I

      «Ну и что это сейчас было?»

      Айви растерла колени непослушными руками и попыталась подытожить то, что сейчас произошло. Все верно, она нарыдала на незнакомку, поделилась максимально личными подробностями о себе и своей семье и, как вишенка на торте, стрясла с нее ворох комплиментов.

      «Ну, давайте так, комплименты ее никто не заставлял говорить. Так что… Все равно неловко. И так-то она не прям незнакомка. Я ее арестовала. Нет, это не делает ситуацию лучше… Ну, она со мной тоже много болтала. Пока сидела за решеткой. Да блядь. И это еще при том, что я ее снова отшила. На трезвую, наверное, это еще более… — Айви провела ладонью по лицу, проверяя, насколько оно опухло от слез. — Нет, все в порядке. Она сама ко мне подошла. Я ни о чем у нее не просила… И я была с ней вежлива. Все в порядке».

      Айви глядела на ступени, по которым убежала Венди. Ее давно уже не было ни видно и ни слышно — «Обалдеть, конечно, какая она громкая» — а в памяти до сих пор замерла странная деталь: пока Венди сидела рядом, лямки сумок оттянули ее футболку с Вуди так, что стало видно ключицы. Острые. Белые-белые. Наверное, Айви не стоило опускать взгляд ей под ворот, но это получилось почти само собой, пока она собирала чужие, наверняка, важные бумаги, разлетевшиеся по соленым доскам помоста. Это смотрелось красиво, не бумаги, а…

      «Так. А вот это сейчас что, нахуй, было?»

      Торопливо поднялась, отряхнулась.

      — Пойдем, Чуррос. У нас еще куча дел. Нечего сырость разводить, ее и без нас тут…

      Айви почувствовала что-то под носком кроссовка.

      Кошелек. Коричневый, пухлый и потертый с оторвавшимся язычком на молнии.

      — Да ладно…

      Айви уже видела его, сама позавчера положила вместе с мобильным телефоном, зажигалкой и красной шапкой в лоток конфиската, пока оформляла протокол на Венди Дэвис.

      — Да вы издеваетесь…

      Покрутила кошелек в руках.

      «Вот ведь дура… Она это, что, нарочно?»

      Айви резко ощутила, как у нее загорелись щеки и мочки ушей. После бессильного плача злость удивительным образом взбодрила.

      «Нахера? Я несколько раз сказала, что не хочу никак больше "знакомиться". Боже, это такой бестактный и тупой способ раскрутить на очередную встречу, что просто… Типа я коп и вся из себя порядочная, значит, непременно побегу ей возвращать кошелек. Да Боже! Мы же не в ромкоме, а она — ни разу не Челентано, чтобы ставить меня вот так раком… Выкину его к черту. Скажу, что не видела. Бля, да я вообще с ней разговаривать не буду, и если выкину в воду — то точно…»

      Представила.

      По спине пробежали мурашки. Определенно, Венди очень удачно подвернулась под горячую руку: вот так фантазируя, Айви могла выплеснуть на нее весь скопившийся негатив. Мысленно отомстить и откровенно заебавшей мисс Симмонс; и Прентиссу, тоже изрядно утомившему своими бесконечно унылыми назиданиями, вот уж кто реально вылез из фильмов семидесятых, только не романтических, а спортивных; и в некотором смысле маме, при том что полноценно в чем-то ее обвинить не получилось даже у себя в голове. Просто хотелось сделать какую-нибудь пакость, перестать быть усердной, внимательной и хорошей или какие там еще бывали эпитеты, после которых всегда следовало сраное «но»?

      «Батлер усердная, но ей рано переходить в другой отдел…»

      «Айви внимательная и заботливая, но порой чересчур, поэтому ей будет сложно найти пару…»

      «Ты очень хорошая, а хорошим девочкам в жизни приходится несладко…»

      Чуррос ткнулся прохладным влажным носом в щиколотку.

      — Оу. Прости. Я что-то подвисла.

      «И чего я так завелась? На ровном месте прям».

      Айви вновь взглянула на кошелек, открыла его.

      «Здесь карточки и ее удостоверение. И дофига налички. Непохоже, чтобы она забыла его нарочно. Вот черт. Ну и растяпа. Нет, я, конечно, могу пробить ее по базе и позвонить. Или попросить Лиз. Или Митча. Так-то они мне должны».

      Стала перебирать содержимое раздутого кошелька в поисках визитки. Попадался сплошной мусор. Полностью выцветшие чеки, готовые вот-вот истлеть. Стародавние купоны «Данкин Донатс» на бесплатную коробку пончиков, три штуки, каждый заполнен ровно до половины. От руки записанные чужие номера на обрывках тетрадных листов, все с нелепыми пометками:«САРА (НЕ ЭШЛИ)», «МИСС КАКАЯТОТАМИЗЙЕЛЬСКОГО (СУКА)», «РОБЕРТ С УСАМИ 🙂», «ТОЧНО ПРАВИЛЬНЫЙ НОМЕР ЭШЛИ (САРА)».

      Айви перебирала бумажки с невольной улыбкой. Ей живо представилось то, как Венди могла бы записывать все это, естественно, на бегу, кое-как, с сигаретой в зубах или мобильным, зажатым между плечом и ухом, успевая и в полном цейтноте пошутить, да, не смешно, но все же…

      «Так. Батлер, черт тебя дери, отставить».

      Вдруг на глаза попалась фотография, точнее ее оборванная часть. На ней высокая стройная девушка в пушистом лифчике-бикини и такой же мини-юбке. Розовый цвет ярко контрастировал с черной кожей. Густые волнистые волосы до середины спины, томный взгляд из-под наклеенных ресниц, полные губы, массивные серьги-доллары — все кричало о том, что девушка или танцовщица…

      «Или "или". Но это явно не рекламка и не кусок из журнала. Это личный снимок. Интересно, — всматриваясь в вытянутые черты лица и невольно сравнивая их со своими. — Похоже, это кто-то важный. А кто стоял рядом на недостающей части? Проклятье, теперь точно придется возвращать…»

      Нет, Айви и до фотографии все решила, просто подобная деталь в виде бережно — «Ну, относительно бережно» — хранимого клочка воспоминаний, трогала за живое.

      «А вот и визитка. Тоже мятая. Ха. Наверное, еще и единственная? Да, наверняка, — с трудом переключая свое внимание с круглой груди, едва прикрытой розовым мехом, на номер. — Ладно. Напишу ей… Что-нибудь. Пусть сама меня ищет, я ждать ее не обязана. А что написать? "Ваш кошелек у меня"? Или "Мисс Дэвис"… Нет, она же со мной по имени уже. "Найден кошелек по адресу… находится… со мной можно связаться…" Так, ну это совсем хуйня, я ж не на посту. Надо еще выбрать место встречи, здесь ее дожидаться не вариант».

      Чуррос издал жалобный стон.

      — Прости-прости. Все, сейчас побежим. Честно-честно.

      Набив короткое:«Венди, привет. Это Айви. свяжись со мной, пожалуйста», — зашагала к лестнице.

