Как только входная дверь захлопнулась, я откинула одеяло, вскочила с кровати и побежала вниз. В этот раз я точно узнаю, куда моя мать постоянно уезжает. Стараясь не выдавать своё пробуждение, я неслась по темноте, надеясь лишь на то, что в этот раз успею. На улицу я выбежала в домашних тапочках, но когда поняла это, возвращаться и переобуваться было уже поздно. Поэтому села на свой потрёпанный велосипед и начала крутить педали, следуя за удаляющимися огоньками машины. Только бы никто из соседей не решил выглянуть на улицу. Тапочки так и норовили свалиться, оставив мои голые и замерзающие ноги на холодном металле педалей. Вот будет забавно и правда потерять один тапок, чтоб потом стать эдакой местной Золушкой, только без принца. Хихикнув про себя, ускорилась, так как мы оказались за чертой города: частный сектор заметно поредел, а вот деревьев стало гораздо больше, из-за чего я поёжилась. Неужели мама едет в Невермор? Но зачем? Воспоминания о недавнем жестоком нападении на туриста в лесу маячили перед моими глазами, а в голове словно появилась вторая личность, рациональная и не терпящая опрометчивых поступков. Она чуть ли не кричала: «Разворачивайся и езжай домой, пока не стало на ещё одну жертву больше!», но я, сжав зубы, прибавила ходу. И на кой чёрт мою мать понесло в лес в первом часу ночи? Я не сразу заметила, что машина начала сворачивать с главной дороги, и потому, испугавшись, что меня заметят, резко крутанула руль с сторону, чуть ли не врезаясь в дерево. И только чудом не свалилась с велосипеда из-за этого манёвра, кое-как продолжая ехать, но теперь медленнее. К тому же, по лесной дорожке мама ехала неторопливо, и моя скорость могла легко выдать постороннее присутствие. Я понятия не имела, как буду выкручиваться, если она всё же поймёт, что её дочь шпионила за ней, но на данный момент считала, что это была вынужденная мера, ведь все мои попытки что-то узнать заканчивались обвинениями в чрезмерной подозрительности и недоверии к собственной матери. Синий автомобиль остановился у какого-то непонятного сооружения, похожего на маленькую пещеру посреди поляны. Я спрыгнула с велосипеда и притаилась за деревьями, пока мама выходила из машины и шла ко входу в пещеру. А когда она скрылась там, недолго думая, прислоняла велосипед к дереву так, чтобы он не упал, и тихонько посеменила следом за ней. Розовенькие тапочки сразу же испачкались в грязи, но я была рада тому, что хотя бы они у меня были. Бежать по сырой траве босиком точно не хотелось. Преодолев практически всё расстояние, я услышала душераздирающий вопль. Первой мыслью было бежать на помощь маме, но потом появилась и вторая — голос был мужской. Крик раздался снова, и я на негнущихся ногах вошла внутрь. Я слышала спокойный голос своей матери, но из-за сковавшего меня страха, не могла разобрать, что именно она говорила. — Нет! — вздрогнула и остановилась, прижавшись к холодной стене, — Не надо, я вас умоляю! От отчаяния, которым была пропитана мольба неизвестного, мне стало плохо. — Так надо, Тайлер, — ласковый голос в ответ. Тайлер? Выглянув из-за поворота, я увидела ужасающую картину, от которой у меня ноги подкосились. Бармен в кофейне, в которой я часто бывала перед школой, был связан цепями, а моя мама подносила к его коже раскалённый металл. Кажется, я закричала, и оба человека заметили меня. Лицо Тайлера исказилось в безмолвной мольбе, на смену которой пришёл страх, когда моя мама сделала шаг ко мне, всё ещё держа в руках орудие самой настоящей пытки. Что она творит? Зажав рот рукой, я начала отползать назад. Хлынули слёзы, застилая глаза и не давая возможность чётко видеть происходящее. — Агнесс, милая, — от нежности в её голосе мне стало ещё страшнее, — Ты не должна была это увидеть. — Ч-что т-ы.. — голос дрожал, — Ч-что происходит? Она открыла рот, что-то сказала, но из-за нарастающего шума в ушах я не слышала. А потом и вовсе погрузилась в темноту.