Offstage

- Вы что не понимаете? Подобный конформизм приведет к тому, что Золотой театр превратится в блеклую пародию на самого себя! Уже приводит! - голос Тамилы, низкий, хорошо поставленный, приглушённый толстой дверью, но от того не менее прекрасный, заставил Селину где-то глубоко-глубоко внутри содрогнуться от восторга. Кто бы что ни говорил, а главная звезда и ведущая актриса Золотого театра была просто умопомрачительна в гневе. Как жаль, что в репертуаре так мало спектаклей, где персонажи Тамилы отчаянно злились или кого-то ненавидели. Прикрыв глаза, Селина вспомнила арию Ребекки из "Под белой накидкой". Как же Тамила прекрасна в этой роли! Сара, не смотря на все свои Голиарды, не могла дать Даме в белом той глубины, не могла показать всей ее ненависти и сохранить при этом хрупкость и почти детскую чистоту. Но блаженное пребывание в прошлом прервал глухой шум за дверью. Кажется продолжительный спор все-таки вывел худрука из себя: все знали о привычке господина Якова стучать кулаком по столу, когда заканчивалось его терпение. И аргументы.

- Достаточно! Такими громкими фразами будешь кидаться, когда получишь мое место! Пока что ты ведущая актриса и будешь играть там, где говорю тебе я!

В раздавшимся в ответ смешке было так много вызова, что Селина в который раз пожалела, что не может видеть этот разговор. Она была уверена: в этот момент Тамила была по истине великолепна. 

- Тогда ищите на мое место кого-нибудь другого. 

- Что?! Ты не посмеешь!

- Ещё как посмею! Вы запретили мне петь, теперь хотите заставить участвовать в этой бездарной постановке. С меня хватит!

Глухой стук каблуков - и Селина едва успевает отскочить от кабинета на хоть сколько-нибудь приличное расстояние, прежде чем дверь даже не открылась - отлетела, с глухим стуком ударившись о стену. 

- Если ты сейчас уйдешь, можешь больше не мечтать о сцене! - летит из глубины кабинета.

Тамила всего на мгновение замирает в дверном проёме. 

- Уверена, господин Яков найдет много желающих, чтобы восполнить столь незначительную потерю. 

Грохот, с которым захлопнулась дверь, заставил Селину вздрогнуть. Невозможно было представить ситуацию, которой она бы так возражала художественному руководителю. Но Тамила другая. Прикрыв на несколько мгновений глаза, она как ни в чем не бывало обратилась к Селине: 

- Если ты к господину Якову, то я бы посоветовала выждать пару часов. А лучше вообще не попадаться следующие несколько дней. 

Спокойный голос, доброжелательное выражение лица могли обмануть кого угодно, но не Селину. Она отчётливо видела: Тамилу трясло - едва ли заметно для кого-либо другого, но Селина давно научилась ловить и подмечать в своем кумире каждое изменение, каждую самую незначительную мелочь - и это было единственным, что выдавало ее истинные эмоции. 

- На самом деле... На самом деле я искала вас, госпожа Тамила, - выдавливать из себя хоть сколько-то связанные слова рядом с Тамилой всегда было трудно, но сейчас, когда где-то в животе от чужих - таких ярких и не наигранных - эмоций ревел ураган восторга, а восхищение и почти детская радость пузыриками газировки поднимались от пальцев ног на самый верх, пуская по телу лёгкую щекотку, это казалось практически невозможным. Только она, билось набатом в голове, стала свидетелем этой сцены, только она видела как много злости, негодования и возмущения кипит в этой знаменитой своей выдержкой и невозмутимостью актрисе. Как жаль, что у нее с собой не было диктофона, переслушивать потом запись, где Тамила спорит с таким праведным гневом и возмущением, было бы истинным удовольствием.

- Вы говорили, что поможете с моей ролью в "Лейше и миссис Труде", - сказала Селина, призвав на помощь все свое актерское мастерство и выдержку. - Партия там несложная, но сколько не репетирую, не могу отделаться от ощущения, что мне чего-то не хватает. 

- Мы разве договорились на сегодня? - тонкие брови Тамилы задумчиво сошлись на переносице.  

- Да, но если вам неудобно, давайте договоримся на другой день, или... 