      — Пойдем, Чуррос. Домой. Завтрак. Все хорошие слова, ага?

***

      Не то чтобы Айви совсем избегала отношений. Она не боялась новых знакомств, умела находить общий язык с другими людьми, ей хотелось любви, особенно после просмотра «Скажи что-нибудь» или «Мистической пиццы», когда в конце все заканчивалось танцами на роликах под задорный рок-н-ролл восьмидесятых или совместным созерцанием заката.

      «И сразу титры. Без моментов с переездом, разделением обязанностей по дому, а еще ремонтом и прочим совместным бытом… Нет, это все не страшно, просто муторно».

      Айви быстро разобралась, что ей одинаково сильно нравятся и мужчины, и женщины. Типаж тоже сформировался быстро и сам собой. Всякий раз, когда по телевизору показывали Шер или Боуи, она прилипала к экрану, с тихим восторгом любовалась изящными фигурами и пестрыми нарядами, запрещала переключать каналы и начинала нормально дышать лишь в перерывах на рекламу, так что с ориентацией и ее принятием проблем не было.

      «Удивительно, почему, да? Господь, я помню, как мама и дядя попеременно подходили ко мне с объяснениями, краснели и меняли тему, а я… ну, я смотрела на папины фото в гостиной, на Джеффри в шелковом халате и с бокалом вина в половину двенадцатого утра и… как-то въезжала без лишних слов. Да и вообще меня никогда не цепляли общие разглагольствования про чувства и вот это все… меня интересовала конкретика».

      Маленькая Айви часто приходила к старшим с расспросами — «Очевидно, не слишком удобными» — и не отставала, пока не получала, как ей казалось, честный и точный ответ.

      — Мам, где ты нашла папу?

      — Я его не искала.

      — Он искал тебя?

      — О, — смеялась мама. — Сильно сомневаюсь. Мы встретились на обучении. В группе со всего штата он был единственным черным копом, а я — единственной женщиной. Нас поставили в пару для отработки протокола, и нам стало так весело от этого, что мы ржали на весь тренировочный зал. Так что нас выгнали, и мы сбежали есть мороженое.

      — Выходит, вас соединило мороженое?

      — Ну-у, частично…

      — Ладно. А какое вы выбрали?

      — Не помню, Айви. Да это и неважно.

      — Важно! Вдруг вы бы выбрали не то, и у вас не появилась я?

      Обыкновенно здесь маме делалось трудно отвечать сквозь смех, она глядела на Айви как-то по-особенному нежно, ерошила кудри и предлагала прогуляться, скажем, до того же кафе-мороженого.

      С дядей похожие интервью, граничившие с допросом, заходили в тупик еще быстрее. Во-первых, поймать его для разговора практически не удавалось. Он или рыбачил, или возился с лодкой, или пропадал в гараже, или готовил. Во-вторых, даже пробившись на кухню и усевшись на высоком табурете в углу между пышущей жаром плитой и мешком картошки, Айви с трудом вытягивала из дяди подробности личной жизни.

      — А как ты понял, что любишь Джеффри?

      — Вообще не в курсе, килька.

      — Но ты же с ним живешь.

      — Ну да.

      — И готовишь ему суп с морской фасолью…

      — Приходится, он ж нихрена не умеет.

      — …но тебе совсем не нравится фасоль. Получается, когда ты кого-то любишь, ты делаешь то, что тебе не нравится?

      — Так, килька, вот это очень хреновый вывод, — нервно расчесывая бороду. — Выкинь его из головы, окей? Если какой-то урод тебя заставит делать то, что тебе не нравится, ты мне на него покажешь, и я сломаю ему ноги. Ясно?

      Но ясно не было. Любовь по-прежнему оставалась неразрешимой загадкой. Откуда она берется? Как убедиться, что это именно она, а не влюбленность длиной в летние каникулы? Кое-что все же Айви сумела выяснить. Например, что любить сложно, особенно, когда твой возлюбленный — больной журналист-выпивоха с замашками дивы. Вы часто ссоритесь, хлопаете друг на друга дверьми, а потом тяжело и со слезами миритесь.

      «Да, дядя включал мне мультики на полную громкость, но я все-таки дочь копов».

      А еще любить сложно, потому что любимый человек может взять и умереть. И тогда концепт с чувством до гроба становится скорее страшным, чем красивым. Сколько бы лет ни прошло, мама не убирала фотографии папы из гостиной и, кажется, добавила несколько новых — «Точнее старых» — купила для них красивые рамки и заставила ими все полки.

      Любовь ассоциировалась с испытаниями и рисками, оттого пугала.

      «Наверняка, выдай я нечто такое вслух, мама бы огорчилась. А дядя бы вообще загнался. Они же старались для меня, как могли. Я их всех любила и люблю. И… бля, это тоже иногда сложно… К чему я это вообще?»

      Айви пробовала встречаться.

      Например, год с девушкой из параллельного класса по имени Бекки. Та была чирлидершей, проворной, гибкой и с пирсингом в крыле носа. Айви часто на него отвлекалась, когда они вдвоем обедали на траве возле школы или сидели в библиотеке с домашним заданием. Бекки носила обтягивающие топики с короткими юбками, собирала волосы в ленивый хвостик и так соблазнительно накручивала прядь возле виска на палец, что становилось очевидно — математика ей была не нужна. Как не была нужна и Айви.

      «Бекки полагалось на ком-то тренировать поцелуи, да и парней из футбольной команды сильно штырило от вида двух "подружек" вместе. Это уже потом до меня дошло, почему мы в основном торчали на трибунах, а не, скажем, ходили в парк или куда-то еще на свидания. И что ну… "свиданиями" это называла только я в своей голове. Ну, что ж. Никаких обид, надеюсь, у нее сейчас все хорошо».

      В полицейской академии к Айви на лекции по общественному управлению подсел Джаспер и без всяких «привет» «а как тебя зовут» принялся списывать у нее конспект. Качок почти семи футов роста, шрам на подбородке, сильно выпирающий правый клык, гетерохромия. Джаспер буквально был современной версией Хитклиффа, наглый и злой. Как он умудрился поступить в академию — загадка.

      «Объективно. Он ж совсем не в моем вкусе. Куда я полезла и зачем? Нет, понятно, мне едва стукнуло девятнадцать и после Бекки я думала… да ни о чем я не думала. Не успела».

      Джаспер брал нахрапом и измором. Караулил возле аудитории, без спроса приземлялся на соседний стул в столовой, заглядывал в декольте, совал цветы. Последнее злило особенно. Да, у Айви дома жили три горшка с монстерой, калатеей и папоротником, принесенные с помойки, но возиться с вазами, водой, а потом все равно выкидывать увыдшие букеты ей не нравилось. Она говорила об этом Джасперу вслух, тот хмуро тер шрам и в следующий раз приносил просто другие цветы.

      «Как будто он искал тот самый вариант, который мог бы проканать».

