По первости, Сайно опешил: не каждый день, по возвращению домой по завершению изнурительного и суетливого, даже по его скромному мнению, дня, в своем собственном доме, увидишь до боли сладко-сладко, и в то же время тихо сопящего исполняющего обязанности великого мудреца.
Достоверности ради, Сайно еще раз убедился, что находится на пороге личного жилья, а перед его глазами, в комнате напротив него, заняв не так и много места на просторном диване, сдержанно и уютно дремал не кто иной, как аль-Хайтам собственной персоной. Генерал махаматра устало вздохнул, мысленно подчеркнув очередной на его счету удивительный поворот событий за этот долгий день.
Оставив родное копье на подставке, на цыпочках – медленно и аккуратно – матра вошел в гостиную, присев рядом со знакомым на диване. По подпертому ладонью подбородку и открытой книге в другой руке было очевидно, что аль-Хайтам забылся сновидением по мере не интересному ему чтения – жест ладони демонстрировал тоску и скуку. Сайно волновало иное: что именно исполняющий обязанности великого мудреца делал тут? Приходило на ум только соображение насчет ожидания, подобно генерала махаматру все это время чаяли.
С одной стороны, это определенно мило со стороны аль-Хайтама, с другой – появлялось вопросов больше, в сравнение с получаемыми ответами.
Матра немного растерялся в том, с чего ему следует начать: разбудить, изучить, подготовить гостинцы или смирно сидеть рядышком, выжидая мучительной неизвестности.
Немного погодя, придя к определенному и логичному для него решению, Сайно аккуратно взял раскрытую книгу из рук другого. Генерал махаматра тихо усмехнулся, поняв, что держит в руках пример романа, которые аль-Хайтам читает втайне от любопытных глаз: надевает невзрачную обложку и раскрывает под меньшим углом, чем любую иную книгу. Даже если исполняющий обязанности великого мудреца открыто не стыдился этого, и его выражение лица не приобретало смущенного алого пунца после раскрытия его секрета иными, он все равно не делал этого открыто – подобно открытое и демонстративное чтение сентиментальный романов, доставшиеся ему от его любимой бабушки, при ком-то было для него самым интимным жестом.
Генерал махамтра, скромно склонив голову вбок и уперевшись макушкой в плечо спящего рядом с ним человека, мельком взглянул на содержание страниц, бережно держа в руках книгу Аль-Хайтама.
“На слуху романтиков существует достаточно красноречивое выражение “поцелуй луны”. В отличие от выражения “поцелуй солнца”, которое приравнивают к появлению веснушек на лице, приведенная нами метафора имеет иное значение, и как бы экзотично это не звучало, сравнивается с кругами под глазами.
В последние годы эта прекрасная метафора получила свою особенную любовь среди мечтательных сердец, ведь, как вы могли заметить, все меньше и меньше люди начали скрывать ранее им смущающую особенность под слоями пудры – теперь они с улыбкой на лице и сияющими глазами говорят, что их целовала луна. По мнению автора, это хорошее начало к принятию себя, вероятно, посредством романтизации мелочей в жизни и использования художественных приемов. Однако..”
В мгновение ока, Сайно с хлопком закрыл книгу, через секунду посмотрев на аль-Хайтама, к его счастью, все еще умильно дремлющего. Внезапное действие генерала махаматры произошло не по случайности: в чрезмерной срочности ему требовалось прикрыть раскрасневшееся лицо ладонями, взять короткую паузу, чтобы осознать полностью прочитанное.
Не была бы у Сайно столь бурная реакция, если бы не одно немного тревожащее “но”: по мере изучения содержания страниц, даже сначала не до конца того осознав, он слышал слово “луна” голосом аль-Хайтама.
Потому что при любом возможном случае, если у исполняющего обязанности великого мудреца появлялось настроение и уединение, то с его уст слетало блаженно-ласковое..
“Луна”.
☾
– Не могу и близко предположить, как бы твои шелковые волосы блестели в лунном свете, – коснувшись губами серебряного локона, воркует аль-Хайтам, не прерывая зрительного контакта с Сайно.
Закрываясь привычным сложением рук на груди, матра не стал сопротивляться внезапному действию со стороны возлюбленного, лишь поджал губы, отводя взгляд. Столь скромная реакция что-то щекотала в животу, мягко и трепетно, что будь великий мудрец котом, то обязательно замурлыкал от расцветающего чувства изнутри.
