Жадность

Хэ Сюань прикосновения не любит и не терпит — но иногда от их отсутствия кружит голову не хуже, чем от настоящего голода. Тогда внутри что-то странно щёлкает, и просыпается она — даже не демоническая, чисто человеческая жадность. Неуёмная, сводящая судорогой мышцы, почти болезненная.

Он не говорит ни слова, даже не просит обернуться. Просто прижимается к спине, смыкает руки на чужой груди — и молчит. Потому что хочется. Вот так: прижаться, без лишних мыслей и слов. И не отстраняться, пока чувство не отпустит. Слабость, отвратительная слабость — но противиться ей не выходит.

— Ты опять? — бархатистый голос звучит негромко, но от него всё равно хочется спрятаться. Не от стыда или смущения — от едва подступающего раздражения, непонятно на кого направленного. Хэ Сюань опускает голову ниже и жмурится, пусть в этом совсем нет нужды — как бы там ни было, на затылке у Собирателя Цветов под Кровавым Дождём глаз и близко нет.

— Сам не видишь? — с губ всё же срывается едкое, ядовитое. Такое, как нужно здесь и сейчас, чтобы дать шанс на выживание хотя бы части гордости, через которую приходится переступать.

Хуа Чэн ничего не отвечает — но как будто устало выдыхает и поднимает руку, почти в безразличном жесте укладывая её поверх худых кистей. Не удерживая. Не отталкивая. Просто обозначая своё присутствие. Хэ Сюань про себя благодарит уже за это. Тонкие пальцы едва заметно чуть сильнее сжимают красную ткань на груди.

От мёртвого тела мёртвому не холодно и не жарко — никак. И всё же грудная клетка высоко вздымается как будто уже не по привычке, как будто по-настоящему позволяя вдохнуть воздух, в котором уже сотни лет нет нужды. От этого не становится хорошо — и всё же самую малость легче.

— Одного не пойму, — как бы невзначай спрашивает Хуа Чэн спустя несколько неизмеримых мгновений (кто вообще меряет время после смерти?). — Почему бы тебе к своему Повелителю Ветров не приходить с такими запросами? Он, похоже, будет совсем не против.

— Ему раз позволишь — впредь не отцепится, — отвечает Хэ Сюань так же небрежно, словно до сих пор пытаясь держать планку хоть отдалённо сильной личности. — Мне так часто не нужно.

— А если и я однажды не отцеплюсь? — лёгкий и короткий смех звучит почти выбивающимся из происходящего, но как будто всё равно уместным. Ответить выходит лишь после недолгого раздумья:

— Начну думать, что тебя подменили.

Ведь не может демон вдруг начать цепляться не за то, что держит его в мире столько веков. Это слишком даже для ничего не значащей шутки.

— Хватит, — вдруг понимает Хэ Сюань и тут же озвучивает мысль. Отходит так же, как подошёл: быстро, без прелюдий и попыток замедлить процесс, продлевая мгновение холодной, мертвенной близости. Его не держат, тут же понимая, когда следует отнять руку и отойти тоже, не давая шанса передумать. Только, сделав шаг вперёд, наконец поворачиваются — и единственный глаз смотрит на него даже как-то слишком пристально. Хэ Сюань тут же отводит взгляд и делано небрежно проводит рукой по волосам, приглаживая и без того ровно лежащие пряди.

— Забудь, ладно? — он не знает, в который раз звучит эта просьба, в который раз на неё как будто даже с пониманием кивают, не произнося ни слова. Когда он тенью выскальзывает из комнаты, чтобы раствориться среди огней и шума Призрачного города, знать ему и не хочется.

Это всего лишь часть их взаимовыгодной сделки. Нигде не оговоренная, но обоюдно принятая. И пока всех всё устраивает, у него нет никакого желания что-то уточнять.