      Они провстречались недолго. Айви хватило чуть меньше, чем на полгода, дальше сальные подкаты и звонкие шлепки по заднице окончательно перестали развлекать. К счастью, примерно в тот же период, когда они расстались, Джаспера отчислили из академии. То ли за драку, то ли за пьяное вождение.

      «Короче, за тупость».

      Он пробовал ловить Айви после учебы, хватать за руки, требовал дать ему возможность высказаться, а по факту вылить очередное ведро с помоями, сдабривая все дебильными фразочками, вроде«я не закончил», «я тебе не разрешал» и т.д…

      «Хорошо, что дядя успел мне объяснить, что вот таких гигантов надо пинать по ногам и в пах. Я не горжусь собой, но все же выбитое колено — это аргумент. Ладно, у многих рано или поздно случается свой "Джаспер". Мой, по крайней мере, быстро закончился. Я научилась говорить "нет", подружилась со Стивом. И до конца учебы все считали нас парочкой».

      После Джаспера был Кайл. Он уже больше походил на Боуи: такой же невысокий, худой и скуластый. Кайл завивал волосы, одевался в секондах, увлекался черно-белым кино и нуарными романами. Они с Айви познакомились в Окленде, где оба проходили проходили практику.

«Опять-таки вопрос, с чего вдруг он решил стать детективом. Может, он представлял себя героем Вулрича. Кайл держался неплохо для младшего сыночка богатых родителей, которого при пробном распределении закинули в самый скверный квартал. Но на "снежинку" он все же обижался…»

      Кайл нравился уже тем, что с ним Айви чувствовала себя в безопасности. Едва ли он смог бы ее защитить от кого-то крупнее пуделя —«Да я его об этом и не просила» — зато Кайл держался деликатно, делал исключительно бережные комплименты, а перед их первым поцелуем несколько раз уточнил у Айви, мол, точно можно?

      Кайл умел и любил производить хорошее впечатление, поэтому приносил Айви подарки в виде мелких безделушек точь-в-точь как пингвины Адели или чомги: показывал красивые желуди, сушил в книгах дубовые листики, прятал жвачку, брелоки, пакетики с кофе и прочую ерунду по ящикам рабочего стола и в карманы куртки, чтобы Айви все сама находила и радовалась. Еще Кайл обожал смотреть вместе фильмы и часами их обсуждать, обожал сильнее, чем говорить о себе и выслушивать похвалу в свой адрес, но если забыть и не восхититься им хотя бы раз за день, настроение у Кайла заметно портилось. Он громко вздыхал и демонстративно бродил туда-сюда мимо стола Айви, пока та принимала вызовы и училась заполнять протоколы. А если не обращать на Кайла внимания совсем, то он заваливал электронную почту унылыми письмами-простынями какого-нибудь околофилософского содержания — «Вроде как это не я его расстроила, а бездуховность, отсутствие кофе и потерянное поколение» — или оставлял голосовые сообщения на автоответчике, в них он читал вслух стихи Ирвинга или Купера, играл на пианино Херби Хэнкока.

      «Я мощно окультурилась. Как бы я и раньше ничего так в литературе разбиралась, спасибо Джеффри, но Окленд прям стал для меня культурной столицей. А Кайл был забавным. Иногда против своей воли. В момент его хандры или припадка занудства я легко могла его поднять одной рукой и полностью деморализовать. Местами, конечно, было хлопотно угадывать его настроение, а уж когда он лез на кухню что-то готовить… я знала, что мне будет проще сделать на кухне ремонт. И в своих любимых обтягивающих водолазках он едва ли тянул на короля гоблинов, скорее уж на принца… но было мило. И стажировка с ним пролетела незаметно».

      В целом, отношения с Кайлом протекали комфортно и неспешно — «Особенно после Джаспера» — Айви даже решила, что ей хотелось бы всегда после работы лежать вот так вместе в обнимку на диване и любоваться холодной Лорен Бэколл или пронзительной Джанет Ли, а по выходным бродить по секондам и винтажкам, баловать друг друга пустяковыми приятностями. Поэтому, когда настала пора возвращаться в Сан-Франциско, Айви прямо спросила, как у них будет складываться дальнейшая совместная жизнь, и встретила искреннее непонимание в глазах цвета «моря наших бед».

      «Ну, закономерно. Я его вдохновляла и развлекала, мы неплохо справлялись, заказывая на ночь пиццу или отправляясь завтракать в кофейню. Но… его, помнится, даже покупка туалетной бумаги травмировала. Какая совместная жизнь? Какая свадьба?»

      Последнюю попытку в отношения звали Камилла. Она работала судебным секретарем, и с ней Айви доводилось пересекаться регулярно. В основном, чтобы поругаться из-за несоблюденного протокола или неправильно подготовленной документации. Все в участке знали о Мегере в шейных платках. Никто не хотел к ней мотаться на Сивик-Септер, чтобы терпеть в свой адрес нескончаемый поток оскорблений, острых как бритва, отточенных годами практики целым поколением колумбийских женщин. Поэтому к Камилле на растерзание отправляли Айви, самую вежливую и спокойную.

      «Справедливости ради, я себя в ее присутствии таковой вообще не ощущала. Меня разрывало от желания или прибить ее, или завалить на стол».

      Как Айви ни старалась соблюдать между ними рабочий тон, Камиллу это не впечатляло. Обыкновенно она цокала на любую фразу языком, а однажды так близко щелкнула пальцами у Айви перед лицом, что-то объясняя, что аж в ушах зазвенело от всего многообразия браслетов и колец.

      «Страшная женщина. Зубастая, злая и такая… вкусная».

      Айви не поняла как, но они в тот день ушли из здания суда вместе, перебрав в четыре руки все бумаги, обругав друг друга с ног до головы. Вместо автобусной остановки направились в бар. Очнулась Айви, лишь когда они с Камиллой убежали целоваться в местном туалете.

      «И, в общем, пугало меня тогда только то, что она забудет одно из колец внутри меня».

      Камилла носила в офис брючные костюмы самых ярких цветов, шелковые блузы и юбки-карандаши, а под всем этим великолепием — стринги с цветочными вставками. После того их совместного похода в бар, когда Айви приезжала за документами, Камилла выносила ей тяжелые папки, едва помещавшиеся в маленьких ладонях, ослепительно улыбалась и невзначай наклонялась, роняя Айви в карман формы очередной пестрый комочек кружев.

      В выходные Камилла надевала обтягивающие платья — всегда разные, но непременно красные — завивала волосы крупными локонами и летела в клуб, где танцевала до сломанных каблуков, чтобы Айви потом тащила ее на спине. И всю дорогу Камилла шептала на ухо пошлые нежности, звенела украшениями и влажно целовала в шею, так что даже летом приходилось застегивать на всех рубашках воротники.

      Камилла знала слухи про всех и обо всем и у себя в суде, и у Айви в участке — «И, наверное, обо всех в городе» — а еще миллиард бабуличьих анекдотов и рецепт потрясающего чили кон карне. А когда она, развалившись на кровати с сигареткой в зубах, вслух принималась читать Маркеса… «Двенадцать рассказов странников» звучали в ее исполнении совершенно волшебно.

