I step on broken glass, and dream of soft clouds

В Сумеру был прекрасный день. Погода в это время года всегда была теплая и солнечная. Если пойти на прогулку по джунглям, можно будет услышать птиц, поющих свои прекрасные песни о счастливой жизни, увидеть цветы, манящие пчел, услышать лягушек, брызгающихся в прудах и реках. В это время года люди любили устраивать праздники. В этом году они праздновали возвращение своей Архонтиссы. В этом году они танцевали и пели хвалебные песни своей новой освобожденной богине, Нахиде.

Для Скарамуччи этот день был вовсе не прекрасным. И вообще, ни один из последних дней не был прекрасным. Могли бы и быть, если бы он получил то, чего хотел. Если бы Путешественник не перешел ему дорогу. Вместо этого, он понял, что проигрывает. Проигрывает в битве, теряет свою честь. Теряет сердце. Свою цель. Снова, Сердце Бога вырвали из его груди. Снова, кукла была недостаточно сильна. Недостаточно хороша.

Падение из Сёки но Ками было не только падением, из-за которого он попал в кому, что длилась неделями. Это было и падением его достоинства. Какой-то там Путешественник, его летающий питомец, и так называемая Дендро Архонтисса, которая была чуть старше его, вместе одержали оглушительную и окончательную победу над шестым Предвестником Фатуи. Интересно, что подумали другие Предвестники о его поражении. Хотя на самом деле ему все равно.

Когда Скарамучча проснулся, в первую очередь он сбежал. Логичное решение, правда. Почему он позволит себе оставаться пленником тех, кто оскорбил его, кто забрал его самую дорогую вещь? Для него был смешным тот факт, что его никто даже не попытался остановить. Хотелось посмеяться Буер в лицо за ее глупость и беспечность, за то, что она даже не подумала о том, чтобы предотвратить его побег. Но на смех у него не было настроения. Не было настроения ни на что. Когда он проснулся, он хотел только яростно кричать и разрывать на кусочки все, что попадется на его пути. Он хотел, но не мог. Вместо этого, он просто бесцельно бродил по джунглям, держа ладонь на груди, там, где должно было быть сердце. Гуляя, он пытался придумать, что делать дальше. Он ничего не могу придумать. У него больше не было цели. Его попытка в становлении богом и исполнении своей мечты ничтожно провалилась. Единственное место, куда он мог сейчас пойти, был Заполярный Дворец Фатуи, но что это ему даст? Он провалился как Предвестник, и он сомневается, что Снежная встретит неудачника с распростертыми объятиями. Да и на саму организацию с ее целями ему плевать. Он присоединился ради собственных целей, и раз этот план осуществить не удалось, от работы с ними он ничего не получит. Все равно они все тупые и отвратительные людишки. Все эти глупые банкеты Предвестников, их глупые глупые выходки, и все его глупые миссии не имели никакого смысла. Если он пропадет, они скучать точно не будут, да и он даже вспоминать про своих коллег не будет. Особенно этого мерзкого ублюдка Дотторе.

Мысли об этом человеке пробежались дрожью по спине Скарамуччи. Все эти годы мучений на операционном столе, пока Доктор делал его сильнее, лучше, готовил его к становлению богом, ушли впустую. Он не был уверен, что и половина дел этого больного ученого имела связь с Сёки но Ками, что его не использовали в основном как лабораторную крысу. Не то чтобы он не мог этого выдержать. Он даже просил Дотторе делать это все с ним. Все ради становления богом, ради исполнения его цели, данной при рождении. Он всегда знал, что он сильный, и что эти эксперименты никогда не были достаточно долгими, чтобы влиять на него. Даже если электричество, бегущее по его телу, заставляло его кричать, даже если яд доводил его до судорог и ужасных болезней, даже если слезы блестели на уголках его глаз, пока он терпел боль, он оставался сильным и становился сильнее. Он абсолютно точно никогда в жизни не обворачивал себя своими искусственными руками, имитируя такие же искусственные объятия.

