Я утопаю в своей любимой игре,
Каждую ночь одно и то же,
Постоянное ощущение дежавю,
Я присматриваю за тобой.
Smash Into Pieces - Watching Over You
На часах еще нет даже пяти утра. Тогда первый солнечный луч разрезал темное небо, и подобно самому острому клинку, он окрасил небосвод в алый цвет, постепенно перекрашивая его в персиковый. Облака окрашивались в разноцветные теплые тона, любезно подстраиваясь под краски солнца, но на пару оттенков они были ярче и насыщенней. Такой необычно восхитительный вид обычно рисуют художники, вкладывая в каждый мазок масляных красок всё своё восхищение природой.
Сатору уже бодрствует, хотя правильнее будет сказать, еще бодрствует. Сев на подоконник поздним вечером, он собирался лечь спать немного позже, чем обычно, скоротав время наблюдением за шумным городом под окнами его квартиры, но уйдя в свои мысли он и не понял, как ночное время, когда все нормальные люди спят, незаметно пролетело мимо него, оставив без сна.
Только-только мягкий свет пробрался в спальню, мужчина уселся на кровать, уже держа в руках свой телефон.
В спальне веет приятной свежестью и солнце слегка освещает комнату. Легкий, но такой холодный ветер задувает в помещение из открытого окна, слегка бродит по комнате и заставляет поежиться от прохлады. На улице слышно шумные звуки города и красивое, действительно красивое пение птиц. И если бы Годжо заинтересовался этим — он бы обязательно залип на вид из окна, теряя счет времени. Но сейчас, возможно, к сожалению, все его внимание обращено на кусок железа в его руке.
Он хмурит белые брови, недовольно фыркая и смотря в телефон. Ему кажется, что он принимает одно из самых сложных решений в своей жизни.
Сатору, глубоко задумавшись на несколько минут, растерянно нажимает на экран и оттуда слышится до боли знакомый и веселый голос:
— Доброе утро, сладкий! Как спалось? — голос такой радостный и счастливый, словно у ребенка, который наконец-то дождался долгожданного выходного. Будто прямо сейчас начнет заливать о том, как ему купили кучи сладких и не только вкусностей, сводили в кинотеатр на супер новый и интересный мультик и сколько крутых игрушек ему подарили.
Беловолосый плотно поджимает губы, сжимая телефон в руке, и встает с кровати, следуя к кухне.
Он понял, что наступило утро, когда прозвенел будильник, который он поставил еще вчерашним вечером. Сморщившись от отвратительного, по его мнению, звонка будильника, он поднялся с подоконника и поплелся выключать эту шумную машину идиотской музыки.
Он каждый раз забывает поменять эту мерзкую мелодию звонка на любую другую, которая не будет напоминать обо всех невзгодах его жизни. Всякий раз, держа палец светлой руки над кнопкой изменения мелодии, он находил новую отговорку для того, чтобы этого не делать — спихивал на то, что забыл; на то, что сейчас не время — как-нибудь потом; «Обязательно, но позже», — прежде всего убеждая в этом себя.
На самом деле звук звонка не такой уж плохой — запись песни в исполнении Эйса и Сатору из похода в караоке. Мужчина поморщился, напрочь не желая вспоминать сейчас этот отрывок из его жизни, но как говориться — когда пытаешься не думать о чем-то — волей-неволей задумываешься об этом.
Тогда они с Эйсом, как и всегда, хотели пойти куда-нибудь развлечься и скоротать время с интересным времяпровождением, а походы по барам-забегаловкам и паркам с простыми прогулками уже надоели, поэтому Укиё-великий-мать его-гений-Эйс решил, что будет нереально забавно «проверить свои голосовые связки» в каком-нибудь ближайшем караоке баре. Изначально Сатору не хотел даже идти туда, по каким-то неизвестным даже ему самому причинам, посчитав эту затею глупой, но все же мысли о том, что ему удостоиться услышать пение брюнета пересилили. Он часто слышал напевание каких-то глупых песенок со стороны Эйса и, если признаться честно, Годжо безумно нравился его голос. Он был готов слушать его постоянную болтовню бесконечно. Он не понимал собственных мыслей, когда ловил себя на рассуждении, что он счастлив иметь слух, пока слушал голос Укиё.