       «Магический реализм как он есть. Нет, все-таки хорошо, что Джеффри меня натаскал».

      С Камиллой Айви старалась учесть все ошибки: заранее уточнила о желаемых подарках, говорила и слышала слово «нет», не торопилась знакомить с семьей или лезть в семью Камиллы и ни в коем случае не навязывалась.

      «Ага, чтобы через полтора года узнать, что я "классная", выгляжу так, будто "делаю одолжение", а не люблю ее по-настоящему. Ой, ну нахер. Зачем я это вспомнила, а?»

      Все отношения Айви заводила в привычной для себя обстановке: учеба, работа и снова работа. Вот почему внезапное возникновение Венди выбивало из колеи.

      «Технически, с ней я тоже познакомилась на работе, так что… Нет, я ничего против нее не имею. Она обаятельная, просто я подзабыла, что это — когда к тебе подкатывают. И раз она здесь фактически проездом, значит, можно… Стоп. Вот сейчас стоп и разворот на сто восемьдесят градусов. Что еще там мне "можно"?!»

II

      Айви чувствовала себя максимально глупо, расхаживая по дому и бессмысленно перекладывая вещи с места на место под удивленным взглядом Чурроса. Резко возникло желание перемыть посуду, протереть листья монстере, пересложить футболки в шкафу, а заодно проверить, сколько приличной и постиранной одежды у нее осталось на сегодняшний вечер. Хотелось занять себя чем угодно, чтобы не проверять мобильник каждые три минуты.

      «Я так глупо написала… "свяжись со мной". Так сейчас никто не говорит. И я не уточнила, что у меня ее кошелек. Вдруг она бегает, ищет его, ей может быть не до сообщений. Добавить приписку? Нет, с прошлой СМС прошла куча времени. Это будет смотреться тупее некуда».

      — Су-ка-а-а, — выдохнула, помахала Чурросу. — Это я не тебе, милый. Это я… абстрактно. Понимаешь, она — милая, но мне лучше ни на что не рассчитывать. Я знаю, у меня с голодухи такое случается, особенно когда день не задался, тогда вроде как особенно одиноко. А она была со мной супер-любезна, да и… будем честны, она в моем вкусе. Видел ее пальцы? Вот и я про то же. Так что мне сложно рассуждать здраво и… сука!

      Айви подпрыгнула, когда мобильный заездил по столу.

      Прежде чем ответить на звонок зачем-то поправила подол домашней футболки.

      Ложная тревога.

      Звонил Стив.

      Ему, конечно, слушать про Венди необыкновенно понравилось. Он смаковал каждое слово Айви, подмечал детали, от ее внимания полностью ускользнувшие. Вроде той же предложенной салфетки.

      «Выходит, я совсем тупая? Черт, надеюсь, я ей никак не нагрубила. Я уже ни в чем не уверена».

      На фоне того же Стива, который всегда четко знал чего, когда и как он хотел, Айви видела себя ущербной.

      — О мой бог, вы прямо как в кино! — восторженно взвизгнул Стив, у него всегда голос улетал куда-то в заоблачную высь, когда наступало время сплетен, слухов и прочей щекочущей нервы «прелести». — Встреча на берегу, задушевный разговор, потерянная вещь… А-а! Как мне нравится!

      Айви в очередной раз убрала мобильный от уха, выдержала паузу в три секунды.

      — Да, и теперь мне придется тратить свой выходной, чтобы нести ей ее чертов кошелек. Подгадывать, выбирать время, двигать планы. Класс.

      — Какие планы? Нет, ну мне-то не ври, а! Ну не ври-и! Ты бы отсыпалась после ночной, потом максимум сходила бы в зал или залипла в ноут. Все. Финита! Ты даже со мной никуда не гуляешь…

      — Разве тебя не забронировали Шак и Моник?

      — Милая, ты же знаешь, ради тебя я бы подвинул всех мужиков и женщин мира!..

      — Какая честь.

      — …но ты же никуда не хочешь! Так что очень хорошо, что эта Венди сама вот так на тебя свалилась. Нет, ну это точно судьба… Ты уже придумала, в чем пойдешь?

      — В одежде.

      — Нет, погоди, ну как так… Воскресенье, выходной, вечер… Помнишь, у тебя был такой красивый зеленый костюм… Вот его и что-нибудь с каблуком, это подчеркнет бедра.

      — Стив! — тут уже Айви повысила голос. — Я не буду наряжаться! — выпалила в самый микрофон.

      — Ай! Ну чего ты так орешь на меня? Ужас какой…

      — Прекрати вести себя как сваха.

      — Кто? Я? Ну это почти обидно… Я же ничего такого… Я не говорю тебе на этой Венди жениться. Просто расслабься. Смени обстановку. Прогуляйся по ночному городу не как патрульная, а как молодая свободная девушка. Айви? А то ты живешь: работа-дом, дом-работа, зал и к матери заезжаешь раз в месяц, чтобы потом еще месяц ставить на место дергающийся глаз. Ну вот ты скажи, где я неправ, а?

      Айви вздохнула, как бы ей ни хотелось возразить, Стив за годы дружбы изучил ее жизнь практически досконально.

      «Я реально угодила в какой-то "День сурка". И, черт, я не чувствую себя и на йоту такой же обаятельной, как Билл Мюррей, а ему тогда, ну… За сорок точно перевалило».

      Замерев посреди спальни, Айви украдкой покосилась на напольное зеркало, стоявшее здесь еще со времен Джеффри, а может и раньше. Отражение в ответ поглядело как-то устало, почти сердито. Почему-то вспомнилась мисс Симмонс. Она ведь тоже навряд ли всегда была такой мерзкой и придирчивой дамочкой. Наверняка, до того как обратиться в самый страшный ночной кошмар всех соседей, мисс Симмонс жила нормальной жизнью, радовалась выходным, наряжалась.

      «Ага-ага. Трогала траву и смотрела на небо. А потом что-то где-то не срослось, и она осталась одна. Не-не, тут не про то, что всему виной, что она осталась "мисс". Как будто брак кого-то сильно спасает. Уверена, у нее и подружек-друзей не особо… Вот она и кидается на тех, у кого есть и шумные компании, и любимые партнеры, и дети. Потому что ей этого всего не досталось и теперь кажется, что другие таким добром распорядиться не смогут, а значит, они его все тупо не заслуживают. Не, я такой не стану, конечно, но…»

      Откровенно говоря, Айви слабо себе представляла, какой она будет — Боже! — да даже через год. Если уж совсем откровенно, ей до сих пор с трудом верилось, что ей двадцать восемь, при том, что порой она ощущала себя абсолютной старухой, которую утомили абсолютно все, в том числе и беззаботный Стив.

      — Айви? Ты обиделась?

      — Нет. Нет, — усмехнулась. — Просто подумала, что нечто похожее мне вчера выдал Прентисс. Естественно, в своей манере. С распеканием и лекцией на полчаса…

      — Какой кошмар. Если я стану, как он, умоляю, пристрели меня. Ой, — с досадой. — Я же звонил тебе спросить, как вчера старик тебя разнес. Но вот услышал про эту Венди и заболтался…

      — Знаешь, оно так, пожалуй, лучше всего. Прентисса мне точно хватит надолго, так что лишний раз обсуждать… я в порядке. Меня не уволят.