Так, Сказитель продолжил бесцельно бродить.

— Неплохая погодка для прогулки, не так ли?

Скарамучча растерянно обернулся, глаза его были широки от удивления. Был бы у него пульс, он бы сейчас точно увеличился. Как только он увидел того, кто стоял за ним, его лицо скривилось в кислую мину. Вспомнишь говно, вот и оно. Мало ему всех его последних неудач, надо еще и с Дотторе встретиться. Что вообще он тут делает? Разве он уже не отправился в Снежную? Неважно. Скарамучча не собирался разбираться с его надоедливой мордой, голосом или какой-то еще мерзкой идеей, которую хранил Доктор в своей поехавшей голове.

— Чего тебе нахуй надо, Дотторе? Как ты меня нашел? — огрызнулся он голосом, полным яда и раздражения.

— У меня есть свои способы, — загадочно сказал Доктор, — Милая кукла, тебе не следует так общаться со старшими.

Скарамучча мог только поглядеть на него с омерзением.

— И все же, — сказал мужчина. — Я с тобой еще не закончил. Пусть этот эксперимент и провалился, у меня на тебя есть еще много планов и идей.

— Хах. Правда? Ну давай, выслушаю твою удивительную идею. Это будет последняя вещь, о которой ты когда-либо расскажешь. — Пригрозил Скарамучча.

— Ты вернешься в мою лабораторию. По собственному желанию или нет, мне все равно.

В глазах потемнело. В лабораторию? Ни за что в жизни. Нахуй это все, он ни за что не будет делать то, что хочет Дотторе, он не вернется к нему и его идиотским экспериментам. Последний из них уже доказал, что он ничего с них не получит. Он ненавидел, когда Дотторе тыкал и шарился в нем, разделывал, словно свинью, и-

— А если я откажусь?

Дотторе стал ходить вокруг него по кругу с непринужденным видом. По коже побежали мурашки. Почему он чувствовал себя животным в цирке, тигром в присутствии жестокого дрессировщика?

— Помни, Скарамучча. Ты лишь кукла. И я… Немного изменил твою систему. Ради моей безопасности, так сказать. — Безумная улыбка расплылась по видимой части его лица.

— О чем ты, блять, говоришь?! — Возразил Скарамучча. Он не мог отрицать того, что слова и действия Дотторе не заставляли его паниковать. Сделав шаг назад, чтобы держать ученого в поле зрения, он приготовился к битве. Он знал, что Дотторе чего-то от него хочет, и он не собирался просто стоять и позволять ему делать все, что он вздумается.

— Позволь мне продемонстрировать.

Не успел он и понять, что происходит, Скарамучча осознал, что он стоит на коленях и широко распахнутыми глазами пялится на сумасшедшего. Его взгляд метнулся на что-то в руке Дотторе. Какой-то металлический инструмент, его конец был направлен прямо в грудь Сказителя. Мысли стали вертеться в голове со скоростью света. Это Дотторе имел в виду под «изменил систему»? Неужели этот псих… что-то вставил в него? Какое-то устройство для контроля?

Ярость затуманила его глаза. Как он посмел? Он должен быть благодарен за то, что ему было дозволено вообще коснуться такого совершенного существа, божественного творения, а у него хватило смелости на- на…

— И что, по твоему мнению, ты, сука, творишь, бесполезный кусок дерьма? Что ты, блять, посмел засунуть в меня? Какая дерзость- Вытащи! Считай, что ты уже мертв, Дотторе. Мертв! Понял?! — Яростно плевался Скарамучча, все его тело содрогалось от злости, от того, что он не мог даже пошевелиться и встать из этой унизительной позиции.

— Позволишь ли напомнить, Сказитель, что ты лишь Шестой? Это не «дерзость». Это ты мой подчиненный и я делаю… Все. Что я. Блять. Хочу. — Улыбка Дотторе сменилась оскалом, когда он подошел и встал перед Скарамуччей.

Быстрее молнии, кукла накинулась на него, целясь ножом в шею Дотторе. Его рука остановилась в миллиметре от мягкой и открытой кожи.