Итак, желание послушать целое пение Эйса с музыкой, с микрофоном и, проще говоря, со всем оборудованием, подстегнуло Сатору согласиться с его предложением, даже наплевав на то, что по мнению беловолосого, сам лично вовсе не умел петь.
Они, только придя и забронировав комнату, которая была звуконепроницаемой, заказали себе выпить. Годжо уселся на диван, сложив ногу на другую, и внимательно рассматривая брюнета, поднес бокал с алкоголем к своим губам. Эйс, пристально наблюдая, такую картину залип на пару минут — он действительно считал Годжо невероятно красивым и очень часто просто так любовался им.
Когда Годжо напомнил другу, что у них не бесконечное время, хотя, между прочим, они могли себе позволить забронировать кабину на целый день, брюнет опомнился и спросил про выбор песни. Сатору лишь небрежно бросил: — Ты первый будешь петь, так что выбирай сам, — и Эйс, зная мужчину целиком и полностью, понял, что тот просто, как можно скорее хочет услышать то, ради чего сюда и пришел — пение брюнета.
Укиё лишь усмехнулся и прикрывая глаза проговорил, что петь первую песню они будут либо вместе, либо Сатору пойдет сам и один. Годжо, наверное, лишь по привычке, понедовольствовал, бурча себе что-то под нос, но покорно встал рядом с Эйсом, выбирая их первую песню.
Тот вечер, на самом деле, запомнился Сатору очень хорошо. Он помнил, как они, смеясь и улыбаясь во весь рот, пели глупые песни, выпивая и соревнуясь у кого получается петь лучше. Тогда они сошлись на том, что выиграл беловолосый, потому что он проголосовал сам за себя, как за лучшего, чтобы выиграть спор, хотя он искренне считал, что у Эйса получилось просто нереально круто и в разы лучше, чем у него самого. Он помнил, как брюнет поставил камеру телефона на стол, оперев его на пустой стеклянный бокал, и они вместе на видео спели песню какого-то популярного певца, про существование которого ни один из них до этого момента не знал.
На видео Сатору, жмурясь, улыбаясь и сжимая кулаки, высоко поднимал голос на сильно эпичных моментах. Эйс подпевал ему и их дуэт звучал просто идеально.
Они, несомненно, подходили друг другу, были словно инь и янь — такие разные, но так гармонично смотрелись рядом. Ни один из них больше не хотел жить без другого.
Эйс на следующий день отправил на телефон мужчины запись звука с того видео в формате mp3, заставив поставить это на звонок мобильника. А Сатору, зная, что ему часто звонят, не хотел слышать это пение из раза в раз, давая чужим людям услышать его и брюнета крики из караоке, поэтому было справедливо решено поставить этот звук на будильник.
И каждый чертов раз, Сатору слышал этот звук с пробуждением и уже стал ненавидеть его из-за ассоциаций с нежелательным подъемом, но сейчас, слушая звонок будильника, его настигает небольшая тоска и печаль по тому дню. Хотелось бы пережить его вместе с Эйсом хоть еще разок.
Опомнившись, что вопрос брюнета остался без ответа, Годжо тихо пробубнил ответ:
— Все так же, но...дальше лучше, я думаю, — он улыбается в экран, смотря в веселые фиолетовые глаза. Эйс смеется и продолжает задавать вопросы, на которые Сатору, ого, действительно отвечает.
Каждое утро начинается с видеозвонка с брюнетом. Поначалу Годжо это очень сильно раздражало, и он даже не брал трубки, старался игнорировать, чтобы поспать лишний час, но Эйс был очень настойчив и не прекращал названивать. Позже Сатору поднимал трубку, в надежде послать своего друга и лечь обратно в постель, чтобы брюнет отстал, но Эйс не будет самим собой, если так легко сдастся. Поэтому какими-то волшебными эйсовскими хитростями, а быть может, магией и приворотами, брюнет каждый раз заговаривал Сатору и тот даже не замечал, как быстро пролетало время за разговором.