      — Ой, пусть попробуют!

      — Уйдешь со мной?

      — Сомневаешься?

      — Нет, просто напрашиваюсь на очередной комплимент. Мне не повредит, раз сегодня я собралась выходить в люди. Но! — предупреждая надвигающиеся радостные вопли. — Никакого костюма и каблуков. Спокойный кэжуал. Максимум — помада.

      — И стрелки. Они тебе очень хорошо. И тушь.

      — Стив.

      — Все-все, я умолкаю. Бо-оже, ты все мне расскажешь, ладно? Жду не дождусь.

      — Я вешаю трубку, Стив.

      — Сучка. О! Погоди. Обязательно надень красное белье.

      — Чего?

      — Просто надень, ясно? Я видел в зале, у тебя точно есть комплект…

      — Пока! — крикнула и тут же нажала «завершить звонок».

      Айви опустилась на кровать, по-прежнему рассеянно теребя футболку. Следом на покрывало запрыгнул Чуррос с мячиком в зубах.

      — Прикинь, да? — почесав лохматое ухо. — Он за меня все решил. Вплоть до трусов. Как думаешь, мне радоваться или огорчаться, что у меня такой друг?

      Слюнявый мяч с налипшей на него шерстью оказался у Айви на коленях.

      — Оу… благодарю. Да, ты тоже мой друг и даже лучше, — сгребла Чурроса в объятья и вместе с ним переползла на подушки. — Ты моя любимая вонючая сосиска.

      Вид потолка с облетевшей побелкой успокаивал.

      «И чего я себя так накрутила? Мы пересечемся где-нибудь в городе. В порт я больше не попрусь, нет уж, пусть добирается до меня. Но не прям до дома. Скажем, на трамвайной остановке. Я отдам ей кошелек и мы разойдемся».

      — Как в море корабли, — произнесла нараспев и тут же получила лапой по груди. — Ай. За что?

      Вдруг поняла, что так и не поспала после ночной смены. Обыкновенно Айви возвращалась домой, гуляла с Чурросом и после душа сразу падала спать, но сегодня все наперекосяк. Сна не было ни в одном глазу, поэтому она просто валялась, гладила розовое брюхо, целовала пушистый лоб и блуждала взглядом по комнате.

      Айви нравилось ее жилье, наверное, потому что оно все же было не просто ее, а еще и как будто до сих пор дяди и Джеффри, хоть большинство вещей давно разошлось по рукам на дворовых распродажах, ощущение, что она не одна, что она в доме, где прошло ее детство, здорово согревало.

      Взгляд упал на стеллаж с папоротником и книгами, где отсортированные по цветам и размеру стояли и Маркес, и Вулрич, и Бронте. А на самой нижней полке красовался «Гермес 3000» приятного мятного цвета. Если прикрыть глаза, можно услышать этот магический «дзынь!», звучащий при каждой начатой новой строчке.

      Айви слегка приподнялась, коротко посмотрела на стол, где несколько дней пылился ноутбук, и упала обратно.

      «Ну уж нет. Точно не сегодня…»

***

      В детстве шум пишущей машинки воспринимался так же привычно, как тиканье часов или шум города за окном. Айви единственной разрешалось сидеть рядом с Джеффри, пока тот стучал по клавишам. Порой он делал это медленно, отвлекаясь то на журналы, то на собственные руки в кольцах, то на Айви. Расспрашивал про школу, курил, подзывал старушку-Матильду, гладил ее всю. Тогда выходило не больше тридцати ударов в минуту — да, Айви считала — а порой он переходил на совершенно бешеную скорость. В подобные приступы вдохновения Джеффри разве что успевал менять бумагу, с бранью вымарывал опечатки, не пил, не ел и не курил. Непрерывно хмурился, так что между бровями у него вырисовывалась глубокая складка.

      Айви следила за Джеффри с нескрываемым интересом, забывая, что так-то ее пускали в кабинет при условии, что она будет делать уроки, но вид чужой плодотворной работы завораживал. Когда Джеффри все же отлипал от «Гермеса» и, со стоном растирая шею, проваливался в глубокое кресло, полностью скрываясь за его спинкой с потемневшей от времени обивкой, Айви спрашивала:

      — Много получилось?

      — Порядочно, килька.

      Теперь ей были видны только руки Джеффри, как они тянулись сперва к пачке «Мальборо», а затем — к переполненной пепельнице.

      — Выходит, ты молодец?

      — Знаешь, — выдыхая дым. — Весьма. Без лишней скромности, я сегодня прям молодечик. Почитать?

      Айви кивнула. Она ничего не понимала ни в «сексуальных революциях», ни в каких-либо еще, ничего не слышала об «охоте на ведьм» и не имела ни малейшего представления, чем опасен Зидовудин, но ей было лестно представлять себя в роли первой слушательницы.

      — Я больше люблю, когда ты пишешь про маньяков.

      — О, килька, поверь, все любят мокруху больше, чем историю социальной несправедливости. Но это моя работа, так что…

      — Ты пишешь про себя?

      — Самую капельку. Уверяю, мемуары старого пидораса будут продаваться еще хуже, чем мои рассуждения про гей-движение. История-то, в общем, некрасивая и скучная: неосторожно жил, заболел СПИДом, сделал пару хороших дел, написал приколькую книжку про убийцу. Все.

      — Не все. Напиши про дядю. И про меня. И про Матильду.

      — О, да, — рассмеялся. — Про нее глава выйдет самой динамичной! Полежать тут, посидеть там, пернуть здесь…

      — Не-ет, — веселилась Айви, которой в присутствии Джеффри позволялось произносить «плохие слова» и хохотать над ними. — Напиши про то, что тебе хорошо с нами и что ты всех любишь.

      — Не-не, кильк. Вот эти нежности — это точно не про меня. Любовные романчики со слащавым концом — ложь и провокация. И даже в них сперва должна случиться жопа, и только в конце — звон колоколов. Но это все выдумки, недостаточно громко заорать, что любишь, или сделать другую романтическую хрень, чтобы исправить фигню, которую ты творил планомерно и долго… черт, опять занесло, да? Прости.

      — Но ты же любишь дядю. Ведь… да?

      Джеффри высунулся из-за спинки кресла, оперся о подлокотник.

      — Взрослые такими категориями не мыслят. Мы друг друга очень уважаем, а еще мы привыкли и… Короче, приходится. Иначе как бы я мог тусоваться с тобой и с Матильдой, а? — подмигнул.

      Айви улыбнулась. Она не сомневалась, что Джеффри ответит именно так, потому что он отвечал так всегда, но необъяснимое в детстве чувство горечи все равно мешало радоваться безоговорочно. Разве плохо сочинять то, чего нет на самом деле? Ведь по такому же принципу придумывались сказки, гномы, эльфы, драконы. Айви думала, что это разумный способ справиться с реальными трудностями вроде бездушного правительства, рушащейся экономики, голода и терроризма.