Безумец захихикал, и от этого безумного звука по спине Скарамуччи побежали мурашки. Несмотря на теплую и солнечную погоду Сумеру, ему стало холоднее, чем когда-либо. Мягкая трава под его коленями была больше похожа на наждачную бумагу. Он застыл на месте, когда Дотторе вырвал нож из его вспотевшей ладони. Ему хотелось выкрикнуть какие-то слова, проклятия, но в горле словно застрял ком. Скарамучча хотел разорвать его на куски и смотреть, как он пачкает землю кровью за это вопиющее неуважение к нему, божественному творению, но никакая сила не могла заставить его тело двигаться. Казалось, что его шарниры залили клеем.

— Теперь уже не такой сильный и могучий, да? — Снова ухмыльнулся Дотторе. — В конце концов, ты ничего больше, чем обычная кукла, провалившийся прототип… И теперь, все твои нити в моей руке.

— Заткнись. Сука, заткнись! Ты ничего не понимаешь, — кричал Скарамучча. — Немедленно все это убери!

Дотторе вздохнул, словно ему приходилось разбираться с невоспитанным ребенком.

— Твой голос меня раздражает.

Рукой, держащей пульт, он грубо схватил куклу за волосы и запрокинул его голову назад. В другой руке, он держал… другую железную… штуковину… Скарамучча поднял брови. Кляп? Серьезно? Дотторе и заткнуть его хотел? Он правда ожидал, что этот псих будет вести себя с таким сумасшествием, какое было у него в голове, но зайти настолько далеко? Он все еще шестой. Он все еще Предвестник. Не может такого быть, чтобы Дотторе с ним так обращался. Но казалось, ему было все равно.

— Открой рот.

Его тело послушалось его команде. Как только он сделал, как ему сказали, кляп прислонили к лицу и запихали в рот, неприятно надавив на язык. Он не мог даже пошевелить челюстью, металл крепко держал ее сжатой.

Вот так ощущалась беспомощность? Невозможность сделать ничего, чтобы себя защитить? Мороз бился по его телу.

— Встань. И вытяни руки.

И снова, тело послушалось команды Дотторе. Неестественным движением Скарамучча поднялся на ноги. Его разум протестовал против такого обращения. Сказать, что это унизительно — ничего не сказать. Даже пока сумасшедший ученый заключал его руки в кандалы и прицеплял к ним цепь, он не мог делать ничего, кроме смотреть взглядом, полным отчаяния и жестокости.

— После твоих выходок в Инадзуме со всеми этими убийствами и побегом с Сердцем Бога, а также твоего недавнего провала в Сумеру, я не могу не чувствовать себя обязанным, выполняя свой долг второго Предвестника, немного… приструнить тебя. Мы ведь не можем допустить, чтобы ты сбежал до того, как мы вернемся в лабораторию, верно? Твои недавние выходки доказали, что тебе нельзя доверять. Но ты по-прежнему чрезвычайно ценный предмет. Это устройство, которое сейчас в тебе, нуждается в значительной доработке. К сожалению, оно работает только на коротких расстояниях и с помощью простых команд… А ты еще недостаточно покорен. Над этим придется поработать.

Его слова были для Скарамуччи ужасным оскорблением. А, ценный предмет, говоришь? Я тебе покажу, «ценный». Недостаточно покорен? Ну, блять, какая жалость. Но что он имеет в виду под короткими расстояниями и простыми командами?.. Что Дотторе хочет сделать?

Не успел он об этом поразмыслить, как ученый дернул его за цепь, заставив Скарамуччу нежеланно идти за ним. Как питомца. Какой стыд.

Какой ебаный стыд.

— Тебе лучше подготовиться к путешествию. Идти будем до-о-о-олго.

Нахуй его. Нахуй богов, нахуй весь мир, и нахуй Доктора. Не в первый раз, Скарамучча сожалел о том, что вообще встретил мужчину. Это и правда будет долгим путешествием.