Ханбин ненавидит влюбляться, вправду ненавидит — любовь кажется тем, что никак ему не подвластно. Но когда дело касается ее…
Ее звали Юнджин. Рыжие волосы, покрашенные вопреки правилам школы, яркая улыбка и глаза, подведенные черным, — кажется, единственное, что так запомнилось Ханбину. Они общались только несколько раз, перебрасывались парой слов. Ханбину достаточно и этого.
— У тебя здесь свободно?
Для Хао это место свободно всегда. Ханбин знаком с ним меньше года, но про Хао знает столько, сколько можно знать про одноклассника, с которым пересекаются лишь на биологии.
У Хао красивые глаза, которые не подведены карандашом так, как подведены у Юнджин; у Хао изящные пальцы, под стать скрипачу, и тихий голос.
Это малая часть того, что Ханбин у него замечает, пока они вместе смеются на уроках и разговаривают те редкие пять минут. Вероятно, Ханбин замечает это в каждом человеке.
То же самое замечает и в Юнджин.
Ее волосы переливаются на свету верхних ламп кабинета, почти так же, как переливаются волосы Хао. Ее пальцы отбивают незамысловатый ритм по столу, в то время пальцы Хао напряжены, будто готовятся играть на скрипке. Плечи Юнджин оказываются чуть приоткрытыми из-за полупрозрачной блузки.
Красиво. Будь Ханбин настоящим художником, он бы точно нарисовал ее, запечатлел небольшие детали на бумаге.
— Юнджин тебе нравится, да? — вдруг спрашивает Хао. Сидит рядом, замечает, когда Ханбин открывает скетчбук. Через считанные минуты на бумаге появляется знакомый образ.
— Да, она мне нравится.
Ханбин слышит треск: Хао ломает пополам карандаш, который все это держал в руке; улыбка медленно сползает с его лица.
Ханбин продолжает рисовать.
***
После этого разговора Хао не ходит на биологию две недели. Ханбин поневоле это замечает, косясь на пустое место рядом с собой, пока учитель в очередной раз объясняет материал.
У Хао всегда были теплые руки, в то время как у Юнджин они всегда холодны. Так же холоден и ее взгляд, которым она окидывает Ханбина — равнодушный, мимолетный. Ханбин думает об этом все время, что возится с лапшой, сидя в столовой. Глупо, крайне глупо бояться сделать первый шаг. Вероятно, ему стоит позвать ее на свидание.
Но это оказывается сложнее, чем он предполагал.
Юнджин не получается поймать после уроков. Ханбин ждет ее, как дурак, после окончания занятий, пытаясь выловить момент, когда она выйдет из школы — безуспешно; пытается поговорить с ней на перемене — бесполезно.
После одного из таких случаев Ханбин слегка бьется головой о парту, сидя в кабинете биологии. Юнджин поздоровалась с ним, улыбаясь, в столовой, а потом быстро скрылась в неизвестном направлении.
Ханбину снова не хватило смелости. Он ненавидит это. Вздрагивает, стоит кому-то положить руку ему на плечо.
— Я всегда пишу записки человеку, который мне нравится. — Хао занимает место рядом с Ханбином, на сей раз даже не спрашивая разрешения. Ханбин поднимает на него взгляд и замечает, как слегка краснеют уши Хао. Мило.
Записка — это хорошая идея. Так куда проще, да и на ней можно столько всего написать, с ее помощью можно выразить столько чувств…
Решение проблемы оказалось самым простым. Ханбин от радости приобнимает Хао за плечи и благодарит. Уши Хао начинают краснеть еще сильнее, и он аккуратно скидывает с себя чужие руки.
Но записку написать не получается. Ханбин выводит старательно буквы, хочет подобрать слова, но подобрать их и не может. Все кажутся неподходящими. Он останавливается на «как насчет свидания?», пишет дату и время и…
Резко отказывается от своей идеи, когда находит уже на своем столе записку. Ханбин осторожно разворачивает ее и оглядывается по сторонам — Юнджин даже не смотрит в его сторону, увлеченная разговором со своей подругой Чэвон; Хао все еще нет в кабинете.
Ханбин читает записку и сразу кладет ее в карман:
«Ты мне нравишься».
Тем временем записка, написанная им, остается нетронутой.
***
Вскоре Ханбин находит на своей парте букет и не знает, что ему думать.
— Вы видели, кто это положил? — допрашивает он ребят, которые точно это видели. Джиун жмет плечами, Мэттью хихикает. Быть может, кто-то снова ошибся партой?
Значит, записка оказалась на его парте по ошибке: вокруг него сидит много девочек, и наверняка их тайный поклонник просто перепутал места. Но сейчас, по чистой случайности, именно на парте Ханбина оказались его же любимые цветы.
Странно. Кажется, он говорил о своей любви к красным лилиям только в разговоре с Хао.