      «Кроме шуток, зря я все же слушала его статьи в том возрасте».

      — Килька-а, ты загналась? — уточнил Джеффри, перекрикивая стук клавиш. — Давай не надо, а? Сейчас дядя придет, будет мне мозги делать, что я тебя пугаю, — хлопок входной двери. — О. А вот и он.

      Наблюдая за тем, как Джеффри суетливо выпрыгивал из кресла, чтобы встретить дядю, Айви успокаивалась.

      — Стэ-эн. Ты сегодня рано. Чего принес?.. Ой, а рожа чего такая злая?

      — Да ну, масло по палубе разлил. А у меня ни опилок, нихрена. С уборкой возился дольше, чем рыбачил. В холодильник не убирай, я ща разделаю.

      — Это окунь?

      — Джефф, это палтус…

      — М-да? Ну, я был чертовски близок. Давай так, вот когда оно на тарелке, я точно не перепутаю.

      — Да конечно. Как килька? Уроки сделала? Мне Бев звонила, она задержится, так что…

      — Малявка снова у нас? Без проблем. Айви, слышала?! Ты со мной и с дядей… Я там, кстати, прикольное написал. Почитаешь?

      — Ты ж знаешь, я ничего в этом не соображаю.

      — И не надо! Просто восхитись продуктивностью и словоблудием. Вон кильке понравилось. Прикинь, чо она выдала, а? Говорит, книгу пиши.

      — А ты разве не?

      — Не-не, она хочет, чтобы я писал про нас и про любовь. Уссаться, да?

      — Не, а чо? А ты напиши. Это б я почитал.

      — Ты сдурел, что ли? Стэн, ну она-то — ладно, она малявая. Ты себе это как представляешь?

      — Отлично представляю. Напиши, как мы познакомились. С болтовней про мертвых шлюх и попперсом. О. Или как я тебя бухущего из участка забирал. И мне от Бев прилетело. Ну?

      В паузе длиной в несколько секунд легко угадывался типичный хмурый взгляд Джеффри, полный осуждения.

      — Я напишу, что ты вонючий мудак.

      Айви слушала разговоры, долетавшие до нее из коридора, а сама на цыпочках подбиралась к пишущей машинке. Вид потертых клавиш и корпуса в царапинах вдохновлял на жалость. Потянула за рычаг, «Гермес» протолкнул в себе страницу, перенеся железный язычок на следующую строчку, кажется, оборвав какое-то длинное и непонятное слово.

      Дзынь…

***

      Порой Айви хотелось написать что-нибудь самой. Она даже пробовала. В школе заводила отдельные толстые тетради, где сохраняла понравившиеся цитаты из книг или фильмов, порой объединяла их в диалоги. Сочиняла короткие рассказы, очень подражательские, тогда ей хотелось звучать как Джеффри или как Ивлин Во. Хотя иногда тянуло на что-то светлое, легкое. И тогда появлялась старушка Матильда, буквально старушка, Айви переделала собаку дяди в пожилую тучную даму, что делилась своей мудростью с нерадивыми соседями, всех мирила и, разумеется, кормила.

      В старших классах замахнулась на фэнтези-роман. Главной героине, молодой охотнице на драконов, полагалось победить дочь Медузы Горгоны и освободить родное королевство. Айви постаралась продумать все до мельчайших подробностей, дала охотнице любовный интерес в виде доброго принца, сугубо положительного, пускай и с именем Джарет… Что-то пошло не так, и химия между героиней и дочерью Медузы вот-вот грозила перейти в физику, но начались экзамены, и Айви не успела ничего переделать.

      «Интересно, куда я дела ту тетрадь? Боже, надеюсь, мама ее выкинула, не читая».

      В академии стало резко не до глупостей, в Окленде под впечатлением от Кайла Айви вспомнила про свои черновики. Вместо тетрадей завела на рабочем столе ноутбука папку «Аттестация» и периодически пополняла ее рваными заметками, именуя каждую максимально скучно: «документ 1», «дело 239», «отчеты». Зачем так шифроваться? Айви и сама не была в состоянии объяснить, но о том, что она отвлекалась от реальных проблем за вымышленными сюжетами, не знал никто. Даже Стиву она не решалась открыться с такой уязвимой стороны. Не потому что боялась осуждения, нет, наверное, признайся Айви в самом страшном преступлении, Стив бы ее оправдал и, забыв про все должностные обязанности, полез устранять вместе с ней улики.

      «Тут скорее дело в том, что я сама себя с радостью осужу, скажу, что страдаю херней и… я и это уже делать нормально не могу. Я как начала ту историю про двух актрис из Орфея, так все и повисло».

      Айви зевнула. Проклятье, она все-таки уснула. А зачем проснулась?

      Телефон.

      Да-да, звонил телефон, не будильник, а именно…

      — Черт, — Айви неловко потянулась через всю кровать, пытаясь нащупать мобильник.

      Чуррос, пригревшийся под боком, сонно зевнул, полез под руку.

      — Не-не, малыш, не сейчас… Да?..

      — Айви?! — вместе с бодрым голосом Венди в трубку ворвался шумный прибрежный ветер, гул моторов и топот нескольких десятков ног. — Привет, это Венди! Прости, я не увидела твое эсэмэс, здесь мега-херовая связь и… я следила, чтобы мои пиздюки за борт не улетели, пока блевали и… секунду! — крикнула, отодвинув телефон от лица. — Харви! Харви-и! Ребят, догоните его, он не туда пошел! Айви, ты тут?

      — Да, — повторила, оглушенная всем, чем только можно.

      — Супер! Я много думала о том, что у тебя выдался плохой день. И я очень рада, что ты мне написала. В общем, прости еще раз, что долго, но я вот уже пришвартовалась. Скажи, куда ты хочешь сходить, и я мигом примчусь. Конечно, за мой счет и…

      Айви слушала и думала: «Что за фигню она несет? Куда ходить? Зачем за меня платить?» А Венди все говорила и говорила, сбивчиво так, накидывала варианты мест, где она уже успела побывать, или про которые слышала от студентов.

      — Конечно, ни в какой ирландский паб я тебя не поведу. Обещаю вести себя прилично!

      «Ох, черт».

      — Венди, погоди. Послушай. По-моему, возникло недоразумение… Я написала тебе, потому что ты выронила свой кошелек на помосте. Ну, помнишь, когда ты еще сумки… — «Тоже уронила» — Я хотела тебе его вернуть, а не… — «Пойти с тобой на свидание».

      По ту сторону динамика — тишина. То есть ветер, моторные лодки, приближающаяся дорога с машинами, смех и гомон студентов никуда не делись, но Айви явственно представила себе, как во всем этом звуковом многообразии замерла смущенная Венди.

      — Ой, бля, — смогла выдать она через пару долгих секунд.

      «Да, именно это слово, пожалуй, сюда подойдет лучше всего. Боже, представляю, как ей сейчас неловко».

      — Венди?

      — Я пытаюсь придумать, где утонуть.