И спустя время Годжо привык. Эйс сумел приручить этого злобного по утрам беловолосого монстра и приучил его к утренним разговорам по видеосвязи.
Мужчина привык настолько, что уже автоматически просыпался пораньше, заранее зная, что скоро раздастся надоедливый звонок от не менее надоедливого брюнета. И Сатору уже был не против пить кофе за разговором с брюнетом. Уже стало привычкой обсуждать их сны, выслушивать жалобы, что кому-то сегодня пол ночи не спалось, что кому-то было холодно или невыносимо жарко. Впрочем, поначалу жаловался только Эйс, а Годжо уже только спустя время привык, что ничего стыдного нет в том, что тебе было ночью не по себе.
Босые ноги ступают на холодный кафель, проходят к столу, где блондин оставляет телефон, а сам отходит к столешнице, чтобы поставить чайник, пока из динамиков раздается такой же веселый голос Укиё, который спрашивает о снах Сатору.
Мужчина тоже хочет спросить у брюнета, как тому спалось, но он знает, что Эйс не ответит.
Сатору раздраженно повторяет из раза в раз, что ему почти никогда не снятся сны и морщится, когда поворачивается к экрану, чтобы еще что-то сказать, но свет солнца из окна попадает прямо в глаза. Он прикрывает их рукой и отворачивается обратно, смотря перед собой и видя темный после образ из-за солнца перед глазами. Теперь сидеть ждать, черт возьми.
Эйс смеется над Сатору и называет его солнышком, которое сощурившись идет к окну, чтобы прикрыть шторки от лучей яркого света. Светловолосое солнце Сатору огрызается в ответ на милые прозвища брюнета и хватает шторы, чтобы потянуть на себя, но тормозит. У окна, на подоконнике, Годжо смотрит на темного цвета горшки с небольшими зелеными растениями, напоминая себе не забыть их позже полить. На свежих листьях покоятся персиковые блики солнечных лучей, красиво переливаясь и медленно сползая то ниже, то выше.
Невольно блондин вспоминает, как они с Эйсом устроили небольшую ночевку — делать в тот вечер обоим было нечего, поэтому предложение вместе повеселиться было как раз кстати.
Тогда они приперлись в квартиру Годжо, собрались искать какой-нибудь фильм, а пока заказали кучи пиццы, сладкого и напитков с доставкой на дом. Сатору долго ворчал, что хочет какой-нибудь нереально крутой боевик, а Эйс ныл, что хочет смотреть ужасы. Годжо уже собрался стукнуть его каким-нибудь ближайшим предметом, как брюнет начал заводить свою шарманку про «слабо». Он стал говорить, что Сатору не хочет ставить ужасы по очень простой причине — он боится.
Сатору сидел на полу возле ноутбука и устало смотрел на Эйса.
— Ох, наш маленький Сатору-чан зашугается и будет писаться по ночам, да? — Укиё сидел на диване и нахально улыбался, смотря на нахмуренного блондина. По виду Годжо жутко раздражен и уже устал спорить. Спорить с Эйсом себе дороже.
— Да к черту, будем смотреть твои ужасы, — буркнул мужчина, даже не продолжая спор, уступая Эйсу, и развернулся искать страшный фильм с хорошими отзывами.
В комнате было тихо и темно, единственный источник света был от экрана телевизора, подключенного к ноутбуку, где проходили поиски фильма. Сатору был увлечен просмотром отзывов, но он очень хорошо заметил, что брюнет сидит молча, а значит сейчас что-нибудь выпалит.
— Сатору, посмотри сколько еще ждать, я устал, — ноет Эйс, незаметно оказавшись за спиной Годжо, пока его руки обхватывают торс и легко обнимают друга. Он укладывает подбородок на чужое плечо и смотрит на экран ноутбука.
