Чжун Ли никогда не любил давать собственную кровь другим вампирам. Он уже прожил не одну сотню лет и кровь давно изменила свой вкус с легкой и манящей на тягучую с нотками горечи. Молодое поколение к такому не привыкло. Он и сам ни за что бы не променял свежую кровь с нотками приторности на что-то старое и безвкусное. А если вспомнить как сильно травил себя при жизни мужчина страшно представить насколько сейчас отвратительной ощущается каждая капля выпитая ослабленным телом. Но заперев себя в клетке со старым вампиром Тарталья мог довольствоваться только тем, что было под рукой.

- Ваша кровь. - тихий голос разрезал тишину и Чжун Ли невольно вздрогнул, не осознано проводя рукой по спине, стараясь не задевать затягивающуюся рану. Регенерация вампиров сильна, но не стоит забывать, что на полное восстановление уходит вся энергия и силы. Мальчишка на какое-то время затих, а после вдруг отстранился, языком слизывая остатки алой жидкости.

- Я не могу остановиться, она настолько вкусная, что мне хочется выпить все до последней капли. - животный рык сорвался с губ одновременно с тем, как молодой вампир снова припал к шее, погружая клыки глубже в кожу. Руки лихорадочно то тянулись обнять мужчину и не отпускать от себя, то оттолкнуть, сохраняя остатки разума и силы воли.

Как давно Чжун Ли слышал такое в свой адрес? Да и слышал ли вообще? Вкусная кровь? Что за бред, парень совсем умом тронулся от голода.  С каждым новым глотком сознание мужчины плыло и где-то на подкорке формировалась мысль: «Как забавно будет умереть во второй раз, но уже на руках этого рыжеволосого недоразумения?» Он выпьет его проклятую кровь без остатка, познает вкус смерти и как легко любая жизнь может оборваться, стоит лишь увлечься и забыть кто они в этом мире. Да, было бы очень забавно. Вот только Чайлд не заслуживает такого отношения. Несмотря на то, что старший вампир бесится, и готов уйти в любое время - мальчишка не должен страдать. Когда он придет в себя и увидит, что натворил, будет всю жизнь винить себя, а может что и хуже сделает. Хочет ли такого для своего горе-подопечного Чжун Ли? Кажется нет, раз он все еще не пустил все на самотек. Но в какой момент ему стало жалко это рыжее недоразумение?

- Я тебе не еда, наглый мальчишка, второй раз являться на призыв не буду. - зарывшись рукой в мягкие вихри Чжун Ли с нечеловеческой силой потянул парня прочь от кровоточащей шеи, пытаясь поймать расфокусированный взгляд алых глаз. Айдол упрямился, нагло рычал и пытался вернуться к пиру, но мужчина не собирался давать тому и дальше нагло опустошать собственное тело.

- Тарталья, возьми себя в руки! - не выдержав Чжун Ли рявкнул взбесившемуся вампиру прямо в лицо каждое слово, наконец-то увидев хоть какой-то мысленный процесс и узнавание в глазах. Парнишка затих, опустил голову и медленно, стараясь не причинять себе боль, кивнул, похлопав свободной рукой по ладони, прося опустить волосы. Мужчина еще некоторое время наблюдал за осознанными микродвижениями и блуждающим взглядом, а после аккуратно ослабил хватку, слегка приглаживая волосы, наводя сомнительный порядок на рыжей макушке. Но тут парень снова взбесился, толкнув Чжун Ли с нечеловеческой силой на пол, нагло усаживаясь сверху и снова пытаясь припасть к едва затянувшейся ране на шее.

- Какой неугомонный ребенок, как ты с такой жаждой жил все это время? - схватив Чайлда за шею вампир, стараясь не повредить хрупкую на вид шею, всматривался в алые глаза, пытаясь придумать хоть какой-то способ привести свихнувшегося из-за голода парня в чувство. На крайний случай, если ничего не получится, он просто вырубит его и затолкает в гроб, чтобы выспался и успокоился.

- Господин Чжун Ли, вы такой жадный. - весело рассмеявшись, айдол нежно погладил бледную кожу наставника ведя пальцы от скулы вверх к идеальной челке, зачесывая прядки так, чтобы видеть холодный взгляд янтарных глаз. Ах, как же красив его Сяньшэн. Хочется его сожрать.

