И Сатору присаживается, понимая, что теряет ниточку доминирования.

— Я видел, как вы на меня смотрели,— шепчет юноша. Он ловко стягивает с Сатору рубашку, кажется, оторвав пару пуговиц, тянется, щелкает бляшкой ремня, и, подложив узкие ладони под ягодицы, стягивает джинсы вместе с нижним бельем до голеней. Заставляет согнуть ноги в коленях, легонько проходится пальцами по яйцам, напряженному члену, пачкаясь смазкой.— Покажите, насколько вам понравился мой номер.

И его учтивый тон, вежливое обращение окончательно срывают Годжо крышу.

Он отклоняет голову, позволяя Гитсу его целовать — с таким упоением, что Сатору готов кончить только от этого, он обхватывает член, растирая большим пальцем смазку. Брюнет обхватывает его руку своей, задавая ритм, затем касается поджатого живота, груди, и на пару мгновений перестает целовать. Мужчина расстроено стонет, тут же захлебываясь собственным голосом... И чужими пальцами. Но игру принимает, с упоением посасывает, смачивает слюной. Чувствует, что Гитс оставляет на шее влажные следы, дыханием опаляет кожу, вот только засосы не ставит. Сатору и рад, и недоволен одновременно.

Пальцы выскальзывают с неприличным причмокиванием, что вызывает у Гитса приглушенный стон. А еще он подается бедрами вперед, трется собственным стояком о спину Годжо, и опускает влажные пальцы к ягодицам. Чуть надавливает на анальные мышцы, обводит вокруг, и вводит палец по фалангу. Сатору сдавленно стонет, пытается насадиться глубже, но его перехватывают поперек груди. Он почти моляще всматривается в разноцветные глаза, на что брюнет только усмехается, проводит по его губам языком, тут же скользнув в податливо раскрывшийся рот. И вводит палец глубже.

Сатору в его руках содрогается, пачкает спермой живот, и сорвано стонет в чужой рот. Юноша улыбается.

***

Сатору с приятной улыбкой вспоминает прошедшую ночь и довольно косится на идущих впереди и ничего не подозревающих учеников, когда внезапно натыкается на стоящего впереди парня. Он хочет извиниться, но не может выдавить и слова. Брюнет перед ним кажется очень знакомым, разноцветные глаза, скрытые солнцезащитными очками, смотрят немного заискивающе и пахнет он вчерашним клубом. Но наваждение быстро сходит и вместо заискивания Сатору видит только небольшую неуверенность. Он неловко улыбается, извиняется и идет дальше за учениками.