- Или пойдем уже и порепетируем, - уверенным жестом отмахнулась от возражений Тамила, вызвав тем самым у Селины табун мурашек по позвоночнику. - Раз уж сейчас я свободна, то не вижу смысла терять времени. И не надейся на поблажку, поняла?

- Ни в коем случае! - Селина для убедительности даже замотала головой. О том, каким требовательным и строгим преподавателем была Тамила, в Золотом театре ходили настоящие легенды. Злые языки поговаривали, что во времена, когда художественный руководитель театра еще не освободил Тамилу от занятий с новичками, многие убегали с её класса в слезах. Не иначе, как конкурентов выживает, добавлялось в кулуарах полушепотом. Селина подобные заявления находила бы просто до смешного нелепыми, не откажись Тамила наотрез с кем-либо заниматься. Никаких открытых занятий, мастер-классов и уж тем более частных уроков. Раздражающее до скрежета зубов упрямство, говорили глупцы, достойная уважения принципиальность, считала Селина. Хотя границы и ее выдержки не раз проверялись на прочность. Сколько усилий стоила даже эта встреча. Не знай Селина о Тамиле буквально все - от любимых цветов и запахов до мелких непреднамеренных движений, когда она пыталась скрыть свое истинное настроение -, не подбирай она перед каждым их разговором слова столь тщательно, не будь она порой почти опасно настойчивой смогла бы сейчас наблюдать, как Тамила столь грациозно садится за рояль, и чувствовать как тело от восторга и волнения начинает знобить? Конечно же нет.

- Давай сначала распоемся, - Тамила расставила на пюпитре ноты. - Потом посмотрим твою партию. Что-то мне подсказывает, что там все отнюдь не так просто, как ты убеждаешь.

- Поняла.

Глубоко вздохнув, Селина постаралась отрешиться от бурлящих внутри эмоций. К репетициям Тамила всегда относилась предельно серьезно, меньшее, что она могла сделать - отнестись так же, даже если в голове набатом билась мысль, что сидящая перед ней за роялем женщина похожа скорее на небожителя, чем обычного человека, а в груди сворачивалось сожаление: она не додумалась заранее спрятать в классе телефон, а значит вместо фотографий и украдкой записанных видео придется рассчитывать только на свою неидеальную память.

Впрочем, Тамила быстро избавила Селину от лишних мыслей. Педагогом, к вящему восторгу Селины, она была действительно требовательным, даже жестким. Они были в самом разгаре репетиции, когда дверь без стука открылась.

- Подумать только, - от раздавшегося в дверях голоса Селине захотелось скривиться, - а я думала ты наконец бросила привычку издеваться над новичками. 

- У нас репетиция, госпожа Сара, если это не срочно, то я прошу вас подождать за дверью.

Обладательница многочисленных наград и самая титулованная актриса театра возмущённо поперхнулась. 

- Я много раз тебе говорила укротить свой характер и хоть немного научиться достойному поведению. Как жаль, что все мои советы пропали в пустую. Впрочем, - Сара прошла в класс и нескрываемым ликованием положила на крышку рояля заполненный листок бумаги, - кажется теперь даже Яков устал терпеть твою невоспитанность и самодовольные выходки. 

- Что это?

- Заявление на отпуск. Тебе дают все остатки за предыдущие годы и за этот авансом. Набежало, кажется, три с половиной месяца. Смотри, чтобы в следующий раз не отправили уже на "отдых проводить больше времени с семьёй". Впрочем от этого Золотой театр только выиграл бы. 

- Господин Яков всегда принимал решения руководствуясь в первую очередь благом театра. Уверена и в этом случае он примет наилучшее решение.

Спокойствие и безмятежность Тамилы были столь естественными, что Селина, не смотря на напряженность разговора, едва смогла сдержать восхищенный вдох. Собеседницу же подобная выдержка скорее раздражала:

- Посмотрим, как ты запоешь к концу отпуска. Полагаю, куда надо заявление сможешь занести сама?

Не дожидаясь ответа, Сара с гордо поднятой головой вышла из кабинета, не забыв хлопнуть дверью.

