За неделю импровизированного отпуска к Лизе приходили подруги из университета. Девушка чувствовала, что медленно сходит с ума одна. Мия и Аня мало спасали, но с ними можно было развеяться.

- Зря ты так с Матвеем, - вторила голосам в голове Мия,- он весь исстрадался по тебе, только о тебе и спрашивает.

Лиза злилась, но больше на себя. Аню ещё можно было пригласить, хотя и она иногда заводила разговор о парне:

- А я вот сразу говорила, что он какой-то странный, - но и в её словах Лиза не могла найти поддержку.

Матери девушка даже не пыталась звонить. Первые пять раз не ответила, значит, и последующие не ответит. Лиза боялась выйти из дома. Вдруг Матвей ждёт под окнами. Но дни шли один за другим.

- Я принесла тебе пиццу, - после пар пришла Аня. Мии вместе с ней не было, - он у подъезда сидит.

Настроение резко ухудшилось. Выходить из дома расхотелось ещё больше, хотя надо было.

- Еле спряталась от него, - Аня по-свойски прошла в кухню, - ты не пробовала его послать?

Елизавета посмотрела на неё хмуро. Подруга только вздохнула.

- Друга со школы попрошу, чтобы дал ему понять, что, - она осеклась, поймав на себе все еще хмурый взгляд хозяйки, - Что? Я одна, что ли хочу, чтобы он отстал?

Елизавета молчала.

- Ты еще скажи, что все еще его любишь или что-то в этом духе, - Аня не умолкала, даже начав есть пиццу, - и вообще Виталик парень хороший, работает и даже песни пишет, закончил на слесаря, если интересно.

- Тебе номерок моей матери чиркнуть? - Елизавета оперлась рукой на стол, склонившись над подругой. Назойливый голос то ли Гоши, то ли Гриши гудел в голове, и девушка потерла висок.

- Я к твоей матери на километр не подойду, - сказала в ответ серьезно.

- Тогда не причитай так же, - она села на соседний стул и тоже взяла кусок.

Аня пристально смотрела на подругу и неопределенно хмыкнула. Елизавета посмотрела на нее.

- Я видела Мию и Матвея вместе. Кажется, они поладили после вашей ссоры, - гостья отвела взгляд.

- Совет да любовь, - она пожала плечами, а на душе отчего-то стало пакостно, - поэтому пришла одна?

Аня хмуро повернулась к хозяйке квартиры, но не посмотрела на нее.

- Когда у вас с ним начиналось, так же было. Все Матвей да Матвей, будто ничего важнее нет. А потом он еще и вести себя так стал, - они встретились глазами, - а до подруг дела никакого, пока поплакаться не захочется.

- Ничтожество. Только ныть и можешь, - Гоша снова завел свою шарманку, - ты оставила ее одну, хотя сама постоянно боишься одна остаться. Ты мерзкая и жалкая лицемерка.

- Анют, - Елизавета улыбнулась, - извинения не решат проблему, но прости, что оставила тебя и увлеклась мальчиком. От отношений ощущения другие, сложно не втянуться. Хотя меня это не оправдывает.

- Будь проблема только в нем, - подруга смотрела на нее серьезно, а в глазах стояли слезы, - ты всегда такая. Молчишь, не делишься. Я мысли читать не умею. Тебя даже не продавить, хоть поддерживай, хоть критикуй.

В комнате повисло молчание. По первых всхлипов. И вздоха.

- Не ответишь, - Аня положила корочку обратно в коробку. Она утверждала, не спрашивала.

«Нам надо объясниться, оправдаться перед ней, иначе мы снова останемся одни. Мама уже отвернулась, Мия только и ждала расставания с нашим Матвеем,» - Гоша зудел назойливо. Гоша присоединился сразу же:

- Оправдания не скроют твою мелочную и лживую натуру, - он кричал все громче, - ты отвратительна, еще и пытаешься отрицать это.

- Что я могу ответить? – она встала и подошла к кухонному гарнитуру. Включила чайник и достала чашки, - если скажу, что воспитали так, меня это не поменяет, как и не поменяет твоего отношения. Да, я такая. Скрытная, жадная до внимания и очень холодная.

- Если ты думаешь, что наговоришь о себе гадостей, и мне станет легче, то ты не права, - голос Аня удивительно спелся с Гошей.

- Разве это гадости? – Елизавета поставила перед ней чашку с чаем, - я сахар не добавляла. Честно, не помню, добавляешь ты две или одну.

Гостья смотрела отрешенно, пока она улыбалась.

- Не строй из себя мученицу, - Аня поднялась. Захлопнула коробку пиццы и, сунув подмышку, быстро вышла из кухни.

- Ты как всегда хороша, - с иронией отметил Гоша.

«Так мы и остались совсем одни,» - Гриша устало пробормотал, но Елизавета их не слушала.

На сердце было так легко и радостно.