Отвоюй свою лучшую жизнь

Несколько часов назад всё было прекрасно. Несколько часов назад был тёплый июньский день, в который она решила прогуляться по участку, принадлежащему родителям, без задней мысли зашла во флигель и совершенно случайно нашла незапертую подвальную дверь. Сыграло всё ещё живое детское любопытство: интересно стало, что там находится. Старые соленья? Папины инструменты, расходники и детали авто? А, может, там что-то типа хорошо спрятанной оружейной? Она хихикнула. Глупости всё это. Скорее всего, ничего опаснее пятилетних огурцов внизу не обнаружится.

Несколько часов назад она приняла решение, изменившее всю её дальнейшую жизнь — хотя, скорее, то, что от неё осталось: спуститься вниз по лестнице.

За удивительно тяжёлой дверью, открыть которую у хрупкой девушки получилось лишь спустя минут десять, найдя в сарае лом и поддев им дверь словно рычагом, девушка вошла внутрь тёмного, слабо освещённого лишь парой едва горящих ламп, коридора. Внутри было прохладно, но, на удивление, не сыро.

— Интересное кино… — пробормотала девушка, оглядываясь по сторонам. — Должен же быть какой-то рубильник, верно?

Она включила фонарик на смартфоне, и в темноте вспыхнуло маленькое пятнышко яркого света. Она старательно рассматривала стены, и, наконец, в отдалении приветливо сверкнула выкрашенный в красный металлическая ручка. Девушка схватилась за неё и как следует дёрнула вниз. Рубильник поддался, и свет тотчас вспыхнул, заливая коридор, больно ударив по привыкшим к полумраку тёмно-карим глазам. Спустя несколько секунд стало немного легче. Девушка с удивлением обнаружила, что у длинного коридора есть целых пять дверей — по два по бокам и одна в отдалении. Недолго подумав, она пожала плечами и зашагала вперёд, не заметив, как главная дверь с мягким гулом закрылась за её спиной, тихонько скрипнув повернувшимся вентилем.

Дверь в конце коридора вела в обширную комнату, не то кабинет, не то спальню, не то гостиную — того и гляди, помещение было отведено под всё сразу. У одной из стен стоял внушительных размеров диван, а вокруг него наподобие своеобразной ширмы — книжные полки, забитые чем только ни было. Она разглядела трёхлетний атлас автомобильных дорог, несколько справочников по растениям, парочку энциклопедий о животных, о человеческой анатомии и бог весть чему ещё… несколько книг, пару ящиков с разными играми и маленький шахматный коробок — дорожный, на магнитах. Там же были несколько блокнотов, на корешках которых значилось: «питание», «вода», «энергетика», «основы».

— Когда вернусь, нужно будет не забыть спросить у папы, что всё это значит, — пробормотала девушка, любопытно прохаживаясь по комнате и ныряя носом во все доступные уголки.

Отражение подсказало, что длинные русые волосы, свободно лежавшие на спине и плечах, пора бы причесать. Она как могла пригладила их рукой, перехватила резинкой в расслабленный низкий хвост и продолжила исследования.

Утомившись, девушка плюхнулась на двуспальную кровать и тут же ощутила, как под подушкой нашлось что-то прямоугольное, твёрдое. Она тут же просунула руку под голову и вытащила небольшой блокнот в коричневой обложке.

«После моей смерти или при острой необходимости отдать моей дочери, Калининой Кире Егоровне» — значилось на обложке перманентным маркером, рядом с рукописным грифом «Вопрос жизни и смерти. Утилизации не подлежит», с тремя восклицательными знаками.

Кира опешила. Ну и шутки у её папы в последнее время! Она открыла дневник и начала читать.

«Кира, если ты это читаешь, произошёл один из трёх сценариев.

Первый: ты из чистого любопытства заглянула в бункер и нашла этот дневник совершенно случайно. Я надеюсь, сейчас тот самый случай.

Второй: я уже немолод или нездоров, и рассказал тебе о бункере, передал блокнот и запасной комплект кодов и ключей.

Третий — я надеюсь, он никогда не произойдёт… Бункер и дневник тебе понадобились.

