— Давно у тебя веснушек не было. — прохрипела капитан восточного полицейского департамента на Центральной станции. Дилюк потянул улыбку, та вышла неровной и на редкость паршивой.
— В отпуске был. У одного из солнц.
— Да ты что, в отпуске? — Джинн выгнула бровь, выпрямилась. — Судя по треку передвижения твоего корабля, отпуск был насыщенным. Много путешествовал из точки А в точку В, и не говори, что ты просто постоянно перед отлётом забывал выключить плиту, и тебе приходилось возвращаться.
— Экскурсии, все такое.
— Куда экскурсии, к Бисерному Парому? К покупателям? — она взяла тонкий планшет, начала с ощутимым звуком стучать по нему пальцами, а затем развернула к Дилюку мыльной фотографией, на которой изображена корабельная стоянка, разбойного вида персонаж и Дилюк, стоящий к нему лицом.
Дилюк сглотнул комок тревоги. Ему захотелось вжаться в стул. Джинн смотрела на него, она открывала взглядом голову от шеи и пила кровь.
— Чтобы больше такого не было, понял?
— Понял.
— В глаза мне смотри.
Без единого вопроса Дилюк поднял взгляд и улыбнулся ей. От улыбки бровь Джинн поползла вверх. В один момент она наклонилась к нему и почти уткнулась своим устрашающе прямым носом в его лицо.
— Больше не буду. — «Попадаться на камеры», но эту часть Дилюк не произнёс, потому что звучало бы это глупо и по-детски. Он молча стучал по коленям простой ритм простой мелодии, пока Джинн с усталым вздохом возвращалась за свой стол, и даже после того, как угроза получить свою голову на руки в оторванном виде была озвучена, он решил не ждать и не медлить. – Так… ты вернёшь мне ключ зажигания?
— Только после того, как твой корабль проверят на наличие контрабандного товара алкоголя.
– А, ну, ну, хорошо.
Пластмассовый стульчик казался слишком тесным для его задницы, он уменьшался с каждым новым пошкрябыванием ручки, которым Джинн пыталась показать ему, что дальнейшие переговоры могут привести к трагедии. Джинн старомодна, Джинн предпочитала шкрябать, а не печатать, Джинн отлично скрывала, что пишет какие-то каракули, лишь бы Дилюк её не отвлекал и мучился как можно дольше.
Ему осталось рассматривать ее кабинет. К сожалению, его он знал так же хорошо, как и саму Джинн, хотя бы потому, что та очень уж любит древние бадди-муви, и отголоски ее любви смотрели на него в допотопных деревянных рамках. Когда у всех висят голографии и какие-то жидкокристаллические холсты, когда лампы не дают тепла и висят над столом на гравитационной тяге, Джинн тащит к себе в кабинет всякое старье.
Как будто они не в космосе, ей-богу. Как будто не в сотнях световых лет от старой Земли.
Когда дверь самостоятельно отъехала в стену и к ним в офис зашла девчонка в такой же голубоватой форме, что и у Джинн, та подняла от каракулей глаза. Девчонка покачала головой. Дилюк улыбнулся. Джинн натужно выдохнулаи, достав из ящика связку ключей с брелком-мопсом, кинула их в Дилюка.
— Свободен.
— Премного благодарен. Сама не хочешь в отпуск смотаться?
Взгляд Джинн вновь придавил его к земле. Дилюк извинительно поднял руки и попятился к двери.
***
Дилюк и его корабль были в чем-то похожи. Так всегда происходит, как с собаками и их хозяевами. Его корабль небольшой, и Дилюк тоже; он старой модели и выглядит, как кусок рухляди из прошлого столетия, Дилюк тоже брезгует тошнотворными синими комбинезонами и ходит в кожанке с меховым воротником, утепленных штанах и ботинках, и это – одна из причин, почему он являлся частым гостем у таможенной полиции. Их друг к другу тянет, любителей собирать всякий хлам. Поэтому, наверное, Джинн каждый раз его отпускала. Из солидарности. Хотя, конечно, из них двоих не она тащит к себе в хламовник алкоголь и другой товар, запрещенный к продаже вне логотипа одной из межгалактических корпораций.