- Я тебе в няньки не нанимался и кровь ты больше не получишь! - сталь в голосе была почти осязаема. Если бы словами можно было убить — Тарталья тот час упал бы замертво еще до того, как решится сделать несусветную глупость. Но когда все органы чувств обострены, а жажда разрывает горло, юноша мог думать лишь об одном. Еще хотя бы глоток, маленький, только бы почувствовать терпкую сладость на языке, охлаждающая тело и забирающая всю ту боль с которым не справлялась регенерация и бессмертное тело. Хватка на шее усилилась, оставляя безобразные синяки на бледной коже, но мальчишка только растягивал губы в усмешке, наклоняясь все ниже. Ох уж это молодое поколение.

- Хорошо, попробуем по другому. - вдруг выдал Чайлд и с чудовищной силой схватился за руку, почти ломая тонкие пальцы, пытаясь освободить шею из плена. Как только можно было сделать полноценный вдох, Тарталья наклонился в опасной близости от чужого лица, прокусывая собственную губу до крови.

- Извините, я не подумал, что Сяньшэн тоже проголодался. - не успел мужчина рявкнуть на чужую наглость, как парень подался вперед, накрывая холодные губы своими. Кровь стекала вниз, пачкая одежду, но Чжун Ли игнорировал этот сладкий аромат, удерживая рот закрытым. Забавно, что в бессознательном состоянии этот парень полез вытворять то, что обычно не делают даже с возлюбленными. Поделится кровью? Ужасная идея. А мальчишка все не сдавался, продолжая напирать. Собственные руки оказались прижаты к полу, после такой хватки останутся синяки, пока мальчишка целовал Чжун Ли, языком проводя по контуру сомкнутых губ, пытаясь протолкнутся внутрь.

Кровь пленила, не давала сосредоточится на мыслях и заставляла сдаться, но Чжун Ли лишь сжимал и разжимал ладони, стараясь отвлечься на посторонние мысли. Если он сейчас проиграет, они оба совершат то, о чем потом пожалеют.

- Хватит упрямиться, я же вижу, что вы голодны. - приподнявшись, Чайлд на секунду замер, напоминая ребенка, который умоляет купить в магазине самую лучшую игрушку, ведь без нее он не сможет уснуть. Возможно кому-то таких детей жалко, но Чжун Ли чувствовал глухое раздражение. Пора заканчивать этот цирк. Но этот засранец все таки смог его удивить. Впервые за сто лет стена безразличия рухнула рождая на свет неподдельное изумление вперемешку с толикой восхищения. Тарталья прокусил собственное запястье и без раздумий со всей силы приложил порез ко рту вампира, наблюдая как собственные капли крови медленно стекают по шее, скрываясь в складках костюма. Небольшая рана быстро затянулось, а вот парень нагло облизнув остатки крови с подбородка, снова потянулся к сомкнутым губам в попытках добиться хоть какой-то реакции. Горячий язык и запах крови сводили с ума, все тело охватил жар и под закрытыми веками Чжун Ли мог увидеть как по крупицам рушится все его самообладание и выдержка. Хотелось вырвать руки и повалить наглого мальчишку на холодный пол, впиваясь аккурат в сонную артерию клыками. Чем глубже погружаются в плоть клыки, тем громче этот наглец будет кричать под ним, пока мужчина по капле смакует чудесную свежую кровь. А когда хрипы превратятся во всхлипы Чжун Ли отстранится и покроет все это тело укусами, чтобы наутро поганец понимал, что можно делать, а что нельзя. А если зайти дальше? Провести рукой вниз, припустить штаны и удовлетворить не только чувство голода, но и страсть? Пока Тарталья будет извиваться и кусать губы, сдерживая стоны, вампир залижет раны на шее, прекрасно зная как среагирует на такое молодое тело.

- Я настолько вам не нравлюсь? Или моя кровь не подходит? - отпустив чужие руки, юноша провел ладонью по собственному лицу, будто бы стирая маску веселья оставляя глухое раздражение. И что только с этим ребенком не так?

- Ты не в себе. Я не собираюсь разговаривать с тем, кто готов сейчас залезть мне в штаны, лишь бы получить кровь. - мальчишка звонко расхохотался, не дрогнувшей рукой надавливая на торс и спускаясь ниже, прямиком к паховой области. Накрыв полувставший орган рукой, парень тут же отдернул ее, наклоняясь и слизывая собственную кровь с подбородка и шеи.