Как бы то ни было, пожалуйста, сохрани этот дневник и каждую книгу из экстремальной коллекции — я так назвал то, что выставлено на полках у дивана, — потому что однажды это может спасти тебе жизнь. А, может, и не только тебе.

Как бы то ни было, я с 2132 года возводил этот бункер. На момент, когда моя рука пишет эти строчки, прошло уже двадцать девять лет с момента, когда я нанял ковши, чтобы вырыть первый котлован. Здесь есть всё, что тебе понадобится для того, чтобы пережить катастрофу. Ты будешь смеяться, наверное, скажешь, что твой старик совсем выжил из ума… Может и так. Я очень хочу оказаться глупцом, который влил в этот бункер неприличное количество денег, и он тебе никогда не понадобится.

Но, вернёмся к теме.

Я не знаю, что может случиться. Война, глобальный катаклизм, великий кризис или что бы то ни было. Но я хочу, чтобы ты оставила этот бункер для себя и самого, повторюсь, САМОГО близкого круга, которым готова доверить жизнь. Потому что когда он тебе ПОНАДОБИТСЯ, будут те, кто пожелает его у тебя отнять.

На складе есть консервы, а также доступ к подземной воде. Это позволит какое-то время прожить спокойно, но обрати внимание на жёлтый блокнот с подписью «питание» — там я подробно объяснил, как и в каких случаях можно пополнить запасы. Также в химической — дверь напротив склада — всё оборудование в твоём распоряжении.

Это звучит, будто я сошёл с ума, я понимаю, но интуиция меня не подводила ещё ни разу.

Изучи бункер и всё, что тут есть, очень хорошо, предельно чётко запомни данные, которые мы с мамой собрали для тебя. Если вдруг произойдёт катастрофа… Переживи её. Отвоюй свою лучшую жизнь.

Люблю тебя очень сильно,

твой папа.»

Кире стало совсем не по себе. Её передёрнуло, она села на кровати и огляделась, как если бы вокруг сновали спорно дружелюбные сущности, коих было непросто заметить, но легко ощутить.

— Да ну его нафиг, такие шутки! — Кира решительно затоптала к выходу. — Пойду и сама всё… Эй, что за…

Дверь не поддалась. Она не сдвигалась никакими силами, ни рычагом, ни попыткой вытолкнуть её, ни чем-либо ещё, а лом остался снаружи. Кира начала паниковать. Она взволнованно нарезала круги по каждой комнате, ища запасной выход или инструкцию, инструмент, да хоть что-нибудь, что позволило бы ей покинуть комплекс или взломать входную дверь…

Но та оставалась запертой.

***

В Кире медленно, но верно просыпался первобытный ужас загнанного в угол зверя. В поисках выхода она металась из стороны в сторону, изо всех сил стараясь сопротивляться нарастающей панике, но её самоконтроль сломался ровно в тот момент, когда включился экран смартфона.

Сети не было. Ни одна из сим-карт не была активна.

Кира примчалась обратно в спальню, суетливо просматривая полки, ища, что могло бы ей помочь. Она схватила первый попавшийся блокнот — красный, с подписью «основы» на корешке, и судорожно начала листать. Буквы, отдельные слова, папин почерк, всё это было ей отлично знакомо, но, собираясь в единое повествование, превращались в белый шум, лишь ещё больше нагружающий мозг. Кира зарыдала.

Она выла, кричала, захлёбываясь слезами, то вскакивая в попытке создать шум у входной двери, чтобы привлечь хоть кого-то, колотя металл изо всех сил, то обратно возвращаясь в спальне-гостино-кабинет, падая на кровать и содрогаясь всем телом в истерическом плаче. Кира затихла лишь когда голова, разболевшаяся от долгих рыданий, стала невыносимо тяжёлой, а опухшие веки, горевшие будто жаркое с перцем, закрылись сами собой. Она провалилась в сон.

Кира не знала, сколько тогда проспала, у неё не выходило сосчитать, сколько часов или дней она была заперта наедине со своим страхом, но она была уверена, отец и мать уже ищут. Они точно, совершенно точно ищут её!

Решив попытать удачу, Кира вновь заглянула на полки. Папа ведь должен был объяснить, как жить в этом бункере, верно?

