Будет гроза

—И долго ты будешь врываться в таверну, будто ты ее хозяин? —Дилюк равнодушно поднял глаза на засидевшегося посетителя. Все гости уже давно передвинулись на улицу, наслаждаясь праздником и распевая песни под аккомпанемент не менее захмелевших бардов, оставляя временного бармена, по совместительству будущего хозяина таверны, в помещении. В душном зале остался только юный кавалерист, недавно спустившийся со второго этажа, а теперь своевольно занимавший высокий барный стул прямо напротив бармена и игнорировавший приготовления к закрытию и процесс уборки помещения. Пузырьки шампанского давно перестали подниматься в его коктейле, будто Кэйе достаточно было того, что он держит алкоголь в руках, не отпивая, мягко проводя пальцем по контуру бокала. Пьяная ухмылка тронула губы рыцаря и парень поставил напиток, облокачиваясь на столешницу, направляя взгляд на чужое тело. С улицы доносились громкие голоса, песни и завывания особенно пьяных бывших посетителей, ведь тонкие стены заведения не создавали хорошую звукоизоляцию. Поэтому теперь чужие крики добавляли некое покалывание в пальцах и ощущение игры с огнем.

—Не врываюсь, а прихожу по твоему приглашению. —Губы практически неосязаемо зашептали, будто кто-то мог их услышать в опустевшей таверне, —Если бы ты был против, то мог сказать прямо, сам же ставил уговор — общаемся без намеков.

И Альберих протянул руку ладонью верх, без недомолвок, прямым жестом, как они договаривались во время первых шагов друг к другу. И Рагнвиндр пошел навстречу, откладывая протираемый стакан, накрывая чужую ладонь своей и сразу же сжимая чужие пальцы. Простой жест, но каждый раз вызываюший мурашки и легкий укол где-то внизу спины. Кэйя улыбнулся и поднял чужую кисть, мягко касаясь губами потертых костяшек дорого человека, а тот не менялся в лице, не провоцируя рыцаря на новые фразы.

Кэйя не был похож на костёр или маленький огонёк — ему не требовался порыв ветра или сухое деревце, чтобы разгореться, льду не требовались толчки, чтобы он продолжал расти и постепенно захватывать большие территории под свой полный контроль. Также и в отношениях. На лице Дилюка показалось легкое негодование — одна бровь поднялась чуть наверх, а взгляд прибрёл снисходительные нотки, оценивая состояние рыцаря. И Кэйя уловил перемену в прежде равнодушном облике, начиная новый раунд. Парень поднял кисти и собрал замочек, плотно сплетая пальцы, показывая, что не собирается отпускать. Тяжелая духота помещения начинала давить на голову, отзываясь в покалывании в висках и вдохами полной грудью, выдохом через приоткрытые губы. Тревожные мысли начали забираться в голову, утягивая от реальности, хватка на чужих пальцах чуть ослабла.

Второй игрок поймал тревожные волны и начал возвращать кавалериста в реальность, накрывая второй кистью чужую ладонь на бокале, отвлекая от мрачных размышлений, что проявлялись на лице члена Ордо Фавониус. Внимание Кэйи вновь переключилось на Дилюка и улыбка вернулась на лицо, на этот раз более задиристая. Очередная провокация?

С улицы донесся особенно громкий взрыв смеха, кто-то бросил острую шутку, что обязательно будет пересказываться еще неделю. А для парней это воспоминание будет вызывать дрожь и легкую панику из-за возможности быть пойманными. И юноши отпрянули друг от друга, моментально находя себе более важные дела. Кейя прильнул к своему напитку, допивая его регулярными крупными глотками, в сотый раз рассматривая интерьер помещения, старясь не смотреть на бармена, который переключился на более активное закрытие заведения.

Буквально недавно Дилюк решил самолично выходить на смены в своей будущей таверне, чтобы набираться опыта, дабы стать отличным хозяином винной индустрии, которую собирался перенять от отца. Юноша проводил в бумагах и отчетах практически целые дни, иногда отрываясь, когда особенно настойчивый вздох над ухом заставлял перечитывать одну и туже строчку десятый раз — Кэйя добивался своей цели: сбивал рабочий настрой. И Дилюк шел на поводу. И только иногда он не давал слабину и оказывался победителем, настаивая на важности своей работы и изучении материала. Но даже в проигравших Кэйя оставался с выигрышем — парень мог пристроить голову на чужих коленях, получая мягкие поглаживания по волосам, проваливаясь в дрему. И только когда Дилюк дочитывал последнюю стопку отчетов, полностью освобождаясь от работы, то, наконец, мог уделить все свое время ласковому коту.