- Меня всего-то в отпуск отправили, а она уже готова летать от радости, - Тамила удивлённо покачала головой. - Ладно, это не наше дело. Вернёмся к репетиции. Мы остановились на... Что с тобой?

С трудом оторвав взгляд от злосчастного заявления, которое нестерпимо хотелось разорвать на мелкие кусочки, Селина вздрогнула, поймав внимательный взгляд зеленых глаз. Ей стоило извиниться, ведь подобная невнимательность на с таким трудом выбитой репетиции была непростительна, но вместо этого с языка сорвалось:

- Вы ведь не уйдете так просто, правда?

- Что? - не будь Селина так взволнована, она бы точно засмотрелась на полное изумления лицо Тамилы. - О чем ты вообще?

- Когда закончится ваш отпуск театральный сезон будет уже в самом разгаре. Все премьеры, поставленные на начало сезона, даже юбилейная "Под белой накидкой", пройдут, а на другие постановки утвердят основной и дополнительный составы. Даже так вы же не уволитесь после отпуска, правда?

- Что за глупости! С чего ты решила, что я вообще собираюсь увольняться?

- Но госпожа Сара же только что... И... И я слышала, как вы спорили с господином Яковом, поэтому...

- Поэтому ты решила, что после продолжительного отпуска я решу уйти на "заслуженный отдых, чтобы проводить больше времени с семьей"?

Не в силах выдавить из себя и слова, Селина кивнула. Она уже успела несколько раз проклясть про себя свою несдержанность и свой длинный язык. Но Тамила, кажется, не думала обижаться. Беспечно, почти по-детски улыбнувшись, она выдала то, что Селина ожидала услышать в последнюю очередь:

- Ты, наверное, удивишься, но я думаю, что господин Яков выбрал лучшее решение из возможных в данной ситуации. По крайней мере я смогу наконец хорошо отдохнуть, уделить больше времени вокалу и, что самое главное, не буду участвовать в той отвратительной постановке.

- Неужто настолько она плоха?

- Настолько плоха? - Тамила склонила голову, словно бы всерьез об этом задумалась. - А давай так: я прочитаю тебе оттуда пару строк, а ты попробуешь угадать, что именно там плохо и насколько.

На глазах у ничего не понимающей Селины из стопки принесенных с собой нот - из самого низа - был взят пухлый, чуть потрепанный блокнот.

- Такс, давай посмотрим... - зашуршали исписанные листы, пока Тамила не остановилась где-то на середине.

- Вот, послушай: "Смотрю, мазурничать изволит госпожа". Это служанка обращается к главной героине. Или это, - она перевернула еще несколько страниц. - "Сей абрис не достоин ваших глаз." Это уже игривый диалог двух влюбленных. А вот моё любимое: "Как чашелистики от нежных лепестков цветка неотделимы, так наши судьбы с самой первой встречи переплелись и стали неделимы." Вот и скажи мне, что во всей этой пьесе глубоко не так? Не знаешь? Дам тебе подсказку. Когда ты в последний раз в своей повседневной жизни использовала слово "мазурничать"? Держу пари, что никогда. Оно и понятно, такие слова давно вышли из обихода и уместно смотрятся разве что в исторических постановках. А у этой пьесы от исторического сеттинга только не слишком удавшийся ритм да архаизмы. Знаешь когда она была написана?

Селина отрицательно помотала головой.

- Три! Три недели назад! Да пьесы двадцатилетней давности используют порой более современную лексику! Сама идея интересна и даже свежа, не спорю, из этого действительно может получиться что-то стоящее. Но только при условии, что пьесу вычитают, укоротят раза в полтора и будут ставить на малой сцене.

- Но почему...

- Почему бы не сделать это сразу? Потому что автор сего произведения близкий родственник Лаймштейнов. Держу пари, не будь в этой пьесе даже одного оригинального слова, её все равно бы приняли с распростёртыми объятиями. Не может же кто-то из главных спонсоров театра предложить для постановки посредственность, не так ли? - толстый блокнот резко захлопнули и весьма пренебрежительно кинули на стопку нот. - А потом, когда пьеса не снискает и половины ожидаемого успеха, можно будет деланно удивиться и как можно быстрее убрать ее со сцены, ставя раз в полтора-два сезона или когда понадобится умаслить спонсорский комитет. Хороший план, ничего не скажешь. Вот только я отказываюсь ввязываться в подобный фарс, и никакие посулы вроде возможности петь вживую не заставят меня передумать. 

