Началась очередная война в мире шиноби. Причиной которой являлась массовая кража техник и убийств у скрытого листа, скрытым песком. Теперь уже не было той приятной атмосферы, тех птиц, солнца, счастья. Не было нечего. Лишь горы мертвых тел, поломаных орудий и многие развалины домов. Мирных жителей отправили в убежище. Там их обеспечивают различной помощью. Но даже, как казалось в безопасности, Коноха несет потери, кто-то не может этого терпеть и совершает суицид, а кто-то сходит с ума и если все очень плохо, увы, его убивают. На самой войне ,дела не лучше. Как и упоминалось ранее, горы мертвых тел шиноби и людей не успевших скрыться. Коноха превращается медленно, но верно в руины. Постоянные пожары от взрывных и огненных техник врага. Это усугубляет положение деревни. Как же им хочется вернуть то самое, мирное время, что было восемь лет назад. Но увы никак.

Не только парни идут воевать, но и девушки, каждый кто может помочь в этом. И в их числе была пятнадцатилетняя Макото, она подросла, это и логично. Фигурой стала симпатичнее, волосы довольно длинные и убраны в косу, челка закрывающая ,немного, один ее глаз. Время и война ожесточили взгляд жизнерадостной девушки. Не смотря на свой возраст она не любила никого. У нее были лишь парочка друзей и отец. К сожалению после наступления войны, она редко пересекалась с ним, поскольку они были в разных отрядах. Если подумать ее отец Какаши Хатаке, постарел, но несколько не изменился, ну почти. Восемь лет назад, двадцатисемилетний Какаши проводил время со своей дочерью, на миссиях, читая книги и был счастлив. Сейчас же ему уже тридцать пять и взгляд его стал холоднее.

Шли дни, недели, вот уже как пятый месяц идет война. Песок не желает сдаваться, но и лист тоже. Макото, как обычно со своей командой отправилась в тыл врага, но на пол пути, ее остановил ниндзя из анбу. Он попросил ту вернутся обратно в деревню, а точнее в то, что от нее осталось, к мед. отряду. Увы, это был приказ и ослушаться его она не могла. Как только Макото прибыла на место назначения к ней подошел медик и повел в одну из палат. Завел девушку внутрь и вышел. Как только Макото зашла туда, у нее пропал дар речи. На койке лежал ее отец. Тело было прикрыто покрывалом. Он еще мог говорить, но не известно сколько еще.

 — Отец, что случилось?! — Обеспокоенно бросилась она к нему. На глазах ее навернулись слезы.

 — Макото, дочь моя, прости. Я… — Тот говорил тихо и слегка похрипывая, — Я не смог защитить деревню. Мой путь. Мой путь как шиноби, закончен… Я не смог защитить тебя…

 — Не говори так. Ты не умрешь! — Она положила руку на его бледную щеку.

 — Прости, солнце мое. Я действительно, — он закашлял и стал говорить чуть тише, — Я действительно умираю. И знаю, это тяжелая ноша, но прошу… Не сдавайся, ради деревни, ради друзей. Ради меня.

 — НЕТ! Перестань, прошу! — Девушка не выдержала и начала плакать. Слеза за слезой падали на покрывало, с почти бездыханным телом ее отца.

 — Макото, не плачь. Будь сильной! Я приказал медикам пересадить мой шаринган тебе, после моей кончины. Я доверяю тебе защиту Конохи, солнышко, — После он заговорил еще тише, — мое…я люблю тебя — Тишина, он уже умер.

 — Отец… Нет… Нет… Не может быть… ЗА ЧТО?! — Она упала на колени рядом с его койкой и рыдала. В ее мыслях все проносились слова ее отца. Круг за кругом, будто песню поставили на повтор. Это наводило на нее еще большую печаль и заставляло рыдать дальше.

Час спустя она пришла в себя, открыла глаза. И была очень, так сказать, удивлена. Она лежала на койке, но уже в другой палате, рядом с ней стоял медик.

 — Что… Что я тут делаю? — Поинтересовалась она.

 — Как и просил Ваш отец… Прощу прощения… Мы пересадили Вам его правый глаз,то есть шаринган.

 — Вот как… — Уже более безразлично произнесла та, будто на нее накинулась печаль и обида, — Я могу вернутся на поле боя?

 — Нет, Вам нужно подождать еще час или два. Я скоро вернусь, подождите, я принесу необходимые препараты для того чтобы Вам стало лучше, — после данных слов он покинул палатку.

Но Макото, что малое дитя чтобы слушаться его? Нет, ну по крайней мере так она считала. Она встала с койки и переоделась в свою одежду шиноби, а не одежду больного, и взяла все необходимое. Потом, поступив как свой отец, с повязкой,то есть закрыла ей глаз, она вышла из палатки и отправилась на поле боя.