Пивные стаканы, бокалы и другая утварь постепенно скрывались в шкафах и под барной стойкой, окончательно высохнув и уходя на отдых до следующей смены, чего хотелось и самому хозяину таверны. Огненные волосы очередной раз нырнули под столешницу, и Альберих хмыкнул, отставляя уже пустой бокал, облокачиваясь на поверхность и перенося вес вперед. Рагнвиндр поднялся из-под стола и практически столкнулся лбом с рыцарем, что теперь походил на заигравшегося ребенка, сверкая азартом во взгляде и явно что-то задумав. Бармен поднял брови, не выражая энтузиазма в очередной затее своего сводного брата.

Кэйя протянул руку вперед, нагло запуская пальцы в чужие волосы, собранные в растрепанный высокий хвост, останавливаясь на затылке, под тугой резинкой, что не давала окончательно распуститься алой шевелюре. Такой жест не был добродушно встречен, и Дилюк постарался отстраниться, на что получил возмущенное мычание и резкие действия со стороны рыцаря. Кэйя притянул парня к себе, без вопросов соприкасаясь лбами и закрывая глаз, вдыхая чужой запах, чувствуя жар от чужого тела (от эмоций или тяжелого трудового дня?). Но Дилюк не стал вырываться, опустил руки на столешницу, чуть напрягая пальцы и только прикрыл глаза в ответ, отдаваясь потоку приятной прохлады, что исходила от тела брата, позволяя чужой кисти гулять в своих волосах, принимая поглаживания.

Время слилось в одно мгновение, и только затекшие колени бармена над стойкой напомнили о скоротечности мгновения, заставляя чуть дернуться, желая отстраниться. И Альберих позволил, отпуская чужие волосы, отстраняясь и вновь откидываясь назад на барном стуле, выдавая игривый смех, приковывая ледяной взгляд к смущённому лицу винодела.

Кэйя вновь перенес вес вперёд и положил локти на столешницу, бесстыдно рассматривая начинающего бармена, через время опуская лицо на одну ладонь, лениво моргая, гуляя по своему потоку мыслей. Молодой наследник начал появляться за барной стойкой совсем недавно, по словам отца, желая изучить вопрос виноделия и со стороны прямого общения с потребителями. Кэйя же решил помочь в этом вопросе, приняв роль этого самого потребителя, совершенно игнорируя замечания, что он пьет за счёт заведения и таким образом не сильно помогает в работе с деньгами и счетами. И каждая такая попытка в колкость только заставляла хихикать и совершенно не ставила под вопрос очередное появление кавалериста во время смены его брата. И как бы Дилюк не закатывал глаза, но все равно улыбался в ответ и ставил на стойку чистый бокал для напитка, выслушивая сегодняшние пожелания к выпивке, размышляя о целях Кэйи: подарить опыт в приготовлении разных коктейлей или в наглую напиться за счёт заведения.

В первые пробные самостоятельные смены бармена Кэйя действительно перебирал и в наглую напивался. Под конец дня, испив по напитку из каждой категории, несчадно мешая градусы и виды, бессознательно лежал лицом в стол, в углу второго этажа, под понимающие смешки со стороны других гостей таверны. И в конце каждой такой смены Дилюк поднимал брата и помогал вернуться на винокурню, молясь, чтобы в таком виде их не застал отец, допустивший сына к самостоятельному управлению баром, — злоупотреблять его доверием и портить мнение о младшем брате не хотелось. В такие моменты осознание ситуации отставало от кавалериста, будто тот, вскочив на коня, бежал вперед, откидывая сомнения и игнорируя переживания старшего, вновь и вновь пропуская замечания мимо ушей, выдавая улыбку, приобнимая Дилюка за талию, любуясь чужими смущенными щеками, наслаждаясь моментом и снисходительным отношением брата…

…Кэйя почувствовал, как его мягко потрепали по волосам и, сильно вздрогнув, пробудился, медленно моргая и стараясь сфокусировать взгляд. Дилюк стоял по его сторону столешницы и выглядел готовым к походу домой. Помещение было практически полностью поглощено мягкой темнотой, светлый уголок остался лишь над головой недавного спящего парня — Дилюк не стал пока гасить свечи, чтобы не тревожить чужой сон, но закрытие пора было заканчивать. Кэйя распрямил спину, потягиваясь и похрустывая позвонками, сладко зажмуриваясь от только отходящей слабости после сна. Дилюк же терпеливо ждал, уже накинув свой сюртук, придерживая в руках нелюбимую военную накидку брата — Кэйя постоянно выражал яркую нелюбовь к той и обещал сменить на что-то более открытое, как только позволит статус в Ордене. И первой эмоцией кавалериста было легкое недовольство, когда взгляд упал на ненавистную часть гардероба, но он сразу же сменился в выражении лица, встретившись глазами с братом. Тот, не показывая эмоций и не спеша прервать кажущееся бесконечным ожидание, терпеливо рассматривал Кэйю.

