Вова старается не опаздывать, но долго собирается, выбирая, что лучше надеть и не выглядеть так, будто он на улице всё это время жил, поэтому немного задерживается. Он жмёт кнопку звонка и поправляет воротник толстовки.

- Здравствуйте, - Эльдар улыбается располагающе, милостиво приглашая внутрь, - пойдёмте сразу на диван, если не возражаете. Я уже и чай заварил.

На Гусейнове (неожиданно!) домашний халат, но представляющий собой верх элегантности - глубокого фиолетового оттенка. На шее болтается кулон с капелькой янтаря. В квартире пахнет чем-то душистым и пряным.

- Здравствуйте, - Вова заинтересованно оглядывает квартиру, но прежде всего хозяина, который удивил своим внешним видом. Бухаров бы не соврал, если бы сказал, что в его представлениях Гусейнов расхаживал по дому в тех же брюках и рубашке. А в реальности же вот как получается. Вова молча подбирает слюни и проходит за Эльдаром.

- У вас уютно очень, и не удивительно, - он улыбается и на диван присаживается.

- Как вам здесь в целом? Это сенча с дикой вишней, угощайтесь, пожалуйста, - Гусейнов протягивает ему высокую тёмно-бордовую кружку со специальными эргономичными вмятинами, которую удобно держать в руках, - я хотел поговорить о важном, - гладит по коленке, стараясь «закомфортить» и ещё больше расположить к себе.

Вова плечами пожимает и оглядывает внутреннее убранство ещё раз.

- Мне комфортно, вы комфортный. Но теперь немного страшно, - признаётся он не без нервного смешка, - о чём?

- Вов, давай на «ты» перейдём. А то скоро дети пойдут, а мы всё в официозе. Не по-человечески это, - Гусейнов мило улыбается.

Вова смотрит немного заторможено, в глаза заглядывает, что немного не в его сложившихся привычках, и почти что выдыхает.

- Это то важное, о чём вы... ты хотел поговорить? - лучше бы да, легче станет, но тогда у Бухарова появится желание убивать, потому что переволновался он жутко.

- Да, одно из. Отлично, один гештальт закрыт! Кстати, для тебя я теперь просто Эл, - он потирает Вову подушечкой пальца за ухом, - нравится чай?

Вова выдыхает.

- Чай? Очень. Я рад, что мы на «ты» теперь и... что? Дети? - он будто немного отходит от темы, но тут же возвращается, - так, а что другое из важного?

- Слушай, я решил отпуск небольшой взять. Хочется материал новый написать. И ещё, если уж тебе тут комфортно, предлагаю пожить вместе у меня, наверняка из этого что-то получится. Я ещё раньше это обдумывал, но после твоих вчерашних слов на терапии понял, что это станет самым оптимальным решением сейчас. Что скажешь?

- В... Ты серьёзно? - Бухаров вспоминает, с кем говорит, и понимает: да, он серьёзно. - Я даже не знаю... Я не был готов к такому. - и это правда. - Я думаю, что попробовать можно. Но ты знай, что это спонтанное решение, и я был во власти этого твоего фиолетового халата! - смеётся он, но всё равно немного нервничает, и выдаёт его в этом прикушенная губа.

- Конечно, солнце, - Гусейнов улыбается, поглаживая вовину щёку, и его лицо тут же приобретает серьёзный вид, - Вов, я буду последним подонком, если не приласкаю тебя сейчас. Иди ко мне? - он аккуратно одёргивает халат и раскрывает руки в приглашающем жесте.

Он подсаживается к нему ближе и руками обвивает торс, головой прижимаясь к груди. Вова улыбается счастливо, и в глаз что-то попало. Любовь, наверное.

- Чувствую себя ребёнком. - хмыкает он, и голос звучит приглушённо.

Эл с удовольствием целует его в глаза, губы, а потом спускается к шее.

- Есть ещё кое-что, что мы пока не довели до конца, - громкость голоса уменьшается, пока Гусейнов, мягко выскальзывая из вовиных рук, царственно опускается перед ним на колени, подложив подушку. Ладонь цепляется за пряжку ремня Бухарова. Эл вопросительно смотрит прямо в глаза.