— Что тебе там посмотреть? Сейчас я найду фильм, подожди немного, — светлые брови снова сводятся к переносице и Сатору усерднее пролистывает страницы с комментариями людей под очередным фильмом, кажется даже не обращая внимание на такое деяние со стороны Укиё.
— Я не про фильм, дурак, я спросил про доставку. Жутко хочу есть, я голоден, — Эйс тянет слоги, трется своим носом о щеку Сатору, стискивая того в объятиях. Блондин чувствует себя мягкой игрушкой в руках ребенка, которую стиснули и сейчас вовсе задушат.
Он демонстративно ворчит на это, но брюнета по какой-то причине не отталкивает. Эйс на это довольно ухмыляется и совсем невесомо и легко целует Сатору в уголок губ.
— Нам ждать еще полчаса где-то, ты вообще слушал меня, когда я говорил тебе об этом? — посмотрев на время, облокачиваясь спиной на сидящего сзади брюнета и скрестив руки, недовольно и тихо говорит Годжо.
Укиё смеется и притягивает мужчину к себе, и обнимает, обнимает и еще раз обнимает. Годжо сначала пытался вырваться, чувствуя себя маленькой игрушкой в руках злобного хозяина, который хочет ее придушить и сжать, чтобы переломать все кости, но после он сдается, обнимая брюнета в ответ. Эйс победно улыбается и предлагает построить домик из подушек, пока они не дождались доставки.
Сатору называл друга ребенком, продолжая сидеть на полу, но смотря на то, как фиолетовоглазый тут же поднялся и принялся осуществлять свою идею, таская одеяла из саторувского шкафа, закатив глаза, решил, что можно и построить домик из одеял и подушек.
Ну действительно, что в этом такого? Это же просто домик, они же просто построят его, как дети малые, ну и что? Зато удобно и тепло!
Они носили теплые одеяла со дна шкафа, таская кучи подушек и обустраивая свою крепость. Казалось, будто они вернулись в далекое детство, в котором никто из них не занимался подобными вещами. Но когда они доделали свой домик, который можно было назвать дворцом со всеми удобствами, Сатору смотрел на их творение с такой гордостью, что Эйс, наблюдая за эмоциями друга, пообещал сделать все, чтобы мужчина чувствовал себя счастливым. Ему хотелось видеть эту улыбку чаще, хотелось чаще смотреть на Сатору, хотелось сделать его самым счастливым на свете, не заботясь о своем собственном счастье. Ведь если Годжо будет счастлив, то Эйсу большего не нужно.
Спустя пару минут, когда мужчины только хотели залезть в свою крепость, чтобы лично проверить ее на все удобства, раздался звонок в дверь. Годжо, наполовину залезший в домик из одеял, выругался, потому что вылезать уже было лень. Хотелось лечь в кучи мягких подушек, ощущая себя словно в облаках, а не идти проверять кому нахрен приспичило прийти к ним именно сейчас.
Брюнет, толкнув Годжо под зад, что тот увалился в их домик, пошел к двери проверить что за черт им помешал, но это всего лишь оказался курьер с доставкой, о которой оба благополучно забыли, пока строили домик. Курьер испугался взгляда Эйса, когда тот только открыл дверь, но он, Эйс, мгновенно изменился в лице, когда понял, что это всего лишь доставка еды. Брюнет просунул руку в свою толстовку, что висела на вешалке в коридоре, впихивая купюры из кармана одежды в руки курьеру, быстро забирая коробки и пакеты, еле закрывая дверь на замок. А тот худощавый парень в кепке с эмблемой компании доставки, еще с пару минут неловко мял купюры в руках, смотря на дверь и только опомнившись, пошел дальше по своему маршруту.