Оказавшись в своем корабле, Дилюк прошел в узкий коридорец, соединявший рубку пилота со спальней, кухней и санузлом. Здесь не столпишься, не согнешься, не ударившись головой. Он прошел в спальню с матрасом и картинками на стене, проверил стены, заглянул под матрас и под шкафы, стряхнул одежду — он пытался найти жучки и отслеживающие устройства, потому что никогда не мог быть уверен, что терпение Джинн не лопнуло. Дилюк проверил дверной проем, который вел к небольшому грузовому отсеку. Именно там обычно перевозился контрабандный товар, ящики с алкоголем, оружием и какими-то ценными побрякушками, которые у него заказал достать какой-нибудь местный любитель блестяшек. И он точно не был дураком, чтобы лететь на главную станцию человеческого космоса, на которой находились штаб-квартиры корпораций и заседал Сенат, с набитым трюмом.
В тот же день он покинул космическую станцию. За пару дней он обогнет туманность Змея, заберёт с «Эвереста», списанного с использования дредноута, не способного передвигаться и используемого контрабандистами как теневая точка для обмена товаром, алкоголь и оружие, затем перевезет его заказчику, а после по-настоящему отправится в отпуск. На темном Змееносце к бете Змеи шанс быть пойманным корпоратами минимален, если только та девчонка не подкинула в его корабль жучок или что-то типа того, но обычно Джинн таких подстав не учиняла. Он установил нужные координаты, щёлкнул переключателями, пристегнулся и потянул на себя рычаг, с трудом вытягивая старенький корабль с орбиты космической станции, а когда вместо искусственного пейзажа с голубым небом и облаками обнажилась чернота космоса и яркие белесые звезды, он отпустил руль, выдохнул, положил ноги на панель управления и, посматривая через прикрытый глаз на облезлого совёнка-головотряса, прикрыл глаза, пока его корабль мерно дрейфовал по установленному маршруту.
Туманность Змея темная, вязкая, и рассыпавшиеся по пространству звёзды она пожирала, не давая им разбудить Дилюка. Звёзды красивы, космос красив, но когда видишь все это бо́льшую часть своей жизни, кажется, что все вокруг не более, чем отвлекающий мусор. Однако сейчас Дилюка разбудил не мусор и не свет какой-нибудь лихой звёзды, и даже не таможенники, прилетевшие за ним по сигналу жучка. Да и "разбудил" — это как-то сильно сказано.
Он и сам находился близко к пробуждению, глаза метались под ве́ками и смотрели на очередной бредовый сон, в котором они с Джинн играют в шахматы в голом космосе, а на нем висит тюремная роба. Тогда-то, когда он уже начал просыпаться, сквозь сон к проступил назойливый красный сигнал. Кнопка приема радиосообщения мигала слева, рядом со следами от разлитого кофе. Дилюк закряхтел, потёр лицо и вдавил глазные яблоки до фейерверков. Он не спешил отвечать на сообщение; Дилюк лениво проверил правильность маршрута и убедился, что за время сна ему в корабль ничего не прилетело, а ещё что его не арестовали, что он все ещё свободный гражданин своего квазигосударства, а тюремная роба была всего лишь сном. Потом он взял кружку, поднялся с кресла, пошел к кухне, которую сообразил на скорую руку, там, почесывая зад, сделал себе ещё кофе. Вернулся. Мазнул ладонью по маленькому рычажку рядом с лампочкой. Упал в кресло.
— Этот сигнал бедствия автоматически сгенерирован центром компании «Альтерра». Координаты сигнала…
Те крупицы тревоги, которые корябали его душу, исчезли в тот же миг, и Дилюк раздражённо покачал головой, повторяя за стоящим на панели головотрясом. Опять "Альтерра", которая прислала сигнал о помощи, когда на борту корабля закончились сэндвичи с курицей, "Альтерра", чьи техники запаниковали, когда забыли заменить масло, и корабль издал странный и страшный звук в на востоке от центральной станции созвездия Девы. И Дилюк, который в обоих случаях оказался рядом и был достаточно наивен, чтобы прилететь на пафосный корпоратский мэйдэй, а вместо благодарности был выдан полиции за дебош.
Поэтому он снова потёр переносицу и постарался не спорить с самим собой, потому что маленький Дилюк в его душе все ещё верил в добро и справедливость.