Вова глаза сперва распахивает, а затем поспешно отводит. Он снова нижнюю губу прикусывает, но уже не от нервного состояния, а от того, что в паху всё моментально всколыхнулось. Гусейнов не перестаёт его удивлять.

- Мне казалось, мы вполне себе в этом преуспели, но если ты считаешь... - Вова говорит тягуче и как будто немного мурчаще.

- Ш-ш-ш, - Гусейнов с тихим шорохом высвобождает Вову из джинсов, а потом гладит по вздыбленному бугорку боксеров, - я начинал кое-что делать с тобой ещё тогда, - рука стягивает эластичную ткань вниз. Язык Эла проходится по каменеющему вовиному члену. Гусейнов и сам вздрагивает от удовольствия, наблюдая, как между ними нарастает сладостное напряжение. Он водит языком вокруг головки, насаживается на неё горячим ртом, периодически извлекая и проводя по влажным губам, щекоча ствол, исследуя каждую вену и снова вбирая. Затем снова ласкает языком, уже широкими движениями, охватывая всю длину. Прикрывает глаза, заполняя свой рот плотью Бухарова, ощущая скольжение в горле и равномерные толчки потирающего его головки.

Вова порывисто втягивает воздух и прикрывает глаза. В руках комкает покрывало и тихо стонет, почти незаметно, едва раскрыв губы. Тесная жаркая глубина рта обхватывает ствол до умопомрачения хорошо. Бухаров позволяет себе взглянуть на Гусейнова, прикрывшего глаза, обхватившего возбуждённую плоть раскрасневшимися губами, и мычит от наслаждения. Он кладёт ладонь на затылок Эла, но не давит, не дёргает за волосы, а легко поглаживает, выражая так все свои чувства.

Эл берёт его за запястье, прижимая вовину руку к своей груди, стараясь притянуть к себе по максимуму. Вбирает глубже, а потом выпускает почти полностью, удерживая лишь несколько сантиметров. Наконец, расслабляется, чувствуя в уголках глаз набегающие от напряжения слёзы. Ощущает, как вовина плоть внутри неминуемо ослабевает. Тем временем в дверь остервенело царапается Стикер.

В тот момент, когда Вова подходит к пику, раздаётся скрежет, и он едва ли не подскакивает на месте, но боится за свою же сохранность.

- Это?..

Он кивает в сторону двери откуда предполагаемо исходит звук, пока застёгивает ширинку, и наклоняется к Элу, чтобы поцеловать.

Эл, успевший за эти полминуты промокнуть губы найденным в кармане халата платком и крикнуть в сторону двери: «иду!», с благодарностью принимает поцелуй.

- Смотри, кто к нам пришёл, - он подносит к Вове, уже по-хозяйски расположившемуся на диване, кота. Стикер касается носа Бухарова своим - миниатюрным и влажным. Эл видит, что Вова проявляет неподдельный интерес к питомцу, который ластится об его щёку, но ещё более неподдельный - к гусейновскому (почти гусарскому) телу.

- Хочешь ответить взаимностью? - шепчет тот, ловя на себе такое приятное и уже родное дыхание.

Вова носом ведёт по чужой щеке - не кошачьей - и сдерживает желание мурлыкнуть шутливо. Наличие кота в качестве наблюдателя его немного смущает, но он отгоняет мысли и сползает с дивана на оставленную на полу подушку. Бухаров просит Эла сесть на диван и облизывается, точно как кот, восседающий на диване и наблюдающий за действом с лёгким прищуром. Вова тянет за пояс и раздвигает полы халата. Он обхватывает привставший член рукой, медленно проводит вверх-вниз, а потом наклоняется и широко лижет головку, вбирает, посасывает и выпускает, повторяя снова. Он насаживается немного дальше, придерживая член рукой. Волосы лезут в глаза, а у него нет резинки, он извлекает ствол из рта и просит:

- Подержи волосы.

- Конечно, Вов, конечно... - шепчет Эл ласково и немного растерянно. Твёрдая ладонь ложится сверху, собирая волосы в подобие хвоста и мягко направляя.