Объяснение, что само по себе не слишком удивительно, нашлось в «основах». Отец писал, что в комплексе есть приборный комплекс, управляющий всей техникой и электроникой, следящий за показателями и фиксирующий изменения как внутренней, так и внешней среды. Осталось только найти его…

Чего не понадобилось.

На удачу повернув ручку и толкнув дверь, Кира услышала, как вздохнул и перебрал затворами гермеханизм. Она без раздумий пулей выскочила на улицу, взлетела по ступеням и со всего духу помчалась к дому родителей, по пояс в луговой траве.

Дома никого не оказалось. Кира вбежала внутрь, перепрыгнув порог как заправская большая кошка, покрутила головой в обе стороны и окликнула родителей. На кухне было пусто, давно остывший компот не исходил паром, и в нём плавало несколько десятков муравьёв, а джем на тосте засох много часов назад. Кира взглянула на микроволновку.

Судя по дате, её заперло в бункере чуть больше, чем на два дня. Она нахмурилась. Тогда известно, где родители — должно быть, в полицейском участке. Она набрала номер папы.

Противное пиликанье закончилось недружелюбным «аппарат абонента выключен или находится вне действия сети». Кира от души выругалась под нос, сунула смартфон в карман — благо, джинсы располагали достойным арсеналом глубоких отделений.

***

Родители не вернулись ни через час, ни через два. Ни один из номеров знакомых не отвечал, кто-то был вне сети, а кто-то, кажется, забыл, что гаджеты надо время от времени заряжать. И тут Кира вспомнила, что именно показалось ей странным.

Родителей дома нет, а дверь открыта нараспашку.

Телевизор ясности не принёс, большинство каналов были выведены с эфира и недоступны, на других же транслировалась какая-то заранее запрограммированная ерунда вроде балета или ещё какой лабуды… Кира не всматривалась. В сети не было сообщений старше суток-полутора. Даже её друзья, как оказалось, написывавшие подруге с вопросами о её геолокации и самочувствии, были в сети в среднем вчера.

Недоброе предчувствие заползло под кожу сотнями мелких ледяных мурашек. Кира сунула в любимый рюкзак, который мама — в шутку ли, нет ли — называла тактическим, бейсбольную биту, шокер, перцовый баллончик, бутылку воды и пару скромных пачек сухариков.

***

На дорогах стояли десятки брошенных автомобилей. В магазинах не горел свет, а на улице не было ни единого человека. Кира сжимала в правой руке биту, а в левый карман ветровки переложила баллончик, снятый с предохранителя — так, на всякий случай. То ли не замечая, то ли нарочно игнорируя всплески грязно-бордовой жижи повсюду, Кира тихонечко шла вперёд.

«Это просто кошмар, Кир. Соблюдай спокойствие, ты скоро проснёшься.»

Но она не спешила просыпаться.

И весь этот кошмар всё меньше и меньше походил на дурной сон. Родная школа, где проходили когда-то уроки, скалилась кривыми клыками битых окон, ветер гонял по улицам мусор из перевёрнутых контейнеров, дороги перегородили машины. Какие-то ещё подмигивали яркими фарами, в каких-то не то кончилась энергия, не то повреждена электроника — по тем же причинам, по которым искорёжены корпуса… И повсюду мёртвая тишина, нарушаемая лишь воем ветра.

Кира вздрогнула, неосознанно склоняясь к земле тем больше, чем дольше она бродила по улицам. Сердце колотилось где-то в горле, дыхание никак не получалось углубить — поверхностного, дрожащего, его совсем не хватало.

— Где же все… — прошептала девушка в одинокую пустоту, боязливо оглядываясь по сторонам.

***

Прошло уже несколько дней. Может, неделя, может, полторы — Кира не знала. Не особо хотелось думать, сколько дней не отвечает ни один экстренный номер. Порой она не спала сутками, а иногда проводила по многу часов, забывшись беспокойным, тревожным сном. Лишь изредка получалось заснуть по-настоящему, но после подобных марш-бросков по царству Морфея ощущение складывалось такое, словно её прожевали и выплюнули, отправили на ту сторону, а после небрежно воскресили, бросив здесь совсем одну.