      Айви не сдержала улыбки.

      — Какой позор… и я реально просрала кошелек. И не заметила, представляешь?

      — Ну, технически, с ним все в порядке.

      — Да-да, спасибо тебе огромное! Пиздец, я тупая… Нафантазировала… Слушай, но ведь… все равно же надо где-то встретиться? И теперь мне точно надо тебя угостить, чтобы…

      — Венди, это лишнее.

      — Нет-нет, наоборот, это очень нужное! Ты спасла меня от участи нищей бомжихи в Сан-Франциско. Не, я бы неплохо вписалась, но все равно… скажи, я же могу все еще надеяться?

      «Надеяться на что? Она абсолютно несносная. Но забавная», — Айви, потянувшись, вновь осмотрела комнату. Взгляд упал сперва на ноутбук, к которому она явно сегодня не притронется, потом на кровать, где Чуррос опять устраивался на подушках. Айви покосилась на платяной шкаф, где точно лежали ее любимые серые джинсы и футболка с «Сумерками», купленная, разумеется, по приколу.

      «Но она сочетается с красными кедами… А. Красными. Аха-ха».

      — Айви? — позвала Венди, ее голос все еще звучал смущенно. — Чего бы… тебе хотелось?

      «Ну что, Айви? Чего ты хочешь, а? Ну точно же не просрать свой выходной, лежа в одеяле… Сходи. Заодно будет, что рассказать Стиву».

      — Я хочу окуня.

***

      К футболке по «Сумеркам» и джинсам еще отлично подошел длинный кардиган с белыми звездами. Айви его покупала вместе с сережками, тоже белыми и тоже звездными, но тут она решила себя остановить.

      «Так. Айви. Мы не наряжаемся. Просто отдаем кошелек, едим вкусную еду и быстро расходимся», — размышляла Айви, пока подкрашивала ресницы в прихожей.

      — Чуррос, охраняй дом и не грусти.

      «Вежливо посижу час-полтора и побегу домой», — обещала себе, пока шагала вверх по улице к единственному известному ей недорогому и притом приличному французскому ресторанчику, куда можно было зарулить в растянутых штанах и грязной майке, взять навынос крем-суп с салатом, а можно было спокойно сесть на летней веранде и заказать пирожное с горячим шоколадом.

      «Цены там нормальные. Ей не надо будет особо переодеваться, и я не поставлю ее в неловкое положение. Ну, более неловкое, чем в то, куда она поставила себя сама. И чего она так ко мне прицепилась? Она симпатичная. Не думаю, что у нее есть какие-то проблемы с тем, чтобы завести себе… да кого угодно. И я на ту девушку с фото вообще не похожа… И вот зачем я сравниваю? И зачем снова и снова про это думаю?..»

      Теперь стыдно стало уже ей, причем четко сформулировать причину не удавалось: за плохо составленное сообщение, из-за которого Венди померещился ненужный намек, за футболку с Эдвардом и Беллой, за то, что выбранный ресторан располагался вроде и рядом с домом, но при этом Айви нашла его не сама, ее сюда привел Стив, знавший город вдоль и поперек. А Айви… она вроде и росла в Сан-Франциско с самого детства, но при этом не знала никаких прикольных мест с красивыми видами или любопытным меню. Вообще вся она — какая-то не любознательная и скучная, что-то там насочиняла про себя, Венди и ту девушку в розовом пушистом купальнике. Зачем?

      «Чтобы расстроиться?»

      Айви подняла взгляд к небу, где зрели густые и вязкие сумерки цвета маренго, уцелевшие крупицы облаков напоминали морских барашков, но таких, тоже вечерних, усталых и редких.

      Как знать, если бы Айви пробыла в таком унылом состоянии еще какое-то время, она бы могла развернуться и убежать? Нет, вряд ли ей бы это позволила ее обязательность, кошелек бы отдала, но вот от посиделок отмахнулась, сочинив оправдание на ходу, чтобы смыться домой, позорно спрятаться в одеяло, скучную, но привычную, а потому комфортную рутину и…

      — Айви!

      Венди встала из-за крайнего правого столика и приветливо помахала. Как и ожидалось, она не переоделась после выхода в море. На потрескавшемся изображении Вуди виднелись свежие пятна, а от самой Венди крепко пахло солью. Запах показался невероятно приятным и оттого успокаивающим.

      «Ничего ж необычного, от меня тоже регулярно несет этой смесью воды и водорослей. Но на ней он лежит как-то… иначе».

      — Привет, — садясь напротив. — Ничего, что я выбрала это место?

      — Вообще порядок. Наоборот, спасибо! Я отвязалась от моих опездолов. То есть они славные и все такое, но… мне тяжело делать вид, что я хорошая преподша. По мне, конечно, не скажешь, но среди студентов у меня высокий рейтинг. Я вроде как с ними на одной волне.

      — Понимаю, — кивнула Айви, еще раз осматривая Венди, на этот раз в теплом свете ламп в ретро-плафонах.

      «Она вполне тянет на студентку. Если б не знала, что ей двадцать семь, дала бы… ну… двадцать один?»

      — А это не сильно помешает рейтингу? — Айви постучала по скуле.

      Венди изумленно провела пальцами по своему лицу и, нащупав ссадины, отмахнулась:

      — А! Все пучком. Они все ровные ребята, так что… Меня не уволят. Наверное, — шутливо скрестила пальцы. — Клевая футболка. «Это кожа убийцы» и вот это все…

      — Ты смотрела? — на сердце существенно потеплело.

      — Не я, а младший брат. Он и читал тоже. Только я тебе ничего не говорила. Сама понимаешь, ему четырнадцать, возраст нежный… — Венди потянулась к меню. — Так. Выбирай, что хочешь. Я тут уже пробежалась. Только, пожалуйста, выбирай всего и побольше, я голодная как зверь и мне будет очень стыдно жрать все в одно рыло.

      Айви услышала, как у нее в голове голосом Стива прозвучало одобрительное «Ай, молодец», прикусила губу.

      — Тогда тебе понадобится это, — выложила кошелек на стол.

      Жест понравился. В меру смешной и очень актуальный. Венди озадаченно вскинула брови, да, именно такое выражение замешательства Айви и представляла, когда уточняла, что у них не свидание, а…

      «Что-то».

      — Точняк, — Венди забрала кошелек, они коротко соприкоснулись пальцами. — Так мне будет проще производить впечатление.

      «Поверь, ты уже. Правда, специфическое».

      Айви успела расслабиться, удобно устроиться на стуле и даже придумать пару забавных ответов, но вот Венди открыла кошелек и первым делом проверила наличие фотографии.

      — Серьезно, спасибо. Ты чертовски меня выручила. Как представлю, что объясняю это своему профессору после истории с участком… с меня еще десерт, хорошо?

      Стоило бы промолчать. Вернуться к меню, рассказать, какой здесь вкусный окунь по-французски, или, на худой конец, поболтать про «Сумерки», но кто-то потянул Айви за язык.

      — Это твоя девушка?