Сатору, ругаясь и сидя в мягоньких одеялах, хотел понедовольствовать за пинок под зад, но увидев Эйса с коробками и пакетами, все его мысли улетучились из головы. Они оба были безумно голодными, так что брюнет пальцем ноги нажал на пробел ноутбука, запуская фильм, который стал отражаться на экране телевизора, и поставил коробки на свободное место в их одеяльной крепости. Годжо, в предвкушении, открыл одну из коробок и наклонился ближе, вдыхая запах поджаристой корочки, колбасы и плавленого сыра, пока Укиё уселся на свободное место в одеяла и потянулся к пакету, доставая оттуда бутылку с газировкой.
На этот раз они решили не брать алкоголь, полностью отдаваясь ощущениям детства.
Несколько коробок пиццы и сладкое были съедены очень быстро, а напитки выпиты — всего лишь за полтора часа — тихо шумел ужастик на фоне с истошными криками жертвы, пока ее жестоко убивают, но никто из мужчин уже не обращал внимание на то, что происходит на экране. Они уже кучу раз слышали подобные крики при совместном прохождении игр и их уже сложно было чем-то удивить. Гораздо интереснее для них были они сами. Под звуки бензопилы и капающей крови они лениво целовались на диване в окружении мягких подушек и одеял, прижимаясь к друг другу ближе и ближе, словно сегодня последний день, когда они видятся. Эйс перебирал белые локоны Сатору, бережно наматывая их на палец и так же легко целовал его в макушку. Крики и брызги крови не прекращались, а они вместо того, чтобы пугаться, оба растворялись в непривычной им нежности и каждый хотел продлить этот миг, умножив на бесконечную бесконечность.
Неплохая такая романтика.
Они были у друг друга и им ничего больше не нужно.
Годжо понимает, что завис в своих приятных воспоминаниях, и не до конца задергивая шторы, идет обратно к столешнице. Не спеша заваривает чай, продолжая с интересом слушать рассказ брюнета о том, что у него недавно случилось, что происходило в его жизни. Эйс рассказывает об этом с таким увлечением, рассказывает столько деталей, словно хочет поведать абсолютно все-все и в мельчайших подробностях. И Сатору, наверное, разозлило бы, что брюнет говорит так много всего и ничего по делу, но по многим причинам он продолжает молчать и не перебивать.
Блондин внимательно слушает.
Сегодня выходной, никуда не нужно идти, но Годжо все равно встает рано утром, чтобы просто поговорить с Эйсом за чашкой кофе, или в большинстве случаев — чая, чтобы просто банально поболтать, потому что он скучает, черт возьми, по фиолетовоглазому. В квартире вроде как убрано, помыт пол, вытерта пыль — в общем, чисто. И Сатору вздыхает, понимая, что это утро прекрасно. Он облокачивается поясницей на столешницу, поворачиваясь лицом к экрану телефона, и устало смотрит себе под ноги, держа кружку горячего нетронутого чая в руках, слушая захватывающие рассказы неумолкающего Эйса.
Все хорошо.
Тогда почему он чувствует, что что-то не так?
И вот — очередная история, которая случилась, по словам брюнета, вчера. Годжо самозабвенно слушает голос Эйса, прикрывая глаза, и уголки его губ заметно приподнимаются. Кажется, что он впитывает в себя каждое слово брюнета, каждый вдох и еле заметный шум на фоне. Эйс на экране расплывается в улыбке, глядя на это.
По виду Укиё сидит на своей кухне — бежевые обои, кухонные шкафчики и тумбы. Сатору уже успел заметить неубранные стаканы и грязную посуду в раковине у брюнета, и должен был снова, как и всегда, отчитать за беспорядок, недовольно обозвать его и попросить больше не разводить свинарник.
Но он опять молча слушает и кивает.
Сатору что-то, еле слышно, спросил. Непонятно услышал ли его Эйс или нет, но кажется, что сквозняк в квартире подхватил его шепот и унес с собой дальше, никем не услышанный.
Но послышался хохот брюнета.
— Ну ты и скажешь иногда, — Эйс прищурил глаза и мягко улыбнулся, еще пару минут молча наблюдая за своим собеседником. — Ты по утрам выглядишь всегда так красиво. Чистая эстетика!