- А вы сами разве не хотите этого? - лицо быстро наскучило рыжеволосому, поэтому заприметив новую игрушку, Тарталья притянул к себе бледную руку, поочередно вобрав каждый палец в рот, посасывая и покусывая подушечки, стараясь не слишком царапать клыками нежную кожу. Выдержка все сильнее трещала по швам, пока голос рассудка уговаривал все сделать быстро и аккуратно.

- Хочу? Хочу посмотреть как ты будешь объясняться, когда придешь в себя. - резко сев, ловя чуть было не свалившегося парня за талию, Чжун Ли одним точным ударом вырубил айдола, укладывая бесчувственное тело на свое плечо. Этот день был поистине тяжёлым, пора отдохнуть и разобраться со всеми проблемами перед тем как этот идиот очнется и все вспомнит.

****

Пробуждение было странным, все тело ломило, но боль почти не ощущалась. Спина, кажется, полностью исцелилась и о серьезной ране напоминала только фантомная боль с отвратительным тянущим чувством. Еще немного побаливала голова, но видимо сказывалось, что он почти ничего не ел последние дни. Стоит потом заказать самый вкусный фаст-фуд и устроить себе день вредной пищи, когда все это закончится.

- Долго собираешься спать? - Тарталья начинает к этому привыкать. Еще пара таких пробуждений и можно считать, что его любимый айдол типичный представитель редкого вида людей, что могут спать пару часов и потом еще ворчат на других, чего это они отдыхают.

- Меня ранили вообще-то, могу еще немного полежать, да и огней у меня все равно больше, чем у остальных. - потянувшись, случайно ударившись пальцами о деревянную поверхность гроба, юноша тихо выдохнул, открывая глаза, уставившись в огромное количество цветов. Так господин Чжун Ли его дружелюбно затолкал в гроб и дал отдохнуть? Можно ли назвать это заботой среди вампиров?

- Помнишь, что вчера делал? - проигнорировав нытье, мужчина закинул одну ногу на другую, восседая на краю гроба словно на троне. Чайлд никогда не понимал, как в повседневной жизни можно вести себя так, словно прямо сейчас на тебя устремлены сотни камер. Сколько бы юноша не наблюдал — Чжун Ли был идеален во всем. Каждое движение продумано до мелочей, один взгляд несет в себе тысячу эмоций, а какой голос. Он учился всему этому сотни лет или это природное обаяние?

- А что я вчера делал? Я вырвал у этих неудачников победу и не подвел наставника. - самодовольная улыбка расползалась невольно на губах, вот только одно движение мужчины повергло парня в шок. Стоило этим музыкальным пальцам оттянуть ворот костюма, показывая еле заметный след от клыков, как осознание нахлынуло словно снежная лавина. Перед глазами мелькали кадры собственного бешенства, а голова гудела от одной мысли, что именно он сотворил попробовав кровь Чжун Ли. Под конец флешбеков во рту запершило и парень закашлялся, пытаясь прикрыться от испепеляющего взгляда. Что, черт возьми, он сделал с тем, кого всегда уважал? Нет, Тарталья, конечно слышал, что от голода вампиры впадают в состояние похожее на помутнение рассудка. Но самое ужасное, что вспомнив все это, единственное, чего парень хочет — узнать насколько губы этого мужчины могут быть мягкими. Это совершенно ненормально.

- Простите, я был не в себе. Мне правда жаль, что я отплатил так за помощь. - закрыв руками лицо, парень резко сел, еле сдерживая себя от желания хорошенько приложится головой о гроб. Ну что, молодец, Чайлд, ты оказывается тот еще извращенец. И давно ты так жаждешь получить поцелуй от господина Чжун Ли?

- Не важно, в любом случае я не собираюсь больше давать тебе крови. Это была первая и последняя твоя выходка, иначе я лично оторву тебе голову. - Чжун Ли всю ночь просидел рядом с гробом, но так и не понял, как реагировать на все, что произошло. Нельзя сказать, что такая настойчивость ему неприятна, но и наслаждение получать от такого как минимум ненормально. И все таки быть живым очень утомительно.