      Впору встать и с размаху удариться лбом об стол, настолько вопрос прозвучал неуместно. Еще интонация вышла такая, абсолютно неправдоподобно непринужденная, что аж тошно.

      «Позорище. Взяла и все испортила. А еще над Венди угорала, чтобы самой все взять и испортить. Черт, мы и пяти минут не просидели. Она теперь считает меня выскочкой? Или просто ебнутой?»

      — Прости, я не… — начала Айви, но Венди перебила ее, судя по тону, совсем не обидевшись, замахала руками.

      — Ой, не-не! Вообще не! Скорее… Сестра? Крестная? Вторая мама? У нас было все сложно, — и, чуть помедлив, протянула фотографию. — Ты, кстати, ее не встречала?

      Айви послушно взяла помятый клочок. Девушка на снимке по-прежнему смотрелась подчеркнуто горячо в пушистом наряде. Айви попыталась мысленно приклеить к ней звания «крестной» и «второй матери», но вышло скверно.

      — Нет, прости, едва ли мы могли пересечься…

      — Все в порядке, — усмехнулась Венди и вернула фотографию на место. — Это уже традиция. Я приезжаю в новый город и иду опрашивать всех, кого встречу в барах, клубах… Она работала танцовщицей. Приличной, ты не думай… Ха. Сейчас поняла, что ты — первый коп, которого я про нее спросила. Без обид, но обычно я отношусь настороженно… — Венди не довела мысль, бережно спрятала фотографию обратно в кошелек. — Правда спасибо. Так-то у меня есть копии, но мне было бы обидно потерять оригинал. Прости, мы остановились на том, что ты будешь заказывать.

      Настала очередь Айви делать непонимающее лицо:

      — И это… все? Ты вбросила затравку для истории и оставишь ее вот так?

      — Я не хочу тебя грузить.

      — Прошу прощения? Я рыдала при тебе.

      — Ты уже заканчивала. И потом ты была в моменте, а это… прожитый этап.

      Айви демонстративно скрестила руки на груди. Венди движение оценила. Правда, как-то странно, ее взгляд коротко скользнул по торсу Айви, всего на миг, потом она сразу принялась смотреть в глаза.

      — Мне кажется, ты просто не разрешаешь мне за тобой ухаживать, но я не отстану. Короче… если что, я не всегда была такой… ну, порядочной. Чего ты улыбаешься? Нет-нет, продолжай, но там смешная часть дальше. В общем, — Венди полезла за сигаретами. — Здесь же можно? И ты не против? Ага, мерси… Мне было четырнадцать, и мне, как всем подросткам, приперло сбежать из дома. Ну я и свалила. Так-то я из Кента. Вашингтон. И за пару месяцев летних каникул я пешком добралась до Лос-Анджелеса. Идей, куда идти и как быть дальше, у меня было ноль. Как и мозгов. Хуй знает, что бы со мной приключилось, если бы я не встретила Тину. Она подобрала меня на заправке, привела домой. Рисковое дело, да? Я, конечно, тогда еще толком не выросла, тощая была, но… а вот откуда знала, вдруг воровка? В общем, отмыла-накормила и оставила у себя. Она год за мной присматривала, на подработку устроила и вообще… здорово помогла.

      Айви напряглась:

      — А почему опять в прошедшем времени?

      — О, нет-нет, Тина жива! Я уверена… просто… — Венди нервно растерла лоб. — Нам пришлось разойтись. Говорю ж, мозгов у меня тогда не водилось, а у Тины своих забот хватало, и я… ну, сильно их прибавила. Я вернулась в Кент, прежде чем успела узнать, куда уедет она. А когда я смогла снова приехать в Лос-Анджелес, ее там, разумеется, не было. У ее бывших коллег я тоже ничего особо ценного не выяснила, разве что вот… фотку забрала. Так и ищу.

      «Что ж, девушка, которая танцует в клубе… да, думаю, ей было не до девочки-подростка. И что-то же ее привело в клуб. Так. Главное сейчас не ляпнуть ничего такого… Не хочу, чтобы она считала меня еще и ханжой. А деталей она мне не рассказывает, потому что это очень личное или потому что я — коп?»

      — Аха-ха, я все-таки тебя загрузила? Прости-прости, с меня тогда еще и десерт…

      Айви поерзала на стуле, скидывая неловкое оцепенение. Нет, она не «загрузилась», скорее заинтересовалась. Не столько с профессиональной точки зрения — хотя сюжетные лакуны, разумеется, тоже смущали — сколько с человеческой. Теперь в небрежности Венди, проступавшей в манере говорить, играть плечами, размахивать сигаретой, виделось нечто новое.

      «Не печальное, нет, это слишком жалостливо. Это не про нее. Она просто такая… "с историей"».

      — Я могу задать один вопрос?

      — Да хоть десять!

      — Мы же не на допросе… Почему ты ушла из дома?

      Венди вновь пожала плечами, дернула и без того растянутый ворот футболки, на секунду засветив острые ключицы.

      — Не сошлись взглядами с отчимом. Он хотел залезть мне в трусы, а я хотела, чтобы его нахуй сбила машины.

      Айви не успела даже ничего сообразить, просто выдохнула честное и громкое:

      — Бля.

      Венди захохотала, ударила по столу ладонью.

      Они напугали официантку, собравшуюся принимать у них заказ, так что она резко развернулась и неубедительно изобразив, что она чем-то занята, убежала обратно внутрь ресторана. Айви смущенно ждала, пока Венди успокоится, чувствовала, как на них оборачивается вся веранда и заодно прохожие.

      — Я хотела выразить сочувствие…

      — И у тебя чертовски это получилось, — заверила Венди, смахнув с раскрасневшихся щек слезы. — Расслабься, он ничего не успел, а когда я вернулась и рассказала обо всем маме, она его выгнала.

      — Твоя мама молодец.

      — Да не то слово! Она, кстати, в отличие от меня, необыкновенно скромная и милая мадама. Но когда я настучала ей на того старого мудака… скажем так, я выучила пару прикольных выражений.

      — Например?

      — Хм… «Пародия на недочеловека»?

      — Неплохо, — Айви проследила за тем, как последний залп дыма улетел в сторону вечерней улицы, прежде чем Венди затушила сигарету в пепельнице в форме спасательного круга. — Боже. Все наши потуги в нормальные разговоры такие ужасные.

      — Тебе не понравилось?

      — Как раз наоборот. Это было увлекательно… Спасибо.

      — Ой, да я такое вообще запросто. Ты смотри, я если разойдусь, меня не заткнуть. Я вон… официантку напугала нашу. Придется ловить.

      «Чудна́я. Похожа на героиню какого-нибудь подросткового романа. Может, и хорошо, что я с ней выбралась сегодня? И она тоже использует "мерси". Мелочь, а приятно».

      — А как… Тину звали полностью? Знаешь, я могу поискать по нашей базе. Ничего не обещаю, но вдруг…

      Венди усмехнулась. Одними уголками рта, а Айви ощутила в груди внезапное тепло.

      — Кристина Торренс. Или Кристофер. До того, как она сменила документы.