Ло Бинхэ просыпается — напуганный и задыхающийся, — вскочив с кровати настолько резко, что сразу же на пол валится.

У Ло Бинхэ перед глазами всё вертится, кружится, размывается. И дышать не выходит нормально. За вдохом — кратким и резким, — не следует тихого выдоха. Или же выдох настолько слабый, что кажется, будто его и вовсе нет.

Воздух словно бы остается в легких, исчезая там — растворяясь — выхода не находя, как и сам Ло Бинхэ в темноте комнаты.

Ло Бинхэ всё ещё больше во сне, чем в реальности, перед ним — абсолютная чернота, но даже так он ощущает — он знает, — что застрял в каком-то кошмаре. И не так уж важно — наяву это или во сне.

Он чувствует себя диким животным. Загнанным и почти убитым.

В голове у него одна каша. Всё там скручивается, выворачивается и перемешивается. Шумит, затихает и исчезает, чтобы вернуться вновь.

Виски простреливает от боли так, что невольно вырывается тихий хрип.

Ло Бинхэ в ужасе. Его сковал страх.

Ло Бинхэ судорожно вдыхает, выдыхает и закрывает глаза, сворачиваясь в клубок на полу. Эту тьму, что клубится под веками перед его глазами, он может держать под контролем. Она не такая, как та, что скрыта за его веками. Вызванная не им, а против него.

С этой тьмой, что он контролирует, даже дышится как-то легко.

Эта тьма теперь не как часть кошмара, а как часть его воли и сил. Ло Бинхэ сам эту тьму создал, всего лишь глаза закрыв.

Ло Бинхэ контролирует это, а, значит, он может справиться с тем, что ждет его там, за глазами закрытыми.

Ло Бинхэ делает вдох.

Выдох.

И открывает глаза.

Тьма внешняя действительно отступила, теперь он — слава богам, в которых никто не верит, — видит хоть что-то.

Но увиденное радости не приносит.

Перед ним — нити сияющей магии.

Золотистые искры вспыхивают и затихают. Вертятся по всей комнате, закручиваясь в маленький шторм.

Перед ним — сверкающая завеса, укрывшая Нин Инъин.

Попробуй, Бинхэ, подойти — и от тебя ничего не останется, насмешливо говорит она, игриво сверкая искрами, потрескивающими у уха.

Ло Бинхэ с досадой вздыхает, зная, что угроза эта совсем не шутка.

«Вот же угораздило столкнуться с магическим бунтом», думает Ло Бинхэ, смеясь.

Ло Бинхэ никогда бы даже мысли не допустил о борьбе с магией, потому что она сильнее него. Она бы его раздавила в ту же секунду, как только он бы подумал об этом. Но там, за завесой, Нин Инъин беспокойно метается, бессильная перед снами. И Ло Бинхэ понимает, что выбора у него нет.

Он осторожно ползет к ней на четвереньках, потому что сил в ногах всё ещё нет. А магия искрит всё сильней, чем ближе он подползает. У завесы его почти в пол впечатывает весом невероятным и неподъемным, вышибающим весь воздух из легких. Таким, что даже ползти не удается.

Магия усмехается, выстреливая снопом искр.

Она пока предупреждает.

Держись-ка ты, мальчик, на расстоянии.

Ло Бинхэ бы с радостью отступил, внемлев предупреждению. Но выбора у него нет, потому он стирает себе подбородок, колени и руки в кровь, пытаясь подползти ещё ближе к кровати, где мечется Нин Инъин.

А магия вокруг всё больше искрит и возмущается, наконец, закончив с предупреждениями.

Теперь он для неё — злейший враг.

Теперь жалеть его — смысла нет.

И она обрушивается на него со всей силы. Выкручивая, придавливая и обжигая искрами.

Ло Бинхэ лишь слегка морщится, зубы стиснув сильнее, когда искры проносятся мимо, выжигая узоры на коже замысловатые.

