Вроде бы Сеул не маленький город и население у него достаточно большое, но именно сейчас Сынмин думает, что это какая-то деревня, честное слово. Ну как? Как можно было всего за один вечер встретить столько знакомых лиц? И нет ничего страшного в том, что он встретил Джисона, даже всё очень хорошо сложилось в приятное знакомство с, как надеялся Сынмин, последующим продолжением общения, а вот человек у барной стойки был из категории тех, с кем пересекаться не хотелось больше никогда.
Видя этого человека, Сынмин напоминает себе о том, что переборол себя относительно чувств к Хвану и был даже благодарен в некоторой степени за то, что тот появился в его жизни, хоть и таким гнусным способом. От этого были свои плюсы. Даже очень хорошие. Но видеть кого-то, кто хоть как-то был связан с Хенджином, не хотелось от слова совсем. Как и, в принципе, сталкиваться с прошлым.
Как назло Сынмина замечают, и чужие губы трогает усмешка. Омеге хочется пару раз вдарить по этому лицу, чтобы этот альфа никогда больше не усмехался. Внутренности холодеют определённо от полного отвращения к человеку. Альфа может быть и видит по лицу Сынмина, что эта встреча неприятная, но это совсем не мешает ему двигаться к столику, где сидит омега.
— Какие люди, — усмешка никуда не уходит с губ альфы, а становится даже более широкой. — Давно не виделись.
— Лучше бы вообще не виделись, — бурчит Сынмин, с ненавистью глядя на альфу.
— Катился бы ты отсюда, — Чонин морщит нос, когда отрывается от Минхо и смотрит на того, кто к ним подошёл.
— Фу, как некультурно, ты же омега — кроткое и невинное существо.
— Катись к черту, серьёзно, Чанбин, — Сынмин находился на взводе. Хоть он и не дрался никогда в жизни и был сторонником дипломатии, хотелось как следует ударить Чанбина, да так, чтобы у того искры из глаз посыпались.
Сынмин смог пережить всё то дерьмо, что скинула на него жизнь, с большим трудом и, возможно, если бы он когда-нибудь увидел Хенджина, то смог бы спокойно просто пройти мимо, но видеть Со Чанбина, того самого ублюдка, из-за которого сынминова размеренная жизнь покатилась не пойми куда — выше его сил. Сталкиваться с данным человеком — всё равно, что увидеть нечто отвратительное. И нервную систему раздражает хуже годового беспрерывного прослушивания ультразвука.
— А альфы — честные, благородные и должны защищать омег, а не спорить на них, — Чонин практически рычит, что не свойственно для него.
— Мы не спорили на омег, — Чанбин закатывает глаза, — только на Сынмина и я не думал, что это примет такой оборот. Просто шутка.
— Видимо твой юмор настолько же плоский, как и извилины твоего мозга, — Чонин в одно движение вырывается из объятий Минхо, и в этот же момент по щеке Чанбина проходится его ладонь, оставляя след от пощечины. - Урод.
— Чонин, успокойся и не пачкай руки, — Сынмин спокойно поднимается со своего места и поправляет одежду, собираясь как можно скорее покинуть это заведение и никогда больше не возвращаться, чтобы избежать дальнейших взаимодействий с нежелательными людьми.
— Окей, это заслуженно, но Сынмин, — Со хватает омегу за запястье, пытаясь удержать, — Хенджин обыскался тебя. Уж не знаю, что он в тебе нашёл, но он действительно сходил с ума из-за того, что ты пропал, и он правда любит тебя.
— А я Халк. Чепухи не неси и отпусти меня, — Сынмин вырывает руку. — Надеюсь больше не увижу ни тебя, ни твоего дружка. Никогда.
С гордо поднятой головой Сынмин направляется к выходу из клуба, и Чонин с Минхо незамедлительно следуют за ним. Чанбин стоит в полной растерянности. Он в теории понимает, что примерно чувствует Ким, но не понимает, почему Чонин говорил про споры на омег. Они с Хенджином, конечно, обсуждали прекрасный пол и иногда соревновались в привлечении внимания, но на омег никогда не спорили и ведь даже в мыслях не было доказывать какое-то свое превосходство именно таким способом. Спор на бету Сынмина вышел относительно случайным, но радостно и безоблачно не прошёл ни для кого.