Точно, Хао.
Ханбин еле дожидается следующего дня, в который у него первым уроком стоит биология. Хао бледнеет, когда Ханбин рассказывает ему обо всем, и отсаживается за другую парту рядом с… Юнджин.
Что, если он тоже в нее влюблен?
Ханбин глубоко вздыхает. Сосредоточиться на учебе не получается.
Наверняка эти странные подарки не были предназначены для Ханбина. Наверняка Хао просто запутался и перепутал парты. Они все предназначались Юнджин.
И на следующий день, на уроке алгебры, Ханбин обнаруживает на месте Юнджин коробку конфет. Вероятно, это единственный подарок, попавший к нужному адресату: на биологии за этой партой сидит Ханбин, на других уроках — Юнджин. Хао просто перепутал.
— Разве ты не всегда сидишь на второй парте второго ряда? — спрашивает Хао на следующем уроке биологии. На сей раз он даже не отсаживается к Юнджин.
— Нет.
У Хао краснеют уши. Он поворачивается к Юнджин на секунду, потом снова смотрит на Ханбина.
И очередной карандаш ломается в руках Хао, стоит Ханбину сказать через пару минут:
— Я собираюсь признаться Юнджин в любви.
Хао ревнует. Он точно ревнует Юнджин.
Теперь Хао смотрит в парту, его кадык дергается — Ханбин смотрит на это и сглатывает сам. Странно. Очень странно. Рука сама тянется к скетчбуку.
И, просматривая его дома, Ханбину начинает казаться, что он сходит с ума.
***
Признаваться Юнджин в любви уже не хочется, но Ханбин все еще ждет ее после занятий несколько раз. В последний из них Хао ловит его, стоящего с цветами перед воротами школы.
— Ханбин-а, ты сейчас занят?
Хао появляется перед ним и прячет руки в куртке, желая защитить их от холода. Ханбин думает, как это ощущается — держать холодные руки Хао в своих, — и трясет головой.
— Относительно, — улыбается Ханбин. Хао улыбается в ответ мягко, едва приподняв кончики губ.
Ханбину хочется его нарисовать.
— Ты не хочешь пойти со мной… — Хао колеблется, проводит носком ботинка по снегу, прежде чем продолжить: — на свидание?
У Ханбина все плывет перед глазами. Он опускает букет, приготовленный для Юнджин, а Хао только нарочито громко смеется:
— Расслабься. Я просто пошутил. Удачи тебе с Юнджин.
Пошутил.
Хао хлопает Ханбина по плечу и уходит. Букет цветов оказывается врученным первой проходящей мимо бабушке. Признание в чувствах, в которых Ханбин не уверен, остается неозвученным.
***
Ханбин рисует Хао.
Ханбин больше не замечает огненно-рыжих волос Юнджин, не слышит ее громкий смех и не рисует морщинки вокруг глаз, которые появляются, когда она улыбается. Зато он замечает каждую родинку на лице Хао, его аккуратно уложенные волосы и карие, постоянно чуть прищуренные глаза.
Он кажется себе сумасшедшим, он оставляет рисунок на месте Хао перед началом биологии, а сам выходит из класса.
На биологии Ханбин так и не появляется.
***
«не знаю, что бы я делала без своей девочки <3»
Юнджин и Чэвон встречаются уже восемь месяцев — именно так пишет Юнджин в беседу старшеклассников и прикрепляет фотографию, где Чэвон целует ее в щеку.
Ханбин смотрит на это сообщение долго, не моргает, прежде чем одноклассник щелкает пальцами перед его лицом:
— Что это с тобой?
Мэттью его не понять. Мэттью даже не пытается это делать — он проходит по кабинету дальше, на свое место, так и не дождавшись ответа.
Ханбин не чувствует ничего, у него даже не разбивается сердце. И собственное равнодушие пугает больше всего.
***
Чэвон и Юнджин начинают зажиматься по углам школы в открытую. Ханбин даже не замечает этого, но зато замечает, что Хао перестает ходить в школу.
Ханбин ловит Джиуна в коридоре на перемене и выясняет: Хао заболел и вернется в школу через пару дней.
— Ты все же решил поблагодарить его за подарки, которые он тебе таскал? — спрашивает Джиун, когда перестает отнекиваться. Школьный коридор переполнен, но Ханбин отчетливо слышит каждое его слово.
— Хао дарил их мне?
— А ты думал, они сами появляются у тебя на парте загадочным образом? — смеется Джиун. — Конечно, один раз он случайно положил коробку конфет на парту Юнджин, а не на твою. Но ясное дело, что ты ему нравишься.
Ханбин замирает. Ему нужно больше подробностей, ему нужно уложить все в голове как следует — он тянет Джиуна за рукав, а тот снова смеется. В голове всплывает смех Хао, и, кажется, все постепенно встает на свои места.