А потом раздраженно и зло шипит, когда слышит жалобный — горестный — стон Нин Инъин.

Магия не пугает его, но он боится. Не за себя, но за Нин Инъин, что плачет, поглощенная своими кошмарами.

Страх — вперемешку со злостью — придает ему сил.

Ло Бинхэ делает последний рывок, рыча яростно, словно зверь, и, наконец, прорывается сквозь завесу, с трудом опираясь о край кровати.

Ло Бинхэ — потный, растрепанный, с синяками по всему телу, — осторожно присаживается на кровать. И выдыхает, смотря на Нин Инъин.

Ло Бинхэ как можно нежнее гладит её по спине, волосам и плечам.

И старается не поморщиться, когда чужая магия пронзает его, переворачивая внутренности и путая мысли.

Он аккуратно трясет Нин Инъин за плечо, пытаясь не напугать.

Улыбается, склоняясь к самому уху, произнося:

— Просыпайся, принцесса, тебе не следует там оставаться.

Нин Инъин на это только слабо вздыхает, не открывая глаз.

Ло Бинхэ, собственно, этого было достаточно. Как и того, что магия перестала ощущаться враждебной, а искры чуть поугасли.

Ло Бинхэ осторожно приподнял Нин Инъин, взяв её на руки. Голова её прижалась к его плечу и она, казалось, затихла, успокоившись и ощутив, что теперь в безопасности.

Ло Бинхэ улыбнулся, мягко раскачиваясь с Нин Инъин на руках.

И лишь на мгновение брови его нахмурились, когда не смог он выловить из глубин памяти слова колыбельной.

Не сумев вспомнить ни единого слова, он тихо стал напевать одну лишь мелодию, надеясь, что даже без слов она успокоит тревожные мысли в голове Нин Инъин.

Ло Бинхэ не знал, сколько времени так просидел, удерживая Нин Инъин на руках, но он, казалось бы, ничуть не утомился.

Ло Бинхэ продолжал укачивать Нин Инъин, успокаивающе мыча колыбельную себе под нос и наблюдая за тем, как рассеиваются золотистые искры, позволяя свободно вдохнуть, а завеса рассыпается нитями магии, что возвращаются на прежнее место — в стены, пол, потолок и небо.

Ло Бинхэ наблюдал за утекающей магией, мерцающей вдалеке, до тех пор, пока не почувствовал судорожный вдох Нин Инъин.

Ло Бинхэ перевел взгляд вниз — на усталую, разбитую и печальную Нин Инъин, что скривила губы в попытке удержать слезы и горький плач.

Ло Бинхэ чувствовал, как сердце его разбилось при виде слез Нин Инъин, что сдержать она не смогла.

Не зная, как можно её утешить и что сказать, он только сильнее прижал Нин Инъин к себе, позволяя ей выплакать весь страх и тревогу.

И шептал — тихо и нежно — в макушку:

— Тише, принцесса, тише, всё хорошо.

И так повторял он эти слова десятки и тысячи раз.

Повторял, заменяя ими слова колыбельной.

Повторял, укладывая Нин Инъин спать.

Повторял, укрывая её одеялом, оставляя поцелуй в волосах.

Повторял до тех пор, пока слова эти не стали правдой, а Нин Инъин не улыбнулась светло и легко, веря в них и — веря ему.

— Хочешь, я принесу тебе чего-нибудь выпить? — мягко спросил он её.

Нин Инъин слабо кивнула, а Ло Бинхэ улыбнулся ей самой нежной улыбкой из всех, что у него только были.

— Тогда подожди немного, я скоро вернусь, — сказал Ло Бинхэ, невесомо поцеловав её в лоб и поднялся, направляясь в сторону кухни.

Выйдя за дверь, Ло Бинхэ постоял пару минут, прислонившись к стене. Он, возможно, не ощущал усталости от того, что держал Нин Инъин на руках некоторое время, но тело его, оказывается, затекло так, что ему потребовалось невероятное количество сил, чтобы дойти до двери, не падая и не хромая.