После того, как уверенный в себе бета пропал из поля зрения вообще всех, с кем когда-либо контактировал, Хенджин практически сошёл с ума. Нет, Чанбин был даже уверен, что Хван тронулся умом. Он ещё никогда не видел, чтобы его друг так рьяно кого-то искал, когда "просто увлёкся". Тут было что-то намного серьёзнее, нежели их глупый спор. Казалось, Хенджин по-настоящему запал. Его словно подменили. Абсолютно любые разговоры с Хваном сводились к тому, что он упивался своими хорошими и болезненным воспоминаниями о времени, которое альфа провел с Сынмином. Чанбину потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это банальное "запал" переросло в самое настоящее "люблю" и тогда уже стало действительно страшно. Друга пришлось спасать и вытаскивать из пучины самокопания и поисков иголки в стоге сена.
Довольно иронично вышло то, что Со даже не пытаясь и не думая о Сынмине встретил его. Словно по какому-то нелепо счастливому стечению обстоятельств. Это тоже было забавным.
Единственное, что впрямь так и не давало покоя, даже после пятого бокала бренди, так это слова Чонина. Может быть, Чанбин чего-то не знает? Понял что-то неправильно? Не так услышал? Или… Да ну быть не может. Он воспринимает это все как шутку, прикол, рофл — что угодно. Не мог же бета ботаник Сынмин быть омегой. Это же смешно. Даже немыслимо. Омеги пахнут обычно ярко, особенно в преддверии течки или после неё. Ким же не пах ничем и никогда. Хенджин говорил, что от Сынмина можно было уловить лишь лёгкий аромат миндаля и то не всегда, потому что отдушка, которой он пользуется, довольно быстро выветривалась.
Сейчас же Чанбин, просто для того, чтобы убедиться в том, что это какой-то немыслимый бред, подносит руку, которой держал запястье Кима, к носу и вдыхает аромат, чтобы убедиться в том, что его усталый за день мозг просто ошибается, делая поспешные выводы. От руки пахнет слабенько миндалём и, какого-то черта, горьким шоколадом, вперемешку с коньячным запахом. Чанбин может все это списать на то, что Сынмин просто завёл себе кого-то и это запах именно этого "кого-то", если бы не одно но, коньячный запах — так пахнет Хенджин. За такое время запах Хвана должен был выветриться примерно раз миллион, а беты вообще не могут долго на себе держать чужой аромат, потому что своего не имеют.
Шестерёнки в усталом мозгу ничего не могут сопоставить самостоятельно, поэтому Со набирает давно знакомый номер, чтобы разобраться в своих выводах.
***
Сынмин чувствовал себя раздавленным. Удивительно, как одна встреча смогла испортить всё хорошее настроение от вечера и пошатнуть моральное равновесие выстроенное практически годами. Не всё так плохо, конечно, но совершенно неприятно. Омега и подумать не мог, что так быстро начнёт встречать знакомых и уж тем более не думал о том, что увидит Чанбина. Ему кажется, что даже встречу с Хваном он пережил бы в разы сдержанней и спокойней.
Ещё кажется, что он поспешил с возвращением домой. Может стоило вообще переехать куда подальше, чтобы наверняка никогда никаких Со Чанбинов не встречать? С другой стороны, бегать от проблем совсем не метод Сынмина, несмотря на то, что от Хенджина он все-таки убежал. Но это другое. Ему требовалась реабилитация и он её получил.
Утро встретило Сынмина отвратительным похмельем. Горло сушило так, словно воды во рту омеги не было пару лет. Радовало только то, что не болела голова, а значит можно было спокойно выпить пару таблеток и продолжить день по расписанию.
Взяв в руки телефон, Сынмин удивился, что часы показывали уже за полдень. Он никогда так долго не спал. Будучи ранней пташкой, омега предпочитал делать все дела с утра. Начиная день так поздно, Сынмин уже не был уверен, что сможет сделать хоть что-то.
На экране высветилось сообщение с пожеланием доброго утра с сердечком от нового контакта "Джисони", от чего Ким, мягко говоря, обалдел. Он смутно помнил, что происходило, но то, что с Джисоном было весело — пробивалось даже сквозь слегка спутанные воспоминания. Сынмин испытывал искреннюю симпатию к Джисону и, если честно, ему очень хотелось подружиться с ним. Впечатление от первой, совсем давнишней, встречи, всё ещё сохранилось в его сознании, как и восхищение, с которым он смотрел на Хана. И сейчас, спустя несколько лет, для Кима Джисон был всё ещё тем самым эталоном омеги, к которому он стремился, но так и не смог стать, выбрав для себя немного иной путь, о котором он ничуть не жалеет. А стать омегой своих желаний он уверен, что ещё успеет, ведь вся жизнь впереди.