Блондин отпил немного чая, и недовольно развернулся спиной к экрану, чтобы достать сахарницу. Брюнет все так же, как и всегда, тихо посмеивался над этим, но Годжо не слышал упрека или издевки в этом смехе.
Сатору, достав ложку, положил немного сахара в чай, тихо пробубнив, еле разбираемое:
— Придурок…
Эйс снова громко засмеялся.
— Ладно, я больше не буду смущать свою принцессу. Прошу прощения, Ваше Высочество! — кажется, Укиё состроил забавную рожицу, но Сатору стоит спиной к экрану, помешивая сахар в чашке, и не может увидеть.
— Заткнись, — голос блондина необычно спокойный и тихий.
— Уже молчу! — заливисто смеется брюнет, а после замолкает, смотря на Сатору, когда тот снова поворачивается к экрану лицом.
И снова тишина, разбавляемая только стучанием ложки по стенкам кружки с чаем. Мужчина поежился от холода, что ходит по квартире, потянул за рукав своей черной кофты и натянул ее на свои ладони, втягивая голову в плечи.
— Сегодня жарко, не думаешь? — на экране видно, как Эйс расплывается на столе, выглядя усталым, строя снова забавное лицо. Он выглядит действительно уставшим от жары человеком.
— Сегодня ничуть не жарко, кусок идиота, — Сатору сводит брови к переносице и морщит нос, следя за брюнетом, и отпивает с кружки, отворачивая голову и делая вид, что рассматривает что-то интересное где-то в углу комнаты.
Эйс только притворно измученно мычит, а после встает и идет куда-то с телефоном — он ставит телефон на какую-то подставку, и камера телефона отлично показывает лицо Укиё, пока тот повернулся и где-то с правой стороны ищет что-то. Годжо лишь наблюдает за ним, рассматривая лицо брюнета, отмечая про себя, что у него безумно красивый профиль — аккуратный нос и лоб. И Сатору боится признаться самому себе, что ему нравится все в Эйсе. Кроме некоторых его идиотских привычек, конечно.
Мужчина действительно боится произнести вслух эти глупые три слова. Боится сказать это, думая, что как только это произойдет — Эйс исчезнет, бросит его и оставит одного. Сатору часто слышит от Эйса слова о любви и каждый раз он лишь отводит взгляд, размышляя стоит ли ему сказать, что он тоже безумно его любит? Потому что он на самом деле любит брюнета. Из раза в раз Сатору хочет выдавить из себя это совсем легкое «Я люблю тебя», как слова застревают где-то поперек горла, а мысли в голове лихорадочно метаются с криками: «А ты точно в этом уверен?», «А если он после этого уйдёт?» И Годжо на самом деле понимает, что эти мысли настолько идиотские и не имеют даже места быть в его голове. В нем куча сомнений. Он боится, что его оставят.
Эйс достает какой-то лист бумаги и берет голубой карандаш, тут же что-то чиркая на бумаге. Он старательно вырисовывает там какие-то символы, прищурившись и изредка отдаляясь от листа, оценивая его, как самый строгий критик. Он нахмурил брови, чиркнул что-то еще пару раз, а после, с восхищением посмотрев на свой шедевр, он с гордостью показывает его в камеру.
На листе нарисован человечек с голубо-белыми волосами, а вокруг него куча сердечек. Сатору отворачивает голову к холодильнику. Там висит абсолютно такой же рисунок, но он совсем немного отличается от того, что показывает Эйс.
— Эй, Сатору! — тянет брюнет, — Разве это не мило? — он по-детски дует губы, недовольно посматривая в камеру.
Укиё стал искать что-то с полки, а найдя фиолетовый карандаш снова уселся смотреть на свой лист с рисунком:
— Сейчас еще пририсую себя, говорящего, что люб…Люблю тебя, кстати, мое солнце! — Эйс посмотрел в камеру, счастливо улыбаясь и снова принимаясь за рисование.
Сатору лишь хмыкает на это, вдыхая запах весенней свежести. Полоска персикового света из щели не до конца закрытых штор простирается вдоль стола от окна до носков парня. И все же…хорошее утро. Все же прекрасно.