Когда онемение прошло, он, наконец, добрался до кухни, что была совсем близко к их комнате.

В кухне ему нравилось больше всего. Она была большой и просторной. Светлой и очень домашней. Уютной. Такой, где дышалось свободно, а в голове наступала приятная тишина и покой.

Оглядевшись по сторонам, Ло Бинхэ насчитал двенадцать шкафов и решил, что найти нужные ингредиенты не составит труда.

Он улыбнулся, закатал рукава и приступил к поискам.

Спустя два часа поисков Ло Бинхэ растерял всю уверенность и надежду, пыльным кубарем вывалившись из пятого шкафа.

Ло Бинхэ думал, что поиски будут простыми, ведь что может пойти не так на кухне во время осмотра шкафов?

Оказалось, что пойти не так могло всё и сразу.

Система хранения ингредиентов была не только сложна и запутанна, но и масштабна во всех отношениях.

Шкафчики оказались намного больше внутри, чем думалось на первый взгляд, и Ло Бинхэ без труда мог залезть в них, стоя на четвереньках. А внутри его ждали сотни различных баночек и бутылочек с сотней засушенных трав, которые ему нужно было тщательно осмотреть.

И ладно бы травы — здесь всё достаточно просто. Он помнил, какие ему нужны и отсеивал те, что не подходили по виду, без всяких раздумий.

Но вот баночки и бутылочки…

Их было настолько много, что его уже начинало тошнить от одного взгляда на них. Большая часть из них была похожа между собой не только по виду, но даже по запаху.

Ему бы очень помогли надписи, но беда в том, что большая часть баночек и бутылочек была либо без надписей, либо с такими, что потребовалось бы несколько лет на расшифровку.

Так что Ло Бинхэ самоотверженно нюхал содержимое каждой баночки и бутылочки, внимательно их рассматривал и почти плакал, осознавая всю безнадежность своего положения.

Он уже сомневался в своей способности узнавать запахи, потому что содержимое десяти последних баночек ощущалось для него одинаковым.

Но Ло Бинхэ не собирался сдаваться. Оставалось всего семь шкафов, и он обязательно с ними справится. Он уже нашел пять нужных ингредиентов из десяти, так что всё будет в порядке, если он продолжит искать.

Ло Бинхэ уверено распахнул дверцы шестого шкафа и так же уверено захлопнул их в ту же секунду, ощутив невероятный жар, обдавший его лицо. Он чувствовал, что ещё мгновение, и он бы остался без своих бровей и ресниц.

«Ага, тут ещё и погодные шкафчики», кисло подумал он, скривив губы.

Он с опаской приоткрыл дверцы седьмого шкафа, осторожно заглянув в щель.

В этом шкафчике его ждал невыносимый холод. И Ло Бинхэ без сожалений захлопнул дверцы, зло потерев щеки и нос, что успели замерзнуть.

Восьмой шкафчик порадовал Ло Бинхэ желтым песком, что волной снес его к противоположной стене.

Раздраженно отплевываясь, Ло Бинхэ медленно поднялся и решительно приблизился к девятому шкафчику.

В нем не было ни жары, ни холода, ни песка.

Там была только тьма, что заставила его судорожно сглотнуть.

Ло Бинхэ с опаской вглядывался во тьму, не решаясь бездумно лезть внутрь.

Внезапно, что-то шевельнулось во тьме.

Ло Бинхэ вздрогнул, но с места не сдвинулся.

Вдруг, перед его лицом появилась плесень.

Плесень дружелюбно улыбнулась ему.

Ло Бинхэ побледнел, в глазах его потемнело.

Плесень открыла рот, приветливо махнув ему чем-то, что было её рукой:

— Здравствуй, ма…

Ло Бинхэ, не отдавая себе отчета, захлопнул дверцу, обрывая фразу живой плесени.