— Спроси у него напрямую. Я и так много лишнего сболтнул. — Джиун набирает дистанцию между ним и Ханбином. — Если что, я тебе ничего не говорил.
— Понял.
***
На деле Ханбин ничего не понял. У него по-прежнему образ Хао перед глазами, а в ушах — голос Джиуна. «Ты ему нравишься». Значит, и ту записку написал Хао.
Допустим, Ханбин к нему что-то чувствует. Допустим, сейчас Ханбин в нем заинтересован так же, как не был заинтересован даже в Юнджин. Но почему? Разве это не странно — влюбляться в парня? И это не странно…
— Хао, можно тебя на секунду?
… ревновать его к другим парням?
— Без проблем.
Ханбин не знает, что он делает. Он вытаскивает Хао из компании друзей, в которой Ханбину наверняка нет места, и ведет в подсобку на первом этаже, около актового зала. Школьная вечеринка в честь наступающего Рождества оказывается прервана для них обоих.
— Тот парень, с которым ты общаешься весь вечер… — Ханбин щелкает пальцами, делая вид, что пытается вспомнить его имя. Но на деле он помнит его лучше, чем свое собственное — Ким Тэрэ, хороший парень с красивой улыбкой. — Он тебе нравится?
Хао снова смеется, косится на дверь подсобки, прежде чем закрыть ее на замок. Прислоняется к ней спиной.
— Ты про Джиуна? Он мне как брат, — говорит Хао. Ханбин трясет головой.
Какая глупость. Какой стыд. Он не имеет никакого права требовать у Хао объяснений: они даже не друзья. Они просто приятели, одноклассники, которые пересекаются друг с другом лишь на уроках биологии. Ничего больше.
Разговор с Джиуном о Хао — определенно глупость, но еще большая глупость — то, как сильно начинает биться сердце Ханбина при взгляде на него. Его ладони потеют, и Ханбин спешит вытереть их о брюки.
— Я про Тэрэ, — отвечает Ханбин. От прежней самоуверенности, от человека, который, опьяненный неясным порывом, увел Хао под руку в подсобку, не осталось ничего.
— Мы с ним тоже просто друзья, — усмехается Хао и продолжает немного тише: — Ты ревнуешь.
— Да, — выпаливает Ханбин быстрее, чем успевает сообразить. Нет смысла сопротивляться. — И я знаю, что это ты мне клал подарки.
Хао ничего не отвечает. Молчит-молчит, а пальцами находит ручку двери, которую сам же закрыл, и сжимает. Думает, уйти или нет.
— А Юнджин?
— Она мне не нравится. Мне нравишься ты.
— Глупая шутка.
На сей раз Хао даже не смеется. Хао хочется уйти из подсобки и дергает ручку, но дверь не поддается.
— Ладно, свалить не получится, — вздыхает он, и Ханбин не знает, радоваться этому или нет. — Значит, поговорим об этом сейчас.
Ханбин напрягается всем телом, подмечая то, как аккуратно блеклый верхний свет освещает лицо Хао.
— Я не хочу, чтобы ты встречался со мной из жалости, — начинает Хао через пару секунд. — Я признаю: мне не стоило оказывать тебе знаки внимания, когда ты напрямую говорил, что тебе нравится другой человек… Это моя единственная ошибка. Я навязывал свои чувства и только больше тебя запутал.
Хао смотрит ему в глаза, и, вероятно, это первый раз, когда Ханбин не прерывает зрительного контакта.
— Я не жалею тебя, — говорит Ханбин. — Мне просто потребовалось время, чтобы это все осознать. Прости.
И отходит от Хао подальше, даже когда тот делает шаг ему навстречу. Ханбин не станет на чем-то настаивать или к чему-то принуждать — он просто будет пятиться до тех пор, пока не упрется в коробки. Подсобка маленькая, но сейчас даже расстояние в несколько метров кажется огромным.
Ханбин смотрит себе под ноги и теряет надежду окончательно, когда Хао звонит по телефону:
<i>«Да, позови сюда кого-нибудь. Мы застряли. Да, мы с Ханбином всего лишь искали алкашку».</i>
Значит, у Ханбина нет никаких шансов. Значит, сейчас их обоих откроют — черт бы побрал замок, который сломался в самое неподходящее время, — и они будут друг друга избегать. Чертовщина.
Но Хао подходит к Ханбину ближе вместо того, чтобы забиться от него в угол. Запинается о пару коробок, громко выругивается.
— Посмотри на меня.
Ханбин слушается его. И у него подгибаются ноги, когда Хао притягивает его к себе за шею и целует.
— Это можно считать за «я тебя простил»? — спрашивает Ханбин, немного от него отстраняясь, но Хао снова притягивает его к себе.
— Это можно считать за «я хочу с тобой встречаться».
И в этот самый момент дверь в подсобку открывается.