- Мне очень жаль... - Селина сама не заметила, как ее пальцы сжались в кулаки, а ногти до боли впились в ладони. Даже одно упоминание позорной части ее работы в театре отдавало где-то под грудиной глухой болью. Она знала: это был стыд за то время, когда она была полна самодовольства и невежества. Когда была тенью, чьего лица и имени не знал никто из внешнего, настоящего Надмирья.

Сирота из "Переулка", каждый вечер - и не важно какой был на улице холод, как сильно першило в горле и хлюпало в носу - прижимавшаяся обветренным лицом к железным прутьям запертых ворот, была готова на все, лишь бы стать хоть немного ближе к тому прекрасному и сверкающему миру, где Среброгривые Стражи действительно охраняли покой простых жителей, а соседи не пропадали по ночам и не возвращались через некоторое время пугающей до дрожи в коленях пародией на самих себя. Лишь бы никогда не возвращаться в место, считавшееся, по идее, ее домом.

Разодранные в кровь колени, локти, спина, когда она пролезала в подвал театра через случайно обнаруженный проход - замуровывать его пришлось тайком и очень долго, чтобы ни у кого не возникло и тени подозрений -, подделанные благодаря госпоже Пуассон документы, ночевки в заброшенных домах Сточного прохода - все это казалось ничтожными, не стоящими внимания деталями на пути к цели. Сейчас Селине было по-настоящему страшно вспоминать те дни, полные лишь подспудного страха и отчаянного желания выжить там, где для нее не было места. Но судьба была к ней благосклонна и подарила ей истинный смысл и свет в жизни, подарила человека, который, сам того не подозревая, стал хранителем души и сердца Селины. Тамилу. Невероятную женщину и великую артистку, которая дарила теплоту даже не слишком талантливой молодой певице, дублировавшей ее на сцене.

Когда все это началось? Когда пришло осознание, что как придорожный булыжник не станет алмазом, так и она не сможет стать лучшей, более молодой и яркой версией Тамилы? Когда, читая "Туманные сумерки в отеле Гёте", впервые поняла, за что могла понравиться знаменитой актрисе не слишком обласканная критиками еще и не законченная новелла? Когда впервые после спектакля подарила букет семицветников и почувствовала как от благодарной улыбки Тамилы пол буквально уходит из-под ног? Или в первую же совместную репетицию, когда поразительная в своем совершенстве игра и отдача пробрала до самых костей? Селина не знает. Возможно у нее с самого начала не было ни единого шанса. Неприятная и полная странного довольства улыбка Брюгель, между насмешками дававшей порой вполне себе дельные замечания и даже советы, это подтверждала. Но Селине было все равно и на мнение странного парня, упорно представлявшегося женским именем, и на бессмысленные размышления о том, могло ли быть все иначе или нет. Потому что у нее появилась настоящая причина дышать и вставать по утрам, появилось солнце, куда более теплое, чем то, что неизменно каждый день поднимается над Белобогом.

- Не стоит, - вот и сейчас она успокаивала Селину, хотя была единственной пострадавшей. - Как я уже сказала, господин Яков принял наилучшее из всех возможных решений. В отпуске у меня будет достаточно времени, чтобы попрактиковаться и отдохнуть. К тому же, раз я некоторое время не буду появляться в театре, это же вовсе не значит, что мы совсем не увидимся. Я всегда буду рада твоей компании вечером за чашкой чая. А теперь давай вернёмся к репетиции.

***

Селина стояла на сверкающей в свете софитов сцене и улыбалась, наряду с остальными участниками труппы принимая бурные аплодисменты. Юбилейный показ "Под белой накидкой" - ожидаемо - произвел настоящий фурор. Все билеты были раскуплены ещё в первые дни продажи, и, судя по реакции зрителей, запланированные ещё несколько выступлений с головой окупят вложенные в спектакль, претендующий на звание самого дорогого в истории Золотого театра, деньги. А иным он быть и не мог, если даже для декораций сцен в зимнем лесу Тейлор умудрился раздобыть самый настоящий валежник. Чем именно главный художник по декорациям подкупил директора Центрального ботанического сада Белобога, который не позволял из своих владений даже опавший лист вынести, не знал никто. Всевозможные предположения - одно безумнее другого - еще долго были горячей темой для обсуждения среди всех работников театра. Но к какому-то общему мнению, в итоге, так никто и не пришел. 