Побледневший, позеленевший и сбитый с толку, Ло Бинхэ решил, что, кажется, неплохо приложился головой об пол. Или стену. Или ещё что. Но с него хватит.

Он сел, угрюмо оглядев найденные ингредиенты и устало положил голову на стол.

— Мне нужен перерыв, — сказал он пустоте, прикрыв глаза.

«Возможно, мне не стоило нюхать содержимое всех этих баночек, — устало подумал он. — Или вся эта пыль всё же свела меня с ума».

Ему, на самом-то деле, не очень хотелось знать ответ. Потому он старательно думал о чём-то приятном, ощущая прохладу стола под собой и сосредоточившись на собственном дыхании.

На десятом вдохе Ло Бинхэ услышал звон колокольчиков и осторожно приподнял голову, прислушиваясь — пытаясь понять, — откуда идёт этот звук.

Возможно, и это были последствия странных баночек, пыли и ударов по голове.

Но звук приближался. Он шел с лестницы.

Ло Бинхэ не слышал шагов, только звон колокольчиков.

Ло Бинхэ затаил дыхание, ожидая, что будет дальше.

На середине лестницы звук исчез. Человек остановился.

Ло Бинхэ напряженно всматривался в проход.

Он знал, что ему не грозит опасность, но ничего поделать с собой не мог.

Внезапно, на лестнице раздался грохот. Кто-то, казалось, попытался перепрыгнуть остаток ступенек, но не смог и свалился вниз.

Ло Бинхэ вздрогнул от неожиданности.

С лестницы послышались тяжелые вздохи, громкие ахи и охи.

Кто-то, казалось, сшиб по пути картину и вазу, а после ещё несколько раз их уронил, пытаясь вернуть на место.

Звон колокольчиков сопровождал звуки разрушений и хаоса на протяжении всего пути, пока человек не добрался до кухни.

Это был Шэнь Юань.

Ло Бинхэ настороженно взглянул на него, а Шэнь Юань ответил ему самой яркой и невозможной улыбкой, которой — Ло Бинхэ был уверен — не было ни у кого на всем белом свете.

Шэнь Юань радостно произнес:

— Доброй ночи, Бинхэ!

Ло Бинхэ, всё ещё не отошедший от услышанного на лестнице, осторожно кивнул и отвел взгляд.

Шэнь Юань улыбаться не перестал, только окинул Ло Бинхэ внимательным взглядом, чуть нахмурившись, заметив, каким потрепанным и угрюмым тот был. А потом сосредоточился на ингредиентах, что стояли перед мальчишкой.

Шэнь Юань задумчиво постучал по подбородку пальцем и улыбнулся печально, когда паззл сошелся у него в голове.

— Кошмары мучают? — сочувственно произнес он.

Ло Бинхэ, не глядя, кивнул, вспомнив, что так и не нашел всего, что ему было нужно.

Шэнь Юань, словно мысли читая, произнес:

— Тебе ещё нескольких не хватает.

Ло Бинхэ не стал подтверждать то, что и так было очевидно.

Шэнь Юань подошел поближе, словно не замечая настороженности Ло Бинхэ.

— Не волнуйся, я помогу, — сказал он и прошел к шкафчику, который Ло Бинхэ уже проверял.

Ло Бинхэ озадаченно проводил его взглядом, потому что был точно уверен, что ничего нужного там нет, но молчал, смотря на то, как Шэнь Юань исчезает в шкафу.

Спустя две минуты показалась рука, выталкивающая на свет банку, которой — Ло Бинхэ был точно уверен — там раньше не было.

Словно в насмешку рука вытолкнула вторую банку, а следом и третью.

А за банками, кряхтя и охая, показался и сам Шэнь Юань.

Еле выползя на четвереньках, он медленно, придерживаясь за поясницу, поднялся.

