«Нас учили быть птицами...»

Нить Ариадны

Зорко одно лишь сердце.

Сент-Экзюпери

***

Сколько мы уже вместе? Не знаю...

Помню, как-то с уроков свалил

И у жадно пирующей стаи

Беззащитный комочек отбил.

Приволок его в ветеринарку –

Там вздохнули: малыш не жилец,

Видеть будет... ну разве что сварку,

А для города это конец.

Дома тоже сперва нагнетали:

«Воронёнок? Слепой? Не к добру».

Лишь зарок кончить школу с медалью

Разорвал этот замкнутый круг.

И помчались счастливые будни:

Я малóго Апачем назвал –

Грел в ладонях сто раз пополудни,

О «сородичах» книжки читал;

Всласть кормил творогóм и жуками,

До темна колыбельные пел,

Пока кроха слепыми глазами

В мою зрячую душу смотрел...

В общем, выросли. После армейки

Я «экстерном» ушёл на войну –

Девять дней, развлекая семейку,

Меньший брат не давал им уснуть.

На десятый, открыв лапой клетку,

Он рольставни на окнах продрал

И с карниза, как тот малолетка,

Самовольно «в поля» умотал.

Чистый вес – полтора килограмма,

Крыльев полуметровый размах...

Этот сгусток любви и металла

Обнимал я у всех на глазах.

Так в строй влился бесценный помощник –

Он привычно всё делал на слух,

В ход пуская с изяществом кошки

Бронебойные когти и клюв.

С пулемётным гнездом по соседству

Я бродяге блиндаж сколотил

И в минуты затишья, как в детстве,

С рук тушёнкой и хлебом кормил.

Кто-то псов верных чешет за ухом,

У меня же есть целый Апач –

Его инструментальному слуху

Позавидует даже скрипач:

Он бьёт «птичек» ещё на подлётах,

Обращая «соперника» в прах;

Орки кличут «индейца» Двухсотым,

Чёрной смертью, скользящей впотьмах,

У которой в башке тепловизор

(Только главный заложен в груди!).

Он мой мавик, стратег и провизор,

Освещающий путь впереди.

Его кры́ла чужая разведка –

Матом, дробью и грузом БПЛА:

Для врагов это нынче не редкость –

Обрезать несогласным крылá...

Но как пишут в картине «Не ждали»,

Знал бы ротный, когда чей черёд, –

Так с командой бойцов на привале

Я, сменившись, попал в переплёт.

Неприметный для глаза осколок

Край сетчатки огнём опалил...

Ну, казалось бы, что здесь смешного?

Просто «Ворон» своё получил:

В день, когда я взасос обнимался

С «вертолётом» моим на нуле,

Позывной мне в нагрузку достался

К пробежавшей по сердцу слезе.

А потом фронтовые ребята

Меня срочно отправили в тыл,

На ходу умоляя медбрата,

Чтоб Апача в палату пустил.

Дальше – что: операция, койка,

Первый шаг в незнакомый портал...

Мой дружок методично и стойко

В это время куда-то летал.

Говорят, он тянул с неба звёзды,

Чтоб сплести поводырную нить.

Это самый чарующий орден,

Что мне в жизни свезло отхватить.

Вот он, тенью застыл у кровати,

И во рту его что-то блестит...

Нам двоим такой яркости хватит

До конца непростого пути.