Кэйя же собираться совершенно не спешил, лениво потягиваясь во все стороны, и слишком неспешно пробуждался для человека, который кичился, что он полноправный рыцарь Ордо Фавониус. Его поведение больше подходило наглому коту, чем тому, кто может каждый день бросаться обещаниями о будущих главенствующих должностях, чтобы ещё сильнее доказать свои сильные стороны. Кэйа совершенно равнодушно выслушивал колкие замечания сводного брата на подобии: «Если ты когда-нибудь станешь капитаном кавалерии, то я брошу свой Глаз Бога и винокурню и уйду в неизвестном направлении!». В его характере с рвением, подобным огню, граничил такой холодный моментами взгляд, что даже при касаниях чувствовались холод и отстраненность. И каждый раз Дилюк ломал голову над причиной прохлады брата, не применяя слов, мягко обнимал, чувствуя ответные действия. Только он видел обжигающий лед, который охватывал Кэйю. И только он мог отогнать мысли, что провоцировали закрытие в себе молодого кавалериста. Каждый раз они так контрастировали с тем, как Кэйя звонко смеялся над колкостями окружающих, полностью пропуская мимо ушей угрозы и подтрунивания, поддерживая шутки и оказываясь душой компании…

…Кэйя вновь уронил голову на руки, пробормотав что-то неразборчивое и зажмурившись от света свечей, постарался прикрыть глаз, взлохмачивая челку. Винодел тяжело вздохнул и более требовательно потрепал брата по волосам, превращая сбитую прическу в потрепанное птичье гнездо под недовольное бурчание кавалериста.

—Прекращай, нам ещё домой добираться. Здесь я тебя не оставлю, а то как протрезвеешь, то повторно напьешься. —Дилюк тяжело поставил ладонь на стол, более требовательно привлекая внимание. И Кэйя, поднимая лицо, мягко улыбнулся, сразу же накрывая чужую руку своей, нагло переплетая пальцы и невинно улыбаясь, поднимая чуть затуманенный взгляд. Рагнвиндр поднял брови, начиная терять терпение, и наклонился ниже, сокращая расстояние между лицами настолько близко, что теперь чувствовалось тяжёлое дыхание кавалериста, сохраняющее сладкие нотки выпивки и обжигающее чужие щёки. Губы Кэйи разъехались в улыбке, и парень сделал короткий рывок вперёд, желая окончательно добить дневную норму по раздражению бармена. Дилюк резко дернулся, вскидывая руку и закрывая лицо свободной ладонью. Плащ сводного брата, что он держал ранее, соскользнул на пол и упал к ногам, а Кэйя глупо стукнулся губами об чужие пальцы, сразу же вновь натягивая наглую улыбку, обжигающую чужую ладонь дыханием.

—Недотрога.

Покрасневший юноша отстранился от провокатора и развернулся на каблуках, чувствуя жар, распространяющийся с ушей на щеки, заставляющий подрагивать пальцы, которыми он только что остановил попытку поцелуя. Где-то за спиной фыркнул Кэйя и, судя по звукам, наконец-то спрыгнул с барного стула, подбирая свой плащ. Нагнал юноша брата, когда Рагнвиндр уже придерживал тяжелую дверь на улицу, находясь снаружи и вдыхая ночной воздух полной грудью — прохладный ветер прекрасно прогонял смущение. Кавалерист чуть в припрыжку покинул заведение и быстро оказался на улице, закидывая на плечи свой плащ, закрепляя на груди пару застёжек и беззаботно разворачиваясь к брату, что уже закрывал здание, слушая несколько тяжёлых щелчков замка. Дилюк вытащил ключ из замочной скважины и сложил связку во внутренний карман своего походного сюртука, затем нагнал брата и, поравнявшись с ним, зашагал в сторону выхода из города.