Вова снова опускается на ствол, размеренно двигая головой. Он вбирает половину, выпускает и посасывает головку, ловко орудуя языком и играя на таких контрастах. Единожды он пробует взять глубже, но чуть не закашливается. Он действует нежно, осторожно. Направляемый рукой Гусейнова, чувствует себя увереннее. Вова с таким усердием даже не работал никогда. Он немного ускоряется, чувствуя, как слюна начинает стекать по подбородку.

Эл меняется в лице, глаза округляются.

- Я...тебя...обожаю, - ошарашенно гладит лицо наощупь, методично, плавно, одними кончиками пальцев, - сделай так ещё раз...Пожалуйста, - просит почти жалобно. Гусейнов и сам не знал, что может быть таким. И что всё так повернётся.

Вова может быть послушным. С Элом тем более. Повторяет, добавляя язык и возвращая темп. Он в восторге от того, какой сейчас Гусейнов перед ним. Из-за него.

- Вов, я сейчас...Ты же не против? - взмокший и возбуждённый до предела, он очень в этот момент надеется на то, что Бухаров правильно всё истолковал. И что не возражает, чтобы в нём оказалась частичка Эла. Руки нежно бродят по голове, чуть спутывая иссиня-чёрные пряди.

Вова совсем чуть-чуть отстраняется и шепчет:

- Кончай, родной, - и краснеет сразу же из-за внезапно вырвавшегося ласкового обращения, но прячет это, склоняясь, чтобы завершить начатое.

- Ох, блин...Я счастлив, - Гусейнов выдыхает с глупым смешком, всё ещё оглаживая вовино лицо, проходясь кончиками пальцев по его влажным губам. А потом растягивается на диване, глядя в потолок, как Болконский смотрел в бездонное небо Аустерлица. Хочется сигарету, но Эл вспоминает, что не курит.

- Тебе понравилось, Вов? Вов, тебе понравилось?

Кажется, Гусейнов сейчас умрёт, если не услышит ответ. Хотя с Бухаровым он определённо воскреснет.

Он с пола поднимается и рядом садится, беря его за руку. В груди опять что-то расцветает, и он готов ухаживать за этим сколько угодно, лишь бы цвело, и чтобы Эл цвёл и такие слова ему говорил.

- Конечно. Мне всегда нравится, когда тебе хорошо.

Эл улыбается одними уголками губ и сильнее сжимает вовину руку. - Пойдём в спальню? Да не ты, - цыкает он на залихватски гнущего спину Стикера.

Вова брови вздёргивает и усмехается, наблюдая за этими двумя, только сейчас отмечая, как похожи хозяин со своим котом - оба ему нравятся безумно, - пойдём.

- Хороший...хороший, - Эл шепчет нежности всё ещё в лёгком посткоитальном флёре, чуть нависая над Вовой, прикасаясь своим кончиком носа к его и целуя в призывно приоткрытые губы, - если тебе что-то понадобится, - гладит по голове, - то он, - Гусейнов кивает на нагло ворвавшегося в спальню Стикера, - всё принесёт.

Кот бесцеремонно запрыгивает на кровать, устраиваясь у Вовы на животе.

- Выбрал нового папочку, - усмехается хозяин квартиры. Осматривает белёсые стены комнаты как будто в первый раз и вдруг выдаёт:

- Хочешь завтра выступить? Про минет не рассказывай.

- Что? - Вова смеётся и к нему поворачивается, забыв про кота, который недовольно бьёт его хвостом по лицу за то, что потревожил, но всё равно рядом остаётся. Бухаров в качестве извинений гладит его по макушке, - выступить со стендапом? Ты думаешь, у меня получится? - тон со смеющегося меняется на слегка встревоженный.

- Конечно, ты же столько всего передумал и пережил за последнее время. А я могу ведущим побыть. Пускай хоть где-то у нас будет не фиксированная раскладка, - Гусейнов не изменяет себе и снова использует очередной умный термин, - я про смену ролей, Вов. Подумай. Ничего ведь не теряем.

Вова на спину переворачивается и молчит пару минут. Кот не упускает случая забраться на грудь.

- Я думаю, можно попробовать, - твёрдо произносит он в конце концов.