А пока под оглушительный взрыв аплодисментов Сара, весьма посредственно исполнившая роль Ребекки, вывела на сцену бледную от волнения - ей впервые доверили управлять оркестром для столь крупной постановки - Рею, оставалось чуть более полутора месяцев до окончания отпуска Тамилы. Невыносимо долго, чтобы вновь увидеть ее на сцене, ужасно мало, чтобы подготовить Золотой театр к достойной встрече своей главной звезды. К счастью Селина была терпеливой и имела достаточно выдержки, чтобы стерпеть даже полное нескрываемого самодовольства лицо Сары, принимавшей совершенно незаслуженные комплименты как нечто должное, и сдержать рвущиеся наружу злорадство вперемешку с предвкушением, ведь на столе господина Якова уже лежало письмо с просьбой сдвинуть дату премьеры спектакля, вынудившего Тамилу уйти в продолжительный отпуск, в связи с переработкой сюжета и сменой режиссера и концепции самой пьесы.

Юное дарование Лаймштейнов оказалось не настолько самодовольным, как можно было бы ожидать, и восприняло критику к своему первому большому произведению более чем серьезно. Селине даже стараться особо не пришлось. Столкнуть лбами молодого автора и лучшего редактора Белобога оказалось проще простого. Стоило лишь узнать, что они оба состоят в Обществе законных прав, а дальше дело техники: оставить где надо нужное поручение - и вот уже можно с удовольствием наблюдать, как Ника, известная своей прямотой, тихо, но безжалостно отчитывает молодого аристократа прямо в кафе отеля "Гёте". Увлеченные, они, конечно же, не замечают ни Селины, ни Кайла, молодого режиссера, с которым - вот так совпадение! - она чисто по-дружески решила зайти сюда на обед. И пока Селина тактично делает вид, что крайне увлечена своими блинчиками с сиропом и яйцами-пашот, Кайл сначала незаметно, а потом все более открыто пытается подслушивает чужой разговор, чтобы в конце концов со смазанными извинениями подсесть за чужой столик, где беседа кажется ему куда интереснее всего, что могла бы придумать его компаньонка. Потом, конечно же, он будет многократно извиняться, но Селина отнюдь не в обиде: большой поклонник «Механической горячки» и отчаянно жаждущий свежих идей, Кайл не упустит возможности вывести на сцену Золотого театра рок-н-ролл, особенно при поддержке самого автора пьесы, тоже большого поклонника творчества старшей дочери Ландау. У самой Селины нет особых музыкальных предпочтений, но Тамила уважает Сервал, и этого достаточно, чтобы потом в разговоре с Кайлом горячо поддержать его идею совместной работы с самой знаменитой - и единственной - рок-н-рольной группой Белобога. А то, что Сара вероятно будет буквально рвать на себе волосы и верещать от злости, когда узнает, что все сложилось именно как того хотела ненавистная соперница, еще и под столь маргинальную музыку - а именно так и будет, потому что протеже Лаймштейнов не откажешь, да и сам господин Яков не станет сворачивать то, что может принести театру что-то новое - было скорее приятным бонусом, который, тем не менее, Селина собиралась смаковать с огромным удовольствием.

Но все это дела уже не столь отдаленного будущего. А пока Селина улыбалась и принимала наравне со всеми аплодисменты зрителей, в "Незимье" под новую версию пьесы, писались первые варианты баллад, а в номере отеля Гёте класса люкс режиссер и сценарист уже перешли к обсуждению вариантов мизансцен. Золотой театр был почти готов к последствиям череды случайных событий, которые станут трагедией для одних, комедией - для других и просто излишне суматошными рабочими буднями для всех остальных. И уж точно никто не догадается, что стало спусковым крючком и заставило главного художественного руководителя впервые всерьез задуматься о пенсии.

Селина улыбалась. Чего только не сделаешь ради любви.