Сатору отлучается, чтобы взять сигареты, которые он недавно "одолжил" у Сёко, а брюнет продолжает рассказывать что-то о своем. Эйс, на самом деле, был недоволен, что Годжо курит. Он ничего против курения не имеет, они могли порой стоять вместе на балконе и молча курить, смотря в ночную даль. В такие моменты было тихо и никакие слова им не нужны были, чтобы чувствовать, что между ними невероятная идиллия. Проблема была в другом — ему жутко не нравился этот резкий запах табака, который оставался на Сатору. Эйсу нравился обычный запах беловолосого, когда никакой запах сигаретного дыма не перекрывал его и не мешал брюнету стискивать Сатору в объятиях и чувствовать запах мужчины, уткнувшись тому в изгиб шеи.
Но блондин несмотря на ворчание Эйса, курил тогда, когда ему хотелось. В разы меньше, конечно, но это потому, что Сатору сам так захотел, а не потому, что Эйсу так хочется. Пусть не тешит свое эго, это полностью и только желание самого Сатору. Ну, может только почти.
Блондин садится за стол, двигая телефон к себе поближе, берет зажигалку со стола и закуривает. Он непривычно меланхолично разглядывает обои, смотрит на узоры, которые аккуратно и извилисто, со вкусом, вырисованы, превращаясь в один огромный орнамент на стенах. Он слушал брюнета и его посещало чувство дежавю.
Сейчас Годжо сидит с видом, словно вообще не слушает Эйса. Но кажется, словно он уже знает все, что тот скажет наперед и слышал это уже тысячи и миллионы раз.
— А после, когда я зашел в комнату я опрокинул на себя…
— Зеленую кружку, в которой было наполовину налит горячий кофе, — прошептал одними губами Сатору одновременно с Эйсом.
Мужчина предугадывает его слова, повторяет за ним, но Эйс почему-то даже не реагирует. Он, Сатору, устало подпирает рукой щеку и смотрит на экран, где улыбающийся брюнет продолжает рассказывать что-то свое. Сатору смотрит на это с долей грусти и тоски. Он погружается в свои мысли и почти уже не слышит этого монолога Эйса.
Все идеально, но все равно что-то не так. Так, где же находится это «что-то»?
Годжо подносит тлеющую сигарету к губам и медленно затягивается. Пытается отыскать этот подвох среди этого «все хорошо». Шум города перестал быть слышен, не слышно даже то красивое щебетание птиц. Чувствуется тепло с улицы, но холодный ветер снова заставляет поежиться. Спустя время, когда мужчина заметил тишину со стороны Эйса, он переводит взгляд на экран, где на него смотрят фиолетовые грустные глаза, словно у ребенка, который вот-вот заплачет.
Печальное зрелище.
Он замер и молча смотрит Сатору в глаза, словно заглядывая в самую душу.
И Годжо долго молчит, смотря в ответ.
— Я скучаю, придурок, — мямлит мужчина, скрывая лицо в сгибе локтя и укладывается на стол. Одна его рука вытянута и между пальцев он до сих пор держит сигарету. Его тело начинает немного трясти, и он еле слышно всхлипывает. Экран на телефоне постепенно затухает, но Сатору этого даже не видит, он пытается унять подступающий приступ истерии. Разъедающая все на своем пути тишина, такая зловещая и грустная, угрожает только усилить истерику своей атмосферой, подобно тому, как сыплют соль на рану.
Но Эйс все еще молчит. Он смотрит.
В пару мгновений в комнате становится еще более оглушающе тихо. Тишина сильно давит на сознание и хочется какой-нибудь фоновый источник звука, чтобы эта мелодия одиночества не съедала изнутри. Лицо до сих пор скрыто в изгибе локтя, а рука тут же тянется к телефону и тихонько нажимает на середину экрана. И в мертвой тишине квартиры эхом раздается такое знакомое и родное:
— Доброе утро, сладкий! Как спалось?