…Ночная тишина давила на обоих, но парни продолжали молчаливое движение в сторону винокурни «Рассвет». Как только ее крыши завиднелись на горизонте заметно протрезвевший Кэйя резко рванул вперёд, развернулся на пятках и остановился перед братом, вновь ослепляя своей озорной улыбкой — точно что-то задумал. Дилюк не уловил перепад настроения брата и влетел в того, не успев затормозить. Сразу же поднял взгляд, но даже не подумал отстраняться, только заглянул в игривый голубой глаз и удивлённо приподнял брови, не охотно, но всё же принимая игру Кэйи. Тот не стал медлить и сразу же проник руками под чужой сюртук, пристраивая руки на чужих бедрах, растягивая свою улыбку ещё шире. Молодой винодел вздохнул, отвел взгляд, но, к удивлению кавалериста, закинул руки на чужие плечи, приобнимая ладонью за чужую шею и, не давая тому среагировать, уткнулся лбом в чужое плечо, пряча улыбку. Кэйя чуть наклонился вперёд и зарылся носом в рыжие локоны, вдыхая пряные запахи вина и какого-то парфюма, что уже выветривался, но ещё оставался на волосах. Тонкие пальцы чуть сжали чужую талию, и Кэйя подал голос, говоря прямо в шею, чувствуя, как вызывает табун мурашек, вновь ухмыляясь:

—Ты завтра вновь идёшь в таверну?

Дилюк помотал головой и чуть отстранился от парня, заглядывая в чарующий нефритовый глаз.

—Завтра отец отправится в сторону границы, говорит, что нужно продлить договор о поставке следующей партии вина, и хочет взять меня, чтобы набирался опыта.

Кэйя фыркнул, теряя улыбку, и вновь уткнулся в чужое плечо, перемещая ладони на чужую спину: одну поднимая, а вторую задиристо опуская непозволительно низко: винодел вздрогнул и прижался к брату, краснея от бархатистого голоса прямо над ухом.

—Прямо в твой день рождения?

Дилюк помотал головой, чувствуя напряжение в чужих пальцах — ожидаемая реакция брата, когда очередной раз все идёт не по его планам. Начинающий бармен спустил руки с чужой шеи и отодвинулся от широкой груди с улыбкой, чуть приоткрывая глаза и создавая зрительный контакт.

—Когда вернусь, ближе к вечеру, то обещаю выпить с тобой лучшего вина и, как ты считаешь, достойно провести день рождения.

Кавалерист заметно расслабился, кивая на чужие слова и принимая обещание, и тоже поспешил отстраниться от брата, задержавшись на секунду, чтобы вновь наклониться к чужому лицу, вопрошая, хотя знал ответ:

—Позволишь?..

Алые волосы вновь слились с краснотой щек, и Дилюк отстранился, вытягивая руки вперёд, за что сразу же поплатился хватанием чужими и переплетением пальцев под тихий задиристый смех.

—Дилюк, —Кэйя прекратил смеяться, и его голос впервые за вечер зазвучал серьезно, без сопровождения нахальной улыбки или наглых действий. Парень сжал чужие ладони и на этот раз добавил требовательную интонацию, —Дилюк, посмотри на меня.

Юноша вновь попытался вырваться из хватки брата, но, не получив результата, тяжело выдохнул, открыл глаза и часто заморгал. Секундная задержка зрительного контакта, и Кэйя подался вперёд, невесомо касаясь своими губами чужих и сразу же отстраняясь и возвращая ехидную улыбку.

—Да-да, я знаю, что ты не любишь подарки, а тем более, когда те заранее, но.!

Договорить парень не успел, как Дилюк вырвался из его хватки и уже, возмущённо топая, направился в сторону винокурни, сжимая кулаки и сгорая от стыда. Альберих лениво развернулся и пошагал за братом, опасаясь, что его принцесса с эмоций может совершенно случайно оставить его ночевать на улице, а потом закрыть даже окно на втором этаже, оставляя Кэйю, как провинившегося кота, на холоде, чтобы обдумал свое поведение. Упругим шагом кавалерист нагнал брата и, буквально играясь с огнем, взял парня за руку, переплетая пальцы и крепко сжимая, не спрашивая, не ожидая ответа, молчаливо продолжая движение к дому. Дилюк упрямо отвернул лицо, бесполезно скрывая смущение, сжимая чужую прохладную ладонь и пробурчав под нос:

—Завтра, после поездки, давай сходим куда-нибудь вдвоем?..

Кэйя опешил и даже споткнулся о лежащий на дороге камушек, переводя на брата круглый глаз.

—Вроде совершеннолетие у тебя, а праздник будто у меня…!

Внезапный холодный ветер поднял лежащие листья и растрепал волосы парней так, что те неприятно поёжились от прохлады, крепче сжимая руки друг друга. Дилюк поднял глаза к небу. В ночном мраке нельзя было увидеть черные тучи, что застилали собой все звезды. Завтра будет гроза.