Голову распиливала надвое неуёмная боль. Последние дни кусок в горло не лез, в бункер спускаться не давала слепая вера, что это всё не реально. Что вот-вот она проснётся, с кухни повеет маминым омлетом, папа заварит свой крепкий-крепкий красный чай со слоном на упаковке и тремя ложками сахара, и всё будет хо-ро-шо…

Только с кухни пахло уличной пылью и жарой, но никак не омлетом, а чай давно вышел весь, ведь за продуктами никто так и не поехал.

Кира через силу поднялась с постели. Нужно было хотя бы найти обезболивающее, для начала… а дальше… А что дальше? А чёрт его знает, что дальше.

Кира прислушалась к телевизору, создававшему иллюзию нормальности происходящего. По всем каналом шло одно и то же — либо повтор балета, либо инструкция как себя вести в чрезвычайной ситуации, одно сменяя другое.

Кира выключила эту болтовню и отправилась на первый этаж, на кухню. Горло сжалось, не желая пропускать даже воду, но кое-как Кира сумела запихнуть в себя несчастную таблетку, а через время — даже полбанки тушёнки с хлебом и стаканом воды.

Слоняться по дому — нагнать на себя ещё большую скуку и отчаяние, читать книги не выходило, а в сети сообщений так и не появлялось. Кире показалось, что всё не так плохо — в ужастиках даже сети не было. В реальности же такого не бывает, верно?

«Хочу выйти в город, — пронеслось в голове. — Развеяться там не выйдет, но, может, найду хотя бы кого-то живого…»

***

Нашла.

Но не того, кого хотела бы.

Пока с утробным хрипом медленно, но верно разлагающееся тело ковыляло к ней, вытянув единственную целую руку, Кира застыла на месте.

«Бежать, бежать!» — кричал ей здравый смысл.

«Мне страшно,» — ответило тело, бессильно цепенея, в ужасе глядя на живой труп широко раскрытыми глазами.

«Ну же, — мысленно взмолилась Кира, силясь сделать хотя бы шаг. Хотя бы двинуть пальцами ног! — Двигайся… Давай, пора!»

— Чего стоишь, дурёха! — грубо окликнули со стороны.

Чьё-то тело врезалось Кире в плечо, сшибая с ног. Глухой удар, булькающий хрип, что-то рухнуло наземь! Ещё один удар — захрустела кость! Её схватили за шиворот, как паршивого котёнка, дёрнули на себя и почти силком выволокли из продуктового.

— Поднимайся, пока нас не догнали!

Раздражённый голос оказался женским. Кира наконец схватилась за её руку, вскочила на ноги и потянула в противоположную сторону:

— Сюда! Здесь есть безопасное место!

Через чёрный ход девушки вбежали в ближайшее офисное здание, взлетели по винтовой лестнице на второй этаж, и только там, за закрытой дверью Кира смогла выдохнуть. Она согнулась пополам, упираясь ладонями в колени, тяжело дыша и проклиная себя за то, что пропускала пары по физкультуре.

— Что это, мать твою, было?! — выдохнула она, подняв глаза на незнакомку. — Это что, какой-то тупой прикол?!

— Тупые приколы обычно длятся меньше двух недель! — огрызнулась спасительница.

Только сейчас Кире удалось получше её разглядеть. Если каштановым волосам, едва доходящим до плеч, она не особо завидовала, то вот складной и поджарой фигуре — вполне было допустимо. Девушка хмыкнула, усмехаясь, сложила на груди татуированные руки:

— Глазеть можно, но не трогать.

— Да я вообще-то!.. — Кира захлебнулась возмущением, сдвинув брови. — Иди в жопу, поняла? Никто тебя трогать и не собирался!

Серые джинсы чудачки изорваны тут и там, но видимых ран не обнаружилось, как и пятен крови. Кира кашлянула, отворачиваясь:

— Вообще ничего не знаешь про выживание.

— Да? — едкая самоуверенность скользила в голосе девушки. — Давай я тогда тебе зомби найду, покажешь мне мастер-класс?

— Не надо! — спохватилась Кира, встретившись глазами с собеседницей.

Та хохотнула беззаботно, словно происходящее вообще её не волновало. Она протянула руку:

— Лилит.