В кухне раздался оглушительный хруст. Шэнь Юань смущенно улыбнулся и почесал затылок, а Ло Бинхэ тактично промолчал, вспомнив, как недавно и сам сотряс кухню похожими звуками.

Шэнь Юань осторожно поднял баночки и поставил их перед Ло Бинхэ, а потом вновь приблизился к шкафчикам.

И потянулся к тому, где скрывалась во тьме говорящая плесень.

Ло Бинхэ хотел было крикнуть, предупредив, но дверца уже открылась, и мальчик увидел ужасное.

Шэнь Юань опустился на колени перед шкафом, приветливо улыбаясь плесени и произнес:

— Привет, кошмарик.

Плесень, возможно, что-то ему ответила — этого Ло Бинхэ услышать не мог, а потому осторожно встал за спиной Шэнь Юаня, наклонившись и заглядывая в шкафчик через плечо.

Плесень его заметила и вновь приветливо махнула чем-то, что было её рукой.

— Здравствуй, мальчик, в этот раз ты не бежишь, — усмехнулась она.

Ло Бинхэ в ответ посинел, побледнел, покраснел и, наконец, выдавил из себя:

— Здравствуйте.

  И добавил чуть запоздало:

— Простите.

Плечи Шэнь Юаня слегка затряслись.

— Рад, что вы подружились, — сказал он, под конец не сдержав смешка.

Ло Бинхэ покраснел ещё пуще и отошел к столу, нахохлившись и надувшись, наблюдая за тем, как Шэнь Юань вытащил ещё две банки, которых ему не хватало.

— Ну, вот и всё, — сказал он, поставив баночки на стол к остальным.

— Ну, вот и всё, — подтвердил Ло Бинхэ.

— Сам справишься? — слегка голову набок склонив, спросил Шэнь Юань. Он не сомневался в способностях Ло Бинхэ, просто хотел убедиться.

— Да, я уже много раз его делал, — тихо ответил мальчик.

— Тогда хорошо. Спокойной ночи, Бинхэ, — ответил Шэнь Юань, направляясь к выходу.

Ло Бинхэ открыл рот.

Закрыл.

И снова открыл, пока, наконец, не сказал ему вслед:

— Спасибо.

Шэнь Юань обернулся, не показывая удивления на лице, и радостно улыбнулся.

— Всегда пожалуйста, — и ушел.

На лестнице вновь раздался грохот и топот.

Очередное айканье, ойканье и тихий смех сотрясли тишину.

И вновь всё резко затихло к концу лестницы.

Ло Бинхэ осторожно выглянул в коридор, смотря на лестницу и надеясь, что всё затихло не потому, что Шэнь Юань сломал себе шею.

Некоторое время спустя, усиленно вслушиваясь в тишину коридора, Ло Бинхэ уловил тихий звон колокольчиков и, наконец, смог выдохнуть. Шэнь Юань всё же не свернул себе шею, что очень обрадовало Ло Бинхэ. Этой ночью ему хватало своих забот и проблем.

Только вернувшись на кухню, он с удивлением осознал, что Шэнь Юань шумел только на лестнице. На кухне он передвигался плавно и осторожно. Никаких разрушений, топота и лишних вздохов.

Ло Бинхэ усмехнулся своему открытию и принялся за отвар. Он достаточно здесь задержался, а ему ведь ещё нужно уложить Нин Инъин спать.

Отбросив лишние мысли, Ло Бинхэ сосредоточился на приготовлении отвара. И, как только он был готов, не медля поспешил в комнату.

Пока Нин Инъин осторожно пила отвар маленькими глоточками, Ло Бинхэ сдвигал их кровати вместе.

А после они легли спать, отпуская заботы и беспокойства.

Только во сне Ло Бинхэ изредка хмурился и ворчал, когда видел образы приветливой плесени и смеющегося Шэнь Юаня. Они, на удивление, были очень похожи.