Сигнал повторился. Холодный и безликий голос диктовал координаты, останавливаясь перед каждой новой цифрой, чтобы подобрать ее, как ноту на синтезаторе. Дилюк хмыкнул, в его руках оказалась очередная пачка соленых орешков. Из любопытства он всё-таки проверил координаты сигнала и обнаружил, к своему удивлению, целую планету в пустой части туманности Змея. Ни одной космической станции неподалеку, ни одного ретранслятора массы, чтобы быстро перенестись куда-то в цивилизованный мир. Сдирая с нёба прилипший кусок ореха, Дилюк так и замер, когда вспомнил разговор двух полицейских в участке Джинн: Альтерра запустила строительство ещё одной космической станции.
Дело раскрыто, но у Дилюка продолжало колоть в груди, что-то из времени, когда Джинн смогла промыть ему мозги со своей моралью и когда он был готов помочь любому попавшему в беду кораблю. Тяжело вздохнув, он резким движением вынул приемник из гнезда и зажал кнопку.
— Говорит Дилюк Рагнвиндр с корабля "Полуночный герой". "Северный ветер", вы меня слышите? Я получил сигнал бедствия. Прием.
Приемник щелкнул креплением, засыпая в своем гнезде. Все, что он мог сделать, он сделал, и было бы просто замечательно, если бы это также понимала его голова и тело. От тревожности Дилюк принялся тщательно разглаживать ногтями пакетик из-под орешков и складывать его, подминая пальцами, в пластмассовый самолетик с красным узором на угловатых крыльях. Было непонятно, сколько пройдет времени, пока сигнал дойдет до неизведанной планеты или корабля; примерные цифры Дилюк знал, однако примут ли его сообщение люди? Что с ним сделают — поднимут на смех, или проклянут за долгий ответ?
Когда в следующий раз полутемень кабины пилота разбил красный свет, Дилюк споткнулся о шнурок своих ботинок и чуть не упал, побежав к радиопередатчику, и тут же застыдил себя за этот наивный страх. Страх, как и стыд, оказался оправдан; вместо холодного механического голоса он услышал тяжёлое дыхание и кашель.
— Этот сигнал бедствия автоматически сгенерирован центром компании Альтерра.
И голос, незнакомый, женский. Он кричит под оглушительный скрежет металлического монстра, плавящегося у неизвестной над головой. Дилюк замирает. Его поймали с поличным, поймали за бездействием и готовы выставить ему обвинение.
Он находит в себе силы добраться до рации и ткнуть под красную кнопку, чтобы крики неизвестной женщины, просящей о помощи, смолкли навсегда. Он задушил ее. А буквально через четверть часа получил ещё один.
— Этот сигнал бедствия автоматически сгенерирован центром компании “Альтерра”.
Какой-то уборщик, кричал, что его спасательная капсула тонет. Дилюк готов был схватиться за волосы. Он ломано подошёл к рубке, взял передатчик, помял его в руках и снова убрал. Помялся. Достал его обратно.
— Это Рагнвиндр, корабль "Полуночный герой". "Северный ветер", я получил сигнал бедствия, ответьте. Прием.
Они штурмовали его, осыпали его голову, и осколки от них впивались в череп и разрывали мозг, и Дилюк даже не мог прикрыть её руками, ведь для этого ему пришлось бы вырвать старый приемник из рубки. Альтерра, Альтерра, Альтерра, помогите, помогите, я задыхаюсь, нас трое, у нас пробило обшивку, мы горим. Передайте: мы не исчезли. Нас убило. Видимо, он первый достиг расстояния, до которого доходила их радиоволна, и когда Дилюк это понял, ему становится хуже, становится жутко: корабль далеко. У них почти нет шанса на спасение.
Когда лампочка приемника вновь зажглась, Дилюк безэмоционально нажал на кнопку, чтобы проиграть сообщение.
— Это "Северный Ветер"! Я Кэйа Альберих, заведующий об… член экипажа. Корабль потерпел крушение на орбите планеты 4546B. Прилагаю координаты спасательной капсулы, или… или планеты… или… — пауза после этих слов сломалась о кашель, и неизвестный собеседник натужно вхслипнул. — М-мои товарищи мертвы, и я не знаю, что делать. Я жду ответа.