****

Последние пара дней ничем не отличались от предыдущих: Тарталья горланил песни, отдыхал, иногда спал в гробу и по новой, пока пространство не заполнило миллиард новых огоньков. В это же время Чжун Ли читал, медитировал и в большей степени делал вид, что его не интересуют чужие успехи и подсчет новых огоньков. Удивительно, но с внешней стороны приходила лишь мелкая сошка из Бездны с которой справится мог бы даже самый слабый вампир. Возможно эта была передышка перед финальной битвой, но тем лучше для невольных сожителей. Исключением из общего правила холодной войны стало неожиданное желание Чжун Ли помогать Тарталье. Мужчина и сам не до конца мог понять, почему вообще вызвался учить мальца, но замечая мимолетные улыбки и счастливый взгляд на каждую правку и советы, что-то глубоко внутри отпускало из железных тисков, давая вдохнуть полной грудью. Один хороший друг как то сказал: "Не думай, почему ты счастлив, просто наслаждайся каждым мигом и не упускай момента". С учетом, что Венти вообще не парился о своей жизни совет мог быть глупым, но прямо сейчас Чжун Ли понял, что именно имел в виду его друг. Чем больше вампир анализирует свои действия, тем меньше остается желания доходить до конца и видеть кто одержит победу.

Постукивая сапогом по стулу в ритм песни, мужчина перелистнул страницу, отмечая, что Тарталья стал сдавать позиции и уставать. Пора делать перерыв.

- Вы до сих пор в меня не верите? - вдруг выдал парень, нагло заваливаясь на пол, рядом с чужими коленями. Мужчина на это лишь фыркнул, призывая небольшую закладку для книги.

- Это констатация факта. Ты хорош, но не достаточно. - пожав плечами Чжун Ли хотел вернуться к чтению, но парень нагло завалился на его колени, отбирая книгу и уставившись своими алыми глазами прямо в лицо. В последнее время мальчишка все больше касался его, но нельзя было винить Чайлда в тактильном голоде. Он уже около четырех дней взаперти с мертвым мужчиной, тут любой бы пытался затянуть в бессмысленные обнимашки или дарить пустые касания.

- Скажите, почему вы решили уничтожить себя? Я понимаю, что эта тема очень личная и вы ее даже не рассказали друзьям, но я правда хочу знать, что могло подвести вас к точке не возврата. - признаться мужчина не собирался откровенничать, да и с чего бы ему изливать душу перед каким-то зазнавшимся вампиром, что так уверенно утверждал, что покажет ему смысл жизни? Но с другой стороны через два дня душа Чжун Ли окончательно рассеется в Бездне и ни одна живая душу так и не узнают почему вампир пошел на все это. Рассказать эту длинную историю и услышать слова сочувствия? А они что-то исправят? Хотя, возможно, как только пацан узнает всю ситуацию он поймет, что удерживать в клетке того, кто уже все решил, абсолютно бессмысленно?

- Это долгая история, но если хочешь ее услышать, ответь честно, зачем ты так отчаянно пытался призвать меня? - и как на это ответить? Тарталья и сам не знал точного ответа, но вспоминая тот день, когда после концерта все новости пестрели заголовками о скорой смерти любимого всеми айдола, мужчина впервые почувствовал ужасную боль. Ее нельзя описать словами, но когда ты сталкиваешься с потерей лицом к лицу, кажется, будто всю жизнь ты ходил в пушистом одеяле, но кто-то забрал его у тебя и сжег, чтобы ты больше никогда не чувствовал себя комфортно и тепло. Известие о смерти Чжун Ли убило что-то внутри юноши, но какая часть умерла вслед за любимым артистом так и не удалось понять. Наверное, эгоистично сейчас удерживать мужчину рядом, но Чайлд не видел другого выхода.

- Мне страшно, что я вас больше не увижу. Понимаете, когда моя жизнь катилась по наклонной и я не знал как жить, вы подарили мне мечту. Благодаря вашим песням я творил и создавал себя по крупицам, представ перед публикой тем, кто сейчас у всех на слуху. Но как только вы ушли я понял, что все собранные части исчезают, оставляя меня один на один с существом, которого я не знаю. Я боюсь, что если отпущу вас, никогда не смогу больше выйти на сцену и петь в свое удовольствие.

- Довольно эгоистично, Тарталья. Удерживаешь меня, потому что просто боишься, что не выдержишь давление? Тут тебе нужен психотерапевт, а не мое присутствие.

- Нет, вы не понимаете, я боюсь, что когда вы исчезните мой смысл жизни уйдет вместе с вами. Я боюсь, что не смогу вас увидеть, как вы не понимаете? Я просто боюсь вот и все! - крик застыл в пустом пространстве, разлетаясь эхом от стен, превращаясь в какофонию бессвязных звуков. Слишком громко. Чжун Ли не глядя на своего подопечного положил руку тому на макушку, слегка потрепав рыжие прядки.

- Хорошо, я расскажу тебе, почему отказался от бессмертной жизни.