– Жду не дождусь, когда ты будешь ломаться в догадках, и только в экстренном варианте пригласишь меня на ночное свидание в полнолуние, чтобы увидеть доказательство построенной тобою гипотезы воочию, – ворчливо-поддевочно проговорил генерал махаматра, наигранно ухмыльнувшись увиденной картине: как он и ожидал, тот сначала фыркнул, а затем прикрыл глаза, наслаждаясь медовым ароматом волос.
– Безусловно.
☾
– На днях я услышал любопытное сравнение, и не мог взять и лишить тебя известности об этом, – с искрой таинственности начал исполняющий обязанности великого мудреца, получив ожидаемый результат: внимание Сайно.
– Я слушаю, – коротко бросил генерал махаматра, не одарив вошедшего в его кабинет, что само по себе крайне редкая картина, аль-Хайтама – обычно именно матра был тем, что посещал великого мудреца, после работы ближе к ночи. Сайно пришел к мысли, что вероятно это было нечто столь волнующее, раз бывший секретарь пришел навестить его сам; ну или у кого-то завидно мало работы.
– Услышал, как нам дали интересную сравнительную характеристику: я, как дневное светило Сумеру, обогревающее солнце, а ты как лампада ночи Сумеру, отдаленная луна, – со слабой улыбкой проговорил аль-Хайтам. Генерал махаматра поднял взгляд с документов, изучением которых он щепетильно занимался, немного нахмурившись, обдумывая услышанные только что слова.
Он, но как луна? На самом деле, Сайно никогда не думал о похожем сравнении, но в определенные моменты это имело интересный смысл. В голове всплывала живописная картина яркой, полной луны, освещающей мертвую, ночную пустыню – это ласкающее душу воспоминание лечило местами израненную душу, и хранилось оно в памяти с дрожащим трепетом, как самое хрупкое, что у него было.
– Может быть, – ранее выдержав паузу, проговорил матра, вновь опустив взгляд на бумаги, – тебе, по крайней мере, точно идет. В конце концов, ты стал новой надеждой для народа Сумеру, началом нового, что зачастую в литературе и символизирует “солнце”. Так что такое сравнение имеет место быть, и судя по всему, это глубоко затронуло тебя, раз ты пришел, чтобы поделиться со мной этим среди бела дня.
– Хотел дать тебе немного пищи для размышлений, – с привычной, глухой усмешкой проговорил великий мудрец, тоном, напоминающий шепот, лишь чуть громче, – я долго анализировал понимание луны в общепринятом значении, и потому пожелал услышать и твои мысли на этот счет, однако, вижу, ты пришел к иному от моего выводу, но скромничаешь поделиться.
Коснувшись большим пальцем нижней губы, аль-Хайтам слабо покачал головой, подобно только что откинул продолжение ранее сказанных им слов.
– Неважно, – продолжил исполняющий обязанности великого мудреца, – я позже поделюсь своими мыслями об этой теме, если ты не против: как-то некрасиво будет с моей стороны оставлять тебя без своеобразного комплимента, который ты может быть не до конца осознал, со стороны ученых.
Пожав плечами, Сайно голосом сдавшегося сказал “Хорошо, хорошо, как скажешь”, со слабым, уставшим смешком в конце. И пока все его внимание было на его документации, генерал махаматра не придал особенного значения тому, что аль-Хайтам взял несколько готовых папок с бумагами – его отвлек слишком внезапный и слишком нежный, такой короткий, поцелуй в сухие губы, и стоило только удивленно моргнуть, как присутствие исполняющего обязанности великого мудреца в кабинете просто испарилось. “Не думал, что он любит метафоры-сравнения, особенно антонимичные”, – проигрывая картину поцелуя вновь и вновь, с новыми силами генерал махаматра взял из ящика стола нетронутую им папку, быстрым движением перебирая статьи пальцами.
☾
Сайно прижал ладонь ко рту, вспоминая все те нежащий мелочи, разговоры и моменты уединения, всегда связанные со словом "луна", по-особенно любяще произносимые аль-Хайтамом. Аккуратно раскрыв ту самую книгу, генерал махаматра пролистал до того раздела, на котором закончил свое непринужденное чтение великий мудрец, и он вновь по диагонали пробежал взглядом, подобно пытаясь убедиться в правдивости ранних событий.