Слова сухие и безэмоциональные, прочитанные по бумажке и заученные уже давно. Плач пронзил их и разорвал изнутри, вместе с Дилюком, и теперь он сидел, прямой как штык, и сжимал до боли челюсть, и даже не дышал. В груди растекался какой-то детский восторг от обнаружения жизни, которой ничего не угрожало, она не горела и не тонула, но он быстро сменился страхом, злостью на самого себя, ведь разбираться с живыми гораздо сложнее, чем с мертвыми. Тем более Дилюку, который не то, чтобы отличался ответственностью. Он мог бы сейчас, отбросив любые предубеждения, перестроить маршрут и метнуться следом за координатами, но Дилюк стоял, припаенный к полу. Пальцы со скрипом согнулись внутрь, зубы кусали щёку, глаза двигали взглядом звёзды и расталкивали планеты. Он думал, а если точнее — боролся с самим собой.
Внутри Дилюка, веселого, наглого и ушлого, тоже сидел трус. Сейчас ему дали возможность выйти и взять руль. Набор буковок, назвавшийся планетой, разбившийся корабль, единственный выживший. Стыд за то, что не проверил сразу, как учила Джинн, а посмел что-то там себе возомнить. Но Дилюк взял себя в руки, Дилюк прогнал незваных гостей и сказал себе так так: доведи дело до конца. Как всегда, доведи и очисть себе совесть.
Поэтому он решился послать сигнал в третий раз.
— Говорит Дилюк, капитан "Полуночного Героя". — гремит его голос. — "Северный Ветер", я получил ваше сообщение. Я на другом конце системы, и это займет приличное количество времени, но… но я в пути к твоему местонахождению, Кэйа. И, это… не молчи. Ответь, чтобы я понял, что… есть смысл лететь.
И вместе с тихим щелчком, которым отозвалась отправка радиосигнала, на Дилюка в очередной раз обрушился шквал из мыслей и тревоги. Он считал на пальцах, сколько времени прошло с их короткого, похожего на диалог со стеной, общения, и изошелся мурашками, когда понял, что может и не получить ответ: корабли "Авроры" массивные, не говоря о тех из них, которые отправляют строить новые врата массы. Когда такой корабль "терпит крушение", небо темнеет, а планетная корка с землёй и водой прогибается под его обломки, и это не говоря про двигатель, наверняка атомный, наверняка уже неисправный, превративший все вокруг в радиоактивный студень.
С этого момента в его голове начали копиться мысли, много, разных, и они не покидали его, пока он дергал рычажки и нажимал кнопки. Установить другой маршрут. Перестроить скорость. Проанализировать чистоту пути и составить на случай, если прямую дорогу захламил чрезмерно крупный космический мусор, план обхода. У его старого корабля нет интеллекта, способного сделать всё это за него; Дилюк сам себе нейросеть и искусственный интеллект, и обычно ему это нравилось — уже далеко не каждый может похвастаться умением водить. Но сейчас он проклинал свой старый драндулет и себя за лень и скупость, из-за которых он никак не обновит прошивку, потому что времени на изменение маршрута ушло слишком много. Критически много, и ему очень хотелось, чтобы в качестве компенсации корабль переместился мгновенно к нужным координатам и чтобы все закончилось, даже не начавшись. Он не расстроился, когда далёкие точки, рассыпанные кем-то миллиарды лет назад и уже мертвые, не подчинились его капризам.
Через три дня он получил ответ. Кэйа, он помнит его имя, и дрожащими от возбуждения пальцами Дилюк включил новое сообщение.
— Это Кэйа! Ты меня слышишь?! Ты меня слышишь?! — Дилюк не сдержал нервную, слабую улыбку, слыша, как невнятные слова прерываются смехом и кашлем. — Ха, я… ты летишь, правильно? По тем координатам? Мы в жопе мира, чтоб ты знал, Ди… Дилюк, да? — голос рассыпался, как и внимание говорящего. Дилюк расслышал: "надо записать", и паузу после этих слов, затем он снова закричал хрипловатым голосом. — Так вот, мы- нас отправили строить этот чертов проводник Массы, типа это граница Змея, надо наладить контакт с дальними колониями. А потом в двигателе что-то расплавилось, и… и… все. Мы были на орбите, и я едва успел запрыгнуть в капсулу. — Дилюк понял последующую паузу. Кажется, он сам почувствовал осознание страшной, кривой истины: все мертвы, а ты выжил, и ему с неистовой силой разодрало глотку от невозможности ответить прямо сейчас.
— Это не важно. Я жду тебя. Приём.
Так началось их общение. Переписка, голосом, спонтанная, в которой вместо почтовых голубей невидимые кусочки вселенной, пойманные сачком радиоволн, а вместо чернил — хрип их голосов.