Подняв взгляд на спящего мудреца, – в особенности, на расслабленное выражение лица – Сайно с горечью отметил, что круги под глазами у аль-Хайтама стали глубже и темнее, отчетливее. В последних письмах, что получал генерал махаматра, тот писал о тягостной занятости и невыносимости работы без беглого взгляда на любимую фигуру, ныне столь редко маячащую в коридорах Академии. И хоть матра исключительно дразняще отвечал на похожие письма, то теперь его посетила мимолетная мысль: кое-кто возжелал любовной ласки – намеки были столь очевидны, что обжигающе-смущенный пунец никак не пропадал с щек Сайно.
Идея щелкнуть по лбу аль-Хайтама никогда не казалась настолько заманчивой.
Прикусив нижнюю губу, генерал махаматра долго смотрел на исполняющего обязанности великого мудреца на случай внезапного пробуждения. Время текло мучительно и болезненно долго, и больше всего хотелось выиграть в никем не затеянной игре на терпение – следовать чужим правилам желалось генералом махаматрой меньше всего.
А тянущий узел сочувствия, как оказалось, игнорировать еще труднее, чем ждать – легкий взгляд вскользь фигуры аль-Хайтама, что по догадкам Сайно так долго планировал нечто невинное и нежное, только крепче затягивал концы. Может, единожды переступить через себя не так уж и сильно повредит?
Вобрав в грудь воздуха побольше, матра склонился над великим мудрецом, приблизившись к тому близко-близко, что даже дышать пытался хрупче обычного – лишь бы не разбудить. Быть разоблаченным в столь неловком положении прямо сейчас для него было крайне боязливо. Коснувшись губами тонкой кожи под закрытыми глазами, Сайно оставил трепетный поцелуй, позволив себе задержаться на излишнее мгновение.
– И какая теперь польза от звезд, если на небе луна переливается светом? – шепотом проворковал великий мудрец, кривя кошачью ухмылку на обделенных поцелуем устах.
– Слишком очевидно, что ты все это время притворялся, – а ответ на своеобразный комплимент – замечание уязвленным тоном голоса, – в следующий раз выражай желания словами, и через рот, больше я на поводу твоих планов не пойду.
– Но ведь так выглядит в разы захватывающе, нежели получение требуемого мне результата напрямую, – слегка наклонив голову, произнес он, касаясь пальцем выпирающего позвонка шеи под шелковой темной тканью, словно в неочевидном извинении: каждый раз так делал, стоило аль-Хайтаму стеснить или огорчить Сайно собственной непредсказуемостью, – и не стоит считать, что все ранние мои слова – лганье. Я всегда говорил о тебе от всего сердца, и я искренне считаю тебя своей..
Приложенный палец к губам не позволил аль-Хайтаму продолжить блаженствовать достижением коварного запланированного. Поглощенный изумлением, он не спускал взгляда с генерала махаматры, у которого, судя по томному взгляду полуприкрытых глаз, на уме теперь были свои замыслы.
Подняв книгу, упавшую по ходу беседы на диван между ними, Сайно раскрыл перед тем ту самую страницу – источник всех невзгод.
– Луной, хм? Ну раз так, то вот этот вид поцелуев будет единственным, который ты будешь получать от своей "луны", – указав на нужный абзац, генерал махаматра с видимой надменной игривостью проговорил ровно и спокойно, как итог игры, начатой великим мудрецом. И хоть ухмылка растаяла с лица аль-Хайтама, сменившись выражением легкого разочарования, матре этого было, очевидно, мало: приподнявшись, он поцеловал того под вторым глазом, нарочито подразнив подмигиванием в конце – акт победившего над проигравшим.
У аль-Хайтама был выбор только сдаться: ощущающий выигрышнее положение Сайно был безмерно очаровательным; и не стоит делать преждевременные выводы о положении великого мудреца в данном случае, ведь желанного он все равно достиг – это уникальное обращения генерала махаматры к себе, как к его луне, которое, пусть и уж очень сентиментально, но по-особенному интерпретировал для себя.